Текст книги "Марсианин"

Изначальный суммарный объем в трех баллонах составлял 3000 миллилитров. Значительная его часть ушла на поддержание давления в дырявом шлюзе. Кроме того, мое дыхание превратило часть кислорода в диоксид углерода, который адсорбировали CO₂-фильтры скафандра.

Согласно датчикам, у меня есть 410 миллилитров кислорода и 738 миллилитров азота. Суммарно это составляет почти 1150 миллилитров. И если разделить это количество на 285 миллилитров в минуту…

Когда я выйду из шлюза, этот скафандр продержится всего четыре минуты.

Вот же задница!

Стенограмма аудиозаписи в журнале: Сол 119 (7)

Ладно, я тут еще малость пораскинул мозгами.

Какой смысл топать к марсоходу? Там я застряну точно так же. Свободное пространство – это хорошо, но я все равно умру. Ни регенератора воды, ни оксигенатора, ни пищи. Богатый перечень смертей.

Нужно отремонтировать жилой модуль. Я знаю, что делать, мы отрабатывали это на тренировках. Но на все требуется время. Мне придется возиться под сдувшимся брезентом в поисках материала для заплат. А потом – искать брешь и заделывать ее.

На ремонт уйдут часы, и мой скафандр бесполезен.

Мне нужен другой скафандр. Скафандр Мартинеза валялся в марсоходе. Я брал его с собой к «Патфайндеру» на всякий случай, однако по возвращении перенес обратно в жилой модуль.

Проклятие!

Итак, я должен добыть другой скафандр, прежде чем отправляться в марсоход. Чей? Скафандр Йоханссен мне мал (миниатюрная девчушка, наша Йоханссен). Скафандр Льюис заполнен водой. Точнее, в настоящий момент он заполнен льдом, который медленно сублимирует. Драный, заплатанный скафандр, с которым я торчу в шлюзе, изначально принадлежал мне. Остаются скафандры Мартинеза, Фогеля и Бека.

Скафандр Мартинеза я оставил возле койки, на случай если мне потребуется срочно надеть его. Разумеется, после внезапной разгерметизации он мог оказаться где угодно. Тем не менее я хотя бы знаю, с чего начать.

Следующая проблема: до жилого модуля 50 метров. Бежать при 0,4 g в громоздком скафандре – задача не из легких. В лучшем случае я разгонюсь до 2 метров в секунду. Это драгоценные 25 секунд, почти одна восьмая моих четырех минут. Надо снизить это время.

Но как?

Стенограмма аудиозаписи в журнале: Сол 119 (8)

Я покачу проклятый шлюз.

Он мало отличается от телефонной будки, лежащей на боку. Я проделал некоторые эксперименты и понял, что, для того чтобы покатиться, мне нужно со всей силы врезаться в стену. И в этот момент я должен находиться в воздухе. Я не могу прижаться к какой-то другой части шлюза. Иначе силы уравновесятся, и он не сдвинется с места.

Сначала я попробовал оттолкнуться от одной стены и врезаться в другую. Шлюз едва сдвинулся – и только.

Затем я попробовал сделать суперотжимание, чтобы подняться в воздух (да здравствуют 0,4 g!), после чего пнул стену обеими ногами. Шлюз чуть шелохнулся.

С третьего раза у меня все получилось! Фокус заключался в том, чтобы поставить ноги вместе на землю возле стены, а затем резко броситься к верхней части противоположной стены и удариться о нее спиной. Только что я проделал это, и мне хватило силы перевернуть шлюз в сторону жилого модуля.

Ширина шлюза составляет метр, а значит… Эх… Значит, придется повторить это еще пятьдесят раз.

Думаю, моей спине это не понравится.

Стенограмма аудиозаписи в журнале: Сол 120

Да, моей спине это не понравилось.

У изящной методики «брось свое тело на стену» имелись недостатки. Она срабатывала лишь один раз из десяти, и было очень больно. Приходилось делать перерывы, разминаться и в буквальном смысле заставлять себя бросаться на стену снова и снова.

Это заняло всю ночь, но я справился.

Сейчас я в десяти метрах от жилого модуля. Подобраться ближе не могу – из-за разгерметизации все пространство засыпано мусором, а этот шлюз не является «вездеходным». По такому дерьму мне не перекатиться.

Жилой модуль лопнул утром. Теперь наступило новое утро. Я пробыл в этой чертовой будке целый сол, но скоро выберусь отсюда.

Я в скафандре и готов действовать.

Итак… Ладно… Еще разок пройдемся по плану: при помощи ручных клапанов разгерметизировать шлюз; выбраться наружу и поспешить к жилому модулю; побродить под упавшим полотнищем; найти скафандр Мартинеза (или Фогеля, какой попадется первым); добраться до марсохода; оказаться в безопасности.

Если время выйдет прежде, чем мне попадется скафандр, я просто побегу к марсоходу. У меня возникнут проблемы, но будет время для раздумий и материалы для работы.

Глубокий вдох… вперед!

Запись в журнале: Сол 120

Я жив! И в марсоходе!

Все получилось не совсем по плану, но я не умер, а следовательно, победил.

Разгерметизация прошла успешно. Через тридцать секунд я оказался снаружи. Направляясь вприпрыжку к жилому модулю (самый быстрый способ передвигаться при такой силе тяжести), я преодолел залежи мусора. Разрыв в брезенте действительно расшвырял все по окрестностям, включая меня.

Видимость была отвратительная – потому что заплата закрывала мой лицевой щиток. К счастью, у меня имелась наручная камера. НАСА обнаружило, что поворачиваться всем телом, чтобы взглянуть на что-то, – бессмысленная трата сил и времени, поэтому в правую руку скафандра вмонтировали маленькую камеру, изображение с которой проецируется на внутреннюю поверхность лицевого щитка. Соответственно мы можем «видеть» вещи, ткнув в них пальцем.

Заплата не была какой-то особенно гладкой или отражающей, поэтому проекция оказалась смятой и искаженной. Однако она давала представление о том, что творится вокруг.

Я направился прямиком к тому месту, где раньше находился шлюз, зная, что там окажется большая дыра и я смогу пробраться внутрь. Дыра отыскалась без проблем. Черт, выглядела она отвратительно. Ее ремонт вряд ли доставит мне удовольствие.

Вот тут-то и начали вылезать недоработки моего плана. У меня имелась только одна рука. Левая рука прижималась к телу, а культя скафандра хлопала меня по боку. Поэтому, перемещаясь под брезентом, я был вынужден поднимать полотнище правой рукой, что замедлило процесс.

Насколько я смог разглядеть, внутри жилого модуля царит полный хаос – ничто не осталось на прежнем месте. Столы и койки оказались вовсе не там, где находились прежде. Более легкие предметы просто свалены в кучи, причем многие из них – снаружи. Все покрыто землей и искалеченными растениями.

Продвигаясь вперед, я добрался до того места, где оставил скафандр Мартинеза. К моему удивлению, он никуда не делся.

«Ну вот! – наивно подумал я. – Проблема решена!»

К сожалению, скафандр придавило столом, на котором сверху лежал рухнувший брезент. Будь у меня обе руки, я бы смог вытащить его, но с одной это было невозможно.

Время истекало. Я отсоединил от скафандра Мартинеза шлем, отложил его в сторону и протянул руку за стол в поисках ремонтного набора. Нашел его при помощи ручной камеры. Бросил набор в шлем и убрался из модуля подобру-поздорову.

Я едва успел добраться до марсохода. Мои уши грозили вот-вот лопнуть от снижения давления, когда шлюз марсохода наполнился восхитительным одноатмосферным воздухом.

Я заполз внутрь, упал и некоторое время пытался отдышаться.

Итак, я снова в марсоходе. Совсем как во время Великой экспедиции по возвращению «Патфайндера». Брр… На этот раз здесь хотя бы пахнет получше.

НАСА, наверное, уже с ума сходит. Скорее всего они видели, как шлюз катился обратно к жилому модулю, и знают, что я жив, но захотят подробности моего состояния. И кстати, именно этот марсоход имеет связь с «Патфайндером».

Я попытался отправить сообщение, но «Патфайндер» не отвечает. Что неудивительно – он напрямую питался от жилого модуля, а сейчас модуль обесточен. Во время моей краткой панической вылазки наружу я заметил, что «Патфайндер» на месте и мусор до него не долетел. Он должен заработать, как только я налажу сеть.

Что касается нынешней ситуации, шлем – большое приобретение. Шлемы взаимозаменяемы, поэтому я могу выкинуть свой и поставить мартинезовский. Остается еще культя, но в основном воздух выходит через лицевой щиток. А с новым ремонтным набором я смогу лучше заклеить руку.

Однако все это подождет. Я не спал больше суток. Непосредственная опасность мне не грозит, так что я отправляюсь на боковую.

Запись в журнале: Сол 121

Вдоволь выспался и славно поработал.

Первым делом я заклеил руку. В прошлый раз мне пришлось распределить смолу тонким слоем, поскольку большая ее часть пошла на лицевой щиток. В этот раз я мог извести на руку весь ремонтный набор. Заплата получилась идеальная.

У меня по-прежнему однорукий скафандр, но теперь он хотя бы не протекает.

Вчера я потерял бóльшую часть воздуха, однако кислорода осталось на полчаса. Как я уже говорил, человеческому телу не нужно много кислорода. Поддержание давления – вот в чем проблема.

С таким количеством времени я смогу воспользоваться заправкой марсохода. В текущем скафандре мне бы это не удалось.

Заправка баллонов – аварийная мера. Предполагается, что ты забираешься в марсоход с полным скафандром и возвращаешься с неиспользованным воздухом. Марсоход не предназначен для долгих путешествий, даже на пару дней. Однако на случай крайней необходимости снаружи он оборудован заправочными шлангами. Внутри и так слишком тесно, и НАСА решило, что большая часть аварийных ситуаций, связанных с воздухом, все равно возникнет снаружи.

Однако заправка – процесс медленный, мой скафандр протекал быстрее, поэтому с разбитым шлемом мне от него не было никакого толку. Теперь в целом скафандре, способном держать давление, я заправил баллоны без проблем.

Заправившись и убедившись, что скафандр не дал течь, я занялся неотложными делами. Как бы я ни доверял собственным трудам, мне требовался двурукий скафандр.

Я вернулся в жилой модуль и на этот раз без всякой спешки смог воспользоваться шестом в качестве рычага, чтобы сдвинуть стол со скафандра Мартинеза. Высвободив скафандр, я приволок его в марсоход.

После тщательной проверки – на всякий случай – я наконец-то заполучил полностью функциональный скафандр для ВКД! Со второй попытки – но получил.

Завтра займусь жилым модулем.

Запись в журнале: Сол 122

Сегодня я первым делом выложил камнями слово «Порядок» рядом с марсоходом. Пусть НАСА порадуется.

Затем отправился в жилой модуль, чтобы оценить повреждения. Главная задача: восстановить целостность структуры, чтобы держала давление. Потом можно будет заняться ремонтом того, что сломалось.

В норме жилой модуль представляет собой купол с гибкими штангами, поддерживающими свод, и жестким складным полом. Жизненно важной частью конструкции является внутреннее давление. Без него вся штукенция падает. Я осмотрел штанги: ни одна не сломана, просто валяются на земле. Некоторые надо будет соединить заново, но это легко.

Дыра на месте шлюза № 1 огромна, но все же поддается ремонту.

У меня есть уплотнительные гребни и запасной брезент. Придется потрудиться, но я смогу починить жилой модуль. Затем я восстановлю электричество и подключу «Патфайндер». И тогда НАСА сможет объяснить мне, как отремонтировать то, что я не смогу починить самостоятельно.

Это меня не волнует. Впереди намного более серьезная проблема.

Плантация погибла.

При полной разгерметизации большая часть воды испарилась, а температура упала значительно ниже точки замерзания. Пережить такую катастрофу не под силу даже почвенным бактериям. Часть растений находилась в палатках за пределами жилого модуля, но они тоже погибли. Я напрямую подсоединил палатки к модулю посредством шлангов, чтобы обеспечить доступ воздуха и поддерживать температуру. Когда модуль лопнул, палатки тоже разгерметизировались. А если и нет, холод убил бы растения.

Итак, картофель на Марсе вымер.

Вместе с почвенными бактериями. Не видать мне новых ростков.

Мы все распланировали. Плантация должна была обеспечить меня пищей до 900-го сола. Зонд снабжения прибыл бы сюда заблаговременно, на 856-й сол. Но плантации больше нет, и этот план склеил ласты вместе с ней.

Взрыв не должен был повредить пищевые пайки. И выращенные мной клубни можно использовать в пищу, пусть они и мертвы. Я так или иначе собирался заняться урожаем, так что, полагаю, не так уж плохо, что все это произошло именно сейчас.

Пайков хватит до 400-го сола. На сколько хватит картофеля, я узнаю, только когда соберу его. Но можно прикинуть. У меня было 400 растений, примерно по 5 клубней на каждом: итого 2000 штук. По 150 калорий в клубне, следовательно, чтобы выжить, я должен буду съедать в день по 10 штук. Значит, они позволят мне продержаться 200 солов. Итог: пищи мне хватит до 600-го сола.

До 865-го сола мне никак не дотянуть.

Глава 15

[08.12] УОТНИ: Проверка.

[08.25] ЛРД: Принято! Ты здорово нас напугал. Спасибо за сообщение «ОК». Согласно спутниковым снимкам, шлюз № 1 полностью отделился. Это так? Доложи свое состояние.

[08.39] УОТНИ: Если под «отделился» вы имеете в виду «выстрелил мной как из пушки», тогда да. Небольшой порез на лбу. Были некоторые проблемы со скафандром (объясню позже). Я залатал жилой модуль и надул его (основные кислородные баки не пострадали). Только что подключил электричество. Плантация погибла. Я собрал столько картофелин, сколько смог, и сложил их снаружи. Насчитал 1841. Этого хватит на 184 дня. С учетом оставшихся пайков я начну голодать на 584-й сол.

[08.52] ЛРД: Да, мы догадались. Работаем над решением пищевой проблемы. Каково состояние систем жилого модуля?

[09.05] УОТНИ: Основные резервуары с воздухом и водой не пострадали. Марсоход, солнечные панели и «Патфайндер» находились вне зоны действия взрыва. Я провожу диагностику систем жилого модуля, дожидаясь ваших ответов. Кстати, с кем я говорю?

[09.18] ЛРД: С Венкатом Капуром из Хьюстона. Пасадена передает мои сообщения. С этого момента я буду вести все прямые переговоры. В первую очередь проверь оксигенатор и регенератор воды. Они наиболее важны.

[09.31] УОТНИ: Еще бы! Оксигенатор в полном порядке. Регенератор воды не работает. Скорее всего вода замерзла внутри и порвала какие-то трубки. Уверен, что смогу его починить. Главный компьютер жилого модуля также функционирует без проблем. Есть идеи, почему модуль взорвался?

[09.44] ЛРД: Скорее всего из-за усталости брезента возле шлюза № 1. Многочисленные циклы герметизации в конце концов привели к разрыву. В будущем по очереди используй шлюзы № 2 и № 3 для всех ВКД. Мы также перешлем тебе контрольный перечень и процедуры для полной проверки брезента.

[09.57] УОТНИ: Круто, буду несколько часов таращиться на стену! Сообщите, если придумаете, как спасти меня от голода.

[10.11] ЛРД: Обязательно.

– Сейчас сто двадцать второй сол, – сказал Брюс. – Мы должны доставить зонд на Марс до пятьсот восемьдесят четвертого сола. У нас есть четыреста шестьдесят два сола, или четыреста семьдесят пять дней.

Собравшиеся главы отделов ЛРД наморщили лбы и потерли усталые глаза.

Брюс поднялся с кресла.

– Взаимное расположение Земли и Марса неидеально. Путь займет четыреста четырнадцать дней. На присоединение зонда к ракете-носителю и различные проверки уйдет тринадцать дней. Таким образом, мы должны изготовить зонд за сорок восемь дней.

Люди раздраженно зашептались.

– Господи, – сказал кто-то.

– Это совершенно новый поворот событий, – продолжил Брюс. – Мы должны сосредоточиться на пище. Все остальное – ненужная роскошь. У нас нет времени на строительство посадочного модуля с тормозным двигателем. Это будет обычная «неваляшка», следовательно, мы не сможем поместить внутрь ничего хрупкого. Попрощайтесь со всем тем, что планировали отправить.

– А откуда мы возьмем ракету-носитель? – поинтересовался Норм Тоши, ответственный за процесс вхождения в плотные слои атмосферы.

– От зонда «ИглАй-три» для Сатурна, – ответил Брюс. – Его старт был запланирован в следующем месяце. НАСА заморозило проект, чтобы мы получили ракету-носитель.

– Надо думать, команда «ИглАй» рвет и мечет, – заметил Норм.

– Разумеется, – согласился Брюс. – Но это единственная ракета-носитель достаточно большого размера. Что напомнило мне вот о чем: у нас есть только одна попытка. Если мы не справимся, Марк Уотни умрет.

Он оглядел собравшихся, давая им осознать услышанное.

– Все не так плохо, – наконец сказал он. – У нас уже есть кое-какие части, построенные для зондов снабжения «Ареса-четыре». Мы можем забрать их, что купит нам немного времени. Кроме того, мы отправляем весьма крепкую пищу. Даже если при вхождении в атмосферу возникнут проблемы и зонд врежется в землю на большой скорости, с ней ничего не случится. И нам не нужно точное приземление. При необходимости Уотни может проехать сотни километров. Нужно только, чтобы зонд оказался в пределах его досягаемости. То есть нам требуется стандартный зонд-неваляшка. Мы всего лишь должны сделать его быстро, так что не будем терять время.

[08.02] ЛРД: Мы запустили проект по доставке продовольствия. Около недели назад. Успеем доставить его тебе прежде, чем ты начнешь голодать, но впритык. Только пища и радио. Мы не сможем отправить оксигенатор, регенератор воды и тому подобную аппаратуру без тормозных двигателей.

[08.16] УОТНИ: Нет проблем! Дайте только еду – и я буду петь и плясать дальше. Я восстановил все системы жилого модуля. Регенератор воды заработал, когда я заменил лопнувшие трубки. Что касается запаса воды, у меня есть еще 620 литров. Раньше было 900 литров (300 изначально плюс 600 из восстановленного гидразина). То есть почти 300 литров сублимировалось. Однако поскольку регенератор работает, этого больше чем достаточно.

[08.31] ЛРД: Хорошо, держи нас в курсе всех механических и электронных проблем. Кстати, зонд, который мы собираемся тебе отправить, называется «Айрис»[24]24
  То есть Ирида, Ирис.


[Закрыть]. В честь греческой богини, проносящейся по небесам со скоростью ветра. Она также богиня радуг.

[08.47] УОТНИ: Гейский зонд спешит на помощь. Вас понял.

Рич Пэнелл потягивал кофе в безмолвной тиши. Он только что провел последний тест написанной им программы. Программа справилась. Со вздохом облегчения Рич откинулся на спинку кресла, взглянул на часы на компьютере и покачал головой: 3.42 утра.

Ричу, специалисту по астродинамике, редко приходилось засиживаться допоздна. Его работа заключалась в поиске точных орбит и вычислении корректировок курса для различных миссий. Обычно эти расчеты проводились на начальных стадиях проекта; все последующие стадии основывались на полученной орбите.

Но на сей раз все было наоборот: «Айрис» нуждался в орбитальной траектории, однако никто не знал, когда его запустят.

Планеты перемещаются. Траектория, рассчитанная для конкретной даты запуска, корректна только в этот конкретный день. Разница даже в одни сутки приведет к тому, что зонд пролетит мимо Марса.

Поэтому Ричу предстояло рассчитать множество траекторий. Временной диапазон запуска «Айрис» составлял двадцать пять дней. Рич рассчитал траекторию для каждого из них.

Он начал писать имейл своему боссу.

Майк, – набрал он, – к письму прилагаются траектории для «Айрис», с инкрементом в 1 день. Нужно запустить экспертную оценку и контроль, чтобы их официально утвердили. И ты был прав, я провел здесь почти всю ночь.

Это было не так уж страшно – не сравнить с вычислениями орбит для «Гермеса». Знаю, моя математика тебя утомляет, поэтому буду краток: постоянная слабая тяга ионных двигателей «Гермеса» намного хуже сильных точечных выбросов зондов снабжения.

Все 25 траекторий занимают 414 дней и лишь немного различаются по продолжительности и углу выбросов. Потребности в топливе практически идентичны для всех орбит и лежат в пределах емкости ракеты-носителя «ИглАй».

Плохо, что Земля и Марс так паршиво расположены. Черт, кажется, что проще…

Он перестал печатать.

Наморщил лоб и уставился в никуда.

– Хм-м.

Затем схватил кофейный стаканчик и отправился в комнату отдыха за добавкой.

Тедди изучил забитый до отказа конференц-зал: не часто доводилось видеть такое количество самых важных людей НАСА в одном месте. Он выровнял небольшую стопку заготовленных заметок и аккуратно положил ее перед собой.

– Знаю, вы все очень заняты, – сказал Тедди. – Спасибо, что нашли время для этой встречи. Мне нужны отчеты по статусу проекта «Айрис» от всех отделов. Венкат, начнем с тебя.

– Команда миссии готова, – начал Венкат, глядя на сводные таблицы на своем ноутбуке. – Контрольные команды снабжения третьего и четвертого «Аресов» немного повздорили. Ребята из «Ареса-три» утверждали, что заниматься этим должны они, поскольку, пока Уотни на Марсе, «Арес-три» продолжается. Команда «Ареса-четыре» возражала, что это с самого начала был их зонд. Я выбрал «Арес-три».

– Это вызвало недовольство у «Ареса-четыре»? – поинтересовался Тедди.

– Да, но они это переживут. На подходе тринадцать других миссий снабжения. У них не останется времени на обиды.

– Митч, – обратился Тедди к летному директору, – что с запуском?

Митч извлек из уха наушник.

– ЦУП готов, – сообщил он. – Я прослежу за запуском, а затем передам полет и посадку ребятам Венката.

– СМИ? – Тедди повернулся к Энни.

– Я ежедневно сообщаю новости прессе, – сказала она, откидываясь на спинку кресла. – Все знают, что Уотни крышка, если это не сработает. Общественность не проявляла такого интереса к строительству космических кораблей со времен «Аполлона-одиннадцать». «Репортаж о Уотни» Си-эн-эн последние две недели является шоу номер один в своем временном интервале.

– Внимание – это здорово, – кивнул Тедди. – Поможет получить экстренное финансирование от конгресса. – Он посмотрел на мужчину, который стоял рядом с дверью. – Спасибо, что прилетел, Морис.

Морис кивнул.

Тедди махнул в его сторону рукой и обратился к собравшимся:

– Для тех, кто не в курсе: это Морис Штайн с мыса Канаверал. Он отвечал за стартовую площадку для «ИглАй-три», а теперь будет выполнять ту же роль для «Айрис». Прости, что все так повернулось, Морис.

– Нет проблем, – ответил Морис. – Рад помочь.

Тедди перевернул верхний лист своих записей и положил на стол текстом вниз.

– Что с ракетой-носителем?

– На данный момент все в порядке, – сказал Морис. – Но не идеально. «ИглАй-три» был готов к запуску. Ракеты-носители не рассчитаны для того, чтобы находиться в вертикальном положении и переносить действие силы тяжести в течение длительных периодов времени. Мы добавляем внешние опоры, которые снимем перед самым запуском. Это проще, чем разборка. Кроме того, топливо вызывает коррозию внутренних баков, поэтому пришлось его слить. Каждые три дня мы проводим осмотр всех систем.

– Хорошо, спасибо, – кивнул Тедди. Затем посмотрел на Брюса Ына, который в ответ уставился на него мутными красными глазами. – Брюс, спасибо, что прилетел. Как нынче погода в Калифорнии?

– Откуда мне знать? – ответил Брюс. – Я редко выхожу на улицу.

Раздался тихий смех.

Тедди перевернул еще одну страницу.

– Главный вопрос, Брюс. Как дела у «Айрис»?

– Мы не успеваем. – Брюс устало покачал головой. – Работаем со всей возможной скоростью, но этого недостаточно.

– Я могу найти деньги на сверхурочную работу, – предложил Тедди.

– Мы и так работаем круглосуточно.

– Как велико отставание? – спросил Тедди.

Брюс со вздохом потер глаза.

– Прошло двадцать девять дней. Значит, осталось всего девятнадцать. После этого стартовой площадке нужно еще тринадцать дней, чтобы установить зонд на ракету-носитель. Мы отстаем не меньше чем на две недели.

– Этим ваше отставание и ограничится? – поинтересовался Тедди, делая пометку в бумагах. – Или оно возрастет?

Брюс пожал плечами:

– Если не возникнет никаких новых проблем, мы отстанем на две недели. Но проблемы возникают постоянно.

– Назови число, – сказал Тедди.

– Пятнадцать дней, – ответил Брюс. – Будь у нас пятнадцать дополнительных дней, мы бы справились.

– Ладно, – кивнул Тедди, делая еще одну пометку. – Давайте найдем пятнадцать дней.

Он повернулся к врачу экипажа «Ареса-3» и спросил:

– Доктор Келлер, мы можем как-то ограничить потребление пищи Уотни, чтобы его пайков хватило на более долгое время?

– Мне жаль, но нет, – сказал Келлер. – Он уже потребляет минимальное количество калорий. Честно говоря, учитывая объемы проделываемой им тяжелой работы, он ест намного меньше, чем следует. Дальше станет только хуже. Вскоре вся его диета будет состоять из картофеля и витаминных добавок. Он приберегает богатые белком пайки на потом, но ему все равно грозит истощение.

– Когда закончится пища, через какое время он умрет от голода? – спросил Тедди.

– При наличии обильных запасов воды он может продержаться три недели. Меньше, чем типичный голодающий, но не забывайте, что он начнет голодать, уже будучи истощенным.

Венкат поднял руку, чтобы привлечь внимание.

– А еще не забывайте, что «Айрис» – зонд-неваляшка. Возможно, Уотни придется добираться до него несколько дней. Думаю, непросто управлять марсоходом, когда ты в буквальном смысле умираешь от голода.

– Совершенно верно, – подтвердил доктор Келлер. – Четыре дня без пищи – и он едва-едва сможет встать на ноги, не говоря уже о том, чтобы вести марсоход. Кроме того, его мыслительная активность быстро снизится. Он с трудом сможет просто находиться в сознании.

– Значит, дата посадки остается неизменной, – подвел итог Тедди. – Морис, вы можете установить «Айрис» на ракету-носитель быстрее, чем за тринадцать дней?

Морис прислонился к стене и ущипнул себя за подбородок.

– Ну… На саму установку уйдет всего три дня. Оставшиеся десять требуются для осмотра и проверок.

– Вы можете сократить это время?

– При работе сверхурочно я смогу провести монтаж за два дня. Включая транспорт из Пасадены на мыс Канаверал. Но проверки сократить нельзя. Они основаны на жестких сроках. Мы проводим осмотр через заданные временны́е интервалы, чтобы посмотреть, не возникнет ли деформация или искривление. Сократив время, вы обессмыслите проверку.

– Как часто эти осмотры выявляют неисправность? – спросил Тедди.

В комнате повисло молчание.

– Ну… – Морис запнулся. – Вы предлагаете вообще отказаться от осмотра?

– Нет, – сказал Тедди. – Я всего лишь интересуюсь, как часто они выявляют неисправности.

– Примерно при каждом двадцатом запуске.

Тедди записал это число.

– А как часто они выявляют неисправность, которая могла бы привести к провалу миссии?

– Ну, не знаю. Может, в половине случаев.

Тедди записал и это.

– Следовательно, если мы откажемся от проверок и осмотров, вероятность провала миссии составит один к сорока, верно?

– Это два с половиной процента, – вмешался Венкат. – Что уже является основанием для прерывания миссии. Мы не можем так рисковать.

– Мы с вами сейчас далеки от нормальных условий работы, – ответил Тедди. – Девяносто семь целых пять десятых процента лучше, чем ноль. Кто-нибудь здесь может предложить менее опасный способ выиграть время?

Он осмотрел зал. Никто не произнес ни слова.

– Хорошо, – кивнул Тедди, обводя что-то в своих записях. – Ускорение процесса монтажа и отказ от проверок даст нам одиннадцать дней. Если Брюсу удастся извлечь кролика из шляпы и сделать все быстрее, Морис может провести какие-то осмотры.

– А как насчет еще четырех дней? – спросил Венкат.

– Уверен, Уотни сможет растянуть запас пищи, чтобы ее хватило еще на четыре дня, несмотря на истощение, – ответил Тедди, глядя на доктора Келлера.

– Я… – начал Келлер. – Я не могу рекомендовать…

– Минуточку, – прервал его Тедди. Он поднялся и одернул пиджак. – Я понимаю, в каком вы все положении. У каждого из нас есть предусмотренные правилами процедуры. Отказ от них означает риск. Риск означает проблемы в вашем отделе. Но сейчас не время прикрывать свои задницы. Мы должны рискнуть – или Марк Уотни умрет.

Он повернулся к Келлеру и сказал:

– Сделайте так, чтобы пищи хватило еще на четыре дня.

Келлер кивнул.

– Рич, – позвал Майк.

Рич Пэнелл сосредоточенно уставился на экран своего компьютера. Его рабочая кабинка была забита распечатками, картами и справочниками, повсюду валялись кофейные стаканчики и упаковки от еды навынос.

– Рич, – чуть громче повторил Майк.

Рич поднял глаза.

– Да?

– Какого черта ты творишь?

– Просто небольшой побочный проект. Кое-что, что я хотел проверить.

– Ну… это, конечно, замечательно, – ответил Майк, – но сначала ты должен выполнить свою основную работу. Я запросил корректировки спутников две недели назад, и они до сих пор не готовы.

– Мне нужно суперкомпьютерное время, – сказал Рич.

– Тебе нужно суперкомпьютерное время, чтобы рассчитать рутинные корректировки спутников?

– Нет, это для того другого проекта, над которым я работаю, – пояснил Рич.

– Рич, серьезно, ты должен делать свою работу.

Рич на секунду задумался.

– Как считаешь, сейчас хорошее время для отпуска? – спросил он.

Майк вздохнул.

– Знаешь что, Рич? Считай, сейчас идеальное время для отпуска.

– Отлично! – улыбнулся Рич. – С этого момента я в отпуске.

– Разумеется, – ответил Майк. – Иди домой. Отдохни.

– Э нет, домой я не пойду, – возразил Рич, возвращаясь к своим расчетам.

Майк потер глаза.

– Ладно, как хочешь. Насчет тех спутниковых орбит…

– Я в отпуске, – сказал Рич, не поднимая глаз.

Майк пожал плечами и ушел.

[08.01] УОТНИ: Как поживает моя гуманитарная помощь?

[08.16] ЛРД: Немного задерживается, но мы справимся. Мы хотим, чтобы ты вернулся к работе. Мы удовлетворены состоянием жилого модуля. Техническое обслуживание отнимает у тебя всего двенадцать часов в неделю. Оставшееся время мы собираемся занять исследованиями и экспериментами.

[08.31] УОТНИ: Отлично! Я устал сидеть без толку на заднице. Мне здесь торчать еще много лет. Могу с тем же успехом приносить пользу.

[08.47] ЛРД: Вот и мы так подумали. Мы пришлем тебе расписание, как только научная команда его составит. Это будет в основном ВКД, взятие экологических образцов, тестирование почвы и еженедельные медицинские тесты на себе. По правде сказать, это лучшее «бонусное марсианское время», что было у нас со времен марсохода «Оппортьюнити».

[09.02] УОТНИ: Который так и не вернулся на Землю.

[09.17] ЛРД: Глупая аналогия. Извини.

Сборочный цех космических аппаратов ЛРД, или «чистая комната», представлял собой мало кому известное родильное отделение для большинства знаменитых космических аппаратов в истории исследования Марса. Здесь появились на свет «Маринер», «Викинг», «Спирит», «Оппортьюнити» и «Кьюриосити».

Сегодня помещение гудело: техники загружали «Айрис» в специальный транспортировочный контейнер.

Свободные от дежурства работники наблюдали за процедурой со смотрового мостика. Последние два месяца они редко появлялись дома; кафетерий превратился во временный спальный отсек. Трети техников сейчас полагалось бы спать, но они не хотели пропустить этот момент.