Текст книги "Жених из Бела-Виста"

Доминик трясла головой.

– Как вы хладнокровны, Сальвадор! Если бы я хуже вас знала, я могла бы подумать, что вы абсолютно равнодушны к происшедшему!

Она уткнулась лицом в ладони.

Сальвадор весь напрягся.

– Никогда не говорите этого, сеньора! – сказал он почти с гневом, и его переполненный чувством голос заставил ее поднять глаза. – Я больше, чем кто-либо другой, молю Бога, чтобы это оказалось не настолько серьезным, как сейчас кажется! Но если это так, то это я должен успокаивать вас, быть вам поддержкой в том, что может случиться. Я не могу так откровенно показывать свои чувства. Я многие годы учился скрывать свои самые важные мысли. Только с сеньором Сантосом я был самим собой – а теперь с вами.

Доминик стало стыдно.

– Простите меня. Сальвадор, это было бестактно с моей стороны. Мне искренне жаль. Я, наверное, совсем потеряла власть над собой. О, сколько сейчас времени? Сколько еще нам надо ждать, прежде чем звонить в больницу, как по-вашему?

– Сейчас чуть больше половины шестого, сеньора. Я попрошу Мориса, чтобы он приготовил сегодня обед к семи. Мы позвоним в восемь.

Доминик кивнула.

– Ладно. Ладно, Сальвадор. – Она потерла вспотевший лоб. – Наверное, я пока пойду приму душ.

– Да, сеньора.

Доминик пошла через гостиную, но у арки обернулась.

– Скажите мне одну вещь. Сальвадор: какая она была? Та, другая женщина, на которой Винсенте был женат?

Сальвадор наклонил голову.

– Она была – женщина, – ответил он. Потом снова поднял к ней взгляд. – Это не мое дело, сеньора.

– Сальвадор!

– Она была красивая женщина, знатная и богатая и старше сеньора Сантоса. Доминик слушала, завороженная.

– Ну же?

Казалось, Сальвадор откажется продолжать, потом он вздохнул.

– Ее звали Валентина Кордова. Но это было много лет тому назад. С тех пор многое произошло.

– Они развелись? Сальвадор нахмурился.

– Развелись? Нет! Сеньора Сантос умерла. Доминик чуть не задохнулась.

– Умерла? – недоверчиво повторила она.

– Да, сеньора.

– Но почему? Она ведь не была настолько стара.

– Нет, сеньора. Ей было примерно столько, сколько сейчас сеньору Сантосу.

– Тогда как же… – изумленно начала Доминик, но Сальвадор покачал головой.

– Сеньора, я рассказал вам о его первой жене. Я сказал вам, как ее звали, и сказал, что она умерла. Я не хочу больше об этом говорить. Я уже сказал слишком много.

Доминик вздохнула, но не сочла возможным настаивать, как ни сильно было ее любопытство. По крайней мере она могла удовлетвориться тем, что от ее предшественницы не избавились путем развода. Что сказала Марион? Она не сказала прямо, что он развелся со своей первой женой. Она просто позволила Доминик прийти к такому выводу.

Кинув Сальвадору слабую благодарную улыбку, она начала подниматься по лестнице к своей комнате. И в это время она осознала наконец целиком всю чудовищность того, что ей сообщил Фредерик Ривас. До сих пор она была так озабочена мыслями о том, когда сможет увидеть Винсенте, что не успела как следует задуматься над тем, в каком он состоянии и каковы могут быть последствия ожога. Сознание того, что он испытывает мучительную боль, что он лежит сейчас один в этой больнице в Рио и рядом с ним нет никого, кто любит его и заботится о нем, разрывало ее сердце на части. Что бы он ни сделал, она всей душой желала снова увидеть его. Завтра, какие бы аргументы ни выдвинул Сальвадор, она поедет в больницу Святого Августина.

Глава 9

Доминик почти не притронулась к еде, но ее растрогало то, что Морис, повар, и его жена пришли сказать, как им жаль, что сеньор Сантос ранен. После обеда Сальвадор узнал телефон больницы, и они туда позвонили.

С ними говорил специалист, которого вызвали специально по этому случаю, и он мог объяснить Доминик, чего следует ожидать. Оказалось, что повреждения сосредоточены преимущественно на одной стороне лица, и некоторые опасения внушает левый глаз, который тоже слегка обожжен. Доминик содрогнулась, услышав, как специалист описывает раны и связанные с ними осложнения.

– Ожоги можно считать ожогами первой степени, – ясно сказал он, – хотя они граничат с более серьезными повреждениями. Однако нет оснований опасаться, что пациенту нельзя будет сделать пересадку кожи, как только это позволит его состояние, а позднее, месяцев через шесть, самое большее – через год, пластическая операция уничтожит все шрамы.

Доминик внимательно слушала.

– Но как он, доктор? – спросила она. – Он страдает?

– Сейчас – нет, сеньора. Он на болеутоляющих средствах. Существуют лекарства, которые снимут все ненужные боли. Ваш муж – человек здоровый. Следует ожидать полного выздоровления.

– Когда… когда мне можно его увидеть? – не удержалась Доминик. Доктор замялся.

– Насколько я понял, сеньор Сантос предпочел бы, чтобы вы пока его не видели, – сказал он озабоченно. – Однако мое личное мнение: лучше сразу же преодолеть барьер этого рода. Если откладывать неизбежное, то это мало способствует выздоровлению больного. Видимо, он очень остро сознает, что выглядит – ну, сильно изменившимся. Сеньора Сантос, вы хотите видеть мужа? – Вопрос прозвучал несколько резко.

– Конечно.

– Тогда конечно же приезжайте. У меня такое чувство, что он несколько подавлен сейчас. Возможно, ваше присутствие снимет напряжение.

Доминик подумала, не следует ли ей сказать доктору что-либо о том, какие отношения сложились у нее с Винсенте, но отказалась от этой мысли. Для Винсенте неприемлема будет сама мысль о том, что кто-то из посторонних посвящен в его личные дела.

После того, как она повесила трубку, Сальвадор спросил:

– Вы едете?

– Завтра, – кивнула она. – Вы отвезете меня?

Сальвадор пожал плечами.

– Конечно. Но я надеюсь, что вы не делаете ошибки.

– Я должна видеть его, – ответила она просто, и он кивнул.

Утром она тщательно оделась, выбрав прямой костюм, из ярко-синего шелка с белой отделкой. На короткой юбке спереди была складка-бантовка, жакет был широкий, с рукавами в три четверти. Она уложила косы короной и критически осмотрела свое отражение в зеркале. Вид у нес был холодный и отстраненный. Как бы она хотела суметь так держаться все время!

Дорога в Рио была настоящим приключением. Она еще не ездила в горах на машине, и крутые перевалы и глубокие пропасти отвлекли ее мысли от испытания, которое ее ожидало. А это будет испытание – невозможно было даже думать о том, какова будет реакция Винсенте на ее появление. Если он будет яростно недоволен ею, подумала она, то ей впору будет умереть.

Они приехали в Рио еще до полудня и сразу же направились в больницу. Это было большое современное здание, внутри все было белоснежным и безликим. Доминик подумалось, что в этих коридорах жизнь встречается со смертью, и от этого сознания ее бросило в дрожь. Ей никогда раньше не свойственны были подобные фантазии.

За столиком приемной сидел регистратор в белом, который сразу же позвонил доктору. Она попросила Сальвадора сопровождать ее, но, когда появился доктор и пригласил ее пройти в маленький кабинет у холла приемной, Сальвадор отстал, и Доминик вошла одна.

Доктор представился как Мануэль Веррес. Когда Доминик уселась, он объяснил, что ведет ее мужа. Специалист, который обработал его ожоги накануне вечером, и хирург, которому предстоит сделать пересадку кожи, сейчас заняты, а ему поручено познакомить ее с положением дел.

Доминик выслушала его объяснения. Винсенте вполне удовлетворительно оправился от шока, вызванного взрывом, и, хотя глаз его закрыт повязкой, щека оставлена на воздухе, что может оказаться для Доминик нелегким зрелищем.

– Он в палате интенсивной терапии, – продолжал доктор Веррес. – Это специальное пластмассовое сооружение, которое используется для такого рода случаев.

– Сколько он пробудет в больнице? – спросила Доминик.

– Хмм!… – Доктор Веррес взялся за подбородок. – Я не знаю точно. Четыре, может быть, пять недель. А позже он вернется для пластической операции.

– Она… она необходима? – чуть слышно спросила Доминик.

– Пластическая операция? Нет, не необходима! Но в случаях этого рода обычно к ней прибегают.

Доминик покачала головой.

– Столько операций, – пробормотала она почти про себя. – Столько лечения. Ах, доктор Веррес, мне можно его видеть? Доктор улыбнулся.

– Не вижу, почему бы и нет. Он знает, что вы приезжаете?

– По правде говоря, нет. Но специалист, с которым я разговаривала вчера вечером, решил, что мне хорошо бы приехать.

– Прекрасно. Пойдемте. Нам надо подняться в отдельную палату, где он сейчас лежит. Пойдемте же!

Сальвадор остался в приемной, а Доминик вошла в лифт и поднялась с доктором Верресом на четвертый этаж. Ее сердце отчаянно колотилось, от волнения ее подташнивало.

По коридору, выложенному белой плиткой, они прошли к дальней комнате, но прежде чем войти, зашли в кабинет палатной сестры. При виде доктора Верреса она улыбнулась. Он представил Доминик, и медсестра посмотрела на нее с беспокойством.

– Я не думаю, что ваш муж готов к вашей реакции на его раны, сеньора Сантос, – осторожно сказала она. – Ив настоящий момент у него посетительница.

У Доминик оборвалось сердце.

– Посетительница? – глухим эхом повторила она, гадая, кто бы это мог быть. Может, это София? Или даже Клаудиа? Или кто-то еще, кого она еще не встречала?

– Ну конечно же, – хладнокровно ответила медсестра Санчес. – Это сеньорита Сантос, сестра сеньора.

– Изабелла? – изумленно воскликнула Доминик. – Но я думала… Сестра кивнула.

– Вы думаете, что она послушница монастыря, не так ли?

– Ну да.

– Оказывается, мать-настоятельница дала ей специальное освобождение от обета, чтобы она могла посещать брата. В конце концов она ведь его единственная родственница, не считая вас.

Доминик густо покраснела. Она этого не знала. ОНА НЕ ЗНАЛА.

– Я… я, – растерянно начала она, но доктор Веррес вмешался:

– Возможно, как раз удачно, что сеньора Сантос войдет, когда там сеньорита Сантос, – предложил он. – В конце концов так это будет легче им обоим.

– Конечно. Это, наверное, неплохая мысль, – согласилась сестра Санчес. – Мне проводить вас, сеньора?

Доминик покачала головой.

– Нет. Нет, в этом нет нужды. Только… только покажите мне, где комната.

Палата была прямо по коридору, и, кивком поблагодарив медсестру и доктора Верреса, Доминик медленно пошла к двери. Потом решительно повернула ручку и вошла.

Поначалу ее глубоко страшили не только гнев Винсенте, но и собственная слабость. Она боялась, что не сможет не выказать какие-то чувства, какую-то тень отвращения при виде его обожженного лица. Но оказалось, что она испытывает только чувство облегчения от того, что он здесь, он жив, что его раны, какими они ни кажутся уродливыми, – это ничто по сравнению с волной любви и беспокойства, заливавшей ее для него – для него одного.

Он полулежал на подушках в темной пижаме, заставляющей его смуглое лицо казаться еще темнее, отчего еще заметнее становилась бледная, помертвевшая кожа на левой стороне его лица. Как доктор и предупреждал ее, левый глаз его скрывала повязка. На остальной части лица были красные пятна, там, где кожа была только слегка опалена. К счастью, его лоб и нос не были повреждены, и волосы не надо было стричь.

При ее появлении сидевшая по другую сторону от постели девушка поднялась на ноги, но Доминик восприняла ее только как одетую в темное фигуру – все ее внимание было сосредоточено на Винсенте. Его здоровый глаз мгновенно обратился к ней, и она увидела, как на его лице чувства сменяют друг друга. Самым сильным из них оказалось гневное, бурное неприятие ее присутствия.

– Пор Диос – ради Бога, Доминик! – яростно пробормотал он. – Что ты здесь делаешь? Я же говорил им, чтобы тебе сказали не приходить!

Гнев, звучащий в его голосе, чуть не заставил ее отшатнуться.

– Винсенте… – начала она дрожащим голосом, опасаясь, что предательские чувства опять подведут ее.

Девушка, которую Доминик узнала по фотографии в квартире Винсенте, сказала:

– Твоя жена имела право видеть тебя… утешать тебя, Винсенте. – Голос ее был спокойным и мягким.

Доминик посмотрела на нее, потом снова перевела взгляд на мужа. Винсенте, беспокойно привставший при ее появлении, снова откинулся на подушки, как будто это усилие его измучило, и резко сказал:

– В том, что касается меня, Доминик не имеет никаких прав!

Доминик смотрела на него, пораженная, не в силах сказать ни слова. Сестра Винсенте обошла кровать и, подойдя к ней, сказала:

– Я – Изабелла Сантос, сестра Винсенте. Доминик собрала остатки самообладания.

– Да… да, я знаю. Мне… мне только жаль, что мы вынуждены встретиться при таких обстоятельствах.

Изабелла улыбнулась. Она была очень спокойная, очень собранная и очень красивая в простой одежде послушницы.

– Проходите, – сказала она, – садитесь. Я уже ухожу.

– Нет! – Голос Винсенте звучал как приказ. – Изабелла, пожалуйста, останься. Доминик туго закрутила ремешок сумочки.

– Думаю… наверное, мне лучше уйти, – неловко начала она, чувствуя, что антагонизма Винсенте ей долго не выдержать. После того стресса, который ей уже пришлось испытать, это немыслимо.

– Чепуха! – резко воскликнула Изабелла. – Мой брат слишком сосредоточен на себе. У него ложное впечатление, что внешность – это все.

– Изабелла! Ради Бога! – устало пробормотал Винсенте. – Разве ты не видишь, что ей просто до смерти хочется снова уйти? И не то чтобы я ее винил. Уверен, мое лицо хоть у кого вызовет тошноту!

– Это не правда! – повернулась к нему Доминик. – Неужели ты серьезно считаешь, что мне важно, как ты выглядишь? Господи, да я просто рада, что ты жив!

– Трудно поверить, – жестоко отозвался Винсенте. – Разве все не стало бы для тебя гораздо проще, если бы я погиб?

– Ох! – Доминик прижала руку к губам. – Как ты можешь так говорить?

Изабелла бросила на брата нетерпеливый взгляд.

– Прекрати, Винсенте! Разве ты не видишь, что Доминик практически на пределе? Для нее это должно было быть страшным потрясением…

– Убирайтесь! Обе! – пробормотал Винсенте, соскальзывая с подушек. Он лег на спину и устремил взгляд в потолок. – Я устал.

Доминик взглянула на Изабеллу, и с чуть слышным вздохом та кивком головы дала ей знать, что им следует сделать то, что он столь жестко предложил.

Выйдя в коридор, Доминик совершенно сломалась. Появившийся откуда-то доктор Веррес чрезвычайно встревожился.

– Сеньора Сантос! – в изумлении воскликнул он. – Неужели его вид был для вас таким потрясением? Я ведь предупредил вас…

– Ах, нет, – плакала Доминик, – дело не в его виде. Я… я не могу объяснить. Извините.

Она поспешно ушла по коридору, и через несколько мгновений Изабелла последовала за ней. Она обняла Доминик одной рукой, и они вместе вошли в лифт.

Внизу к ним быстро подошел Сальвадор. Он тепло поздоровался с Изабеллой, поцеловав ей руку. Изабелла что-то быстро сказала ему по-португальски – Доминик ничего не могла разобрать. Потом Сальвадор кивнул, и они втроем вышли из больницы; Доминик шла между ними.

Они подошли к машине, и Изабелла помогла Доминик сесть на заднее сиденье, сама устроившись рядом. Сальвадор, как обычно, сел за руль.

– А теперь, – сказала Изабелла по-английски, – мы поедем в отель, который я знаю здесь, в Рио. Там мы сможем поговорить и, может быть, хоть как-то поправим положение.

Доминик кивнула и бессильно откинулась на спинку сиденья. Ни в одной своей пустой фантазии она все же не допускала мысли о том, что Винсенте так бесповоротно отвергнет ее. И дело было не только в его внешнем виде – в этом она была уверена. Ему просто стало невыносимо ее присутствие.

Они оказались в отеле Марии Магдалины, и Доминик постаралась заглушить воспоминания, связанные с ним. Неужели же прошло всего три недели с тех пор, как она так жизнерадостно приехала в Бразилию? Произошло так много, что казалось – прошла уже целая вечность.

Изабелла с уверенностью, напоминавшей Доминик ее брата, распорядилась, чтобы им предоставили на день номер из нескольких комнат. Потом Сальвадор отправился по каким-то своим делам, а две женщины на лифте поднялись к себе.

Было очень жарко, и большинство населения уже наслаждалось обычным послеполуденным отдыхом – сиестой. Но Доминик не чувствовала себя усталой, хотя у нее страшно разболелась голова, и она была бы рада ненадолго побыть в одиночестве и собраться с мыслями. Казалось, Изабелла это поняла: она предложила Доминик отдохнуть в одной из комнат, пока она. Изабелла, распорядится, чтобы им в номер принесли ленч. Доминик настаивала, что не хочет есть, но, когда Изабелла чуть позже постучала ей в дверь и внесла поднос с легкими закусками и сэндвичами, а к ним – свежие фрукты и кофе, ей удалось проглотить чуть-чуть еды, и она сразу же почувствовала, что ей немного легче встретить то, что ее ожидает.

Похоже, Изабелла была настроена на разговор. Устроившись на краешке постели, – она прямолинейно спросила:

– Что произошло между вами и Винсенте? Почему он так враждебен по отношению к жене, на которой женился всего три дня тому назад?

Доминик отставила чашку из-под кофе и потянулась за сигаретами.

– Разве он вам не сказал? – спросила она, вынимая дрожащими пальцами сигарету и закуривая.

– Нет, – спокойно ответила Изабелла. – Если бы сказал, я бы вас не спрашивала. Это не пустое любопытство. Просто… ну, я люблю брата, и мне больно видеть его таким несчастным.

– Несчастным? – эхом откликнулась Доминик. – Он не несчастен. По крайней мере, у меня создалось совсем другое впечатление. Он… похоже, он ненавидит меня!

– О, думаю, что нет! – резко воскликнула Изабелла. – Я, наверное, знаю брата лучше, чем вы. Я могу сказать, когда… Мне кажется, его что-то гнетет. Вы не можете… может быть, вы скажете мне, в чем дело?

Доминик вздохнула. Как ей объяснить Изабелле их ссору? Как сказать ей, что она имеет отношение к ней – к ней и Джону Хардингу?

Наконец она сказала:

– Я… он не сказал мне, что был прежде женат.

– Понятно. – Изабелла кивнула. – Ответьте мне на один вопрос, Доминик: сколько вы были знакомы с моим братом, прежде чем вышли за него замуж? Доминик покраснела.

– Очень недолго.

– Значит, это было увлечение с первого взгляда?

. – Можно было бы так сказать, – осторожно ответила Доминик.

– Поэтому вы, наверное, мало узнали друг о друге, о делах друг друга, прежде чем поженились.

– Да, это так.

– А что вы действительно знаете о Винсенте? Вы знаете о его происхождении?

Доминик смотрела на нее с удивлением.

– Нет. Я не знаю ничего – абсолютно ничего. Ах, это нелегко объяснить… наверное, вам это покажется совершенным безумием, но… слова казались лишними. Тогда они были не нужны. А потом… – Она вздохнула. – У нас не было времени. Я знаю только то, что сказал мне Сальвадор. Вы расскажете мне о Винсенте? Вы скажете мне, как он стал таким? Когда я приехала сюда, он очень бурно реагировал на мои слова о бедности некоторых людей здесь и позже сказал что-то о том, что не всегда знал такую жизнь, как сейчас. Я его не поняла, а он не захотел объяснить. Может, объясните вы?

Изабелла встала и, подойдя к окну, в печальной задумчивости всмотрелась вдаль. Потом она обернулась к Доминик и улыбнулась.

– Я расскажу вам немного, – тихо продолжила она. – Я расскажу вам то, что, по-моему, вы должны знать.

– Да? – Доминик ждала.

– Да. – Изабелла вздохнула. – Начнем с того, что мы с Винсенте… как бы это выразиться? – не единственные дети. То есть у нас есть братья и сестры, но мы не знакомы с ними.

Доминик изумленно уставилась на нее.

– Как это? Изабелла пожала плечами.

– Наши родители были очень бедны. Кажется, нас было девять. Но нашим родителям не хватало денег, и мы бродили по улицам, как те дети, которых вы видели в фавеллах, понимаете?

– Да.

– Я вижу, вы не знаете, что это значит – быть бедными. Поверьте мне, я не хочу говорить свысока, но тот, кто не испытал этого на себе, не может понять, как это глубоко и бесконечно унизительно: не иметь обуви и одежды и даже гребешка, чтобы расчесать волосы. Мы были худы и оборваны, но мы были вместе, мы с Винсенте. Он был намного старше меня, конечно, и намного умнее, я уверена. – Она улыбнулась. – Однажды в фавелле появился человек. Это был бизнесмен. Мой отец работал в одной из его компаний и украл какие-то деньги. Человек угрожал вызвать полицию. Мой отец молил и унижался, он сказал, что ему надо кормить большую семью и что мы умрем с голоду, если его посадят в тюрьму.

Слова эти звучали горько. Доминик поняла, что отец был не слишком правдив в оценке своей роли по отношению к остальным членам семьи.

– По крайней мере, – продолжала Изабелла, – видно, у человека этого было доброе сердце: он посмотрел на нас и улыбнулся. Это была прекрасная улыбка, и Винсенте улыбнулся ему в ответ. Я была слишком испугана и могла только прятаться за спину Винсенте. Человек подошел к Винсенте и спросил моего отца, как его зовут. Мой отец сказал, что это – его старший сын. Это была не правда, но мой отец решил, что тому человеку покажется, что старший сын – это более важно, что потеря отца более серьезна. Мы не знали, что он задумал. Только позже мы узнали, что у этого человека, сеньора Сантоса, жена не могла иметь детей. Сеньор Сантос захотел усыновить Винсенте. Были заплачены деньги, мой отец был человеком жадным. К сожалению, Винсенте отказался идти без меня. Я говорю «к сожалению», потому что я, кажется, доставляла брату одни только неприятности. – Она снова вздохнула.

Доминик начала кое-что понимать.

– Сколько… сколько лет было тогда Винсенте? – спросила она.

– Ему было одиннадцать, а мне – три. Это было уже двадцать лет тому назад. Доминик тряхнула головой.

– Вы когда-нибудь видели потом своих настоящих родителей?

Изабелла покачала головой.

– Они переехали – мы не знали, куда. А теперь, полагаю, они уже умерли.

Она говорила совершенно бесстрастно, и Доминик посмотрела на нее с изумлением.

– Вы ничего не чувствуете по отношению к ним – даже к вашей матери? – воскликнула она.

Изабелла пожала плечами.

– Моя мать во всем слушалась отца. И, по-моему, у нее было столько детей, что она рада была, что нас забирают.

– Но это ужасно!

– Это жизнь, Доминик.

– Это… это поэтому Винсенте так ожесточен?

– Отчасти, наверное. По крайней мере это в какой-то степени объясняет его взгляды – возможно, неверные.

– Понимаю, – кивнула Доминик. – А его жена?

– Валентина?

– Да. Он любил ее? Изабелла покачала головой.

– Это тоже был настоящий фарс. Валентина Кордова была владелицей целой сети компаний. Они принадлежали ее отцу, а когда тот умер, она взяла бразды правления в свои руки. Это была совершенно безжалостная деловая женщина, и все говорили, что у нее нет сердца. Она хотела заполучить корпорацию «Сантос» и получила бы, если бы приемный отец не умолил Винсенте вмешаться. Винсенте было тогда всего двадцать два, а Валентине не меньше тридцати трех – тридцати четырех лет. Но, как вы, наверное, уже поняли, он может быть совершенно неотразим, когда пожелает, и он почти за один вечер разоружил эту жесткую деловую женщину. То, что он должен был жениться на ней, чтобы заключить эту сделку, свидетельствует о силе воли Валентины.

– Вы… вы хотите сказать… вот почему он на ней женился?

– Да. – Изабелла вздохнула. – Мой отец был в восторге. Он хотел этого. Винсенте это знал. И в конце концов это было самое малое, что он мог сделать для человека, который назначил его своим наследником. Доминик тряхнула головой.

– Это просто невероятно! И… и брак был счастливым?

– Если вы хотите спросить, была ли счастлива Валентина, то – да, наверное, была. Был ли счастлив Винсенте – вопрос спорный. Боюсь, что для него это было еще одним примером того, как одни люди используют других.

– Но он тоже использовал Валентину!

– Только ради нашего отца. Наш отец был болен. Он уговаривал Винсенте сделать это, и Винсенте послушался. Видите ли, он был равнодушен к ней. А как мог Винсенте подвести нашего отца?

У Доминик пересохло во рту. Если Винсенте один раз женился из-за денег, разве не мог он жениться второй раз из мести? Это казалось вполне возможным, даже вероятным, и мысль эта терзала ее.

– Она умерла?! – спросила Доминик, соскальзывая с постели. – Как?

– Валентина поехала навестить дядю и тетю в Новом Орлеане. На обратном пути самолет разбился при взлете.

– О… – Доминик с трудом вздохнула. – Как это было ему удобно!

– Вы так не думаете, – проницательно заметила Изабелла. – И у меня такое чувство, что за этим вашим с Винсенте разрывом кроется больше, чем его первый брак. Постарайтесь понять, Доминик, у Винсенте была нелегкая жизнь – и непростая в отличие от той, какой, наверное, была ваша. Сначала – это наше существование в фавеллах, когда мы изворачивались, как могли. Потом наша жизнь у Сантосов, которые относились к нам более по-родительски, но для Винсенте это тоже имело осложнения в виде Валентины. И наконец – я. Я… я связалась с человеком, и… ну, это не может вас интересовать, конечно. По крайней мере Винсенте был глубоко поражен, когда я решила уйти в монастырь. Он пытался разубедить меня, но я была тверда.

Доминик закусила губу. Ах, если бы только она могла расспросить Изабеллу об их отношениях, об этой связи. Если бы только Изабелла спросила, что привело ее, Доминик, в Бразилию. Но Изабелла явно не догадывалась, что Доминик – не просто привлекательная женщина, которую Винсенте решил сделать своей женой.

Разговор на время прервался. Обе молодые женщины были поглощены собственными мыслями. Доминик решила, что ей разумнее всего будет завтра же вернуться в Бела-Виста, предварительно попытавшись еще раз поговорить с Винсенте. Она высказала это Изабелле, которая , сказала:

– Думаю, это неплохая мысль. Мне также пришло в голову, что Винсенте можно было бы перевести в больницу в Бела-Виста, как только будет успешно сделана пересадка кожи. Доминик нахмурилась.

– Вы так думаете?

– Почему бы и нет? А позже, когда он окрепнет, он сможет переехать в Минха-Терру, при условии, что там будет сиделка…

Доминик нахмурилась снова. Ее не привлекала мысль, что в жизни ее мужа появится еще одна женщина. Но у нее не было причин возражать – по крайней мере, логических причин.

– Да, – неуверенно согласилась она. А что… что будете делать вы?

– Я? – Изабелла пожала плечами. – Я не знаю. Монастырь находится на некотором расстоянии от Рио-де-Жанейро. Если я туда вернусь, я не смогу видеть его, особенно когда его переведут в Бела-Виста.

– Тогда… тогда не могли бы вы приехать и пожить в Минха-Терру? – порывисто предложила Доминик. Если Изабелла будет в Минха-Терре, она будет чувствовать себя надежнее, а именно этого ей сейчас так не хватает.

Вечером, когда Изабелла отправилась навестить Винсенте, Доминик попросила Сальвадора покатать ее на машине. Они выехали за город, к одному из живописных мест с видом на море. Там, в заливе, мигали огоньки кораблей, и Доминик почувствовала какую-то умиротворенность от ощущения бесконечности, которое дарил этот вид. Повернувшись к Сальвадору, она спросила:

– Вы сегодня днем были у Винсенте? Сальвадор ответил с полуулыбкой:

– Это догадка или предположение?

– Догадка.

Сальвадор рассмеялся.

– Вы не ошиблись, сеньора. Я навещал сеньора Винсенте.

– и?

– И что?

– Ах, Сальвадор! Что произошло? Он говорил обо мне? Он сердился на вас за то, что вы меня привезли?

– Сердился – да. На вас – не думаю. – Сальвадор вздохнул. – Вы не стараетесь понять его, сеньора. Если бы на его месте был этот сеньор Хардинг, как бы вы обращались с ним? Вы бы с подозрением относились к каждому его шагу? Вы бы обвинили его в том, что он обманывает вас, на основании сплетни, услышанной от признанной стервы? Вы бы специально мучили его, нарушая все его приказы? Доминик нахмурилась.

– Я не понимаю, Сальвадор.

– Конечно, понимаете. Скажите мне, что бы вы сделали?

– С Джоном все иначе, – сказала она наконец, медленно подбирая слова. – Он… он не похож на Винсенте. Он более… более надежный.

– Вы так думаете? Хотя вам известно, что он специально старался понравиться сеньоре Изабелле и сумел разбить ее сердце?

Доминик посмотрела на него с удивлением.

– Вы не знаете этого наверняка!

– О, нет, сеньора. Я тут был. Я видел, как это происходило. Изабелла была милым, невинным созданием. Вашему сеньору Хардингу не было до нее дела. Ему хотелось пофлиртовать – завести интрижку. Ее темная красота после светлых англичанок показалась ему привлекательной. О, да, сеньора, теперь я могу сказать вам об этом. Он готов был развлекаться, и в качестве партнера он выбрал Изабеллу.

– Я не верю! – ужаснулась Доминик. – Мы же были помолвлены!

– Да. Но разве вы не отказались ехать с ним? Разве вы не настаивали на более долгой помолвке?

– Откуда вы это знаете?

– Вашего сеньора Хардинга молчаливым не назовешь, сеньора. Он был мрачным и подавленным, пока в клубе «Сантос» не встретил Изабеллу Сантос. Она пришла туда с братом на какое-то особое мероприятие. Сеньор Хардинг весь вечер не сводил с нее глаз. Он был очарован ею. Вы не будете отрицать теперь, когда видели ее, что она очень привлекательная молодая женщина.

– Конечно. – Доминик нетерпеливо откинула с лица прядку волос. – Продолжайте.

– Я почти все сказал. Легко догадаться, что произошло. Изабелла влюбилась в вашего красивого сеньора Хардинга, а он сделал вид, что влюбился в нее. Шли разговоры о том, что он разорвет свою помолвку, свяжет свою судьбу с нею. Но почему-то, когда дошло до дела, он пошел на попятную. Все отношения – его отношения – закончились ничем! – Сальвадор негодовал, и Доминик вполне понимала, почему. Эти женщины не раскрепощены, как англичанки. У них не принято вести себя свободно с мужчинами, кроме того мужчины, который должен стать мужем. Она могла понять гнев и презрение Винсенте и только удивлялась, как это Джон мог так поступить, продолжая писать ей такие красочные письма.

Вздыхая, она сказала:

– Но это ничего не меняет, Сальвадор. Винсенте все равно ненавидит меня!

Сальвадор включил мощный двигатель автомобиля.

– Он хотел бы, чтобы это было так, сеньора, – ответил он загадочно.