Текст книги "Тихий дом"

Рыжий наоборот был большой, лохматый, с редкими белыми пятнами вразброс. Густая мягкая шерсть падала ему на глаза, хвост увенчивала роскошная кисточка, уши то опадали, то снова вставали торчком. Тут уже вопрос с породой не решился бы так легко. Рыжего можно было заподозрить в родстве с кем угодно: с овчаркой – по умному взгляду, с колли – в связи с лохматостью, с дворняжкой – по природной догадливости и непривередливости. В общем, Клару не занимала всерьез эта тема. Она просто согласилась, что примесей здесь много. На протяжении долгих лет предки Рыжего вступали в разного рода союзы, улучшали породу, работали в направлении цвета, размера и характера, но главным фактором для Клары явилось выражение его морды. Он был бы добрым философом. Будь он человеком, из него получился бы прекрасный муж, спокойный и невозмутимый, с которым жить было бы большой радостью. Нормальная собака с прекрасным характером рядом с истеричным Клёпой казалась просто идеальным компаньоном для долгих прогулок и, конечно же, надежной защитой. Только в случае надвигающейся опасности Рыжий подавал голос, громко возвещал о своих серьезных намерениях и бросался на защиту любимой хозяйки.

Однако впервые вошедших в дом ожидал еще один сюрприз. Следом за Рыжим, а иногда и впереди него являлась с разбега, размахивая крыльями, курица Ряба, настоящее чудо, этакий нежданчик, который потрясал гостей не меньше, чем молчаливое присутствие Рыжего. Говорить о том, что куры безнадежно глупы и не приспособленны к жизни в домашних условиях при Кларе не стоило. Также запретным считался вопрос о том, сколько куры живут и много ли Рябушке осталось. Хозяйка сразу же давала понять, что не желала слушать рассуждений на эту тему. Бросаясь на защиту курицы, она рассказывала много интересных случаев, из которых становилось ясно, что Ряба может даже приструнить истеричного Клёпу и указать ему на место. Клёпа ее побаивался и чувствовал себя настоящим хозяином, мог распоясаться лишь тогда, когда у Рябы наступала ночь и ее отправляли в клетку. Клара накрывала клетку мягким стареньким полотенцем, и Рябушка спала там до тех пор, пока Клара не объявляла ей, что пришло утро и начинается новый день. Большую часть дня курица была свободна в своих передвижениях. Уходя из дома, исключительно опасаясь за Клёпино здоровье и по причине его вздорного нрава, Клара сажала Рябу в клетку. Она там сидела смирно и встречала хозяйку, радостно похлопывая крыльями и разглядывая черными ласковыми глазами – так уверяла Клара, а оснований ей не верить ни у кого не было.

Нужно было знать об этой троице только то, что все они были брошенками. Собак Клара находила у своего дома, а курицу ей подарили на праздник, в качестве гастрономического презента – тоже бросили, совершили своего рода предательство, обрекли на смерть. Так считала Клара, которая, конечно же, не смогла лишить Рябушку жизни. Жили они вместе уже пять лет, но об этом Клара умалчивала, а если кто-то настойчиво спрашивал, сколько же лет все-таки живут в домашних условиях куры, Клара смотрела на глупого и бестактного человека так, что он понимал, что перешел границы дозволенного, сказал, сам того не осознавая, что-то лишнее и замолкал.

В прошлом году не стало Рыжего. В октябре он заболел, а в ноябре оставил Клару. Это была душераздирающая боль, и неизвестно, как бы она смогла ее пережить, если бы не громкоголосый истеричный Клёпа, настойчиво требующий к себе внимания. Забота о нем и о Рябушке все-таки вернула Клару к жизни, хотя она до сих пор была уверена, что чувствует по ночам присутствие рыжего добряка, его вздохи, совсем уж человеческие, его мягкую поступь и слышит, как стучит его хвост с густой кисточкой по деревянному полу.

Спрашивать о Рыжем, как и о возрасте Рябы, не стоило – это знали все, кто дружил и соседствовал с Кларой. Только изредка она вспоминала, как добряк маленьким рыжим комочком пришел в ее жизнь. Это начало она любила больше всего, как и его большое благородное сердце. Оно, это благородство, раздается где-то на небесах вне всякой зависимости от званий и чистоты породы. В этом Клара была уверена и знала, что это распространяется и на хозяев, и на их четвероногих любимцев.

Вместе с оглушительным звонком Клара услышала громкий лай Клёпы, который так долго и преданно танцевал вокруг хозяйки, так визжал от радости и размахивал хвостом, пытаясь одновременно допрыгнуть до лица Клары, что она покорно опустилась на пол, предварительно отдав Александре медовик с благодарностью за заботу о питомцах. Клёпа наконец облизал хозяйку столько раз, сколько ему хотелось, уселся ей на колени и принялся рассказывать, как же он прожил в чужом доме эти недели. Наверное, жаловался и ябедничал, но Клара, к счастью, его не понимала. Она в свою очередь благодарила Сашу, называла ее «доброй девочкой», перед которой она, Клара, теперь в вечном и неоплатном долгу.

По дороге домой Клара подумала, что неплохо было бы заодно прикупить кое-что из продуктов, но, держа в одной руке клетку с Рябой, а в другой – поводок с весело бегущим рядом Клёпой, подумала, что мысль эта все же неудачная. Ее слегка развеселило то, как отреагировали бы люди, увидев пожилую женщину в странном наряде да еще в таком необычном сопровождении, она в супермаркет поэтому решила сходить позднее. Клёпа не любил, когда его привязывали к столбикам или к решетке, ему не нравилось, когда ему нужно было оставаться в одиночестве на милость проходящих мимо любопытных детей, глумливых юнцов, крупных и агрессивных собак. Клара молча согласилась и решила не портить ему такой прекрасный день.

Она шла достаточно быстро, за ней семенил подпрыгивая песик, понимая, что другой прогулки сегодня не будет. Он поначалу потянулся к любимому скверу, но хозяйка твердо с ним не согласилась, и он решил довольствоваться тем, что есть, втайне надеясь, что вечером с ним все-таки погуляют по-настоящему. Ряба безропотно переносила перемещение в клетке, ей еще не удалось рассказать хозяйке о том, как она провела все это время без нее, а у курицы определенно были на этот счет свои мысли.

Дом встретил их приятными запахами и теплом. В густеющих сумерках светились желтым светом маленькие оконца. Зимний вечер был хмур и неприветлив, постепенно поднимался ветер, приводя в движение густые облака, но Клара специально не выключила свет, зная, как приятно возвращаться в светлое теплое родное пространство, пахнущее вкусной едой и согретое звуками, доносящимися из радиоприемника.

Ветер к ночи рассвирепел; зашуршали, заплясали по крыше обледенелые ветки; заметно похолодало, но Клара все же решила сходить в магазин, надев куртку потеплее. Зимой день угасал значительно быстрее. Клёпа, не дожидаясь прогулки, разлегся на диване, с удовольствием вытянув лапки. Можно было подумать, что он вернулся домой после долгого изнурительного похода. Клара любила наблюдать, как во сне шевелились его лапы, как он издавал забавные звуки. Клёпе вторила квохчущая курица. Какое это блаженство наконец оказаться дома!..

Ей вспомнилось, что осталось еще одно дело, которое никак нельзя откладывать. Нужно наконец позвонить Боре, а иначе он, не дождавшись ее звонка, будет обзванивать всех ее знакомых. Этот мальчик ей очень нравился, она давно отдавала ему предпочтение как единственному мужчине в семье, советовалась с ним, доверяла, поддерживала в сложные времена, но звонок все же очень хотела отложить до вечера.

Наконец решившись, уже наверняка зная, что ей предстоит услышать в свой адрес, она все-таки уселась на диван, вернее на тот уголок, что выделил ей сладко спящий Клёпа, и набрала номер племянника. Разница во времени всего час. Значит у них сейчас около восьми.

– Хаюся?.. – он звал ее так, как когда-то его мать, единственная сестра Клары. Иговорил испуганно и настороженно, будто боясь услышать не ее голос.

– Прости, что не перезвонила раньше.

– У тебя все хорошо? – в его голосе слышалась тревога.

– Да, Борь, конечно! Я уже дома.

– Ты не в больнице?!? Когда ты успела оказаться дома? Тебя же хотели продержать там еще неделю!

– Да, но я уже хорошо себя чувствую, Борь. И мне нигде не будет так хорошо, как дома, ты же знаешь!

– Так ты вышла под расписку! – Боря наконец все понял и ничуть, казалось, не удивился.

– Именно.

– Ты невозможная хулиганка!

– Знаю! – Клара с удовольствием рассмеялась.

– И тебя отпустил доктор?

– Ну, конечно, он долго возмущался и говорил, что снимает с себя всякую ответственность, особенно когда понял, что я живу одна, – только заговорив об этом, Клара поняла, что сделала это зря. Эта тема была источником постоянных споров и конфликтов. Племянника она любила, разница в тридцать лет не мешала их дружбе, но тут Боря был непреклонен. Он давно ее убеждал переехать к ним, особенно тогда, когда не стало его матери. Отца после болезни он забрал к себе тоже, но Клара наотрез отказалась ехать. Теперь он часто использовал главный козырь: вспоминал оптимизм старой Фиры, которой преклонный возраст не помешал прекрасно адаптироваться к новой реальности, но Клара всегда отделывалась шутками, ни за что не соглашаясь менять уже принятое решение.

– И я вообще не уверена, что у меня был инфаркт. Скорее, гипертонический криз, а они просто пугали меня, используя этот диагноз.

– Хая, ты невозможна! Ты, конечно, знаешь все лучше любых докторов! – она понимала, что он уже не сердится, что, услышав ее бодрый голос, он выдохнул. Отлегло. И она сейчас его успокоит.

– В палате со мной лежали две ужасные бабки. Одна все рвалась в свой огород, на дачу, а другая по ночам то бредила, то выливала содержимое горшка в умывальник, думая, что мы этого не слышим. Борь, лучше пристрели меня, но больше я в больницу не лягу – и все тут!

– Ты, конечно, что-то наврала доктору.

– Да, я сказала, что скоро приедет племянник и проведет у моей кровати целый месяц. Станет кормить меня из ложки и не позволит делать ничего по дому.

– Хаечка, ты же знаешь, я сейчас не смогу приехать, – Боря загрустил. Клара и без этого знала, что у него сейчас новая и ответственная работа.

– Этого и не требуется! У меня много друзей, прекрасные соседи, за мной присмотрит Саша. Помнишь эту чудную девочку?

Боря ее, казалось, не слышал. После матери, которую он очень любил, Клара была единственным звеном, которое его связывало с прошлым, с детством и юностью. Клара уже раскаялась и пожалела, что упомянула о больной для них обоих теме. Не слишком ли жалобно и просительно она говорила? Не получится ли, будто ей скучно, одиноко и она ждет его приезда?

– У меня правда все в порядке, не волнуйся! Я обещаю себя беречь. Ты только не поднимай шум, не срывайся с места и перестань говорить о переезде. Со мной все будет хо-ро-шо!

– Только честно, Хаечка. Как ты себя чувствуешь?

– Совершенно нормально. Завтра утром прогуляюсь с этим скандалистом и схожу в аптеку. Накуплю все, что мне выписал доктор и продолжу лечение. Хотя я не думаю, что это хорошая идея, ведь я всегда лечила себя сама.

– Не перетруждайся. Я же тебе объяснял, как можно заказывать доставку продуктов на дом?

– Да, конечно, я помню, – ответила Клара, но сама подумала совсем другое. Вот еще чего не хватало! Чтобы ей приносили все домой? Тогда ей вообще не выходить из дома?!?

– Не рвись в свой сад, не нагибайся над своими грядками сейчас, обещаешь?

– Боречка, милый, это у вас там круглый год лето. Здесь февраль, земля еще мерзлая и твердая, как камень. Что мне в саду делать?

– Слава Богу! Будем тогда на связи. Следи за телефоном, заряжай его. И пришли фотографию, если ты избегаешь видеозвонков.

– Вот еще не хватало! У меня полголовы седых волос! Пока провалялась в этой больнице, пропустила покраску. Приведу себя в порядок и пришлю фото.

– Спасибо хоть за это, – Борька ворчал, как его отец, – У тебя деньги есть?

– Конечно, есть! Ты же знаешь! Я еще тебе могу выслать.

– Не надо мне ничего, – он все еще сердился, – ты о себе не забывай, это главное.

– Обязательно. До свидания, дорогой. Передавай привет жене, поцелуй детей.

– До свидания, Хая. Я позвоню через пару дней, а ты звони в любое время, как только что-то будет нужно. Я друзей подключу!..

– Обещаю!

Вот так и знала, что он поднимет шум и специально не говорила о своих намерениях заранее, зная, что он будет ее уговаривать остаться в больнице! Позвонила из дома, тогда, когда уже будет нельзя выбить ее с укрепленной позиции, и все же разволновала Боречку. Такой хороший мальчик! Спасибо тебе, Господи!..

3

Клара прожила долгую жизнь и иногда, раздумывая о прошлом, не могла поверить, что на ее век пришлось столько потрясений. Ее родители считали появление телефона дома настоящей роскошью. Мамочка все годы стирала белье руками, кипятила, крахмалила, подсинивала. В такие дни на кухне была настоящая парная, но мамочка очень любила запах чистого белья, нагревала на печке черный неподъемный чугунный утюг, который она иногда использовала в качестве пресса для соления капусты, и, вытирая бегущий пот, гладила. Выглаженное постельное белье мама не убирала в шкаф сразу, а оставляла какое-то время на виду, любовалась аккуратными стопками. Проходя мимо, будто бы случайно, дотрагивалась рукой и испытывала при этом настоящее удовольствие, совсем такое, что ощущала Клара от покупки новой одежды или золотого колечка в молодости.

Вечно говорящее радио маму веселило, она всей своей дилетантской душой любила музыку, не пропускала выпуски новостей, радиоспектакли и даже детские передачи. Что сказала бы бедная мамочка, узнав, что на появлении в семье цветного телевизора, настоящего чуда, все не закончилось? Скоростные поезда, летящие во все уголки мира самолеты, крошечные телефоны, способные поместиться в кармане, получение денег на банковскую карту, возможность продать вещь или пристроить щенков не выходя из дома, мгновенная покупка и скорая доставка любого, прежде дефицитного товара вроде телевизора, миксера, утюга, видеозвонки и появление интернета, как одуряюще действующего на молодое поколение, так и значительно облегчающего жизнь всем остальным нормальным людям – такое невозможно было представить какие-то тридцать лет назад, что уж тут вспоминать мамочку! Клара удивлялась, как люди легко приспосабливаются, принимают все эти чудеса науки и техники и перестают этому восхищаться. Она, конечно, гордилась собой, потому что в свои зрелые годы смогла освоить многое из того, что ей нужно. Она научилась пользоваться даже ноутбуком! Теперь он заменял ей телевизор и телефон, давая возможность увидеть родных и друзей, живущих на сотни и тысячи километров, посмотреть концерты, прогуляться по улицам городов, где она когда-то бывала, найти старых друзей и пересмотреть любимые фильмы. Но было и то, что Клара еще не приняла и не примет никогда, пока Господь дает ей здоровье и возможность передвигаться самостоятельно. Речь идет, конечно, о театре, покупке продуктов и о еженедельном посещении городского рынка. Представить себе, будто спектакль или концерт вживую звучит совсем так же, как и на экране, она не могла. Так же она не готова была отказаться от покупок и общения с людьми, которых она знала не один десяток лет.

Боря, конечно, заботится о ее здоровье и удобстве. При его образе жизни и занятости заказ продуктов на дом – обычное явление, но Кларе доставляло радость делать это самостоятельно. Раньше она сторонилась рынков. Шумящая и толкающаяся толпа, спорящие люди, шныряющие повсюду карманники, запахи гниющих продуктов отталкивали ее. В молодости, которая совпала со временем дефицита, Клара многое покупала в магазинах заходя со служебного входа и без всяких очередей получала свежайшее мясо, настоящий шоколад в мраморных глыбах, куски отборной розовой ветчины и вкуснейшие копчености. В рынках она не знала нужды и заезжала туда исключительно ради фруктов и овощей. Делала это быстро, на ходу, будто боясь испачкать свои кожаные сапожки и мягкую дубленку. Она даже говорила об этом с брезгливостью. Нет, это было чуждое ей место!

Мужья, коих у Клары было три, в той или иной степени помогали ей с этим неприятным делом, но когда их не стало, она брала эту неприятную, но вынужденную обязанность на себя. Хлебные места, которые всегда занимала Клара, давали ей множество приятных бонусов в виде подношений или взаимовыгодных знакомств, поэтому в молодые годы Клара рынки не жаловала. Выйдя на пенсию, она полюбила их всей душой. В них она теперь видела не только возможность приобрести свежие и вкусные продукты, но и обязательное общение.

Рынок сегодня и много лет назад – совершенно иное дело. Аккуратные ряды, спрятанные от дождей и изнурительной летней жары полупрозрачной крышей, чистота и порядок, никаких вольностей и просроченных товаров, красиво уложенные овощи, пирамиды из блестящих фруктов, кудрявая зелень, сырные головки, крынки со сметаной и молоком, восточные сладости и самые что ни на есть разнообразные орехи – здесь сейчас можно ходить без устали и любоваться, будто ты в музее рассматриваешь полотна фламандских мастеров натюрморта! А подпрыгивающая в воде рыба с прозрачными глазами и дергающимися плавниками? А мидии с креветками, дожидающиеся своих покупателей в ледяных сугробах? А мед из любого региона, который только можно представить? А белые ряды шампиньонов и хлебные лепешки с зеленью, с сыром, с орехами и со злаками? Как можно пропустить такое представление и предпочесть им резиновые помидоры из супермаркета? Как можно купить кота в мешке и прежде не попробовать мед, не выбрать лучшую на вкус сметану и не поучаствовать в игре «Вы только попробуйте, и не надо покупать, если вам не понравится!», «Дама, обойдите весь рынок, и вы не сможете найти копченой рыбы лучше, чем моя!», «Пробуйте, пробуйте!…А?…А! А зачем я буду говорить зря?!?»

Покойная Милочка очень любила рыбу, как и мама, но об этом пойдет разговор отдельно. Она не могла пройти мимо рыбных рядов и уйти с пустыми руками. Клара не разделяла восторгов сестры, но по привычке пару раз в месяц рыбкой баловалась, и когда она ее ела в любом, кстати говоря, виде, ей казалось, что с неба смотрит на нее мама с сестрой и улыбается. Так разве можно их лишить такого удовольствия, скажите мне?

Усатые и пылкие кавказцы раньше не упускали возможности одарить Клару комплиментами. Ярко-рыжие волосы самой разной длины и пышная грудь действовали на нее завораживающе. Клара о своей силе знала и беззастенчиво ею пользовалась. Конечно, речь идет не о рыночных торговцах – здесь ее занимала только игра. Милочка говорила, что если Клара пройдет мимо вон тех вот рядов еще несколько раз, то тот тип, обещавший ей скидку на любой товар, поперхнется слюной и отдаст все свои помидоры совершенно бесплатно. Но Клара, как известно, рынки в молодости не любила, пробегала их все очень быстро и гордилась тем, что ей нет нужды что-либо выпрашивать. Она всегда могла расплатится так, как положено, без всяких скидок. Ей нравилось осознавать, что она сводит мужчин с ума, и получать свои заслуженные комплименты. Для них она была экзотической птичкой, настоящей рыжей бестией. Блондинок они жаловали тоже, но натуральные рыжие встречались еще реже, так что ценились особенно.

Сейчас Клара называла себя старой, хотя не всегда таковой себя чувствовала, и тоже могла похулиганить, как справедливо подметил Боря. Сегодня ее интересовали не комплименты, хотя ухажеры в ее жизни все еще были. Рынок ей нравился красотой, разнообразием, юмором и общением. С возрастом она перестала чувствовать к себе определенный интерес со стороны мужчин, и это сделало ее отчасти свободной и своего рода невидимой для многих. Пожилых людей часто не замечают, заранее подозревают в слепоте и глухоте. «Бабуля, вам сколько зелени положить?» – спрашивает громче обычного и более отчетливо выговаривая слова продавец лет тридцати. Он уже отказал ей в возможности хорошо слышать и соображать. Клара не церемонясь всегда в таком случае отвечает, что орать нечего, она и так все прекрасно слышит, и никакая она ему не бабуля, потому как внуков у нее нет, а если и были бы, то уж точно уродились бы другими, более воспитанными и сообразительными.

На рынке заводились интересные знакомства. Так она заполучила несколько лет назад себе новую подругу, а началось все невинно, с обсуждения рецепта фаршированной рыбы. Теперь вот встречаются пару раз в месяц и с удовольствием пьют кофе то в одном, то в другом доме. Там же она познакомилась с Виктором, с последним на сегодняшний день ухажером, выпалившим сразу же очень смешной анекдот и тем самым завоевавшим ее внимание. С ним она не преставала смеяться, а это, по ее мнению, не так уж и мало. С мужчиной должно быть весело и легко.

Порой она наблюдала, как люди обращаются к продавцам заранее предлагая правильный ответ на вопрос. А это мандарины абхазские? Конечно! Сладкие, как мед! Персики у вас из Грузии? Конечно, а разве не видно? Вижу, поэтому и уточняю! Ваши полотенца из Турции? Да, другого не возим.

Не обращая внимания на пожилую женщину, люди спорили, пытались друг друга обмануть, заводили знакомства, рассказывали о себе больше, чем надо. Кларе это всегда было интересно. Она всю жизнь проработала с людьми и до сих пор была уверена, что ничего более интересного, чем человеческая природа, не существует. Однажды она увидела мужа своей соседки, увлеченно отбирающего фрукты и бережно укладывающего их в пакет. Рядом стояла блондинка приблизительно его же лет, и это была не его жена. Соседка всегда жаловалась, что муж отличается тяжелым характером, почти ни в чем ей не помогает, ни по дому, ни с покупками, ни с детьми. На рынок его вообще было не затащить. Клара видела неподалеку от себя абсолютно другого человека: улыбающегося, внимательного, любящего. Он перебрасывался словами со стоящей рядом женщиной, смотрел на нее особенно и было ясно, что у них роман. Клара вздохнула и с грустью пошла дальше. Жаль девочку, она хорошая мать и жена. Если она узнает правду, то только не от Клары, не от нее…

Рынок часто радовал пожилую женщину сокровищами, неожиданными сюрпризами, причем в самых неожиданных местах. По воскресениям традиционно устраивались так называемые развалы, наш вариант гаражного сейла, как говорил Боречка. Китайское тряпье Клару не интересовало – она находила подлинные сокровища, разложенные на раскладных столах, тряпицах или прямо на земле. Древние старушки, еще старше чем она, а иногда и их несведущие дети, могли продавать кузнецовский фарфор, французскую посуду, роскошные супницы, оставшиеся осколки от прежней жизни, серебряные колечки, которые они по незнанию, смущенные чернотой, принимали за копеечную бижутерию, кожаные перчатки, фетровые шляпы, которые можно было легко отреставрировать, и многое другое.

Так, благодаря счастливой случайности, Клара в разное время стала счастливой обладательницей кузнецовской чайной пары, бело-синего в сеточку чайника из знаменитого сервиза, серебряного кольца с бирюзой, немецкого блюда со сценами из галантной жизни, чудной театральной черной сумочки, расшитой бисером и многого, многого другого. Кто-то говорил, что сумочка бесполезна и очень мала, но Клара жила в ста метрах от театра и класть ей туда, кроме ключей, телефона и салфеток, было решительно нечего. Так что в самый раз! В ерунду вроде чужой энергетики она не верила, у нее был на это свой и бескомпромиссный аргумент, убивающий наповал: «А вы почему пьете с чужих чашек в кафе и едите из чьих-то тарелок?» Люди обычно замолкали, но, принося домой интересные вещички, она все равно принималась их страстно отмывать не на страх, а на совесть. Чистила, терла, орудовала по дну четырехугольной белой вазочки с веточками цветущей вишни ершиком и представляла, как отлично туда впишется букет астр или простых осенних сухоцветов.

Однажды она делала это так усердно, что сломала бедный ершик. Дотерпеть до следующего дня и не поставить вазочку на столик она никак не могла и поэтому, нахлобучив на себя всегда приходящую на помощь курточку Фиры цвета бешеной фуксии, устремилась в ближайший хозяйственный магазин. Там на нее, конечно, посмотрели с сожалением: огненные волосы под мелким дождем опали, обнажили предательски виднеющуюся залысинку, два удаленных зуба явили идеальную улыбку, мечту любого протезиста, и Клара могла бы поклясться, что за ее спиной они покрутили у виска, но все это было совершенно не важно, потому что главная сверхзадача была выполнена. На влажных дорожках сада, рядом с мокрыми и почти голыми деревьями, на цветочных клумбах она сорвала возвышающиеся яркие астры, которые теперь наполняли печальным и сладким очарованием ее комнату. Белая вазочка удивительно способствовала этому настроению. Никакого сожаления о промелькнувшем лете, никакого тоскливого ожидания зимы – Клара находилась от своих находок всегда под таким впечатлением, что с благодарностью встречала даже осень своей жизни.

В последний раз она по счастливой случайности собрала «янтарное трио» – так она окрестила желтый кувшин из толстого стекла и два таких же стакана, высокие, тяжеленные, все друг другу родные. Возможно, семейство было еще более многочисленным, кто-то растерялся по ходу жизни, но Кларе трио оказалось достаточно. В отмытом кувшине, который продавал полуслепой дед, она держала кипяченую воду, из стаканов пила минеральную воду или узвар из сухофруктов. Деда поставила торговать посудой и всяким тряпьем дочка. Насчет цены он получил твердую инструкцию, но Клара и не собиралась торговаться, просто хотела узнать, есть ли к кувшину стаканы. Дед исключительно хорошо отличал на ощупь деньги и мог как-то пользоваться даже простейшим телефоном. Позвонив дочери, он узнал, что стаканы тоже где-то завалялись, очевидно, в другой коробке, их должны были принести завтра. Клара пообещала подойти на следующий день и была очень рада, когда у кувшина нашлась родня. Дед узнавал людей по голосу так же хорошо, как и купюры на ощупь. Ей, уже почти близкой знакомой, он и рассказал, что после смерти жены дочки избавляют дом от хлама и готовят к продаже. Он будет жить по очереди то у одной, то у другой, а ему этого ох как не хочется! Дома-то каждый уголок, каждая полочка знакомы до слез, дома он не пропустит ступеньку, не наткнется неожиданно на шкаф, не пронесет чашку мимо стола, потому как все у него рассчитано по шагам и вытянутой руке. Жена, бывало, смеялась: и как ты наливаешь водку, не пролив ни единой драгоценной капли мимо? Старик улыбнулся своим воспоминаниям: чуда здесь никакого нет. Он по звуку знал, когда рюмочка наполняется до краев, и любовно раскладывал по тарелочке кусочки сала с мясными прожилками и кругляшки огурчиков. Лучшей закуски и не придумаешь!

Теперь «янтарное трио» поселилось в доме у Клары, рядом с электрическим чайником, на деревянном подносе, и она была рада, что предметы не разлучили друг с другом, они не затерялись по коробкам, не разъехались по разным домам. А Боря хотел лишить ее такого интересного общения, такого вкусного обеда, научив пользоваться новым приложением! Клара при необходимости освоила бы его тоже, вот только оно ей было ни к чему. Пока ходят ноги, пока Клёпа бежит подпрыгивая рядом, на рынок она ходить будет с радостью. Вспомнила обо всем этом и уже захотелось утречком сходить за покупками (сбегать уже не получится). На завтрак ее ждала чашечка вкуснейшего кофе и два яйца всмятку – вполне достаточно для первого утра в теплом любимом доме.