Текст книги "Повелители сумерек"

ГЛАВА 19

Кто-то из заговорщиков Фрея, подумала Эви, обладал специфическим чувством юмора. Только человек, склонный к болезненной иронии, додумался бы поместить пришельцев в старом комплексе Центра всеамериканских биотехнологических исследований. Именно благодаря ВАБТИ моро добились представления им в США гражданских прав. Но именно поэтому в стране был принят запрет на макрогенетическую инженерию.

ВАБТИ первым начал работу с человеческими генами, но когда ООН приняла запретительную резолюцию, их лаборатории послушно переключились на работу с не человеческим биоматериалом. Однако вмешательство в деятельность ВАБТИ на этом не закончилось. Зверства, имевшие место в Азии, аукнулись в США принятием ужесточенного законодательства, что привело к принятию самого шизофренического решения в конституционной истории США – поправки, запрещавшей проведение в стране широкомасштабных генетических исследований и одновременно предоставлявшей мыслящим продуктам этих экспериментов свободы, гарантированные Биллем о правах. ВАБТИ опять-таки покорно переключился на водоросли и бактерии.

Однако это оказалось не столь выгодно, в отличие от производства «пушечного мяса» для азиатского рынка. Когда же ВАБТИ призвали к ответу, за то что в их лабораториях продолжают производство биомодифицированных животных, или, что еще хуже, биомодифицированных людей, все полезные наработки ВАБТИ провалились в черную бюрократическую дыру. Одним из подобных примеров стала судьба огромного блока медицинских корпусов, что примостился между зданием штаб-квартиры ООН и мостом Квинсборо. Непонятно, каким образом комплекс попал под начало Агентства. Затем потихоньку его прибрал к рукам Фрей со своей компанией. От дома, где жил Фрей, до комплекса было рукой подать. Пришельцев спрятали буквально под носом у всех – «Ниоги», Агентства, у ней самой.

В три-тридцать утра серый «Додж», за рулем которого сидела Эви, устремился на штурм Манхэттена. Мосты через Гарлем-Ривер, запруженные брошенными машинами и перегороженные бетонными блоками-заслонами, выставленными полицейским управлением – были сущим проклятьем. Кое-что из этого было чистой воды камуфляжем. Пока Эви лавировала между препятствиями на мосту 138-ой улицы, ей на глаза попались несколько десятков слегка обгорелых машин, которые, несмотря на свою непрезентабельную наружность, оказались вполне исправными. Хуарес выскакивал из переднего фургона и, подойдя к какому-нибудь обгорелому остову, нырял на останки водительского сиденья. В следующее мгновение у развалюхи оживал мотор, и Хуарес отгонял машину в сторону, создавая в завале достаточно широкий проход, чтобы сквозь него один за другим проскользнули фургоны конвоя. Последний барьер представлял собой один из огромных бетонных блоков, оставленных полицейским управлением. В середине его большой кусок был выбит наружу, а на его место вклинилась кабина грузового трайлера. Осколки аккуратно заполнили собой пространство между двумя бетонными барьерами. На первый взгляд кабина накрепко застряла в проломе; казалось, ее не вытащить оттуда даже подъемным краном. Однако, когда Хуарес забрался в полуобгорелую кабину, грузовик начал послушно откатываться назад, царапая крыльями о бетонные стенки. В результате в барьере образовалась дыра, в которую без труда могла проехать армейская БМП. Три гражданских фургона беспрепятственно проскользнули в отверстие.

Хуарес запрыгнул в фургон к Эви, а третья машина отделилась от них, направляясь к станции спутниковой связи, находившейся где-то в лабиринтах Гринвич-Виллидж. Таким образом, Эви осталась в первом фургоне с Хуаресом, Ногаром и Дэвидом Прайсом, а во втором за ней следовала какая-то крыса-моро с видеокамерой. Если Прайс все еще имел доступ к секретным кодам комплекса ВАБТИ, им удастся захватить объект без единого выстрела, а вся страна получит отличную встряску.

Оба фургона неслись сквозь снегопад по полупустынной Парк-Авеню. Нью-Йорк никогда не ложился спать, но между полчетвертого и полпятого утра наступало легкое затишье.

Машины катились на юг, а стеклянно-стальной каньон Манхэттена становился все глубже. Исполинский шпиль «Ниоги» с его голубой подсветкой высился над обступившими его многоэтажными собратьями, затмевая и принижая их своим величием.

Когда Эви достигла Пятьдесят Шестой улицы, она перевела взгляд на другую сторону – вид небоскребов вызывал у нее дрожь.

Группа захвата приблизилась к комплексу ВАБТИ. Сооружение напоминало собой россыпь ониксовых домишек, словно чья-то рука наугад разбросала плоские костяшки. За полквартала от цели Эви ощутила, что там что-то неладно. Она тотчас связалась по видеокому со вторым фургоном.

– Гургейя.

– Гургейя слушает… – последовала короткая пауза, – … командир.

– Пусть Фернандо включит у себя на датчике усилитель инфракрасного излучения, проверьте-ка здания.

Эви притормозила фургон за полквартала до комплекса и принялась ждать ответного сообщения. В видеокоме ей было слышно, как «мохнурки» во втором фургоне переговариваются между собой по-испански.

– Фернандо говорит, что в здании справа от стоянки им замечено тепловое пятно, – но тут Гергейю перебила крыса, снова что-то оживленно зачирикавшая по-испански.

– Это пожар, там у них что-то горит.

– Есть ли на стоянке машины?

И снова что-то на испанском.

– С полдесятка. Фургон и грузовик; моторы не выключены, – крыса смачно выругалась по-испански.

Гургейя продолжала:

– Фернандо засек, по меньшей мере, двоих псов-моро. Афганы вооружены японскими винтовками. С глушителями.

Эви стукнула кулаком по приборной доске. И снова «Ниоги» опередила их. Что же им теперь делать? Что они в силах предпринять?

– Гургейя?

– Слушаю.

– Тебе следует затаиться. Веди наблюдение за комплексом. Если они выйдут оттуда вместе с пришельцами – следуй за ними. Но ни в коем случае не стреляй в них, поняла? Обойдемся без ненужного героизма.

– Слушаюсь.

Эви оборвала связь.

– А что же мы? – спросил Хуарес.

– А мы пойдем внутрь, – Эви обернулась к своим пассажирам. – Кроме тебя, Прайс.

Эви перепоручила Прайсу контроль за коммуникатором, а сама повела Ногара и Хуареса к корпусам ВАБТИ.

По дороге Ногар шепнул:

– Ты ему доверяешь?

Не поворачивая головы, Эви ответила:

– Я не доверяю тебе.

Следовало отдать должное афганам «Ниоги» – благодаря им Эви и два ее спутника практически без труда преодолели контрольный заслон. Забор, окружающий комплекс, был отключен от сигнализации, главные ворота болтались на петлях. Охраны нигде не было видно. К сожалению, ворота эти вели прямиком на автостоянку и к парочке афганов-моро.

Эви, Хуарес и Ногар подобрались к воротам, сумев не попасть в поле зрения обоих псов, чье внимание было сосредоточено на исследовательском комплексе. Эви со своей командой нашла себе укрытие за незаконно припаркованным лимузином. Какой-то наглец поставил свою роскошную тачку едва ли не у самого входа ВАБТИ.

– Прайс, – шепнула Эви в портативный микрофон, – можно ли попасть внутрь через другую дверь, подальше от автостоянки?

– Разве только через разбитое окно, – прошелестел в наушнике голос Прайса.

– А как насчет крыши?

– Все равно придется взламывать.

Хуарес покачал головой.

– Нет времени, придется идти через главный вход, – прошептал он.

С этими словами одноухий заяц вытащил из ножен за спиной длиннющий нож, сделал несколько быстрых взмахов в сторону автостоянки и одним плавным движением вернул лезвие на место.

– Гургейя, – прошептала Эви в микрофон. – Фернандо видит только двух псов?

– Да, только двух.

«Интересно, – подумала Эви, – что это послышалось в микрофоне – помехи или негромкое рычание Гургейи?»

Эви досадовала, что не захватила с собой снайперской винтовки. Пока что лучшее оружие, которым они располагали – это видавший виды АК-47, что болтался у нее на плече. И хотя эта «пушка» незаменима, чтобы с толком прикрыть все входы и выходы, вместе с тем она тотчас же громогласно возвестит об их присутствии.

Эви посмотрела на коротышку Хуареса:

– Пошел.

Тот направился вперед, двигаясь с подветренной стороны от псов. Казалось, будто серый заяц слился с окружающей местностью. Несмотря на то, что «Калашников» был без глушителя, Эви оперлась стволом о капот лимузина и нацелилась на автостоянку. Она принялась ждать Хуареса, моля бога о том, чтобы ей больше не пришлось открывать огонь.

Пока ей были видны только двое афганов. Один стоял перед огромным трейлером, не сводя глаз с главного входа в самое крупное здание комплекса. Другой прохаживался перед задними дверцами фургона.

Стоит попробовать, прикинула про себя Эви, и уложить их обоих одной очередью.

– Как ты относишься к людям? – Эви не ожидала услышать в наушнике голос Ногара.

Она заставила себя сосредоточить все свое внимание на перекрестье прицела. Интересно, куда девался Хуарес?

– К чему ты клонишь?

– Проще всего было бы ненавидеть их.

– И что дальше?.. Хуарес, куда ты пропал?

– А ты сама?

– А что она?

– Я еще вернусь к этому вопросу.

– Сомневаюсь, что мне это непременно надо знать.

У Эви осталось лишь краткое мгновение для того, чтобы поразмыслить над сказанным. Она заметила, как из-за припаркованного «седана» вынырнул Хуарес и тотчас юркнул под грузовой трейлер. Со стороны афганов не последовало никакой реакции. Эви напряглась, сосредоточив все внимание на трейлере. Хуарес полз на животе к задним колесам.

Один из псов как ни в чем не бывало прошествовал мимо, и Хуарес выскочил из-за кузова. Афган было повернулся, но заяц его опередил. Одной лапой он ухватил пса за морду, в другой, откуда ни возьмись, оказался нож. Оба противника, сцепившись, повалились на асфальт.

Эви перевела ствол своего «Калашникова» на второго пса. Чутье подсказало афгану, что там, позади фургона творится что-то неладное, и он бросился вдоль трейлера на подмогу товарищу. Хуарес вырос словно из-под земли. Он обрушился на второго пса с крыши фургона. Не успел афган перевести взгляд вверх, как Хуарес полоснул ему по горлу ножом.

– Два ноль в нашу пользу, – прошептала Эви.

– Ты уверена? – съехидничал Ногар.

– Не совсем, – Эви включила микрофон. – Гургейя, есть ли у тебя что-нибудь новенькое?

– Фернандо говорит, что даже если что-то и происходит, то только внутри здания.

– О'кей, – сказала Эви Ногару. – Отправляемся.

И они оба бросились бегом к автостоянке. Хуарес забрал у поверженных псов винтовки «Мицубиси» с глушителями и, когда Эви подбежала к трейлеру, бросил ей одну из них. Свой «Калашников» Эви передала Ногару.

– Неплохо бы убрать тела, – произнес Хуарес. – Но с другой стороны, другие псы наверняка их учуют…

Эви кивнула. Подбегая к трейлеру, она явственно ощутила запах крови. Теперь она переключила свое внимание на фургон, припаркованный рядом с трейлером. Там легко могли поместиться не менее десятка псов. Грузовик…

– Ногар, ну-ка открой задние дверцы.

Ногар потянулся к запору. Когда гидравлическая дверь плавно отъехала в сторону, изнутри кузова навстречу им ударила густая волна горячего пара. Вместе с паром воздух наполнился запахам серы.

Пятясь задом, Эви подобралась к фургону. Внутри он скорее напоминал пещеру. Стены покрывала окаменевшая корка, плавно переходящая в пол и потолок. В дальних углах были установлены зеленовато-красные светильники, отбрасывавшие на стены фургона зловещие отблески. Пахло серой и нашатырем.

– Номер люкс, – съязвил Ногар.

Эви не давала покоя мысль, сколько таких, обычных на вид грузовиков колесят по стране со своим зловещим грузом. К счастью, фургон не предназначался для переброски боевиков. Все афганы разместились во втором фургончике.

– Это как раз то, что мне и надо, – произнесла Эви. – Здесь у них наберется максимум десять-одиннадцать псов, возможно, ударными группами по четыре…

Одно из ониксовых зданий-домишек – то, в котором Фернандо обнаружил пожар, взорвалось шаром желтого пламени – оно словно выкатилось из окна и устремилось вверх. Эви повернулась ему навстречу, однако в следующее мгновение до нее, обдав все вокруг обжигающим дыханием, докатилась взрывная волна, и Эви отбросило к стенке трейлера. Как зачарованная, она наблюдала, как автостоянку потряс второй взрыв и из окон всего комплекса зданий посыпались стекла.

– Прайс! – завопила Эви в микрофон – сейчас уже было не до конспирации.

– Да, мне все понятно. Взлетел на воздух главный компьютер и административный комплекс. Твари находятся в главном корпусе. – Затем Прайс еле слышно добавил: – … твою мать…

– Ненавижу взрывчатку, – прошептала Эви.

Ногар с Хуаресом поднялись с земли. Ногар взглянул на охваченный пламенем административный комплекс:

– Вряд ли афганы разделяют твои чувства.

– В главный корпус, – Эви махнула винтовкой в сторону входа.

Переключив оружие на автоматическую стрельбу, Эви бросилась бегом к центральным дверям.

Стеклянные двери, ведущие в центральное здание, были все изрешечены пулями. Подбегая к ним, Эви ощутила запах человеческой и собачьей крови. В вестибюле, позади дверей, словно обезумев, мигали люминесцентные лампы. Эви увидела тела обоих охранников, безжизненно свисавшие из-за вахтерской стойки. Эви пригнулась пониже – в вестибюле было негде укрыться.

Согнувшись в три погибели возле дверей, она наблюдала за вестибюлем сквозь дыру в витраже. Ветер громыхал остатками черных лакированных венецианских ставен. Эви перевела взгляд с перевернутых стульев, усыпанного осколками ковра, массивной бетонной кадки для растений, составлявшей центральный элемент вестибюля, на стойку с мертвыми охранниками.

Краем глаза она засекла какое-то движение и тут же нырнула в окно, пытаясь укрыться за массивной бетонной кадкой. Эви рухнула на пол, вернее, на кучу черных лакированных пластинок в тот самый момент, когда пластиковую листву прошила автоматная очередь. Прежде чем она сумела сориентироваться, огонь прекратился, а в следующее мгновение в искусственных зарослях послышалось шуршание листьев и глухой звук упавшего тела. Одновременно воздух наполнился запахом свежей собачьей крови. Эви осторожно выпрямилась и огляделась по сторонам.

Среди фальшивых пальм мордой вниз лежал наемник-афган, которому кто-то разнес половину черепа. Несколько секунд спустя в вестибюле появился Хуарес, прижимая к груди еще один трофейный «Мицубиси».

Взглянув на одноухого зайца, Эви спросила:

– Откуда этот афган?

Хуарес махнул рукой в сторону лифтов, выстроившихся вдоль правой стены вестибюля.

– Он только что попал сюда. По-моему, решил проверить, почему два других пса прервали радиосвязь. А ты как думаешь?

– Ты считаешь, что он переговаривался с другими псами?

– Теперь не узнаешь. Думаю, вряд ли.

Вслед за Хуаресом в вестибюле появился Ногар:

– И куда теперь?

Эви подошла к стойке.

– Мы немного задержимся здесь. Вы двое держите на прицеле лифты.

Со стойки свешивались тела двух охранников. Эви перекатила мертвецов на пол, а сама спряталась за стойкой. Застигнутые врасплох, охранники так и не успели вытащить оружие.

– Прайс, – спросила Эви в микрофон, – где вы держали пришельцев?

– На третьем подземном этаже.

Эви обвела взглядом вмонтированные в стойку видеоэкраны. На них мелькали полосы помех. Эви пробежала пальцами по клавишам, переключая видеокамеры, пока не добилась нужной картинки, изображавшей афганов.

– Третий подземный этаж, – отозвалась камера, – пятый технический коридор.

На экране кипело настоящее сражение. Камера выхватывала в кадр длинный участок бетонного коридора, ведущий к стальной двери, похожей на вход в хранилище какого-нибудь банка. Перед дверью, словно в ловушку, были загнаны с десяток людей – охранников и научных сотрудников. Все они размахивали пистолетами. Несчастные пытались укрыться за ящиками и перевернутыми лабораторными тележками. Трое из них валялись на полу без каких-либо признаков жизни.

Защитников загнала в угол команда из шести или семи афганских боевиков. Псы сорвали с петель пожарную дверь, и, используя ее как опору, поливали горстку несчастных пулеметными очередями.

На глазах у Эви один из защитников, одетый в лабораторный халат, повалился спиной на дверь, забрызгивая стены фонтанами крови, бьющей из раны в груди.

– Прайс, я смотрю в камеру, нацеленную на пятый технический коридор, и вижу какую-то дверь, – очень похоже на воздушный шлюз.

– Это они, – раздался ответ в наушнике. – Фитцджеральд настаивал, чтобы для них было создано подобие естественной среды. Давление в 2,25 атмосферы.

– Я спрашиваю у тебя, Прайс, есть ли туда другой вход?

– А разве этот заблокирован?

– Заблокирован, представь себе, да еще как!

– Дай мне подумать.

– У меня нет времени.

– Ишем, – крикнул ей Ногар. – Один из лифтов пришел в движение!

– Если это афган, пристрелите его, – Эви перевела взгляд на конец вестибюля.

Ногар с Хуаресом прислонились к стене с обеих сторон работающего лифта. Тот двигался вверх откуда-то из глубины подвальных этажей.

– Прайс, – крикнула Эви.

– Я не помню расположение помещений. Дай мне подумать минутку.

Эви посмотрела вверх – лифт находится на втором подземном этаже. Затем она перевела взгляд на монитор и заметила, что погиб еще один из защитников, но вместе с ним и один боевик-афган. Эви принялась наугад переключать камеры, пытаясь обнаружить запасной ход вниз.

– Метановая горелка, – сказал по радио Прайс.

– Что?

– В центре помещения, где содержатся пришельцы, установлена массивная метановая горелка. Технические ходы ведут к ней с нижнего этажа.

– А как мне попасть туда?

– Точно такой же шлюз, который ты видишь, только этажом ниже.

Эви нажала на соответствующую кнопку, переключая камеру.

«Четвертый подземный этаж, технический коридор пять».

Технический коридор оказался близнецом коридора этажом выше, где сейчас творилось кровопролитие, однако в нем не было ни души – ни людей, ни моро. И если им рискнуть прорваться туда, прежде чем афганы пробьются к шлюзу через кучу мертвых тел…

Лифт тихонько звякнул.

Эви нырнула за стойку и взяла двери на мушку. Дверцы лифта нехотя распахнулись. Ногар с Хуаресом уже приготовились открыть огонь, но в следующее мгновение Эви разглядела, кто же там внутри лифта.

Это был вовсе не афганский наемник. Из кабины, словно ужаленный, выскочил Эрин Хофштадтер.

Хуарес с Ногаром явно не ожидали такого поворота событий, и немец-экономист беспрепятственно пролетел мимо них. Казалось, что он не заметил ни того, ни другого и устремился прямиком к выходу.

Эви взяла его на мушку и крикнула.

– Ни с места!

И хотя Хофштадтер испуганно замер, Эви почувствовала, как ей в палец больно впился спусковой крючок. Ей стоило немалых усилий овладеть собой, и не выпустить очередь в своего ближнего начальника. Хофштадтер обернулся:

– Ишем?

– Ногар, хватай его.

Хофштадтер попятился, увидев приближающегося к нему тигра.

– Ишем, что здесь, черт побери, происходит?

Эви расплылась в злорадной ухмылке:

– Поэтическое возмездие.

– Так ты работаешь на федералов, – физиономия Хофштадтера налилась кровью – то ли от злости, то ли от страха.

– Хотела бы я знать что ты здесь делаешь в компании террористов-моро…

На плечо Хофштадтеру легла массивная лапа Ногара. Экономист охнул. Казалось, он весь сжался, пытаясь уклониться от прикосновения, но тигр вцепился ему в плечо мертвой хваткой.

Эви вышла из-за стойки. От ее бывшего босса исходил, подавляя все остальное, густой запах страха. Хофштадтер весь взмок от пота, и белая рубашка на нем промокла насквозь. А еще был различим исходивший от него запах желчи и нашатыря. Эви изнутри душил гнев, и, не удержавшись, она бросила ему в лицо:

– Любой, кто не человек, но вооружен, в твоих глазах уже террорист.

– Ты предательница.

Убрав правую руку с курка, Эви закатила Хофштадтеру звонкую пощечину. От ее удара на физиономии немца порвались все мягкие ткани, а сам Хофштадтер, отплевываясь кровью, отлетел прямо в объятия Ногару.

– Как ты смеешь называть меня предательницей, – не выдержала Эви. – Из нас двоих предатель – это ты. Это ты пошел против собственного правительства, а потом и против своих же собственных друзей-заговорщиков.

Хофштадтер стоял на коленях, отплевываясь. Левая его щека посинела и распухла – по всей видимости, Эви раздробила ему скулу. А еще она уловила запах мочи. Хофштадтер сплюнул кровавую слюну.

– Значит, ты… – пролепетал он и прижал руки к груди. – Ты убьешь меня?

– Нет, хотя следовало бы. – Эви наклонилась к нему и поняла, что видок у него не ахти.

– Время, его мало, да? – спросил Хуарес из-за ее спины.

Нет, сейчас неподходящий момент для сведения личных счетов.

– Хофштадтер, посмотри мне в глаза.

Тот повернулся, глаза его были налиты кровью, а дыхание давалось с трудом. Он по-прежнему прижимал руки к груди.

– Хофштадтер, пришельцы по-прежнему содержатся в искусственно созданной среде?

И тут Хофштадтера начал сотрясать смех. Начался он прерывистым хихиканьем и постепенно перерос в мощный безудержный хохот.

Хофштадтер начал жадно хватать ртом воздух, а затем, все еще прижимая руки к груди, сложился пополам и рухнул у ног Ногара. Эви опустила автомат и перевернула Хофштадта на спину. Он смотрел на нее, и на его лице застыло что-то среднее между улыбкой и гримасой боли. Хофштадтер сделал глубокий мучительный вздох и прошептал:

– Десять минут и никаких пришельцев.

Эви начала было расстегивать пуговицы у него на рубашке, но внезапно остановилась.

– Да там же эта метановая…

– Да, – еле выдохнул Хофштадтер и закрыл глаза.

Эви подняла взгляд на Ногара.

– Ненавижу взрывчатку.