Текст книги "В дебрях Борнео"

VIII. Участь маратха

– Каммамури погиб! – воскликнул Янес, видя исчезновение маратха.

– На помощь к нашему другу! – рванулся Тремаль-Наик.

– Ни с места! – властно крикнул Сандакан. – Вы что, с ума сошли, что ли? Каммамури мы сейчас ничем помочь не можем. Да едва ли он и нуждается в нашей помощи. Он не растерялся. Увидит, что буйвол уносит его в сторону, и тогда найдет возможность так или иначе избавиться от своего рогатого коня.

– Если только компаньоны этого «рогатого коня» не забодают маратха! – проворчал потерявший свой оптимизм Янес.

– Едва ли! – успокаивал товарищей Сандакан. – Кроме того, буйвол, на котором сидит Каммамури, отбился в сторону. Однако нам путь преградил живой поток. Надо запастись терпением.

В самом деле, ничего другого не оставалось делать: мимо того места, где сейчас находились трое разведчиков, двигался поток колоссальных рогатых животных. Тут было, по меньшей мере, несколько сотен самок, среди которых неуклюже неслись вприпрыжку мохнатые телята. Но теперь животные мчались уже не столь плотной массой, как несколько минут назад: среди них уже отчетливо намечались отдельные группы в несколько десятков особей. И шли они медленнее, спокойнее, чем предыдущие. Иная группа, замедлив шаги, рылась в куче валежника, подбирала свежую зелень. Другая прокладывала себе дорогу в сторону от общего русла, ломясь с шумом и треском сквозь заросли.

Вот и последний отряд буйволов, догоняя уже исчезавшее вдали стадо, пронесся мимо убежища разведчиков легким галопом.

– Можем выглянуть на свет! – сказал Сандакан.

В это мгновение издалека донесся резкий звук. Это явно было эхо Далекого выстрела.

– Карабин Каммамури! – воскликнул тревожно Тремаль-Наик.

– И не дальше, чем в полумиле, – подтвердил Янес.

– Выстрели ты, Тремаль-Наик, чтобы Каммамури знал, что мы близко, – отозвался Сандакан.

Индус поднял ружье. Огненный свет прорезал полумглу леса. Прогрохотал выстрел. Через полминуты Тремаль-Наик выстрелил снова, и все трое прислушались, ожидая ответа.

«Тра-та-та! Трах! Трах!»

– Вы слышали? – встрепенулся Сандакан. – Пять, подряд пять выстрелов! Что это может значить? Ведь у Каммамури было с собой только одно ружье. А это – выстрелы или из револьвера, или из нескольких ружей…

– На нашего друга напали враги! – высказал предположение Янес.

– Даяки! – воскликнул Сандакан, бледнея.

Лес угрюмо молчал, храня тяжелую тайну. Только издали еще доносился глухой шум – там брело разлучившее товарищей стадо буйволов, да откуда-то доносился жалобный крик словно оплакивавшей чью-то гибель ночной птицы.

– Что мы предпримем? – послышался взволнованный голос Тремаль-Наика. – Каммамури – мой верный слуга и друг. Я не могу оставить его на произвол судьбы. Или освободить его, или…

– Или отомстить за него! – с яростью отозвался Сандакан. И потом добавил:

– Вперед же, друзья! Но сначала вверх!

– То есть? – удивился Янес.

– То есть прибегнем к маленькому воздушному путешествию. Иначе через четверть часа нас постигнет участь Каммамури.

И Сандакан, не теряя ни минуты, показал на собственном примере, каким путем надлежало продолжать путь: выбрав подходящую лиану, свесившуюся с толстой ветви баньяна, он мгновенно вскарабкался по ней на дерево и оттуда, из совершенно скрывавшей его листвы, окликнул товарищей.

– Скорее! За мной!

Янес и Тремаль-Наик не заставили себя долго ждать и последовали за Сандаканом с такой быстротой, что им позавидовал бы любой профессионал в лазании по канатам…

Некоторое время наши друзья перебирались с ветки на ветку, с одного дерева на другое при помощи густой сети перепутавших все деревья лиан. Временами, конечно, им приходилось спускаться на землю и переходить небольшое пространство по густой траве. Но при этом они старательно заботились о том, чтобы на земле оставалось как можно меньше следов их пребывания.

Между тем ночь прошла, рассвело, весь лес был залит потоками яркого солнечного света. Мириадами голосов этот дремучий лес приветствовал приход дня.

При свете было легче ориентироваться, и в скором времени трое друзей добрели до того места, где, по их мнению, ночью случилась катастрофа, погубившая или, быть может, отдавшая Каммамури во власть таинственных врагов.

Без особого труда разведчикам удалось найти тушу лежавшего в луже крови буйвола, над которой уже носился рой привлеченных запахом разлагающейся крови мух, сверкавших на солнце разноцветными яркими искорками.

– Это было здесь! – сказал Сандакан, глядя с высоты в добрых двадцать метров на небольшую полянку.

– Спустимся, посмотрим следы! – предложил Тремаль-Наик.

– Тсс! Ни слова, ни звука! – предостерег его Сандакан. – Идут!

– Даяки? – переспросил, укрываясь в непроницаемой для взора пышной зелени, Янес.

В самом деле, по полянке брели несколько даяков в полном боевом вооружении, обшаривая каждый кустик, каждую тропку, присматриваясь к каждому следу.

– Они не могут быть далеко! – донесся до скрывавшихся в листве разведчиков голос одного из даяков.

– Если только они не пошли вслед за буйволами! – отозвался другой даяк.

– Нет, зачем им идти туда?

– Раздобыть мясо на завтрак.

– Едва ли… Ведь буйволы ушли в сторону, противоположную островку, где остались их воины.

– Так что же?

– А они должны спешить соединиться с этим отрядом. Нам надо во что бы то ни стало отрезать им путь. Как только увидите – стреляйте из сумпитанов, рубите, колите!..

Но берегитесь убить белого, который с ними! Вождь сказал, что его мы должны доставить живым. Горе тому, кто ослушается вождя!.. Его белый друг не пощадит ослушника…

–Ах, канальи! – пробормотал Янес, отлично слышавший каждое слово. – По-видимому, вся каша заваривается из-за меня. Удивительно! Решительно, земной шар становится ужасно тесным! Куда ни попадешь, всюду натыкаешься на каких-то приятелей, которым твоя персона почему-то ужасно дорога… И что это за «белый друг», хотел бы я знать?

Тем временем даяки, пробирающиеся по лесу цепью, уже исчезли. Сандакан дал знак, и разведчики спустились с укрывавшего их дерева. Осмотрев труп буйвола, они убедились, что животное убито пятью выстрелами, произведенными почти в упор. По виду ран можно было предположить, что они нанесены пулями из пистолетов, а не из Ружей. Неподалеку от того места, где лежал труп животного, виднелось место, на котором густая трава была сильно примята, словно по ней прошло несколько человек.

– Каммамури, кажется, упал здесь! – сказал, обследуя следы, Сандакан.

– Но следов борьбы не видно! – добавил Янес.

– Его понесли отсюда на руках! – вставил свое замечание Тремаль-Наик. – Вот видны следы двух людей, шедших с какой-то ношей.

– Хорошо! – одобрил результаты исследования Сандакан. – А теперь в путь!

– Опять между небом и землей? – проворчал недовольно Янес. – Мне, честно говоря, это надоедает…

Через мгновение полянка, на которой ночью погиб «рогатый конь», уносивший Каммамури, опустела: разведчики, вскарабкавшись по свисавшим до земли лианам, исчезли в густой листве. И ни единый звук не выдавал тайны того, в каком направлении они пошли, пробиваясь на высоте не меньше десяти метров над землей.

Но оставим их продолжать свой таинственный путь, вернемся к Каммамури, которого мы покинули в тот момент, когда он мчался по лесу, сидя верхом на буйволе.

Что же случилось с маратхом?

Первое время, когда буйвол, которого он оседлал, прокладывал себе дорогу среди перепутанных сородичей, Каммамури не мог и подумать о том, чтобы покинуть своего странного скакуна: упади он на землю, его неминуемо растоптали бы копыта разъяренных животных. Но вот буйвол со своей ношей стал удаляться от стада. Один из самцов погнался за ним и пытался ударить Каммамури рогами. Маратх отогнал его выстрелом карабина. Он уже подумывал, как бы ему, улучив момент, соскользнуть со спины обезумевшего от ужаса животного. Но в это время буйвол, вдруг сорвавшись с невысокого берега, оказался в каком-то водоеме.

«Хорошо, если здесь нет зыбучих песков! – мелькнула тревожная мысль в голове маратха. – И еще лучше, если нет гавиалов!» – пришла на смену другая мысль. А буйвол тем временем то нырял, то плыл, то останавливался. И все время делал попытки стряхнуть с себя крепко вцепившегося в него человека. Но Каммамури отлично сознавал, что это было бы гибелью для него: в лесу, среди деревьев он еще мог рассчитывать убежать от довольно неповоротливого и, главное, слишком массивного животного, скрывшись в зарослях. Тут же, на воде, буйвол, вне всякого сомнения, не оставил бы его в покое.

Однако с животным стало твориться нечто странное: оно начало вздрагивать всем своим могучим телом, жалобно мычать, и наконец ринулось по направлению к берегу. И тут-то Каммамури разгадал причину, заставившую буйвола покинуть водоем: все тело животногооказалось покрытым успевшими присосаться к нему огромными пиявками, этим бичом болот Борнео.

Опять металось огромное животное по лесу. И маратх только выжидал удобного момента, когда можно будет соскользнуть с его широкой спины и юркнуть в заросли, или, выждав еще, вонзить в затылок великана острие своего меча. Но к этому прибегнуть не пришлось: в то время как буйвол направился к некоему подобию просеки, проложенной среди зарослей стадом его сородичей, по обеим сторонам вдруг выросли, словно из-под земли, человеческие фигуры с луками, сумпитанами и ружьями в руках.

«Даяки!» – подумал Каммамури.

В то же мгновение раздался дружный залп из пяти ружей; буйвол, сраженный пятью пулями, подпрыгнул и свалился. Каммамури как мяч откатился в сторону. Ошеломленный падением, он не успел пошевелиться, как был связан по рукам и ногам и поднят на воздух.

– Кто вы? – кричал он в бессильной ярости. – Что вам нужно? Куда вы тащите меня? Будьте вы прокляты!

– Молчи! – ответил ему несший его даяк. – Молчи! Радуйся, что мы сейчас же не отрезали тебе голову… В моей коллекции она была бы недурным украшением!

Каммамури не оставалось ничего более, как подчиниться и молчать. Его уносил в дебри лесов небольшой отряд даяков. Этот отряд составлял только часть воинов, подстерегших буйвола. Остальные даяки опять разбрелись по лесу, по-видимому, разыскивая следы разведчиков.

Несколько часов даяки несли Каммамури по лесу. Наконец отряд оказался на большой прогалине, на краю которой находилась деревня, наполовину состоявшая из хижин, выстроенных на древесных стволах, высоко над землей. Маратха внесли и швырнули на пол одной из полуразрушенных хижин, стоящих на земле. В это же время в хижину вошел какой-то человек, уселся на обрубок дерева, представлявший собой импровизированный стул, и, толкнув ногой беспомощного Каммамури, сказал хриплым голосом:

– Ну как поживаете, господин помощник генералиссимуса войск его величества, короля Ассама, проклятого португальского авантюриста?

– Теотокрис! – невольно воскликнул пораженный до глубины души Каммамури.

– Очень рад, что мое скромное имя не забыто столь высокопоставленной персоной, как достопочтеннейший господин Каммамури! – продолжал тем же хриплым голосом вошедший.

И потом, опять толкнув пленника ногой, сказал:

– Ну, дьявол, а где твои проклятые спутники? И зачем вас принесло сюда?

– Мои спутники? – отозвался уже опомнившийся Каммамури.

– Да, это Сандакан, твой господин, Тремаль-Наик, и… и проклятый португалец?

– Господин Янес? Тот, который всадил, греческая собака, три дюйма своей шпаги в твое поганое тело?

– Каналья! Убью! – закричал вне себя от ярости грек и замахнулся на маратха. Но Каммамури смотрел ему прямо в глаза, и занесенная для удара рука бессильно опустилась.

– Говори, зачем вы прибыли сюда? – приступил к допросу грек.

– Пойди спроси у Сандакана и Янеса! – отозвался насмешливо маратх.

– Погоди, доберусь, узнаю! – скрежеща зубами, прошипел Теотокрис.

– Если не сломаешь свою гибкую шею! – подлил масла в огонь Каммамури, которому доставляло огромное удовольствие поддразнивать палача.

– Доберусь, доберусь! Я им покажу! – бесновался сын Эллады.

– Покажешь свои пятки или спину, исполосованную бичом прогнавших тебя слуг! – подзуживал врага маратх.

– Уморю голодом и тебя, и твоих покровителей! – бесновался грек.

– Гм! – засмеялся Каммамури. – Уморишь? Попробуй.

– Эй, люди! – закричал Теотокрис.

На его крик в хижину вбежало несколько даяков с оружием в руках. По-видимому, они только и ждали сигнала, чтобы прикончить пленника. Но их ожидало небольшое разочарование.

– Посадите эту собаку в воздушную темницу! – распорядился грек.

Через несколько минут Каммамури находился на платформе даякской хижины, повисшей на высоте метров около тридцати над землей. Хижина примостилась на огромном и гладком, как будто отполированном, стволе одиноко стоявшего лесного великана. Маратх был развязан, мог ходить по всей платформе. И мог убедиться, что свобода его только кажущаяся: на этой огромной высоте он был таким же беспомощным пленником, как в самой благоустроенной и находившейся под тщательным присмотром тюрьме. Бежать отсюда мог бы тот, у кого были крылья. Даяки, принесшие его на эту воздушную платформу по бамбуковой лестнице, спустившись вниз, сильным толчком оборвали эту единственную связь хижины с землей. И теперь Каммамури предстояло на практике испытать осуществление угрозы грека: на платформе не было ничего, что годилось бы в пищу, кроме листьев и сучьев. И не было ни капли воды.

Зато тут было странное, уродливое существо: это был человечек, по росту – мальчуган, по сложению – взрослый мужчина, чуть ли не старик. Каммамури принял его за воина, назначенного его сторожем, но скоро все объяснилось: это был пленник даяков, негрито, представитель того загадочного племени, остатки которого попадаются в девственных лесах Австралии и встречаются на всех островах малайского архипелага.

–Даяки в бою разрубили мне голову! – отвечал негрито на вопрос Каммамури.

– Зачем они держат тебя здесь?

– Теперь они ждут, пока рана заживет. Тогда они отрежут мне голову, высушат ее на огне костра и украсят ею палисад или повесят в какой-либо хижине. Не хотят резать, пока голова обезображена раной.

– Давно ты здесь? – спросил Каммамури.

Но негрито мог объяснить только, что с момента его пленения прошло уже много времени.

– И все время тут, на платформе? Но тебя кормят?

– Ничего не дают!

– Как же ты переносишь голод? – удивился Каммамури. Негрито хитро улыбнулся, но не ответил.

IX. Бегство из воздушной тюрьмы

Нужно ли говорить, что все мысли Каммамури, так неожиданно попавшего в плен, были направлены на поиск способов бегства? Маратх отлично понимал, что медлить ни в коем случае нельзя одно обращение с ним Теотокриса ясно показало ему, чего он мог ждать для себя. Правда, пока его пощадили, хотя и посадили в воздушную клетку. Но Теотокрис, которого отлично знал Каммамури, был не из тех, кто способен на жалость. При дворе свергнутого Сандаканом и Янесом раджи ассамского Теотокрис прославился как демон в образе человека, для которого жизнь других людей – игрушка. Если теперь он и не отдал приказа покончить с Каммамури, то, значит, жизнь маратха была еще зачем-то нужна ему. Но как только грек использует пребывание маратха у него в плену, он не замедлит разделаться с ним. Вероятнее всего, попросту отдаст Каммамури даякам – как их законную добычу. Даякам, этим собирателям черепов своих врагов, этим ярым охотникам за человеческими скальпами…

– Хоть бы что-нибудь приспособить в качестве оружия! – бормотал в отчаянии Каммамури. – Тогда бы я дорого продал свою жизнь этим проклятым даякам… Я умер бы, защищаясь и нападая, в бою! А то я беспомощен, как ребенок. И они могут прийти, взять меня голыми руками и зарезать как барана… Брр! Нет, надо бежать, бежать во что бы то ни стало… Но как?

Раздумывая о способах спасения, маратх несколько раз подходил к краю платформы и глядел на открывавшуюся ему картину глухого поселка даяков. Деревня была крошечная, жизнь на ней текла тихо. Каммамури было видно, как у порогов несколько хижин суетились голые ребятишки и как женщины выполняли свою немудреную, но тяжелую повседневную работу, как время от времени проходили по узким тропинкам среди камыша и зарослей воины, вооруженные по большей части луками и сумпитанами; ему видно было, как неподалеку от дерева, на котором находилась воздушная тюрьма, у небольшого костра, где варилась какая-то снедь, сидели четверо воинов.

– Ага! Нас сторожат, как какую-нибудь драгоценность, – пробормотал Каммамури. – Но погодите, голубчики, подождите, милые! Я не я буду, если не найду возможности удрать отсюда, хотя вы и сторожите меня так старательно, словно за свою голову я могу предложить в виде выкупа целую груду золота… Или я убегу, или… Или мой покровитель и владыка, Тремаль-Наик, и его друзья придут ко мне на помощь. И тогда мы покажем себя…

Аромат варева, поднимавшийся от костра даяков, щекотал ноздри давно уже проголодавшегося маратха.

– А ведь, пожалуй, грек и в самом деле считает, – подумал он, – что я способен питаться сухими листьями, из которых сплетена крыша этого милого гнездышка. – Но поищем, нет ли здесь чего-либо более вкусного.

Продолжая бродить по платформе из конца в конец, Каммамури скоро заметил, что над деревом, на ветвях которого находилась воздушная тюрьма, перепархивают великолепные пестро окрашенные попугаи средней величины, которых туземцы называют какатоа.

«Кажется, у меня найдется, чем поужинать», – подумал Каммамури. Через минуту он был уже высоко над хижиной, на ветвях, где его зоркий глаз не замедлил отыскать несколько гнезд какатоа, полных маленьких птенцов. Заметившие его приближение и заподозрившие в нем врага попугаи подняли тревогу и накинулись на маратха, осыпая его ударами крыльев, кусая своими железными клювами. Но все это не помешало Каммамури изловить особенно яростно наседавшего на него большого попугая-самца и моментально свернуть ему голову. Со своей добычей Каммамури сполз, не обратив на себя внимания довольно беспечной стражи, назад, на воздушную платформу.

– Боюсь, – засмеялся он, принимаясь разрывать еще теплое тело птицы своими крепкими и острыми зубами, – боюсь, что мой аппетит разыграется, и я буду не в состоянии оставить моему компаньону-негрито ничего, кроме костей да перьев…

Тем не менее, утолив голод, Каммамури предложил остатки птицы негрито, наблюдавшему блестящими глазами за его трапезой.

К его удивлению, однако, негрито отказался прикоснуться к мясу какатоа:

– Какатоа – священная птица! – сказал карлик. – Какатоа носит души умерших негрито. Если я буду есть мясо этой птицы, то, когда умру, другие какатоа откажутся нести мою душу, она упадет на землю и превратится в червя.

– Но ведь ты голоден? – осведомился Каммамури.

– У меня есть свой обед! – ответил негрито. И через минуту приступил к странным манипуляциям: открыв в коре большого сука, повисшего над платформой, залепленное мокрой глиной отверстие, он начал постукивать по нему ниже отверстия. Через мгновение из дупла выползло и упало на своевременно подставленный лист какого-то растения нечто извивающееся, напоминающее короткого распухшего червя. Негрито подхватил свою добычу и отправил ее в рот. – Личинка термита! – пояснил он, гримасничая. – Ух, вкусно! Хочешь, оранг?33
  Оранг – господин. – Примеч. перев.


[Закрыть]. Я могу и для тебя раздобыть… Тут их много. И из них скоро выйдут термиты. Их будет тьма, и они пожрут нас с тобою, да, пожрут. Хотя ты – великий мудрец, а я – вождь моего племени!

Говоря это, негрито продолжал выстукивать, выгонять личинок термитов из их гнезд. По виду пожираемых негрито личинок Каммамури без труда узнал о близости новой опасности: быть может, всего через несколько часов здесь, на этой воздушной платформе, появятся полчища прожорливых термитов, и тогда прощай, жизнь! Эти насекомые так свирепы, так сильны, что в несколько минут от двух человеческих тел останутся только начисто обглоданные скелеты.

Но почему же негрито, отлично сознающий близость опасности, ничуть не смущен ею? Почему в его голосе звучит как бы насмешка над термитами, вопреки прямому смыслу слов?

– Ты знаешь способ бежать от сюда? – воскликнул оживленно Каммамури.

– Я? О, великий оранг! Я – бедный негрито, и ничего больше! – ответил карлик. Но опять глаза его словно засмеялись.

– Говори, говори! – схватил его за руку Каммамури. – Я такой же пленник, как и ты. И мою голову даяки повесят на стенах какой-нибудь хижины, если я не убегу. Мы убежим вместе!»

Негрито, не отвечая, поднялся, прошелся по платформе, испытующе посмотрел вниз на занятую своим пиршеством стражу, потом полез по стропилам низкой крыши воздушной темницы и, вытянув что-то из вороха сухих листьев, бросил на пол.

– Смотри, господин! – сказал он.

– Веревка! – воскликнул в восторге Каммамури, хватаясь за сверток.

Да, это был великолепно сплетенный канат, толщиной всего с палец, из волокон растения, носящего у туземцев имя аренг. Такие канаты отличаются неимоверной крепостью. И перед изумленным и обрадованным маратхом сейчас лежал один из шедевров канатного искусства. Не было никакого сомнения, что эта веревка отлично выдержит тяжесть человеческого тела. Вот только достаточно ли длинна она? Сколько труда потратил на ее создание этот негрито и сколько терпения, ума, изобретательности!.. С первого взгляда Каммамури счел его чуть ли не идиотом, а теперь только помощь этого «идиота» открывает ему путь к спасению.

– Никто не подозревает, что у тебя есть веревка? – спросил Каммамури негрито.

– Конечно, нет. Иначе даяки давно пришли бы и отрубили мне руки! – просто ответил тот.

– Но откуда ты достал материал, чтобы сплести этот канат? Вместо ответа негрито тихо и самодовольно засмеялся.

– Даяки глупы, как дети! – сказал он, показывая на потолок воздушной тюрьмы. – Посмотри, господин, и ты увидишь, что здесь хватит материала еще на десять таких веревок!

Каммамури не нужно было повторять: он уже разглядел в настиле крыши их тюрьмы листья и куски коры аренга. Это и был тот материал, из которого изобретательный негрито сплел свою веревку.

Спустилась ночь. Стража у костра улеглась на земле. Трое, закутавшись в свои плащи, не замедлили задремать. Только четвертый все возился около огня. Наблюдая за его движениями, Каммамури без труда определил, что даяк, рослый и сильный воин, занят приготовлением снадобья, аналогичного коке Боливии или бетелю Индии из сока пинербетель орехов пинанг, или арека шатеку.

— Тем лучше! Его внимание теперь притуплено, – пробормотал Каммамури. – Но только сомневаюсь, чтобы этот запас пригодился ему там, куда он, надеюсь, не замедлит скоро отправиться!..

Через час, когда котта лесных даяков была объята глубоким сном, пленники спустили с платформы веревку и скользнули по ней на землю. Они были свободны. Стража и не подозревала о готовящемся побеге. Негрито хотел сейчас же укрыться в тростниках, окружавших деревню, но у Каммамури были другие планы: в нем заговорила кровь воина, он не хотел уходить отсюда безоружным, когда у костра лежали несколько даякских мечей с зубчатыми лезвиями и охапка сумпитанов с запасом стрел. Оружие было близко, и его оберегал только один человек, не подозревавший, что за его спиной в тени растений скрываются люди, готовые на все ради своей свободы.

– Подожди! – сказал негрито Каммамури, нагибаясь и поднимая толстый сук дерева, несколько напоминавший булаву, и тенью скользнул по направлению к костру. Через минуту негрито услыхал звук глухого удара и увидел, как даяк беззвучно повалился на землю. Маратх расправился с ним одним ударом импровизированного оружия; остальные стражники продолжали спать у костра. Схватив желанное оружие, Каммамури возвратился к негрито.

– Меч – мне, сумпитан и ядовитые стрелы – тебе! А теперь – бежим! – сказал он.

И они потонули во мгле ночи, в тени тростников.

Однако в котте очень скоро поднялись тревога. По-видимому, кто-то из стражи у костра проснулся и обнаружил труп убитого товарища. Даяки бросились к дереву, в ветвях которого находилась воздушная тюрьма. Беглецам было видно, как они, подставив бамбуковую лестницу, карабкались на платформу.

– Ищут нас, оранг! – хихикнул негрито.

– Пускай ищут. Бежим! – скомандовал маратх.

Они беспрепятственно продолжали свой путь. Благополучно добравшись до окружавшего деревню даяков болота, Каммамури, по совету негрито, чтобы скрыть свои следы, пробрался по небольшому протоку до кочки, слегка выступавшей из воды, и затаился там, ожидая возвращения негрито, который остался вблизи деревни, рассчитывая выследить, куда направят свои поиски даяки.

Несколько минут прошло в томительном ожидании. Скоро Каммамури овладело странное, тревожное настроение. Казалось, воздух вокруг был отравлен, и этот яд проникал в легкие маратха и туманил сознание. Послышался чуть заметный крадущийся шорох.

– Шива, Вишну и Брама! – воскликнул про себя Каммамури. – Здесь какой-то враг, и враг страшный! Если бы мы были в джунглях Индии, я сказал бы, что это приближается королевский тигр. Но это не тигр, а, должно быть, его родственница, пантера. Почуяла близость человека, хочет попробовать свежей крови…

Каммамури тревожно огляделся, и его взор встретился со взором подкрадывавшейся к нему сквозь тростники пантеры, глаза которой светились в темноте.

– Жаль, нет моего негрито! – недовольно пробормотал маратх. – С сумпитаном и отравленными стрелами он гораздо легче справился бы с хищницей, чем я, у которого для защиты только эта игрушка!

И Каммамури крепче сжал рукоятку тяжелого даякского меча.

Действительно, его положение становилось отчаянным: пантера лесов Борнео по силе, ловкости и, наконец, по живучести мало чем уступает королевскому тигру. На врагов она обыкновенно бросается, как распрямившаяся стальная пружина, с порядочного расстояния, перелетая его с быстротой стрелы. Она приканчивает свою жертву ударом вооруженных страшными когтями могучих лап или острыми зубами, способными, кажется, перекусить железный прут. Конечно, в борьбе с таким опасным противником имевшийся в распоряжении Каммамури короткий меч едва ли можно было считать сколько-нибудь надежным оружием. Но что же оставалось делать?

Уйти с занятой позиции?

Но пантера отлично плавает и, если она нагонит уходящего человека в воде, превосходство будет на ее стороне.

Оставалось ждать, что предпримет зверь, и рассчитывать на то, что он не решится напасть на следящего за каждым его движением маратха.

Мысли вихрем проносились в голове Каммамури. Ему вспоминались пережитые раньше опасности, кровавые бои, из которых он столько раз выходил с честью, поединки с тигром в лесах Индии. И он, не мигая, смотрел почти в упор на пантеру, в ее светившиеся фосфорическим блеском глаза. Так прошло несколько тяжелых мгновений. Вдруг послышался плеск воды, как будто поблизости в сонный водоем упало какое-то животное. Две светящиеся точки – глаза подстерегавшей свою жертву пантеры – померкли, послышался шорох. Каммамури вздохнул свободнее: хищница удалялась, вспугнутая поднятым шумом, быть может, опасаясь встречи с более смелым противником.

Оглянувшись, маратх при свете всходившей луны, рассмотрел фигуру неслышно подплывавшего к островку человека. Это был негрито.

– Господин! – сказал карлик, добравшись до кочки и поднимаясь из воды во весь рост. – Они идут!

– Кто? – спросил Каммамури, невольно вздрогнув и опять хватаясь за рукоятку своего единственного оружия.

– Даяки из деревни!

– Они напали на наш след?

– Да, господин! Сейчас они еще довольно далеко, но скоро будут здесь.

Однако, говоря это, негрито ничуть не казался встревоженным. Напротив, в его маленьких глазках светилась свирепая радость, на его безобразном лице отражалось чувство глубокого довольства.