Текст книги "Тест на любовь"

Она последовала указаниям на тесте, но когда держала его в руках после, не могла найти в себе силы посмотреть на него. Она оставила его на бачке, помыла руки и пошла обратно на балкон набраться храбрости.

На лице Нэша играла широкая улыбка, когда он открыл дверь дома Мэгги. Он прокрался со своей добычей, не желая будить ее. По крайней мере, пока. В отличие от него ей не надо было работать этой ночью, но он предпочитал не лишать ее нескольких часов сна после ночной смены.

Он тихо поставил на ее кофейный столик заранее украшенную небольшую рождественскую елку и включил гирлянду в ближайшую розетку. Деревце засветилось разноцветным великолепием, и он надеялся, что Мэгги это понравится.

Мэгги выглядела такой грустной утром, когда призналась, что не украшает елку на Рождество, потому что живет одна, и он решил исправить ситуацию. Может, она из-за этого была такой задумчивой? Может, мысль о еще одном Рождестве в одиночестве сделало ее немного меланхоличной?

Что ж, не в этом году. В этом году у нее есть он, и он собирается сделать это Рождество запоминающимся.

Нэш снова улыбнулся, направляясь в главную ванную, не желая рисковать пользоваться ее ванной с туалетом. Ему было интересно, сколько Мэгги уже спит, и не терпелось разбудить ее. Им сначала заняться любовью, или лучше вывести Мэгги из спальни и принять ее благодарность после?

Он улыбнулся, застегиваясь, и потянулся к кнопке слива, когда заметил круглый пластиковый в форме диска предмет на бачке. Нэш нахмурился, потянувшись к нему. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы убедиться в том, что он и в самом деле видит то, о чем подумал.

Рождественская елка была моментально забыта.

Что за?..

Он вышел из ванной, держа в руках тест на беременность, и прокрался в спальню, чувствуя раскаленный добела шар, сжигающий его желудок. Ее здесь нет. Где, черт побери, она? Ее машина на улице, так что она точно дома. Он крепко сжал тест в руке, ощущая, как пластиковый материал протестует против такой хватки. Неудивительно, что она была такой странной. Как давно она подозревала?

– Мэгги? – позвал он. – Мэгги?

Мэгги, по-прежнему пытавшаяся найти в себе силы и пойти посмотреть на тест, почувствовала, как ее сердце остановилось, когда услышала голос Нэша.

Она встала и повернулась к двери, когда Нэш вошел, и по его лицу она знала, что уже слишком поздно. И когда он заговорил, она услышала плохо скрываемую угрозу.

– Не хочешь рассказать мне об этом?

Глава 6

Мэгги была потрясена. Она просто смотрела в его красивое лицо, напряженное и замкнутое впервые за то время, что знала его.

Затем заморгала, увидев тест на беременность, который он держал в руке, маленький розовый кружочек на нем и потеряла дар речи.

– Итак? – потребовал ответа Нэш.

Его голос ворвался в ее минутное оцепенение. Она потянулась к нему, взяла у него тест, уставившись на маленький милый розовый значок.

Беременна. Беременна. Ребенок. Ребенок. Ребенок. Ее руки задрожали. Но как? Этого не может быть. Здесь точно какая-то ошибка.

– Положительный, – сказала она, ища подтверждения в его взгляде и чувствуя себя полной дурой.

– Вижу, – мрачно кивнул он.

– Но… как?

Еще один глупый вопрос.

Нэш сжал губы.

– Думаю, это было в тот раз, когда порвался презерватив.

Один раз. Черт! Один! Потом они использовали новые, надежные презервативы.

Мэгги знала, что он открывает рот, слышала, как он говорит, но его слова не имели смысла. Разве он не помнит, что она бесплодна?

– Нет. То есть… Как?.. Я не могу… Я не способна забеременеть.

Нэш забрал у нее тест и поднял его вверх.

– Ошибаешься.

Мэгги чувствовала, что Нэш не рад. Знала, что у него есть полное право злиться. И несмотря на это, все внутри ее ликовало.

Ребенок. Ребенок. Ребенок.

– Ты куда? – прорычал Нэш, когда Мэгги быстро прошла мимо него в дом.

– Сделаю другой тест.

Нэш уставился ей вслед. Какого черта? Он пошел за ней и обнаружил, что она роется в сумочке на кухне.

– Другой тест?

– В упаковке было два теста, – ответила она, найдя розовую коробку и направляясь в туалет.

– Нет смысла, – сказал он, следуя за ней, – результат будет такой же.

Мэгги обернулась:

– Тест ошибается. Должен ошибаться.

Она старалась не волноваться. Не поддаваться эмоциям. Сколько тестов она сделала в прошлом, уверенная, что беременная? Сколько раз позволяла себе надеяться, чтобы потом так горько разочароваться?

Нэш вздохнул:

– Нет. Не бывает ложных положительных результатов. Только ложные отрицательные.

Если бы Нэш знал, как сильно она хочет верить в это, он бы держал рот на замке. Но Мэгги слишком долго шла этим путем. Господи, ей сорок. И она бесплодна.

– Это нереально, – возразила она, закрывая перед ним дверь туалета.

Нэш ходил туда-сюда, его мозг кипел, мысли беспорядочно вертелись, словно одежда в стиральной машине. Он посмотрел на часы. Через минуту снова посмотрел. Что, черт побери, занимает у нее так много времени?

– Мэгги, – наконец постучал он в дверь. – Что, черт побери, ты там делаешь? – прорычал он.

Сколько требуется времени, чтобы сделать тест?

Мэгги была поражена. Она видела тень шагающего туда-сюда Нэша, слышала звук его шагов по паркету, доносящийся из-под дверной щели.

– Дай мне время, – раздраженно сказала она. – Я хочу, чтобы ты ушел.

– Я никуда не уйду.

На этот раз Мэгги сразу отвела взгляд, приготовившись сосчитать до ста, перед тем как увидит изменение в окошке теста. Но он уже был там – еще один розовый плюсик.

Мэгги стояла несколько секунд и просто смотрела на него, пока очередной стук в дверь не привлек ее внимание.

– Черт побери, Мэгги.

Мэгги открыла дверь. Нэш выглядел обеспокоенным и раздраженным одновременно. И когда он изогнул бровь, посмотрев на нее, она сказала:

– Я беременна.

И разрыдалась.

Нэш стоял потрясенный. О господи. Только не слезы. Как он мог злиться на нее, когда она так расстроена? И все же он удивился реакции Мэгги. Женщина, которая потратила целое десятилетие и кучу денег, стараясь забеременеть, должна быть в восторге.

Может, для нее эта новость так же ужасна, как и для него? Может, она уже не хочет рожать? Мысль была успокаивающей, и он обнял Мэгги и держал, пока она плакала у него на груди.

– Успокойся, – чуть слышно проговорил он. – Все хорошо.

Мэгги прижалась к его груди, мысли водоворотом крутились у нее в голове. Волнение. Неверие. Удивление. Снова неверие. Но по большей части радость. Она обезумела от радости. После стольких лет тоски, стольких лет отчаянных попыток она наконец-то станет матерью.

– Это не конец света, – проговорил Нэш. – У нас есть выбор.

Выбор? Мэгги отстранилась от него и посмотрела в глаза. О чем, черт побери, он говорит? Все отлично.

– Ты шутишь? – шмыгнула носом она, вытирая щеки. – Это лучшее, что могло случиться со мной.

Нэш нахмурился. Ее лицо было в пятнах, нос покраснел, но она улыбалась ему, словно безумная.

– Так, значит… это слезы счастья?

Мэгги кивнула:

– Высшего счастья.

– Хорошо, – ответил он, надеясь, что не выглядит таким озадаченным, каким себя чувствовал. Он забыл, насколько противоречивыми могут быть женщины.

– Я выпью еще чашку чая. Хочешь тоже? – спросила она, проходя мимо него; ее мысли были о цвете детской и детских именах.

Чашку чая? Нэш посмотрел ей вслед. Лучше уж стакан виски. Намного лучше. Ему потребовалось время, чтобы осознать все это. Отец. Он будет отцом. В мыслях пронеслось лицо его отца на похоронах сестры, вспомнились грусть и отчаяние, глубоко запечатлевшиеся на его лбу, морщины, которые никогда не разгладились.

Мэгги напевала – господи, напевала! – когда он присоединился к ней в кухне. Она протянула ему чашку, направляясь на балкон.

Она поставила чашку на деревянный столик, но не села. Не могла. Чувствовала себя ребенком в Рождество, когда волнение и нервная энергия просто не позволяют присесть. Она обхватила себя руками, уставившись на свой задний дворик и представляя себе крепость с лестницей и горкой в одном углу и качели в другом.

Нэш наблюдал, как она смотрит в одну точку. На чем, черт побери, она сосредоточилась?

– Итак?

Голос Нэша прервал ее фантазии, и Мэгги обернулась к нему. Впервые она заметила его бледность. Обычно он выглядел таким загорелым, и было странно видеть, что краски исчезли с его красивого лица.

Он всегда выглядел таким раскованным, расслабленным, словно собирался широко улыбнуться. Всегда, но не сейчас. Сейчас он выглядел как множество родителей, с которыми она разговаривала, сообщая плохие новости. Он выглядел так, словно из него вынули душу.

– О, Нэш, извини. Я знаю, ты не хотел этого.

Нэш кивнул, почувствовав, как напряжение в его плечах немного уменьшилось. Он отставил стул и сел. Она последовала его примеру.

– Что ты сейчас хочешь делать?

Мэгги пожала плечами:

– Честно говоря, еще не думала об этом.

Она посмотрела в его лицо и увидела беспокойство, отражающееся в линиях на его лбу и вокруг глаз.

– Но послушай, – произнесла она, положив ладони на стол, – тебе не нужно волноваться. Я ничего не хочу от тебя. Я понимаю. Все в порядке. Я справлюсь. Мы справимся.

Мэгги почувствовала боль в груди, но та исчезла среди чудесной ауры слова «мы». Она и ребенок.

Теперь она не одна.

Нэш нахмурился.

– Не будь смешной, Мэгги. Ребенок и мой тоже и я не собираюсь уходить от ответственности, – резко произнес он.

У Мэгги перехватило дыхание от его слов. Он категорически отрицает ее предложение освободить его от последствий. Он выглядел так, словно готов улететь в Лондон сегодня же, даже если бы ему пришлось для этого использовать самодельные крылья.

Мэгги усмехнулась. Он хочет, чтобы они были вместе?

– Что?

– Ты слышала меня, – сухо ответил он.

– Но… но почему? Мы живем не в Викторианскую эпоху, Нэш. Женщины в наши дни растят детей без мужчин. У тебя распланирована вся карьера. Тебе незачем беспокоиться об этом.

Нэш, испытывающий противоречивые эмоции, внезапно почувствовал, что от него хотят избавиться.

– А ты вообще-то собиралась рассказать мне?

Мэгги ошеломленно покачала головой, потрясенная неожиданным поворотом событий.

– Что?

– Если бы я не вошел сюда сегодня и не обнаружил тест, ты бы мне рассказала?

Она пришла в замешательство:

– Да. Нет… Я… не знаю… Может быть…

Нэш резко посмотрел на нее:

– Может быть? Что ж, просто великолепно, Мэгги.

– О, да перестань, Нэш, – умоляюще произнесла Мэгги, расстроенная тем, что теплота его тропических глаз превратилась в лед. – Я только что узнала. Я еще ни о чем не думала.

Он изогнул одну светлую бровь.

– Может быть? – повторил он.

– Через месяц ты уезжаешь на другой конец света. Разве было бы правильно с моей стороны обрушивать на тебя все это сейчас? Что хорошего могло бы выйти из этого? У тебя все будущее распланировано. Сначала несколько лет в Лондоне, затем основание авиационной педиатрической службы. Ребенок в это не вписывается. Ты не хочешь быть отцом, сам это сказал.

– Не хотеть детей, когда их нет, и обнаружить, что кто-то вынашивает твоего ребенка, – совсем разные вещи.

– Я не планировала это, Нэш.

Черт, она и не думала, что это возможно!

– Знаю, – вздохнул он.

– Тогда чего ты хочешь?

У Мэгги неистово забилось сердце от мысли, что Нэш может захотеть стать частью жизни ее ребенка. Частью ее жизни. Она этого хочет?

Внезапно она вспомнила его с Броуди на коленях в тот день в студии радио «Смешинка». Он прекрасно ладил с детьми.

Нэш встал и провел рукой по волосам.

– Черт побери, Мэгги, я не знаю. Следует многое обдумать.

Ему – да, наверное. Она же чувствовала себя так, словно наконец-то достигла пункта назначения. Она уже была мамой этого ребенка, уже любила его больше, чем можно было бы описать словами.

– Я хочу сказать, ты вообще хочешь, чтобы я был частью жизни этого ребенка? – поинтересовался он.

– Я… Я полагаю… – пожала плечами она.

– Господи, Мэгги. Можешь быть немного более восторженной?

– Извини. Я не хотела, чтобы это прозвучало нерешительно. Я просто удивлена, что ты этого хочешь, только и всего. Я даже на минуту не могла предположить…

Нэш поджал губы от ее ненамеренного оскорбления. Он был из деревни, где мужчины были честными и ответственно относились к своим обязанностям.

– Мэгги, я говорил тебе, что считаю себя честным человеком, а честные люди не уходят от своих ошибок.

Как только Нэш произнес эти слова, он тут же пожалел о сказанном. Он видел, как застыла Мэгги, и почувствовал себя последним негодяем.

– Извини, я не хотел сказать…

Мэгги сидела неподвижно. Он рассматривает их ребенка как ошибку? Оплошность? Промах? Она положила руки на живот, словно защищая ребенка от слов Нэша. Что бы ни случилось, она никогда не будет рассматривать произошедшее как ошибку. То, что он так думал, говорило о многом.

– О, думаю, как раз хотел.

Нэш поднес пальцы к закрытым глазам. Господи, как же он устал!

– Извини, все получилось не так.

– Неужели? Может, это оговорка по Фрейду?

– Черт, Мэгги, это следствия беспокойной ночной смены. Не рассматривай эти слова как нечто большее.

Иногда осмотрительность усталых людей снижалась, они говорили то, что думают.

Мэгги почувствовала, как растет ее гнев. Она не хотела быть ничьей ответственностью, или чтобы ее ребенок был чьей-то ошибкой. Она в ярости посмотрела на него:

– Мы не собираемся быть твоим крестом, Нэш.

Нэш театрально закатил глаза:

– О, пожалуйста. Мне просто нужно немного подумать об этом. Во всем разобраться.

Мэгги все больше и больше ощущала себя обузой. Проблемой, которую надо было решить. Головоломкой, которую требуется разгадать. Хорошо, он устал, и для него это был шок. Но, черт побери, она не собиралась ждать, пока он разберется с ней, разберется с их ошибкой.

Она встала.

– Что ж, тогда почему бы тебе не пойти и не сделать это? Ты знаешь, где выход, – ледяным тоном произнесла она.

Нэш взглянул на нее и увидел, что Мэгги смотрит на него с презрением. Она злилась, и он сам был не в лучшем настроении. Он вспомнил, каким счастливым был, когда открыл дверь час назад, и не мог поверить, что все может так быстро измениться.

Одно было точно: для этой беседы необходима ясная голова, и Мэгги выглядела еще более недоступной, чем в самом начале, когда отказалась дать им шанс. Черт побери!

– Хорошо, – сухо произнес он. – Поговорим позже.

И он пересек дом не оглядываясь и вышел через парадную дверь.

Мэгги услышала стук двери и вдохнула воздух; ее руки дрожали. Она держалась хорошо.

Нет.

Мэгги взяла чашки, пошла на кухню и поставила их в раковину; она была поглощена мыслями, то восторгаясь до головокружения, то раздражаясь от поведения Нэша. Но ничто не могло превзойти осознание того, что она беременна – действительно беременна.

Мэгги улыбалась, когда шла через гостиную, чтобы проверить, закрыл ли Нэш дверь. Она резко остановилась в проходе, заметив украшенную рождественскую елку, стоявшую в углу. Огоньки весело мигали.

Вздох восхищения невольно сорвался с ее губ.

Ель была прекрасна. Пушистая и зеленая, с красной мишурой и белыми морозными узорами и с великолепной золотой звездой.

– Нэш, – прошептала она, прижав руки к сердцу, тронутая его жестом.

К ее удивлению, Нэш оказался очень романтичным. Да, они скрывали свои отношения, но это не мешало ему постоянно удивлять ее небольшими трогательными сюрпризами. От вазы с цветками жасмина до ужина при свечах в кровати и покупки ее любимых шоколадных конфет. Он действительно баловал ее. Но рождественская ель была чем-то другим.

Мэгги села на диван и смотрела, как мигают огоньки, гнев прошел, и внезапно ей стало грустно, что Нэш ушел и она не успела поблагодарить его.

Она специально не разговаривала с ним о Рождестве. Знала, что он работает в Рождество, как и она, но ей не хотелось вмешиваться в его планы на вечер. И все-таки надеялась, что они проведут его вместе. Но сейчас? Она была уверена: что бы они ни строили, только что все рухнуло.

У Нэша голова шла кругом, когда он тем вечером вышел на работу. Он почти не спал после ночной смены, так что был усталым, раздраженным и ворчливым. И все это замечали, потому что Нэш никогда таким не был. И медсестры избегали его как чумы. К счастью для них, смена проходила спокойно. Пациентку, которую укусила змея, перевели в общее отделение, у них остались только Тоби и ребенок с проблемой дыхания.

Однако оказалось слишком много времени для осмысления всего, произошедшего с ним. Отец. Он будет отцом! Случилось то, от чего он осознанно отказался и принимал все меры предосторожности, чтобы этого избежать.

Его мать будет в восторге. И отец тоже. Им было недостаточно двенадцати внуков, они обожали каждого и были вне себя от радости, что его сестры планировали рожать еще.

Но он не хотел этого для себя. Ни сейчас, ни потом. И вот, пожалуйста. Но почему? И почему с женщиной, отношения с которой стремительно становились гораздо большим, чем интрижка на три месяца. Она отвечала всем требованиям: умная, очаровательная, веселая и великолепная в постели. Все шло так хорошо. А сейчас это…

И все же его честь требовала, чтобы он поступил правильно, и к тому времени, когда вышел на парковку, он знал, что это влечет за собой.

Мэгги легла на диван около девяти тридцати и рассеянно смотрела на мигающие огоньки елки, едва заметные в дневном свете. Ее мысли беспорядочно метались, когда раздался стук в дверь. Прошлой ночью она заснула на диване, смотря на огоньки. Пыталась посмотреть какое-то ужасное кино в полночь, но мерцание лампочек постоянно привлекало ее внимание, и вскоре она выключила телевизор и просто лежала и смотрела на огни.

Мэгги посмотрела на парадную дверь. Сквозь стекло был виден мужской силуэт. Было несложно понять, кто пришел в такой час.

На минуту ей захотелось проигнорировать его, притворившись спящей, но что бы ни случилось вчера, с чем бы они ни столкнулись сегодня, она должна поблагодарить его за елку.

Второй стук заставил Мэгги сесть. Она почувствовала приступ тошноты и подождала, пока он пройдет.

– Иду! – крикнула она.

Мэгги была одета в ночную одежду: мужские шелковые шорты и выцветшую старую футболку, которая не доходила ей до талии.

Она подумала о приличиях, но ей было слишком плохо, чтобы заботиться об этом сейчас.

Открыв дверь, Мэгги не была готова к тому впечатлению, которое Нэш произвел на нее. Как она могла забыть за сутки, что у нее могут стать ватными ноги от одного его вида? Даже мрачного лица Нэша было недостаточно, чтобы ослабить всплеск ее гормонов. Она всегда будет так себя чувствовать или все дело в осознании того, что часть его растет внутри ее? Чисто биологическая связь, унаследованная от первобытных людей?

– Привет.

Нэш сжал пальцы в кулаки, чтобы не потянуться к ней. Она выглядела так хорошо, ее сонные глаза и растрепанные волосы напомнили ему о множестве ранних пробуждений, о ее опьяняющем запахе, волнующем его.

Он хотел стереть последние двадцать четыре часа, заключить Мэгги в объятия и затащить в постель, почувствовать ее. Он ощутил потрясение, осознав, что скучал по ней.

– Можно войти?

Мэгги отошла в сторону, и Нэш прошел в гостиную. Он стоял к ней спиной перед елкой.

– Вчера я не успела поблагодарить тебя… за елку… Она… прекрасна. Я тронута.

Нэш сосредоточился на весело мигающем желтом огоньке, окрашивающем в золотой цвет красную мишуру.

– В Рождество у всех должна быть елка, – пожал он плечами.

– Даже если живешь один?

Он повернулся к Мэгги:

– Особенно если живешь один.

У нее перехватило дыхание. Нэш выглядел уставшим – крайне уставшим, – и все же ему каким-то образом удалось подчеркнуть то, что было важно.

Он повернулся к ней, протянул коричневый бумажный пакет.

– Я купил датские пирожные.

– Давай поедим на балконе, – пробормотала Мэгги.

Через десять минут она смогла почувствовать запах эвкалипта и услышать трель зимородка в саду.

– Ты выглядишь усталым, – сказала она, когда он откусил слоистый кусочек.

Нэш ответил, не прожевав:

– Я вообще не спал вчера.

Мэгги отпила чаю. Она тоже плохо спала, но смогла отдохнуть за ночь. Бедному Нэшу пришлось не спать всю ночь, работать.

– В отделении по-прежнему тихо?

Нэш кивнул:

– Только двое пациентов. Хотя был звонок до того, как я ушел. Четырнадцатилетний подросток, катавшийся на скейтборде.

– Без шлема?

Нэш устало улыбнулся ей:

– Как ты догадалась?

Нэш проглотил остатки пирожного и облизал губы. Он взглянул в ее глаза цвета шоколадного торта и перевел дыхание – пульс стучал в висках.

– Думаю, ты должна поехать со мной в Лондон. Давай попробуем.

Мэгги широко раскрыла глаза и чуть не пролила на колени горячий чай.

– Что?

Она знала, что ему есть что сказать, но это было совсем не в его стиле.

– Ты же сказала вчера. Карьера ведет меня в Лондон. Это то, к чему я стремился много лет, и важный шаг в моих планах – создать педиатрическую авиационную службу. Я должен поехать. Я хочу поехать. Но не могу оставить тебя. Так что поехали в Лондон со мной.

Так просто? Потакать капризу, потому что он чувствует за нее ответственность? Потому что он подумал, что они могут попробовать?

– Нет.

– Мэгги.

– Нет!

– Да брось, это же Лондон, – умоляюще проговорил он. – Он волшебен.

– Я знаю, – холодно ответила она. – Я жила там, когда ты еще ходил в среднюю школу.

Она подавила желание сказать «мальчишка».

Нэш застонал:

– О, Мэгги, только не надо опять о возрасте.

Она покачала головой:

– Нет. О возрасте не надо. Но если ты думаешь, что я полечу в Лондон и буду жить с моим мальчиком-игрушкой, который хочет попробовать просто потому, что я от него беременна, то ты болван.

Нэш заморгал. Он не хотел, чтобы это звучало так. Он совсем не это имел в виду.

– Извини. Я не то сказал. – Он залез в карман, вытащил синюю бархатную коробочку и поставил ее на стол. – Выходи за меня.

На этот раз Мэгги резко поставила чашку на стол, потому что она действительно боялась, что может пролить ее содержимое себе на колени. Она уставилась на коробку и на него, онемев на несколько секунд. Когда она наконец смогла говорить, ее голос звучал с надрывом:

– Ты только что… сделал мне предложение?

Нэш нахмурился. Он не мог понять, счастлива Мэгги или раздражена. Разве обручальное кольцо не то, чего хочет женщина?

Да, может, это и не самое романтичное предложение, но и ситуация необычная. Он никогда не представлял себе предложение при таких обстоятельствах. Никогда. Черт!

Он потер лоб, ругая себя за усталость. Он планировал все не так, когда постучал в ее дверь этим утром.

– Извини, знаю, получилось не слишком романтично.

Мэгги заморгала. Так, значит, Нэш только что попросил ее выйти за него из-за навалившегося чувства ответственности? Она думала, что будет восхищаться его честным порывом – нечасто попадаются порядочные мужчины, – но она была слишком потрясена.

Мэгги попыталась вернуть самообладание:

– Ты любишь меня, Нэш?

Вопрос застал его врасплох. Он ожидал эмоционального взрыва и подготавливался к этому, но ее спокойный тон ударил его прямо в солнечное сплетение.

Слово на букву «Л».

Он избегал говорить его женщинам. Не потому, что боялся его, а потому, что никто никогда не занимал такого места в его сердце, и он всегда осуждал мужчин, которые разбрасывались им.

И ни одна женщина не была близка ему. До Мэгги.

– Ты мне нравишься. Очень. Ты не похожа ни на кого из тех, кого я встречал. Я люблю то, что у нас есть. Я люблю быть с тобой.

Это был честный ответ.

Мэгги медленно кивнула. Даже если бы она не смогла прочесть несказанное «нет», его потрясенное лицо выдало это.

Но я не люблю тебя, мысленно закончила она за него.

В груди становилось теснее и теснее, и Мэгги потребовалась минута, чтобы понять, что она задержала дыхание. О боже! Она втянула воздух, ее легкие с шумом поглотили необходимый кислород, сознание захлестнула внезапная мысль.

А она любит его.

Как? Как это произошло? Когда? Она знала ответ. В тот день, когда он украсил поднос цветками жасмина из ее сада, потому что знал: после ужасной ночной смены ей нужно увидеть немного красоты.

Как она могла все это время притворяться, что их отношения были чисто физиологическими? Что она сможет провести три месяца в его объятиях, а потом помахать ему в январе, как будто ничего и не было. Какой фарс!

Мэгги положила руку на живот. Она не просто вынашивала ребенка Нэша. Она была беременна от мужчины, которого любила. Их ребенок был зачат в любви. Но это не имело значения, когда Нэш не чувствует того же.

– Послушай, Нэш. Я понимаю, что ты честный человек. – Она помолчала, подбирая правильные слова. – Но давай не будем спешить со свадьбой. У меня за плечами уже есть один развод.

Мэгги гордилась своим спокойствием и рассудительностью. Но она не упустила, что плечи Нэша слегка поникли.

– Я не собираюсь уклоняться, – сказал он.

Мэгги задрожала от стальных ноток в его голосе. Она всем сердцем хотела, чтобы предложение шло от любви, а не от чести. Она не собиралась разрушать свою жизнь и страдать в союзе без любви на другом конце света с мужчиной, который женился на ней только из-за чувства ответственности. Но она знала, что последовала бы за ним даже в Антарктиду, если бы он сказал те три волшебных слова.

– Тогда присылай деньги, – пожала она плечами.

Нэш застыл. Мэгги только что подсказала ему идеальное решение. Поддерживать Мэгги и ребенка материально в Австралии и в то же время воплощать свои мечты на другом конце света. Но если разум находил его предложение приемлемым, сердце сразу же отвергло его. Нравится ему или нет, но он помог появиться новой жизни. И уже думал о ней как о плоти и крови, а не результате неудачной контрацепции. Как о своем ребенке. Ведь каждый ребенок заслуживает иметь двоих родителей.

– Я хочу научить своего ребенка пинать мяч.

Несмотря на свое решение, на Мэгги нахлынули образы Нэша, стоящего позади светловолосого голубоглазого малыша, демонстрирующего совершенную технику игры в футбол.

А я хочу, чтобы ты любил меня.

Сердце Мэгги знало, что этого она не может иметь.

– Приезжай в гости.

Нэш с раздражением посмотрел на нее. Видеть своего ребенка раз в несколько месяцев? Нет!

– Хорошо… – Он потер глаза, все его мечты разрушились. – Я остаюсь.

Мэгги энергично покачала головой.

– Нет! – категорично заявила она. – Я не хочу, чтобы ты потом обвинял меня или ребенка в том, что твои мечты не сбылись.

Нэш потянулся через стол и взял Мэгги за руки.

– Тогда поехали со мной. Посмотрим, к чему это приведет.

Мэгги боролась с притяжением, которое чувствовала к нему на первобытном уровне в каждом ударе пульса, каждой клеткой. Но Нэш не любит ее и вообще никогда не полюбит. Это било словно ножом по сердцу. Она отняла руки:

– Нет.

Нэш поднял на ее решительный взгляд:

– И что теперь?

Она придвинула к нему коробочку одним пальцем, словно в ней был ядовитый паук. Она не хотела кольцо из чувства долга.

– Иди домой и поспи. Мы поговорим в другой раз.

Нэш кивнул. Он взял коробочку, положил в карман и встал.

– Хорошо. Но разговор не закончен, Мэгги Мэй. – Он подошел к ней, опустился на корточки и взял ее за руки. – Не окончен. Отнюдь.

А затем он встал и ушел. Одно он знал точно: хоть все и было испорчено, но она вынашивает ребенка, его ребенка, и он о нем позаботится.