Текст книги "Тихий дом"

– Доброй ночи, мама.

– И тебе… Ребенок в порядке? – добавила бабушка, напоследок вспомнив о внучке.

– Да, спасибо, все хорошо, – поспешно ответила Лена.

Впереди ее ждал спокойный вечер с дочкой, чему она была очень рада. Слава Богу, все уладилось, и хотя слабо верилось, что новых кошек поспешно эвакуировали из квартиры, Лена думала, что маме, наверное, показалось, кошек все же было две, а Женя все убрала и проветрила, так что все решилось мирно, без сердечных приступов (за мать она очень боялась) и скандалов.

Не слыша бурных родительских ссор в детстве, Лена конфликтов всегда опасалась и тщательно избегала. Понимала, конечно, что мир в ее семье был всегда исключительно отцовской заслугой, но и в ситуации с Виталиком от выяснения отношений она аккуратно уходила, да и что там было выяснять?.. Изначально все было построено на обмане, Лена это знала и уже готова была расстаться, как в ней вдруг зародилась новая жизнь.

Одним из самых неприятных моментов в своей жизни Лена считала разговор с Виталикиной женой, но и там она не говорила гадости, не протестовала, не кричала – просто положила трубку и больше никогда ни о ком из них не слышала. Исключила из жизни и все!

Никаких конфликтов – это у Лены было, наверное, от папы. Ах, папа, папа, как же мне тебя не хватает!.. Как бы все могло быть иначе, если бы мы были сейчас вместе!.. Лиза бы от тебя просто не отходила, а ты бы радовался тому, как интересно твоя внучка видит мир. Вы бы с ней очень поладили…

Но спокойно маме обычно жилось недолго, и очень скоро Лена не могла уже избавиться от неприятного чувства и жила в ожидании следующего взрыва. Она поняла, что за выданное ей на время спокойствие скоро, очень скоро придется платить. Что же произойдет на этот раз? Кто будет беспокоить тебя на этот раз, мама?

Зинаида Алексеевна всегда была по-своему привлекательной женщиной, даже в свои зрелые годы. Купаясь в любви своего голубоглазого мужа, она выглядела ухоженно, эффектно и несколько младше своих лет. Приняв свое вдовство, она постепенно вернулась к заботам о себе: подкрасила седые волосы, сходила на маникюр, купила несколько обновок. Недорогих, конечно, – тратить большие деньги на тряпки она не собиралась, – но все же очень симпатичных. В них она ходила на прогулку, навещала Володю на кладбище, посещала своих подруг.

Выждав некоторое приличествующее положению время (а понимание о сроках у всех было разное), к ней стали свататься «старики». Она так и говорила – «старики пошли косяком». Кто-то являлся с шоколадкой, кто-то заговаривал с ней на улице, кто-то звонил по выдуманному предлогу.

Зинаида была непреклонна. Она слишком хорошо прожила свою жизнь, чтобы размениваться на пустяки. Никто ей золотого мужа не заменит, так что все предложения она отклоняла, объясняя это еще и тем, что ухаживать за кем-то, готовить и обстирывать чужого мужчину она не собиралась и поэтому будет проживать оставшиеся годы в радости, исключительно для себя. Однако, мужское внимание ей, разумеется, льстило, хотя, наслушавшись одиноких подруг, все еще не теряющих надежду устроить свою личную жизнь, была в сильном поле очень и очень разочарована. Судьба подарила ей такого хорошего мужа! Можно сказать, одарила на славу, так что никаких других кандидатур Зина больше не рассматривала.

Через неделю с небольшим Зинаида Алексеевна снова стала жаловаться на «Женьку». Эта мерзавка опять кормит кошек на улице и тащит домой всех больных и убогих. Как раз-таки в этот момент Лиза попросила приютить одного из котят, живущих у подъезда в коробке, и Лена дала согласие. Бабушке решили пока не говорить, потому что все, что было связано с кошками, приводило ее в бешенство.

Утром, как всегда, была перекличка: как ты спала, мама? как ты себя чувствуешь? Лена предпочитала узнать все сразу и потом уже спокойно заниматься домом, отвести дочку в сад и сесть за работу. Как же она была рада тому, что можно это делать за компьютером, не уходя из дома.

– И ты еще спрашиваешь? Эта засранка опять изгадила весь балкон и не убирает за своими кошками! Я не могу спать уже вторую ночь. Я уже стучала в ее дверь, кричала в подъезде – все бесполезно! Она делает, что хочет, а я не могу спокойно жить в своей квартире!

Из маминого рассказа Лена поняла, что ее активную деятельность никто не поддержал, подписывать заявление соседи не стали.

– А что на них рассчитывать? Много молодых квартирантов – им вообще нет никакого дела. Кто-то не замечает запаха, а вот Танька, та, что с первого этажа, вообще ходит в Женькиных подругах!

– Мама, ну не может же быть такое, чтобы это никого, кроме тебя, не беспокоило?

– Почему же не может? Я вот смотрела передачу по телевизору, так там бабка все свои комнаты захламила мусором, перетаскала все, что находила на свалке, и никто даже не позвонил в полицию! Пока не вмешалось телевидение, никакого результата не было! Ты же не смотришь телевизор – откуда тебе знать?

Это была еще одна причина для раздора. Зинаида Алексеевна не понимала, как можно не смотреть важные каналы. Там столько интересных сериалов, ток-шоу, развлекательных передач! Что может быть хорошего в этих ваших компьютерах?!?

Напрасно Лена объясняла, что там можно посмотреть все, что угодно, просто она делает это выборочно, смотрит только то, что ей нравится, а дочке, конечно, включает телевизор с детскими фильмами, обучающими программами и советскими мультфильмами. Зинаида Алексеевна считала, что все это новомодные бредни, и слушать отказывалась.

Противостояние с соседкой достигло такого накала, что Женя, увидев Зинаиду Алексеевну, переходила на другую сторону улицы и избегала любого контакта. Мать не унималась, почти все соседи оказались в центре военных событий, а участковый уже не был так любезен, как вначале. Понятное дело, нужно было как-то реагировать, а ему и без этого было чем заняться. Он ходил по соседям и просил высказаться, подумать и выбрать ту или иную сторону.

В ночь, после которой Зинаиде Алексеевне пришлось переехать к дочери на неделю и заплатить штраф за хулиганство, она, борясь с удушьем и невозможностью открыть окно и балконную дверь, вылетела в три часа ночи из дома, стала стучать соседке в дверь и выкрикивать разного рода оскорбления. Теперь настала очередь ей расплачиваться за хулиганство. Мать оштрафовали, причем, штраф пришел по почте, спорить было не с кем, а Лену вызвали в полицию. Разговор, правда, получился коротким. Полицейский попросил дочь повлиять на мать, вразумить ее и уговорить жить с соседями мирно.

Лена тайком от матери сходила к Евгении Александровне для мирных переговоров. Дверь ей все-таки открыли, хотя долго рассматривали в зрачок. Разговор получился спокойным и даже доброжелательным. В квартире действительно имелось две кошки, было очень уютно и скромно, но главное – чисто. «Убралась, после того, как я ей пригрозила!» – сказала, как всегда, мать, когда Лена рассказала ей о визите.

– Я не понимаю, что она ко мне пристала, – сказала, схватившись за голову, соседка.

– То она меня не трогает, то летит с угрозами. У меня тоже есть своя жизнь, взрослый сын, я тоже имею право на отдых. А своих кошек я не брошу и уличных буду кормить. Как она так может? Откуда столько ненависти? Ведь и у вас была кошка!..

Зинаида Алексеевна обвинила во всем… дочь. Та готова поверить всем, кроме нее. Лена, как могла, сгладила ситуацию и предложила матери пожить с ними столько, сколько захочет. На удивление, эта мысль Зинаиде Алексеевне понравилась. Она обзвонила подруг и сообщила с гордостью, что едет к дочери, – «дочь забирает меня к себе» – перекрыла воду, собрала вещи и села в такси.

Та неделя была нелегкой для всех, кроме Зинаиды Алексеевны, которая, конечно, постоянно жаловалась, хотя и жила, как в санатории. Лена с дочкой питались не так, Лена готовила из ряда вон плохо, не отходила от проклятого компьютера («мама, это моя работа!»), а вечерами читала внучке книжки, вместо того, чтобы поговорить с матерью или обсудить сериал. Телевизор полностью поступил в ее распоряжение, а внучка совершенно не спрашивала у бабушки, как она себя чувствует. Приходила из садика – и за свои игрушки. Вечерами, правда, чтобы побыть наедине, мама с дочкой выходили погулять в сквер и купить что-то вкусное. А когда обнаружилось, что в семье есть рыжий котенок по кличке Персик, так напоминающий «Женькиного» кота, Зинаида Алексеевна потребовала, чтобы его немедленно унесли, пока она здесь находится. Сердобольная Лилька взяла котенка на время к себе, и Лена с дочкой навещали его за неделю дважды, приносили вкусности, тискали и разговаривали.

За неделю Лена отвела маму к двум специалистам. Она стала жаловаться на слух – сходили к лору и решили проблему, убрав пробки. Посетили терапевта, выписавшего препараты для нормализации давления, и подобрали успокоительные для сна. Зинаиде Алексеевне эта часть пребывания у дочери очень понравилась. Она радовалась тому, что ее осматривали платно, а значит чуть более внимательно и не торопясь. Она чувствовала себя в центре внимания и вечерами рассказывала подругам о том, как прошло посещение платной поликлиники.

Через несколько дней Зинаида Алексеевна вернулась домой, довольная и успокоившаяся. А Лена начала понимать, что такое состояние, напоминающее затишье, обычно следует за приступами агрессии и ненависти. Неужели при папе было также? Дочка давно не жила с родителями и точного ответа у нее не было. Депрессия матери после ухода отца была трудным периодом, но Лена хотя бы знала, что это нормально, и все в той или иной степени переживают подобное, но что происходит с матерью сейчас? Неужели так меняется характер с возрастом и все проходят через это?

Зинаида Алексеевна себя вопросами не терзала. Разобрала сумку, сходила в магазин за свежим хлебом и молоком. Гордо поздоровалась с Татьяной с первого этажа («Да, была у дочери – отдохнула, полечилась!») и проследовала мимо тех, кто любит сидеть на лавочке и перемывать всем подряд кости. На завтра было много дел: заплатить за квартиру, съездить на рынок, сходить на маникюр. Дома было хорошо, тихо и уютно, и Зинаида Алексеевна, принимая новые таблетки, на время успокоилась, но впоследствии доктор говорил, что это было уже то самое начало, и избежать ничего было нельзя, даже если бы Лена об этом знала. Она, конечно, ничего не понимала, а терапевт, выслушав жалобы, никак не отреагировала, и Лена просто радовалась затишью, которое, она была уверена, будет недолгим, потому что все уже понеслось, как осенние листья, подгоняемые ветром, опережающие друг друга в сумасшедшем урагане, разбрасывающем городской мусор и подхватывающем пакеты и исписанные листья бумаги. Ветер вводил всех в заблуждение своим кратковременным затишьем, но обмануть не мог. Дьявольские акробатические номера, начинающиеся из ничего и прекращающиеся внезапно, так же, как и начались, неожиданные всплески ничем необъяснимых эмоций. Лена начала уже к этому привыкать и ждала следующего урагана даже сейчас, когда все было более или менее спокойно.

10

В это же самое время начались хлопоты с Лизой, но, к счастью, уже не связанные со здоровьем. Как-то раз, прогуливаясь с дочкой в теплый весенний день в парке, Елена столкнулась с женщиной, которую поначалу не узнала. Зато та ее помнила отлично. Это был тот самый доктор, знакомая знакомых, к которой по большой протекции Лена водила маленькую дочь в первые годы жизни. Женщина очень обрадовалась, оглядев девочку внимательным профессиональным взглядом. Лена рассказала, что сейчас у дочки нет никаких проблем со здоровьем, только раз в год они ездят на консультацию на поезде в столицу, чтобы убедиться, что все идет так, как следует. «Я за вас очень рада, – сказала женщина и тепло, очень искренне, погладила девочку по голове.

Елена стала замечать, что при всем благополучном внешнем положении вещей, Лиза растет удивительным и одновременно странным ребенком: она излишне погружена в тот мир, что ей интересен, и совершенно не замечает того, что занимает других детей ее возраста. Никогда не возникало никаких просьб касаемо новомодных игрушек и гаджетов, никаких требований, связанных с одеждой, никаких капризов и обычных детских неповиновений. Вместе с тем Лиза очень внимательно с самых ранних лет слушала сказки и истории, которые читала ей мама, и задавала очень неожиданные вопросы. Все они, в той или иной степени, начинались со слова «почему»: а почему он обманул, если знал, что это плохо? почему девочка не послушалась и бросила брата одного? разве может охотник быть добрым? почему люди думают, что животные глупее, только потому, что они не понимают их язык?..

Лиза могла не заметить того, что ела сегодня на завтрак и как обедала в саду, и она изумлялась тому, что маму заботят такие мелочи: а разве это важно? Лена не сдавалась так быстро и предлагала вспомнить: каша или запеканка, котлеты или рыба, гречка или макароны? Дочка не могла извлечь из своей памяти такие ненужные детали, зато долго и с большими подробностями рассказывала о гнезде, построенном на высоком дереве, что видно из окна в детском саду. Она видела, как строилось гнездо, как в нем появились птенчики, как прилетала с добычей их хлопочущая мать, как шаг за шагом они учились летать, поначалу на самые короткие расстояния, а потом все дальше удаляясь от родного гнезда.

Однажды девочка долго не могла успокоиться, потому что один птенец едва не попал в кошачьи зубы. Кошка внимательно наблюдала из укрытия за тем, как птенцы, отыскивая что-то в траве, машут крыльями и в несколько подходов отрываются от земли. Один, наиболее слабый, или наоборот, более любопытный, задержался чуть дольше, чем было нужно, и кошка совершила прыжок, долгое время оставаясь незамеченной в густой изумрудной траве. Птенчик неистово замахал крыльями и с трудом избежал грустной участи, потому что вовремя подоспела заботливая мать и отпугнула кошку, дав возможность своему дитя взлететь на более высокую ветку.

Лиза не унималась. Она принесла эту историю домой, вспоминала подробности, боялась за птенцов и радовалась кошачьему промаху. Ей не хотелось даже думать о том, что могло бы быть, если… Она, оказывается, была единственной, кто наблюдал за этой историей во время прогулки. Пока другие возились в песке, катались на качелях и свисали с перекладины, она, не отрываясь, следила за жизнью птичьего семейства. Дома, конечно, она забросала маму вопросами и они уселись за энциклопедию, чтобы узнать, как долго мама заботится о своих птенцах и не бросит ли их, пока они нуждаются в ее защите. Интересно и то, что любовь к кошкам на этом эпизоде не закончилась, несмотря на то, что милые и пушистые создания вдруг выступили здесь с неожиданной стороны. Девочка задумалась: оказывается, каждое живое существо в какой-то момент может стать хищником для тех, кто его слабее. Даже беспомощный котенок способен впиться зубами в крошечного птенца, даже забавный еж, в детских книжках и мультфильмах переносящий в колючках яблоки и грибы, безжалостно расправится с теми самыми насекомыми и червячками, о которых так печется на прогулке Лиза.

Самым неинтересным чтивом в школьные годы Лена считала то самое, что сейчас увлекало дочь. Большим любителем книг Лена никогда не была, но детективные истории и исторические романы о жизни королей и королев ее увлекали. Сущим наказанием для нее являлись рассказы Пришвина и Паустовского, «Лесная газета» Бианки. Теперь она была вынуждена это читать и перечитывать много раз маленькой дочке, которая слушала ее с большим вниманием. Жизнь леса и его обитателей, повадки животных, тяжелые от снега ветки и одиноко висящий на дереве лист – все занимало пятилетнюю девочку, никакая подробность не укрывалась от ее пристального внимания. Лена была несказанно удивлена. Она, конечно, любила природу, но только как успокоительное средство и воспринимала времена года как возможность по-разному организовать свой досуг. Лето – время пикников, долгих прогулок и красивого загара. Зимой можно с удовольствием побродить по снежному парку и поиграть в снежки. Девочка видела этот мир совсем иначе.

Скоро она начала рассказывать, как красногрудый снегирь прыгал с ветки на ветку и клевал рябину. Дятел не просто стал стучать крепким клювом по дереву, а долго присматривался, отыскивал именно то дерево, что подходит ему больше всего. Белочки умело прячут орехи в земле или уносят в гнездо, чтобы потом насладиться припасами. Разве ты не видишь, мама, какие они умные? Ведь они же умные, если находят все свои запасы и спускаются к людям, когда им голодно?

Лиза стала требовать, чтобы мама шла по дорожкам парка осторожно: в начале весны, когда выползают «солдатики», нужно хорошо смотреть себе под ноги, чтобы не наступить на них из-за невнимательности, в начале лета и после дождя тоже следует идти осторожно, чтобы не причинить вред дождевым червям и безобидным улиткам, волочащим на себе свои дома. Однажды Лиза так горько плакала, увидев, что стало с ежом на проезжей части, что Лена впредь стала смотреть вокруг с гораздо большим вниманием, чтобы уберечь дочь от того, что ей видеть не следует. Все слова о том, что в природе такое происходит и может быть всякое, когда животные сталкиваются с миром людей в городских условиях, в расчет не шли – Лиза горевала и оплакивала каждого жучка и лежащего без движения котенка. Иногда, правда, все заканчивалось благополучно, и оказывалось, что животное просто отдыхает, но чаще было иначе, и маленькая девочка поднимала улитку, доносила ее до травы и отгоняла от дороги спавшего пса, гревшегося в лучах весеннего солнца, боясь, что его может задеть машина.

Как-то на дальней аллее им повстречалась молоденькая березка, сломленная практически пополам. Для Лизы это было так печально и невыносимо, что она, не задумываясь, бросилась на помощь. С помощью мамы, носового платка и подобранной неподалеку палки она наложила шину на березовый перелом и попросила разрешения навестить ее завтра. Собираясь на прогулку на следующий день, девочка прихватила с собой пластиковую бутылку с водой, чтобы полить бедное деревце. Хрупкая березка слегка подвяла, опустила веточки вниз, но все-таки была жива. Лиза потребовала впредь гулять так, что иметь возможность навещать свою подопечную, чтобы всякий раз проходить мимо подвязанного деревца. Целый месяц они носили воду для березы, пока не убедились, что она пошла на поправку. Лиза успокоилась, но всякий раз, оказываясь в том дальнем уголке парка, подходила к дереву, гладила его белый ствол и здоровалась, обращаясь так, будто говорит с человеком.

Зимой наступил черед кормушек. На подоконник всегда рассыпались семечки и хлебные крошки – за этим строго следила Лиза, а кормушки, конечно, приходилось мастерить матери. Пластиковая бутылка и картонная упаковка от сока и молока поначалу малышку устраивали. Во время воскресных прогулок мама с дочкой несли обязательное угощение для птичек и белочек и наполняли свои и чужие кормушки. Оживленные дорожки они сознательно избегали: там всегда худо-бедно люди что-то оставляли. Это могли быть кусочки булочек, недоеденные детьми, мягкая сдоба, выпавшая изо рта младенца, семечки или орешки, купленные родителями в ответ на настойчивые просьбы их отпрысков. Кто-то шел сознательно с карманами, полными орехов, для того, чтобы поймать удачный кадр с кормлением белочек, и долго к этому готовился, подзывая рыжих красавиц характерными звуками, подсмотренными у знатоков.

Лиза с мамой ходила по отдаленным уголкам и выискивала самые непосещаемые места парка. Там они развешивали свои кормушки, и время от времени, не реже одного раза в неделю, их наполняли. Однажды девочка увидела настоящую кормушку, деревянный домик, раскрашенный детской рукой. Крыша, крылечко, боковые стены – все радовало взгляд яркими всполохами, и Лиза, конечно, загорелась. Здесь им не будет холодно, птички смогут там жить, укрываться от снега и дождя, прятаться от кошек и прочей опасности!

Лене пришлось изыскивать возможности и в конечном итоге приобрести пару таких штук на рынке у местных умельцев. Теперь Лиза стала просить на праздники и дни рождения энциклопедии о животных и растениях и новые домики-кормушки. Лилька, конечно, говорила, что Лена не понимает своего счастья. Уж она-то видела совершенно другие картины в своей поликлинике! Если в прежние времена мамаши приносили с собой любимые игрушки детей, пушистых медведей, розовых пупсов и машинки, то теперь достаточно одного телефона. Это залог детского спокойствия и лучший способ обеспечить тишину в очереди. С гаджетами и телефонами дети, едва научившиеся говорить, но прекрасно ориентирующиеся в современной технике, едут в коляске на прогулке, и им нет совершенно никакого дела до собачек и кошечек, до смены времен года и прочих вещей, на которые обращает внимание Лилькина крестница.

Да, девочка определенно отличалась большой наблюдательностью и рассматривала улицы, по которым ходили люди, двигались машины и шла взрослая жизнь по-своему. Она знала, что скоро ожидаются холода, если городские пальмы укутывают в целлофановый кокон, а городских уток, живущих на искусственном озере, лучше не кормить хлебом и другими кондитерскими изделиями. «Всегда кормили, а теперь вдруг нельзя?» – ворчала Лена, собираясь с дочерью на прогулку. «Нет, они могут заболеть из-за сахара и дрожжей, – упорствовала Лиза, – я смотрела об этом в детской передаче!» Лена нехотя подчинялась (помнила дочкины слезы при виде больных животных) и запасалась овсянкой и сыром, измельчала фрукты и овощи.

Зимой девочка приходила в восторг, если озеро не сильно замерзало и оставалось достаточно воды для крякв. «Тогда их не съедят собаки, они смогут уплыть!» – объясняла шестилетняя девочка, и мать, слушая ее, удивлялась тому, что ее саму это никогда не волновало. Они могли стоять долго, наблюдая за тем, как вода, двигаясь и шумя, впадает в озеро из речки. Именно это место выбирали для зимовки городские уточки, привлеченные теплом, там поверхность не затягивалась льдом. Мама с дочкой мерзли, но топтались у берега, рассматривая вблизи жизнь утиного семейства.

Дочка рассказала матери, что число «зимовщиков» постоянно растет. Не только кряквы обыкновенные, а многие другие виды птиц предпочитают теперь зимовать в городских условиях. Кто-то, конечно, примыкает к стаям и летит в теплые страны, но все больше птиц отвлекаются от традиционного маршрута и обживают новые угодья. Лена стала для себя открывать новую, прежде неизведанную территорию и улыбалась тому, что здесь-то они с дочкой поменялись местами. Слушала теперь она, а дочка увлеченно рассказывала о том, что знала лучше.

Укутанные в целлофан пальмы («Им же, наверное, холодно…»), держащийся на одном волоске засохший лист («Почему не упал именно он?»), не боящаяся людей ворона, сидящая на ладошке синичка и хватающая семечки – ничто не ускользало от пристального внимания девочки, а вот подготовка к школе и учеба никак ее не увлекали, и матери приходилось обманом и обещанием купить новый журнал о жизни животных уговорить дочку позаниматься. Слушая девочку и пытаясь ответить на ее вопросы, Лена невольно вспомнила свою детсадовскую «глядючку», потемневший фонтан и старую няню. Как мало это ее интересовало в детстве! Лиза в этом смысле совсем другая – настоящий юный натуралист!

«Сегодня уже нет мороза», – уверенно говорила шестилетняя Лиза, когда они с мамой шли в соседний магазин. «Почему ты так решила?» – спрашивала Лена. «А вот, смотри! Вода у повара не замерзла!» – отвечала малышка, и Лена видела ее глазами то, на что ни за что бы не обратила внимание. Рядом с небольшим кафе выставили прошлым летом фигурку повара. В белом колпаке и в ослепительном фартуке, усатый и улыбающийся человечек должен был приветствовать гостей и заманивать посетителей. Рядом с ним на высокой ножке размещалось в виде раскрытой книги меню, а в правой руке повар держал пустую белую тарелочку. Зимой шутники пристраивали туда несколько снежных шариков, напоминающих мороженое, осенью прилетал без приглашения кленовый лист, а летом кто-то оставлял скромный букетик цветов, собранных в парке. Сейчас Лиза видела на тарелке маленькое озерцо – значит, снег растаял и уже плюсовая температура. Как было не удивиться такой наблюдательности?

Нужно ли говорить, что одной из любимых книг девочки стала та, что рассказывала о путешествиях мальчика Нильса с дикими гусями? Все, что касается жизни леса, приключений белочки и бельчат, ночевок на пруду и нападений хитрого лиса, Лиза могла слушать бесконечно. Еще ей очень нравилась глава о волшебной дудочке, изгоняющей крыс из замка, но сколько вопросов было задано о том, как же прожила мама без сына, пробовала ли она его искать, почему так жестоко наказал Нильса гном!.. Лена от этого часто уставала, но отказать дочери не могла.

Вопросы о том, что интересного было в саду, как прошли занятия в школе и что она ела на обед, по-прежнему оставались без ответа. Бабушка, переживающая свой сложный период, близкой по духу девочке не была. Как-то очень скоро Лиза поняла, что баба Зина к природе равнодушна, а так как из-за ее пребывания в доме пришлось на время отнести Персика к крестной, Лиза молча ждала ее возвращения домой и бегала с мамой навещать рыжего котика. Могла бы – делала это чаще, но одной ей ходить еще не позволялось.

Как-то раз девочка вернулась со школы в слезах – это было в первом классе. Она услышала, как ее одноклассница рассказывала, как она носит родившихся у них хомячков соседке, у которой живет змея. «А что? Нам их все равно некуда девать!» – объяснила девочка. Лиза еле сдержалась в школе, а дома с ней случилась настоящая истерика: разве можно относить малышей на съедение? Как же она их несла, если знала, что с ними будет?!? Лена-то прекрасно знала, что порог чувствительности, как и болевой порог, у всех разный, но объяснить этого дочери не смогла. Потому что понимала: сама бы не смогла отнести хомячков на съедение. Никогда.

Впрочем, это был не единственный случай. В первом классе у Лизы завелся новый друг. С Платоном у них, кажется, нашлась общая тема для разговора. Мальчик большую часть времени проводил на даче у бабушки, и там к двум кошкам, живущим в доме, присоединялись соседские. Платон вел длинный и бесконечный рассказ о дачной кошачьей жизни – Лиза делилась своими впечатлениями о кряквах, птицах, кормушках, ежах и Персике, правда, до тех пор, пока как бы между делом мальчик не рассказал ей о кошке, съевшей одного котенка, которого они с бабушкой на утро не досчитались. Он сказал об этом так просто и обыденно, что Лиза ужаснулась, только представив этот кошмар. Платон по-мужски пожал плечами: «Он, наверное, родился больным – так сказала бабушка!». И добавил: «Я уже привык, кошки часто приносят головы съеденных мышей или птиц – они же охотники!».

Лиза несколько дней избегала друга, насколько это было возможно в условиях одного класса. Что-то изменилось в ней, она поняла, что Платон все-таки видит мир иначе, если так спокойно воспринимает такую жестокость.

Лена пыталась объяснить девочке, что животные, несмотря на то, что мы их очень любим, все-таки не люди. Они, конечно, тоже умеют чувствовать, безошибочно отличают плохого человека от хорошего, болеют, плачут, радуются, но они все-таки другие, и то, что нам кажется жестоким и недопустимым, они воспринимают иначе. Помнишь, как у Маугли? «Мы с тобой одной крови». Так вот, они другой крови: они охотятся, чтобы выжить, они живут в иных условиях, которые диктуют им другую модель поведения. Лиза не соглашалась, продолжая жить в иллюзиях и думая, что все могли бы жить в мире и любить друг друга. Разве это так трудно?

«Наверное, это у нее от папы», – думала Лена, помня их с Лунькой историю любви. Для большинства городских людей, бегущих в спешке по делам, и детей, устремленных в экран компьютера, такого мира, в котором жила ее дочь, не существовало вовсе. Лиза обитала в своем полуфантастическом пространстве, где главным является смена времен года и жизнь животных, а настоящая жизнь, которую все принимают за действительность, была спрятана под крепким, толстым слоем или не существовала вовсе. Со временем, четно говоря, Лена и сама засомневалась в том, что же на самом деле лучше и какая жизнь является настоящей…

Лена так и бегала, от одного фантастического мира к другому, маминому, почти безумному, и очень радовалась, когда у мамы было затишье. Лизино пространство было гораздо более теплым и гармоничным, в нем Лена отдыхала, хотя все, что касается школы и занятий, давалось маме и дочке с невероятным трудом.

Мамины вспышки абсолютно лишали Лену покоя и тревожили все сильнее. Но пока она, Зинаида Алексеевна, пребывала в относительном покое, Лена старалась об этом не думать и наслаждалась домашней гармонией.

Виталика она почти не вспоминала и даже радовалась тому, что дочь, настолько погруженная в понятный ей животный и растительный мир, вопросов пока не задавала. Лишь однажды она поинтересовалась, как бы между делом, где ее отец. Лена, не подготовленная внезапностью, ответила честно, как есть: он, мол, живет в другом городе. Лиза понятливо кивнула и произнесла только «а-а-а». Лена, конечно, знала, что вопрос этот непременно возникнет вновь и готовилась к тому, что придется рассказать нечто, похожее на правду, но в понятной для ребенка форме. Но пока, признаться, Зинаида Алексеевна вспоминала о неслучившемся зяте гораздо чаще, чем мать и дочь. Лена не видела и даже не могла бы себе представить их троих в качестве семьи, так что отсутствию Виталика не огорчалась. Все более или менее наладилось и в жизни, и в работе, она справлялась материально и все больше склонялась к тому, что их роман явился ошибкой во всем, кроме рождения дочери, что было, конечно, не мало.

В последнее время Лена как-то случайно придумала несколько дразнилок, вошедших в их жизнь, которые дочери очень нравились. Она смеялась и требовала еще.

– Лизок, Лизок, дай-ка маме пирожок!

– Ах ты, наша Лизавета! Шлют вороны два привета!

– Лиза, Лиза! Ни дня без сюрприза!

Девчушка смеялась и просила придумать настоящее стихотворение, но Лена, конечно, на такой подвиг не соглашалась и говорила, то это не стишки вовсе, а чистое баловство. Наблюдая за дочерью, она понимала: девочка видит все краски дня, ценит всякий день с проходящими минутами, замечает миллиарды оттенков и интонаций, тогда как большинство людей видят лишь то, что лежит на поверхности. Для девочки интересны были любые краски и тона; она взяла себе за правило замечать все, и Лене было интересно смотреть на знакомые и ничем не примечательные вещи глазами дочери. Открывалось столько интересного!..