Текст книги "Черепашки-ниндзя и Космический Охотник"

Глава 31. Вождь Зозо

Сплинтеру наконец удалось остановить кровь. Он посмотрел на Эйприл, рубашка которой пошла на бинты и обнадёживающе произнёс:

– Тебе так даже больше идёт.

Эйприл улыбнулась. Только что Хищник прекратил долбить стену пещеры и, похоже, ушёл. Девушка вспомнила, как, живя когда-то в студенческом интернате, злилась каждый раз, когда кто-то из соседей начинал прибивать полки или мастерить что-нибудь. Над ней жил парень, который играл в студенческом камерном оркестре на литаврах. У себя в комнате он поставил огромный тамбурин и каждый вечер репетировал на нём… «Теперь я могла бы жить даже по соседству с председателем ночного клуба чечеточников», – с облегчением думала она.

– Эйприл, нам следует поднять Зозо на ноги как можно быстрее. Без него пещера никогда не откроется, – Сплинтер готовил лекарство из своих трав. Через подземный ход маленькие химу носили воду для примочек в своих странных сосудах.

– Я понимаю, сен-сей. Но… Послушай, Лулу, а ты не знаешь, как Зозо удалось отпереть пещеру?

Храбрый Лулу сидел на полу, обхватив колени, и с тревогой поглядывал на неподвижного Зозо. Услышав вопрос Эйприл, он вздрогнул и поднял голову.

– Нет. Я мог бы сдвинуть обычный камень, но это… Вход в пещеру откроет только Зозо или тот страшный Хищник.

– Ничего, Лулу, скоро Зозо поправится.

– Я не сомневаюсь. Сплинтер знает больше, чем наши врачи. Хотя и они многое умеют. Раньше хирурги химу были самыми лучшими на свете. Это от них филиппинцы научились оперировать без ножа. Дело в том, что много сотен лет назад мы и недели не жили без войны. Нам приходилось отстаивать своё право на жизнь. Нашим врагам приходилось делать невозможное: ведь каждый боец был на счету… С тех пор прошло много лет. И многое за ненадобностью забылось. Искусство древних хирургов – в первую очередь. Мы не воюем больше ни с кем.

– Положение Зозо не настолько серьёзное, чтобы приходилось жалеть об этом, – произнёс Сплинтер, подкладывая под бинт на ноге свежую примочку. – А вот недавно мне пришлось спасать одного парня из местных, которого укусила сурукуку. И, вы знаете, удалось.

Всё-таки Зозо был очень бледен. Казалось, в нём не осталось и кровинки, смуглая кожа посветлела так, что химу стал похож на аккуратную фарфоровую статуэтку.

Эйприл, следя за уверенными манипуляциями Сплинтера, постепенно успокаивалась. Всё-таки ещё вчера она не могла и предположить, что друзья, которые, как она полагала, далеко за океаном, будут охранять её от мерзких призраков этой пещеры. «Когда мы вместе, с нами ничего не может случиться», – эту фразу она слышала от Сплинтера не один раз. Теперь она поняла, что магия присутствия близких людей – это не метафора, не преувеличение. С ними ничего не случится. Хотя бы потому, что Сплинтер мог сейчас смотреть хоккей по телевизору в Нью-Йорке, он мог разбиться на потерявшем управление вертолёте, он мог болтаться сейчас на поясе у Охотника, куда тот цеплял скальпы своих самых «памятных» врагов. Но всё-таки он здесь. 3начит, судьба бережно хранит их.

Тут Эйприл вспомнила о черепашках и Кейси. Вот кто сейчас нуждается в удаче. Хищник ушёл минут десять назад, значит, у них было достаточно времени, чтобы хорошо укрыться. Хотя можно ли быть уверенным в надёжности своего убежища, имея такого противника, как Охотник?

– Сплинтер, а почему черепашки не пошли с нами?

– Наверное, у них появились какие-то свежие планы насчёт поимки Охотника. Я так полагаю. Им удалось его обмануть. Ведь он и в самом деле считает, что черепашки сейчас вместе с нами. Это лишний козырь в их руках.

– Ты думаешь, такой зверь, как Охотник, им по зубам?

– А ты сомневаешься, Эйприл?

– Я верю в черепашек, но мне почти не доводилось видеть, как бьётся это чудовище.

– Охотник силён просто до неправдоподобия. И, похоже, бессмертен. Рана на его теле заживает очень быстро, буквально за пару минут. Но зато он сейчас без своего невидимого плаща. К тому же Хищник дерётся не по правилам. Именно это его и погубит.

Сплинтер в это время поставил новую примочку и сказал:

– Теперь Зозо будет спать до самого утра. И утром ему станет намного лучше. Если бы он не потерял столько крови, сейчас Зозо смог бы разговаривать вместе с нами.

– А почему ты так уверен в этом? – Эйприл ещё не доводилось видеть Сплинтера в роли врача-реаниматора.

– О-о, у меня есть одна волшебная травка, – ответил Сплинтер. – Она может достать человека даже с того света. Мне показали её в монастыре Сангсанг. С тех пор я никогда не отправляюсь в путешествие без этой травы.

Несмотря на бодрый тон Сплинтера, Лулу хмурился всё больше и больше. Он подошёл к Зозо, наклонился и долго-долго прислушивался к его дыханию. Когда Лулу выпрямился, лицо его, казалось, чуть просветлело, но тревога всё равно была написана на нём.

– Ты хорошо себя чувствуешь, мальчик мой? – забеспокоился в свою очередь Сплинтер. – Давай-ка я тебя ещё раз осмотрю.

И сен-сей приблизился к Лулу. Тот неожиданно отпрянул, повернулся к стене и заплакал. Носильщик-химу, выползающий в это время из подземного хода с сосудом, наполненным водой, недоуменно и подозрительно глянул на Сплинтера.

– Что случилось, Лулу? – тихо спросил учитель, наклонившись над плачущим малышом.

– Не надо, Сплинтер, – Лулу постарался сдержать слёзы и не смог. Он дёрнул плечом, сбрасывая лапу Сплинтера и стоял, отвернувшись, пока плач не перестал душить его. Потом он поднял голову к сен-сею и произнёс:

– Вы тут ни при чём, учитель. Вы хороший врач и сделали для Зозо всё, что могли. Дело в другом… Когда я смотрел, как вы перевязываете его, мне всё время казалось, что я всё это когда-то уже видел. Ведь это со всеми бывает, правда? Мне бабушка говорила, что мы проживаем несколько раз одну и ту же жизнь, пока не поймём и не исправим всех наших ошибок. Так вот я смотрел – и думал, какую же ошибку я допустил сегодня. И вдруг вспомнил. Сегодняшний день – 25 октября, помечен во всех наших папирусных календарях, как чёрная дата. Наши древние жрецы когда-то предсказали, что именно в этот день химу потеряют самое ценное, что у них есть, и это будет началом их конца. Поэтому по традиции мы в этот день ставим почётный усиленный караул в подземелье, где хранится камень Семи Смертей и камень Золотого Века. Ведь, думали мы, это и есть самые ценные сокровища нашего народа… И ни разу за тысячу лет никто не потревожил эти камни. А Зозо сегодня ранили. И рана эта смертельная, во всяком случае у нас от таких огромных ран обычно не лечат, а дают больному веселящее вино. Выпив его, химу чувствует себя на седьмом небе от счастья и весь день у него прекрасное настроение. А вскоре он навсегда засыпает… До меня сейчас дошло, что судьбе в очередной раз удалось обмануть химу, и мы не сберегли самое ценное, что было у нас – Зозо. Такого вождя у нас никогда уже не будет. И всех нас не будет на свете.

…Сплинтер слушал малыша с широко раскрытым ртом. Он сам любил сказки и предания, к которым относился гораздо серьёзнее, чем, скажем, Эйприл. Но годы, проведённые в том же монастыре Сангсанг, приучили его не просто верить в драконов и злых духов. На корабле «Санкта Poca», что шёл с грузом цейлонского чая в Ливерпуль, Сплинтер видел настоящего морского призрака, который словно ящерица взбирался на корпус, распевая пиратскую песню. Это был неспокойный дух какого-то моряка, утонувшего, видимо, ещё в позапрошлом веке. Сплинтер не стал, как это принято, тереть глаза рукой и окатывать себя холодной водой из шланга. Он тихо произнёс нужное заклинание и призрак, ойкнув, исчез. Если бы Сплинтер относился к жителям потустороннего мира, как к галлюцинациям, он не дожил бы до сегодняшнего дня. Это точно. Но для этого нужно, как минимум, видеть их или слышать… А Лулу предлагает ему поверить в то, что Зозо практически мёртв, хотя учитель отлично видит, что он жив и к тому же только что втёр в тело химу несколько унций травы с самым оглушительным по своей жизненной силе эффектом.

– Лулу, дружочек, не паникуй понапрасну, – попытался уговорить Сплинтер всхлипывающего и икающего от волнения малыша. – Вот увидишь, Зозо завтра же посмеётся вместе с тобой над твоими страхами.

Учитель подошёл к Зозо и взял ранец, который стоял у изголовья больного.

– Посмотри, – обратился он к Лулу, протягивая ему пучок светло-зелёных высохших цветов с крошечными головками. – Это лекарство вернуло жизнь тысячам тибетских воинов, которые были ранены куда серьёзнее, чем Зозо. Если не веришь – попробуй её на вкус, и почувствуешь, будто ещё одна жизнь у тебя появилась в запасе.

Лулу взял протянутую ему травинку и послушно сжевал. Он молча стоял несколько минут, а потом произнёс:

– Мне жаль, Сплинтер, но я ничего не чувствую. Боюсь, что предсказание сбудется до наступления следующего дня. Вы и вправду хороший врач, но вам не одолеть проклятия, которое висит над нашим родом.

Сплинтер так и застыл на месте… Эйприл, глядя на эту сцену, испытывала жгучее чувство стыда. Ведь из-за неё заварилась вся эта каша с Хищником. Мало того, что Зозо серьёзно ранен и черепашки вместе с Кейси неизвестно где и как проведут эту ночь. По своему опыту Эйприл знала, что Сплинтер больше всего на свете не любит доказывать, что он знает, что делает. Сейчас он вроде как под косвенным подозрением… Ну и дела!

– Почему ты мне не веришь, Лулу? – простонал учитель. – Если я сейчас отрежу себе голову и с помощью этой травы приживлю её на место, ты поверишь мне, наконец?

– Но ведь вы по-другому устроены, Сплинтер… – гнул своё Лулу.

– Но я же лечил людей, малыш!

– Люди тоже устроены немного не так, как мы. Не злитесь, учитель, я говорю вам правду.

– У вас сердце находится в животе, так что ли? Что значит «немного не так»?

– Нет, не в животе. – Лулу теперь был спокоен. – Подойдите ко мне, Сплинтер.

Хмыкнув, сен-сей подошёл к малышу. Лулу взял его руку и положил себе на правую сторону груди.

– Вы слышите? Сердце химу бьётся не там, где сердце белого человека.

Глаза Сплинтера полезли на лоб.

– И у каждого из вас оно справа?!

Лулу молча кивнул и сел на земляной пол. Спустя минуту рядом с ним опустился Сплинтер, обхватив лапами голову. Эйприл никогда не видела его таким убитым.

Глава 32. Военный лагерь

Сапёры весь день гадали, куда мог запропаститься полковник Снаг. Обычно он, как одержимый, копался вместе со своими помощниками в кратере и выходил оттуда лишь на обед и на ночь. Солдаты сочиняли анекдоты о его невосприимчивости к запахам, исходящим из стеклянной воронки. Несколько раз он приказывал приносить обед прямо на рабочее место. Лейтенанта, который спускался к нему с термосом, однажды чуть не вывернуло, когда Снаг с шумом втянул в себя первую ложку лукового супа. Но полковник как ни в чём не бывало аккуратно съедал весь обед и принимался дальше за свои непонятные изыскания.

Даже капитан Уайзмен не знал, что ищет здесь этот человек. Всем было ясно, что Снаг работает на ФБР. Да он особо и не скрывал этого: на автомобиле, который подвёз его в аэропорт в Нью-Йорке, были номера Федерального Бюро… Но какое отношение ФБР может иметь к метеоритам, болидам или даже гуманоидам – этого не понимал никто.

Ранним утром караульные обнаружили, что мощный «Нисан», на котором Снаг обычно ездил в Бентохо, пропал. Они утверждали, что не слышали шума заводящегося мотора и при этом как-то загадочно замолкали. После недавнего ЧП, когда чуть не погибло с десяток солдат, намёки на нечистую силу давали поразительный эффект. Только на самом деле всё было, видимо, куда проще. Даже самый последний тупица во взводе знал, что караульные, вместо того чтобы стоять на часах, ночи напролёт режутся в покер. Так что машину запросто могли угнать местные жулики. А может быть, на ней уехал сам полковник, не желая никого ставить в известность об отъезде.

Так оно и оказалось. Помощник полковника, поднявшийся лишь к обеду после вчерашней пирушки у бакалейщика, с каменным лицом выслушал взволнованный рассказ караульного и заявил, что Снаг в четыре часа утра отбыл по неотложному делу в Боа-виста и скоро вернётся. И хватит тут распускать глупые слухи.

Да… За последние дни много случилось такого, отчего даже офицеры перестали брезговать паршивым пальмовым вином, которое продавал обнаглевший бакалейщик. Это просто невероятно, что сапёры, покалеченные каким-то психом в стеклянном кратере, остались живы и, как утверждает капитан Уайзмен, нормально долетели до муниципальной клиники в Сан-Паулу. Откуда взялся тот парень, никто толком не знал. Странный он был, что и говорить. И никто его не разглядел как следует: на нём была накидка, отражающая свет, которой он накрылся с головой. Но как он швырял сапёров, здоровых мужиков из Айовы, вы бы видели! Может, это боевик какой-то террористической команды индейцев-фундаменталистов?… Несколько часов сапёры корчились и выли от боли, пока не прилетел за ними наконец вертолёт. Никто тогда не мог и куска проглотить, не говоря уже о сне. Многие кричали, что в этом заплёванном Бентохо есть ветеринарная лечебница, где ребятам могли хотя бы болеутоляющие дать. Но Снаг сказал, что туда ехать нельзя: в Бентохо, мол, только вшей подхватишь и больше ничего… Одна надежда была на вертолётчиков. Погоду, как назло, объявили нелётную, да ещё на целых два дня. Тот мужик, который под ливнем посадил-таки свою «Дельту» неподалёку от базы, минут пять слова вымолвить не мог: вертолёт бросало в воздухе, как детский мячик. А когда раненых погрузили, и надо было подниматься снова, лётчик перекрестился и сказал:

– Если долечу, с вас цистерна джина, ребята.

И ничего, долетел… Но в это время свихнулся профессор Шон Баттл. Он ни о чём не мог говорить, кроме как о своих зелёных человечках, которые прилетели, чтобы вырвать нас из когтей самого Люцифера. Все знали, что Баттл до этого два дня не просыхал, так что диагноз поставили быстро. И лекарство тоже нашли сразу. Его просто не пускали из лагеря, а на обед заставляли съедать гору фруктов: местные говорят, что авокадо и бананы выводят из организма алкогольные яды. Профессор поупрямился, а потом вошёл во вкус и уплетал свой десерт так, что за ушами пищало. Но про человечков говорить не перестал. Так что следующим вертолётом он тоже полетит в Сан-Паулу.

Капитан Уайзмен заметно насторожился, когда Баттл стал утверждать, что под стеклянной воронкой находится не метеорит, а космический корабль. Мол, он сам там был и видел какого-то чудака, страшного, как смерть. Это его он называл Люцифером.

– А как вы туда попали, профессор? – спросил капитан.

– Я шёл и упал в кратер. А там внизу оказался люк. И я туда провалился. А там зелёные человечки дрались с Люцифером.

– А как выглядел этот люк?

– Люк как люк. В нём, что ли, все дело? Речь идёт о спасении человечества, как вида…

– Понятно, Баттл, – прерывал его на этом месте Уайзмен и шёл курить свою вишнёвую трубку.

За всё время, что военные торчали здесь, им не удалось отколоть ни крошки метеорита, который лежал под кратером. Сколько ни бились сапёры, сколько ни взрывали свои шашки – даже пыли, которую можно было бы отправить в Вашингтон на пробу, не удалось им добыть.

Капитан Уайзмен после разговора с Баттлом взял троих парней и они вечером снова полезли вниз. До самой ночи капитан ползал там на коленях. Но ничего не нашёл. И ничего не узнал. Кроме того, что Шон Баттл точно свихнулся.

Сержант Даглиш после того, как разбежалась его спасательная команда, затосковал. Он попробовал было напиться, как это делали все кругом, но ничего путного из этого не вышло. Даглиш набил морду бакалейщику и почти сразу протрезвел. Однажды утром его нашли возле палатки без сознания. Ну так это здесь обычное дело: местное вино работает с мощностью асфальтоукладчика. Даглиш валялся так до обеда, а потом его подобрали и бросили в палатку. До самого вечера он оттуда не показывался. Появился лишь после ужина, бледный как смерть. И симптомы у него оказались те же, что и у профессора. Один сапёр хотел как-то подбодрить его и сказал:

– Ничего, Даглиш, я слышал, тебе в покер начало везти, а удача с бутылкой всегда под руку идут.

Даглиша всего перекосило. Он хмуро взглянул на шутника.

– Я бы сказал, что удача идёт под руку с четырьмя зелёными человечками.

Вот такую загадочную фразу вещал сержант. Повело, короче, парня. Уже потом он взял себя в руки и разговоры на эту тему больше не заводил и не поддерживал. Капитан Уайзмен, например, попытался устроить ему допрос, как и Шону Баттлу. Но сержант послал его подальше. Так, во всяком случае, думали во взводе. Уж больно скоро он вышел из палатки капитана.

В тот же вечер ещё одна неприятная новость: местный пекарь, который поставлял хлеб на столы всей округе, вдруг заболел и в одночасье умер. Фельдшер, осматривавший его, говорил только с вдовой пекаря и о причинах смерти никому не распространялся. Зато почти весь город знал, что у покойного была ручная сурукуку, толстая как бревно, и ядовитая, как ртуть. Ну какой нормальный человек поверит, что змею, тем более такую прирождённую убийцу, как сурукуку, можно до конца приручить?… А вообще-то жаль: пекарь он был хороший. Теперь сапёрам придётся обходиться без хлеба до следующего вертолёта.

Змею его, кстати, поймали на одном из чердаков в Бентохо. Она успела-таки порезвиться на воле. Один из бродяг принял её за недоеденный кусок салями на помойке и был найден своими коллегами там же примерно через час. Лицо бродяги распухло и посинело, как у утопленника. Но он ещё дышал и даже смог произнести несколько слов, из которых стало ясно, кто его покусал, и где скрылась убийца. Всё остальное было делом нескольких минут.

Теперь Луча красуется в зоологическом музее Сан-Паулу.

…Полковник Роберт Снаг появился под вечер и сразу отдал кучу приказов своему помощнику. Всё закрутилось и завертелось в лагере: забегали со своими камерами пропавшие было журналисты. Полковник без устали повторял, что к завтрашнему утру должен быть готов для выхода в эфир самый крутой за всю историю CBS репортаж.

– Это ваш долг, господа журналисты, – приговаривал он. – Нашей цивилизации грозит серьёзная опасность.

Сапёрам было приказано в срочном порядке привести в порядок боевое снаряжение. В личной беседе с капитаном Уайзменом Роберт Снаг намекнул, что двести килограмм тротила, имеющиеся на базе, должны быть готовы к употреблению, потому как в джунглях объявилось чудовище, настоящий монстр, которому ничего не стоит положить весь взвод.

– Это официальная информация, дорогой капитан. Несчастный случай с сапёрами – только игрушки. Здесь, в этом кратере, приземлился настоящий космический корабль. Его пилот представляет опасность для людей. Пришелец будет развешивать трупы, как свиные окорока в мясной лавке. Он уже принялся за дело: в предгорье Гуараччо слышны крики несчастных жертв. Он сейчас там и, как сообщают наши люди из местных, ночью двинется обратно к своему кораблю. Мы должны уничтожить его корабль заодно с самим пришельцем.

– Но, полковник, моим непосредственным начальником, который может отдать приказ о применении оружия, является генерал Моутли.

Снаг пристально взглянул на капитана и, словно фокусник, достал из кармана какую-то бумагу.

– Этого вам достаточно?

Капитан пробежал глазами по строчкам и весь подобрался. Даже его жёсткие волосы ёжиком, казалось, приобрели более респектабельный вид.

– Да, полковник, более, чем достаточно.

– Сколько времени вам понадобится, чтобы подготовить операцию? Час? Два? Больше?

– Всё будет готово к завтрашнему полудню, полковник. Раньше это невозможно.

– Плохо, кэп. Ну да ладно, что-нибудь придумаем.

– Простите, а есть ли гарантия, что пришелец будет завтра здесь к этому времени?

– В том-то и дело, Уайзмен, что он может появиться и раньше. Он передвигается очень быстро. К тому же он может стать невидимым. Как тогда, когда пострадали твои сапёры.

– А как я смогу обеспечить безопасность моих людей при таком сильном взрыве? Ведь вы понимаете, полковник, что мы не сможем произвести наземный взрыв, находясь слишком далеко. И в радиусе пятисот квадратных миль мы не найдём такой мощный бомбардировщик, который не уйдёт в штопор, когда под ним разорвутся двести кило тротила.

– Проблемы не существует, капитан. Этой ночью у нас будет транспортный вертолёт, куда спокойно сможет погрузиться весь ваш взвод, включая телевизионщиков. Вам нужно будет завести детонатор, скажем, на десять минут первого, а ровно в двенадцать со всеми людьми на борту подняться в воздух. Этот вертолёт даёт около трёхсот миль в час, так что мы успеем отлететь достаточно далеко.

– А что будет с городком?

– Это вы так называете Бентохо? Завтра ранним утром жители снимутся с места. Их будут ждать автобусы из Боа-виста. Надеюсь, всем хватит места… Войны без потерь не бывает, кэп. Вам ли это объяснять?

…Вот почему, несмотря на поздний час, лагерь загудел, как потревоженный улей. Сапёры чистили оружие и готовили взрывчатку. Усиленные наряды охраняли лагерь, и про покер никто не вспоминал. Телевизионщики успели переругаться, так как никто толком не понял, что от них требуется. Оператор пошёл за дополнительными инструкциями к полковнику и вышел оттуда с покрасневшим глазом и с исчерпывающей информацией о распорядке утренней работы. Только профессор Шон Баттл возвышался среди этой суеты, как Пизанская башня: он всё-таки раздобыл где-то пинту вина и сурово смотрел вдаль. Баттл думал о своей роли в истории человечества. Завтра его выход в эфир. Он должен будет сообщить миру о вторжении воинственного пришельца.

Роберт Снаг наконец-то смог уединиться в своей палатке. В полумраке горел огонёк мощного передатчика. «Все хорошо, – сказал сам себе полковник. – Двигатель запущен и работает пока что бесперебойно». Снаг тяжело опустился на складной стул и взъерошил волосы. Так он просидел несколько минут. Зевнул. С ожесточением потёр уставшие глаза. «Ну всё, можно докладывать». Он снял трубку и услышал жутковатое завывание эфира. Через минуту пробился голос – спокойный и уверенный:

– Я вас слушаю, полковник.

Полковник произнёс негромко:

– Все инструкции выполнены. Завтра в полдень операция входит в решающую стадию.

– Он появлялся?

– Нет. Говорят, что сейчас в болотах Гуараччо слышны его истошные вопли. Но к полудню он должен быть здесь. Это местные аналитики так считают.

– Вертолёт уже в пути, так что старайся не тянуть. Мы можем помочь людьми.

– Не стоит. Сами справимся. Главное, чтобы деньги были вовремя. Я не намерен долго пылиться в Нью-Йорке.

– Добро. Всё, что зависит от меня, будет исполнено с блеском. Только ты не подкачай.

– Уж не подкачаю. Во сколько первый выпуск новостей?

– Ровно в шесть. Растолкай своих телевизионщиков ещё затемно. От них зависит, очень многое.

– Они у меня вообще ложиться не будут.

– Пусть не забудут всплакнуть о Эйприл О'Нил. Редакция завалена письмами от телезрителей: все так переживают, что свихнуться можно.

– Договорились. Ну, все, тогда до завтра. Ты где заказал ужин?

– У Пьера, в «Баварии». Там будут все твои любимые блюда.

– Надеюсь.

– Пока. Желаю удачи.

Полковник неподвижно сидел с трубкой в руках. Эти семьсот тысяч он честно заработал.