Текст книги "Пески. Наследие джиннов"

Глава 9

Я проснулась в сгустившихся сумерках. Лишь тонкая полоска света пробивалась из-за оконной шторы: солнце едва зашло и полная темень ещё не наступила. В такое время богачи только просыпаются, чтобы пообедать, наслаждаясь вечерней прохладой.

Непривычно плотный завтрак ещё стоял комом у меня в желудке, и от тряски в вагоне делалось ещё хуже. В купе стояла духота, и я попробовала открыть окно, но оно оказалось заперто наглухо.

Я переоделась и, ощущая приятный холодок новой рубашки, купленной в Арче, отперла дверь и вышла в узкий коридор. Там было тихо, пассажиры ещё спали, и лишь за некоторыми дверями слышалась возня и приглушённые голоса. Потянув вниз тяжёлую раму ближайшего окна, я наконец вдохнула свежий вечерний воздух. Развязала куфию, открывая лицо, и прислонилась лбом к оконному стеклу. В желудке всё ещё чувствовалась тяжесть, но ветерок, дувший навстречу, радовал сердце: я мчалась в Изман навстречу приключениям!

За спиной хлопнула дверь. Я уже поднесла руку к куфии, чтобы закрыть лицо, но краем глаза заметила знакомое лицо и от изумления застыла на месте, словно лиса, пойманная в курятнике.

На пороге, застёгивая верхнюю пуговицу нового розового с жёлтым халата, по которому рассыпались спутанные чёрные волосы, стояла Шира. Здесь, на новом месте, её привычная фигура бросалась в глаза, будто ржавый гвоздь.

Она наклонила голову и меня не видела, но потом шагнула вперёд, как обычно, ожидая, что ей уступят дорогу. И только тут подняла взгляд. Мы оказались вплотную друг к другу. Её губы, с которых уже готово было сорваться что-то резкое, удивлённо округлились, затем раздвинулись в шакальей ухмылке.

– Сестрица?!

Не успела она продолжить, как увидела перед собой дуло револьвера.

– Тихо! Ни звука! – предупредила я, лихорадочно обдумывая пути бегства.

– С какой это стати, интересно? – Она с усмешкой прислонилась к стене. – Всё равно ведь не выстрелишь.

– Ты так уверена? – Мой палец лёг на спусковой крючок.

– Грешно проливать родную кровь, – с шутливым благочестием произнесла она. – Ты разве не слушала святого отца?

– Что ты тут делаешь?

Стараясь не спускать с сестры глаз, я бросила быстрый взгляд через плечо. В любое мгновение в коридоре мог появиться кто-нибудь ещё.

Она закатила глаза к потолку:

– Ты серьёзно думаешь, что никто, кроме тебя, не мечтал вырваться из нашей дыры?

Честно говоря, о мечтах Ширы я размышляла меньше всего, но и впрямь не ожидала от неё такой прыти. Считала её такой же тупой и всем довольной, как остальные жители Пыль-Тропы.

– Мы с Фазимом тоже строили планы на будущее, – продолжала она, – когда разбогатеем и сможем себе позволить всё, что угодно. Только Фазиму оказалось всё равно с кем строить своё будущее, поэтому я решила обойтись без него. – Точнее не скажешь, у меня на руке ещё не прошёл синяк от его хватки. – Красавчик офицер, который оставил метку у тебя на лице, был так добр, что согласился взять меня с собой… Я знала, где тебя искать, сестрица.

– Откуда? – нахмурилась я.

Она с усмешкой дёрнула плечом:

– Ну, когда спишь в двух шагах друг от друга, поневоле наберёшься всякого разного.

Тут не поспоришь. Я, к примеру, знала, что Шира любит носить жёлтое, терпеть не может маринованные лимоны и крутит в пальцах прядь волос, когда хочет соврать. Понятное дело, куда мне податься из Пыль-Тропы, как не в Изман, к тётке? Это она легко сообразила. Но почему именно этим поездом? Хотя да, они же отправляются всего раз в месяц.

– Ну и что? – хмыкнула я. – Знать-то знала, а что дальше?

– Сейчас покажу. – Она улыбнулась, словно собираясь отмочить шуточку, набрала в грудь воздуха и завопила как резаная.

Прежде чем я успела обратиться в бегство, дверь соседнего купе – того же самого! – со скрежетом раздвинулась, и в коридор выскочил Нагиб. Без мундира, в расстёгнутой рубашке он выглядел ещё моложе. Глаза тысячника сверкнули воинственной радостью.

– Вот она! – крикнула Шира. – Хватай её! Изменник тоже где-то здесь рядом!

Удачная ложь в голову не приходила. Мой острый язычок меня подвёл, оставалось надеяться на быстрые ноги. Я отпихнула сестру, в тот же момент вагон качнуло, и она врезалась в Нагиба, который неловко подхватил её. Расталкивая пассажиров, высыпавших из дверей, я кинулась к двери в конце вагона, ворвалась в неё, проскочила следующую и попыталась запереть за собой. Замка не было.

Я побежала дальше из вагона в вагон, слыша за спиной шум погони и лихорадочно соображая, что буду делать, когда окажусь одна посреди пустыни. Ладно, это потом, главное – выбраться!

Нажала на следующую дверь, но та не поддалась. Отчаянно затеребила дверную ручку, оглянулась… Мундиры позади ещё не показались, но голоса звучали сквозь стук колёс всё громче. Наконец дверь распахнулась, и я едва не опрокинулась вниз, на убегающие рельсы.

Ночная тьма, ветер, песок… Это был ещё не конец состава, но следующий вагон вместо удобного перехода отделяла зияющая пустота и узкая металлическая сцепка внизу, едва заметная в свете, пробивавшемся из вагона. Ветер трепал одежду, тянул невидимыми руками, пытаясь сдёрнуть меня с порога и вернуть обратно в пески, которым я принадлежала.

Напротив – ещё одна дверь, но не заперта ли она? Проверить можно только одним способом. Я оттолкнулась изо всех сил и прыгнула, врезавшись в неё плечом. Дверь распахнулась с глухим стуком, и я распростёрлась на полу, тяжело отдуваясь и морщась от боли в плече, но живая.

Дверь на пружине со скрежетом закрылась, едва не прихлопнув мои ноги, я едва успела их подобрать. Потом вскочила и с облегчением задвинула засов, на этот раз оказавшийся на месте.

В этом вагоне никаких купе не было, одни только ряды узких жёстких коек одна над другой. Поверх металлических поручней, словно заключённые из-за решёток, выглядывали десятки любопытных лиц.

Тут не спрячешься – кто-нибудь да выдаст.

Я двинулась вперёд, протискиваясь между босыми пятками, торчавшими из коек. Мужчины, рассевшись на полу, играли в кости; на засаленных одеялах валялись грязные игральные карты и кучки мелких монет. В воздухе стоял запах спиртного и немытых тел. Ну где тут спрячешься?

На одной из коек сгрудились четыре женщины, расчёсывая друг другу волосы и лакомясь финиками. Босоногий мальчишка подкрался сбоку, попытался стащить один и плаксиво заныл, получив по руке костяным гребнем.

Я вдруг обратила внимание на собственные волосы, рассыпавшиеся по рубашке. Куфия развязалась на бегу, выдав мой маскарад. Вздохнув, я принялась вновь повязывать голову, но тут крепкая мужская рука обхватила меня за талию и потянула в проход между койками, а другая зажала рот.

Притиснутая к стенке вагона, я встретила знакомый взгляд чужеземца.

– Умеешь ты удивить, однако! – воскликнул Змей Востока.

Паника в душе сразу улеглась. Едва ли Жинь рад меня видеть, но терпеть его упрёки всё же лучше, чем оказаться в лапах военных.

– Будем считать это комплиментом. – Я крутанула головой, отталкивая от лица его руку. – Что ты тут делаешь?

Он пожал плечами:

– Разыскиваю тебя в этом вонючем поезде.

– А не надо было начинать с хвоста! – фыркнула я, задрав нос.

– Так ты в первый класс билет купила? – Чужак удивлённо поднял брови. – Как это тебе удалось?

– Продала Иксандера… – Не признаваться же, что сглупила.

– Иксандера? – озадаченно переспросил он, убирая руку с моей талии.

– Буракки, – пояснила я, с тревогой заглядывая через его плечо. Бело-золотые мундиры могли появиться в любую минуту.

– Ты назвала коня Иксандером? – Он вглядывался мне в глаза, как будто видел впервые.

– Ну как-то же надо было назвать?.. – почему-то начала оправдываться я. – Имя как имя, ничего особенного. У моего дяди лошадь зовут Синькой. Не знаю, как ты, а я синих лошадей не видала.

– Иксандером звали принца, которого джинны двести лет назад превратили в коня.

– Да какая разница? – бросила я нетерпеливо. – Всё равно я его продала… какому-то Оману, по кличке Ловкие Руки, хотя руки у него просто потные. Вот жулик он точно: честный наверняка сдал бы меня властям как переодетую девчонку.

– Или как синеглазого воришку! – добавил Жинь. – Может, мне тебя сдать?

– Скоро как раз представится случай, – съязвила я. – Солдаты в поезде и ищут меня… то есть вообще-то тебя, но сели на хвост мне.

Он с тревогой вскинул голову, озираясь.

– Просто замечательно… Ладно, давай компас – и валим отсюда.

– Компас?! – Я вытаращила глаза. Неужели ради этого он три дня выслеживал меня в пустыне?

– Не разыгрывай дурачка, Бандит! – Взгляд чужака обшарил меня с головы до ног, как будто ожидал, что я стану держать краденое на виду у всех.

– Это ты дурачок, если так паришься из-за поцарапанной безделушки.

Он схватил меня за руку:

– Ага, значит, точно у тебя! Отдавай живо, и я забуду о том, что ты меня траванула. Даже половину денег за буракки не попрошу.

– Да не травила я! Подумаешь, сонных пилюль подсыпала! – Я попыталась освободиться, но он был сильнее. – А коня ты сам украл – подал мне плохой пример. И вообще, компас твой сломанный!

– Сломанный? – Его пальцы впились мне в запястье.

– Вот именно! – Я старалась не морщиться от боли. Чужак больше не шутил. – Скакала всю ночь не в ту сторону, хорошо ещё, солнце потом помогло.

Он немного расслабился:

– Вот и славненько, будет не жалко отдавать.

– А может, я его выбросила!

– Амани! – Жинь наклонился ко мне, и я почувствовала жар его тела. – Где компас?

Я сжала челюсти и сказала сквозь зубы:

– Солдаты сейчас будут здесь.

– Тем более. Где он? Говори, живо!

Я упрямо молчала, не желая сдаваться. Может, соврать? Сказать, что продала вместе с буракки? Пускай помучается! Нечего было бросать меня в Пыль-Тропе и не пускать в Изман из Садзи! Я всю жизнь бьюсь, чтобы сбежать из песков!

– Амани… – вздохнул он. – Пожалуйста!

Отчаяние в его голосе охладило мой гнев.

– Компас под одеждой, – призналась я.

Жинь отстранился. С неловкостью ощущая на себе его взгляд, я задрала рубашку и полезла под шарф. Нашарила металлический корпус и вытащила наружу. Медная поверхность его была помята, а стекло исцарапано и надколото с одного края. Игла компаса дрожала на небесно-синем фоне оттенка моих глаз с золотыми звёздами. Наверное, дорогая штука.

Сжав мою руку с компасом, Жинь вдруг как-то обмяк и с бесконечным облегчением на лице коснулся своим лбом моего. От него пахло пустыней.

– Спасибо, – шепнул он, прикрыв глаза.

Мои глаза, напротив, широко раскрылись от неожиданности. Наше дыхание смешивалось. Вблизи я различила даже крошечный шрамик у него на верхней губе, а если бы захотела, могла бы прикоснуться к нему губами.

Из конца вагона донёсся стук двери и крики. Глаза Жиня распахнулись, он вздёрнул голову. Мои слова о преследователях, казалось, только сейчас дошли до него.

Он потянул меня обратно в проход между койками, но белые с золотом мундиры уже приближались.

Бежать поздно, некогда даже думать. Надо прятаться – только где? Прямо здесь, в вагоне, больше негде.

Я схватила Жиня за рубашку и вновь притянула к себе, коснувшись костяшками пальцев солнца на его груди – последнее, что я заметила, перед тем как поцеловала его.

Его губы напряглись от неожиданности, пальцы вновь до боли сжали мою руку. Затем он вдруг приник ко мне всем телом, прижимая спиной к стенке вагона.

Проведя жизнь в пустыне, я думала, знаю, что такое жар.

Я ошибалась.

Меня будто охватило пламя, и тело инстинктивно дёрнулось, но Жинь крепко сжал моё лицо в ладонях.

Бежать некуда… да и не хочется.

Мысль едва успела мелькнуть, а потом никаких мыслей не осталось вообще, лишь ощущение его пальцев на шее и его дыхания, заполняющего мою трепещущую грудь. А ещё – желание. Больше, чем желание, – отчаянная потребность.

Его палец задел ссадину, оставленную револьвером тысячника, и я зашипела от боли. Жинь отшатнулся, магический жар между нашими телами мгновенно рассеялся. Наваждение закончилось.

Теперь чужеземец опирался руками о стенку вагона по сторонам от меня, глаза уставились на револьвер, примотанный к моему бедру под рубашкой, а за спиной в проходе мелькали бело-золотые мундиры. Жинь по-прежнему закрывал меня от них своим телом, но больше не прижимался. Не хотел?

Я тяжело перевела дух. Слова выговаривались с трудом:

– Они… ещё не ушли?

Не оборачиваясь, Жинь слегка кивнул. Стенка вагона вибрировала под его ладонями в такт стуку колёс. Он наклонился ко мне, и моё тело будто само потянулось навстречу.

Кто-то хлопнул его по спине, и внешний мир вновь привёл меня в чувство.

– Сколько она берёт, приятель? – поинтересовался пьяный голос.

Рядом на койке грубо захохотали.

В конце вагона кто-то обернулся. Солдат?

Жинь дёрнул меня за руку:

– Всё, бежим!

Дверь, через которую я попала в вагон, теперь стояла распахнутая. Куда он меня ведёт? Обратно? Надо же прятаться!

Не успела я раскрыть рот, чтобы это сказать, как чужеземец крепко обхватил меня за талию и прыгнул.

Глава 10

Полёт продолжался доли мгновения, затем перед глазами мелькнули рельсы, едва разминувшись с моей головой. Но рёбра и твёрдая насыпь, однако, не упустили случая завязать близкое знакомство.

Врезалась я в кучу песка с такой силой, что из груди выбило весь воздух. Мы с Жинем покатились в обнимку – он продолжал крепко сжимать меня в объятиях. От грохота колёс, проносящихся рядом, закладывало уши.

Наконец падение остановилось, и я, шипя от боли во всём теле, оттолкнула от себя чужака. Он ругнулся, схватившись за бок, но я уже вскочила на ноги, готовая мчаться вдогонку за поездом. Последний вагон уже растворялся в ночной тьме и чёрном паровозном дыму. Я шагнула было вперёд, но тут же осознала безумие своего порыва. Даже если удастся догнать, что потом: уцепиться сзади и висеть целую неделю?

Поезд ушёл. Сотни людей приедут на нём в Изман – без меня! Я обхватила себя руками, сдерживая отчаяние, разрывавшее грудь.

– С тобой всё в порядке? – Жинь стоял всё ещё держась за бок. – Амани?

Нежность, с которой прозвучало моё имя, стала искрой в бочонке с порохом. Мой кулак метнулся с разворота в лицо чужаку, но был перехвачен уверенной рукой, совсем чуть-чуть не долетев до носа. Жинь дёрнул меня к себе, едва не свалив с ног.

– Запомни, – произнёс он наставительно, придвинувшись так близко, будто снова собирался целовать, – никогда не бей в лицо, когда противник смотрит тебе в глаза. У тебя предательские глаза, Синий Бандит, они тебя всегда выдают.

В ответ я изо всех сил врезала ему другим кулаком под дых. Жинь сложился вдвое в припадке кашля.

– Спасибо за совет! – прошипела я, морщась от боли в ободранных костяшках.

– Не за что… – Он держался за живот, но кашель подозрительно напоминал смех.

Бешенство переполняло меня, хотелось бить ещё и ещё, но я сдержалась. Злобно пыхтя, я задрала рубашку и стала разматывать тряпку, освобождая револьвер.

– Надо идти, – проронил Жинь, кивая вдоль рельсов. – До Массиля должно быть совсем недалеко. Если двинемся прямо сейчас, доберёмся ещё до солнца.

– А с чего ты вдруг решил, что я с тобой куда-то пойду?

Если бы не этот гад с солдатами на хвосте, я сейчас спокойно ехала бы в Изман! А как бы я выбралась одна из Пыль-Тропы? Ладно, подумаем потом. Я сунула револьвер за пояс: здесь его прятать не от кого. Наоборот, пускай все видят, что я не беззащитна.

– А куда ты денешься? – усмехнулся чужак. – Туда, что ли? – Он махнул рукой в сторону пустынного горизонта. – Предпочтёшь достаться стервятникам, лишь бы не идти со мной?

Тут не поспоришь. Вокруг одни пески, сколько хватает глаз, и дорога одна – вдоль рельсов, разрезающих пустыню стальным шрамом. Вперёд с чужаком либо назад в Арчу.

Нет, только не назад!

– Не льсти себе. – Я провела пятернёй по волосам и тряхнула головой, освобождая их от куфии. – Из-за тебя умирать – ещё чего не хватало!

Больше не разговаривая, мы поплелись по шпалам под бескрайним куполом ночного неба. Видеть Жиня не хотелось, и я опережала его на несколько шагов, но гнев постепенно угасал. И всё же… Можно было найти другой способ! Как угодно, но остаться в поезде! Спрятаться… или ещё что-нибудь придумать… Но час проходил за часом, а ничего гениального в голову не приходило. Похоже, оставалось только прыгать, а значит, чужеземец спас мне жизнь – ну как на него сердиться?

Ночь уже подходила к концу, когда я заметила впереди встречную фигуру. Сначала подумала, что это обман зрения, – серая предрассветная дымка над песками способна на такие шутки. Смутный промежуток, когда ни Всевышний, ни Разрушительница не имеют полной власти, бывает опаснее всего. Но нет, навстречу определённо кто-то шёл.

Повинуясь инстинкту, я бросилась на песок, сливаясь с тенями барханов. Жинь тут же вытянулся рядом.

– Что там? – чуть слышно спросил он, осторожно приподнимаясь на локтях.

– Кто-то идёт, – кивнула я вперёд.

Вдали пока проступал лишь смутный человеческий силуэт. Может, просто одинокий бродяга направляется из Массиля в Арчу, а может, кто-то из пассажиров донёс военным о парочке, спрыгнувшей с поезда?

Чужеземец явно подумал о том же самом.

– Уходим, – шепнул он, сползая по насыпи.

Радуясь, что мы шагали по деревянным шпалам и не оставили следов, я двинулась следом, стараясь разглаживать за собой песок сапогом. Перевалив через гребень соседней дюны, скатилась вниз и затаилась, держась за рукоятку револьвера. У Жиня в руке появился нож.

Мы молча ждали, лёжа на песке бок о бок. Слышалось лишь, как шуршит песок, пересыпаясь струйками в такт дыханию. Звук шагов сюда донестись не мог: пески хорошо гасят шум. Незнакомец мог появиться у нас над головой в любой миг и получить преимущество внезапности, хоть нас и было двое.

Впрочем, едва ли это солдат, они в одиночку не ходят. А если голодный гуль, кровожадный разбойник или вообще джинн?

Да нет, глупости! Упырей железные рельсы отпугнули бы, а джиннов никто не видал уже десятки лет. Среди людей волшебные создания больше не живут.

С другой стороны, они же бессмертные, а тут дикие пески, настоящие, не обжитые… Кто знает, что таится в них до сих пор?

Наконец, не в силах дальше выносить гнетущую неизвестность, я стала бесшумно карабкаться на гребень дюны. Жинь зашипел, пытаясь остановить меня, но я молча приложила к губам ствол револьвера и продолжала ползти.

Кто бы там ни оказался, стреляю я наверняка лучше.

На рельсах было пусто.

– Никого, – объявила я, – прошёл мимо.

А может, растаял в языках пламени, как джинны в сказках. Кто знает?

– У тебя что, тяга к самоубийству? – покрутил Жинь пальцем у виска, но посмотрел с уважением.

– Если и так, то не слишком сильная! – кивнула я, засовывая револьвер за пояс. – Пока живу, как видишь.

– Разве что чудом. – Он сел, потирая утомлённое лицо. Я тоже почувствовала, как внезапно навалилась усталость. – Просто какая-то Неугомонная Атийя из сказки про джинна Сахра. Слыхала такую в детстве?

– Джинна звали Зия. – Я почти не слушала, задумавшись.

– Как? – не понял он.

– Атийя и Зия, в рифму, – объяснила я. – Что ещё за Сахр?

История про неугомонную Атийю, вечно попадавшую в неприятности, была известна каждому. Джинн так боялся за свою возлюбленную, что раскрыл ей своё имя – настоящее. Теперь Атийя могла позвать его на помощь, но могла и подчинить своей воле. А ещё могла шепнуть это имя замку любой двери, и та открылась бы прямо в джинново царство.

– Да какая разница, – отмахнулся чужак, – не в именах дело.

– Всё равно надо правильно называть. Между прочим, Атийя и погибла оттого, что перепутала имя, а не из-за своей неугомонности… И вообще, о чём мы спорим?

Мы помолчали.

– А вот ты рискуешь погибнуть, лишь бы попасть к тётке в Изман, – снова заговорил Жинь, – а стоит она того?

– Не знаю… Ни разу её не видела.

Его руки замерли, вытряхивая песок из волос. Рукава рубахи были засучены, и я заметила напрягшиеся мышцы. Он изумлённо уставился на меня:

– Ты бежишь в Изман к совершенно незнакомому человеку?

– Я бегу в Изман, потому что там жизнь лучше, чем здесь.

– Ничего подобного! – горячо возразил чужеземец. – В городах всегда хуже. В твоей Пыль-Тропе тебя все знают, и если убьют, то хотя бы по веской причине, а в городе убьют просто так, ни за что. А это было бы величайшей несправедливостью: ты слишком хороша, чтобы валяться мёртвой в канаве.

Он поднялся на ноги и подал мне руку. Я отвернулась и встала сама. Хороша я или нет – не его дело!

– Ты говоришь, как мой отец! – презрительно фыркнула я.

– Твой отец? – Жинь раздражённо уронил руку.

– Он говорил, что города для воров, шлюх и политиков, – объяснила я, изображая невнятную речь пьянчуги. – Не лучше ли остаться в своей семье, которая тебя бережёт?.. Да уж, сильно он меня берёг!

– А что с ним стало? – В голосе Жиня ощущалось непонятное напряжение.

– Убит моей матерью… Только не надо соболезнований, – поспешила я предупредить, увидев раскрытый рот чужака. – Он был скотиной, да и не родным мне.

В памяти всплыл синеглазый солдатик, который заявился в дядюшкину лавку с Нагибом. Интересно, сколько ещё таких галанских полукровок бродит по нашей пустыне? Сама я больше не видела, но далеко от родного посёлка не уезжала… до сих пор.

– Я хотел сказать, что он, видимо, это заслужил… А твоя мать – что с ней? – Судя по тону, Жинь уже догадывался.

– Ну что обычно случается с убийцами?

Мать с петлёй на шее и теперь являлась мне в ночных кошмарах. Я набычилась и расправила плечи. Пусть только попробует сказать, что и она заслужила свою смерть!

– Мне очень жаль… – произнёс чужеземец. – Матерей терять нелегко. – Похоже, он знал, что говорит.

Я кивнула.

– Возвращаться мне не к кому. Тётушка Сафия в Измане одна и осталась… Так что почему бы и нет?

Жинь помолчал. На лице его отражались противоречивые чувства.

– Ладно… – тяжело вздохнул он. – Тогда давай так… – Он опустился на колени и начертил на песке кособокий перевёрнутый треугольник. Границы Мираджа? – Сейчас мы идём в Массиль… – Палец ткнул в нижний угол. – В это время года через горы можно перебраться только поездом… – Выше точки появилась изломанная линия горного хребта, отделяющего Массиль от столицы. – Не думаю, что у тебя хватит денег дождаться следующего.

– Да, первый класс обошёлся дороговато, – согласилась я.

– Однако есть другой путь, – оживился он. – Через Песчаное море часто отправляются караваны кочевников и идут к портовым городам северо-западного побережья.

– То есть куда указывала стрелка твоего компаса! – хмыкнула я.

Как воспринял чужак мои слова, мешали понять поля его надвинутой шляпы.

– А в такой караван можно наняться, – продолжал он.

– Кем наняться?

– Охранником, само собой. Пустыня небезопасна, сама знаешь. От Массиля до Дассамы, – ткнул он пальцем в левый угол треугольника, – сплошные пески. Месяц пути.

– В сторону от Измана. – Носком сапога я добавила точку в правом углу импровизированной карты.

Жинь бросил на меня раздражённый взгляд и продолжал:

– От Дассамы ещё дней десять ходу через равнины к морю, – может, чуть дольше, если караванщики станут торговать по дороге. А там пара дней плавания на восток – и вот он, Изман. Заработанных в охране денег хватит, чтобы добраться… Что скажешь, Синеглазый Бандит?

– Ну, картограф из тебя, конечно, аховый… – Я задумчиво оглядела изрытый кривыми линиями песок. Одно дело – рисовать, и совсем другое – брести по настоящей пустыне. Тут любая ошибка – смерть. На поезде было бы не в пример легче. – В душе снова вспыхнул гнев, я невольно нахмурилась.

– Зато там больше тех, кто тебя вынюхивает.

Он встал, тщательно отряхивая руки. Чужак, что с него взять! Не привык ещё, что от песка в наших местах никуда не денешься, как ни старайся.

– Вынюхивают они в первую очередь тебя, – напомнила я. – А мне бы целой до Измана добраться… – Однако приходилось признать, что лучший план едва ли возможен. Чужеземец явно знал Мирадж лучше меня, да и путешествовать с ним приятнее, лгать грешно. И всё же… – Ты хочешь меня убедить, что твой компас случайно указывает именно туда, на северо-запад?

– Я много чего хочу, Бандит. Выбраться из ваших проклятых песков, принять холодный душ, поесть по-человечески… – Жинь не стал продолжать, но его взгляд упал на меня. – Так или иначе, добраться до Массиля надо в первую очередь, иначе умрём от жажды. Так что скажешь? – Он протянул руку. – Мы вместе?

Я сжала его тёплую ладонь.