Текст книги "Тотальная война. Выход из позиционного тупика"

II

Условия, в которых оказались армии Восточного фронта, когда закончились большие операции, требовали дальнейшей работы по всем направлениям. Состояние областей, занятых во время последних событий, требовало тоже упорядочения.

Чтобы находиться ближе к занятой территории и к армиям, мы в конце октября переехали в Ковно.

Генерал-фельдмаршал, офицеры генерального штаба и я разместились в двух виллах, принадлежавших г. Тильману, семья которого имела хорошую репутацию среди русских немцев. Он сам с начала войны жил в Германии. Генерал-фельдмаршал, полковник Гофман и я жили вместе в одной из вилл. Там же столовались ближайшие штабные сотрудники. В этом доме мы пережили много часов, и он твердо запечатлелся в моей памяти.

Служебным помещением генерального штаба являлось здание штаба крепости. Характерными для русской культуры того времени были 50-пфенниговые портреты царя, царицы и наследника. Комнаты были большие, отвечали своему назначению и в предстоящую зиму могли быть хорошо отоплены.

Ковно представляет собой типичный русский город с низкими, невзрачными деревянными домами и относительно широкими улицами. С высот, тесно обступавших Ковно, открывался интересный вид на город и на слияние Немана с Вилией. На противоположном берегу Немана возвышалась башня старотевтонского орденского замка – памятника германской культурной работы на востоке. Недалеко от нее, как граничный столб французских планов мирового господства, находилась высота, с которой в 1812 году Наполеон наблюдал переправу своей армии через реку.

Меня охватил мощный поток исторических воспоминаний.

Я решил вновь приступить к той культурной работе в занятой области, которую германцы вели в течение многих столетий. Пестро смешанное население не могло бы создать своей культуры и, предоставленное само себе, было бы ополячено.

Я был горд, что мы, спустя нескольких столетий, изжив времена истинно германской слабости и горькой нужды, сбросили чужое иго. Теперь Германия, когда-то ничтожная и разбитая Наполеоном, но затем объединенная великими людьми, противостояла в мировой войне превосходящим силам неприятеля и одерживала блестящие успехи. Я надеялся на победу. Иначе не могло и быть. Германский народ уже имел в прошлом слишком тяжелые дни, чтобы еще раз пойти на такую ужасную участь. Мужам, являвшимся вождями Германии, надо было только открыть дорогу силам германского народа и раздуть священный огонь, который теплился, как я думал в то время, в каждом германском сердце.

Казалось, что для отечества открывается счастливое будущее и обеспеченное благосостояние.

Переселением из Летцена в Ковно работа, конечно, не была прервана ни на один день. Соответствующая телефонная связь была своевременно установлена в новом служебном помещении; оно было соответственным образом меблировано. Ввиду необходимости последнего нельзя было совершенно обойтись без изъятия мебели из домов, оставленных населением. Это было произведено с сохранением возможного порядка, но все же дало основание для многих недоразумений. Это очень плачевно, но эти явления война влечет за собой с беспощадной силой. В этом не повинны ни ведущие войну государства, ни отдельные солдаты. Обстоятельства сильнее наших стремлений. Но, во всяком случае, для отдельного обывателя вражеской стороны совершенно безразлично, каким путем он теряет свое имущество. Он не понимает диктуемой войной необходимости и быстро создает суждение о варварском способе ведения войны неприятелем.

В Ковно у нас не оказалось недостатка в мебели, но когда мы потом переехали в Брест-Литовск, то в нашем распоряжении оказались лишь пустые бараки. Ввиду этого мы вытребовали часть нашей мебели из Ковно, а остальную получили из других мест. Война жестокое ремесло. В Ковно я часто посещал евангелическое богослужение, которое совершал пастор Вессель в бывшем православном соборе. Русская тирания возвела в этом крае эту могучую постройку. Я здесь в первый раз в чужой стране услышал, как церковное песнопение, чудную старую песню:

 
Моя германская отчизна,
Страна любви и жизни,
Я отдался тебе
И сердцем и душой.
 

Я был глубоко тронут. Эта песня теперь должна петься по воскресеньям во всех церквах, чтобы навсегда запечатлеться в сердце каждого немца.

III

В первую очередь предстояла работа по укреплению фронта и по созданию спокойных условий для жизни армии. На правом крыле фронт принца Леопольда Баварского занимал участок южнее Немана и протягивался к югу от Пинска. Как этот фронт, так и фронт Главнокомандующего на Востоке находились в непосредственном ведении германского верховного командования. С юга примыкали войска, находившиеся в ведении австро-венгерского командования в Тешене, имея на своем левом крыле фронт Линзингена и примыкая правым крылом непосредственно к румынской границе.

В пределах ведения Главнокомандующего на Востоке 12-я и 8-я армии скучились до того, что осталось места всего лишь для одной армии. Оно было предоставлено 12-й армии, которая и заняла пространство от Немана за железную дорогу Лида – Молодечно. Генерал фон Гальвиц сдал командование 12-й армией и получил армию, назначенную против Сербии. В командование 12-й армией вместо него вступил прибывший с Западного фронта генерал фон Фабек.

10-я армия на севере примыкала к Десне. Севернее под командованием генерала фон Шольца, бывшего командующего 8-й армией, была сформирована армейская группа его имени. Ее левое крыло было расположено на Двине, на полпути между Двинском и Якобштадтом.

Северная часть фронта и охрана побережья были возложены на генерала фон Белова. Неманская армия, наименование которой являлось теперь уже несоответственным, стала 8-й армией. Такое переразграничение в действительности не так просто, как это здесь изложено. Необходим целый ряд мер, чтобы избежать ущерба как в момент перегруппировки, так и впоследствии.

В военной гавани Либавы устроилось морское ведомство. Круг ведения морских властей потребовал особого урегулирования.

В этих твердых рамках, установленных для фронта, последовала перегруппировка низших соединений. Необходим был целый ряд значительных передвижений. Там, где находились ударные центры большой наступательной операции, войска были слишком скучены, в иных пунктах слишком разрежены. Приходилось уравнивать. Кавалерийские дивизии надо было заменить пехотными. Прошло много времени, пока передвижения закончились и отдельные части прибыли туда, где они должны были находиться впредь до дальнейших изменений. О настоящем отдыхе на ближайшее время не было и речи. Позиции надо было укрепить. Отдельные части при этом должны были удерживать большие участки. И то и другое требовало солдатских сил. Подлежащие укреплению позиции в общем выбирались там, где наступление замерло. Пункты, которые нельзя было удерживать, оставлялись. Вожди и войска лишь с трудом шли на это.

Между Вишневом и Десной, куда отошло левое крыло 10-й армии, позиции были выбраны лучше.

Укрепление позиции и постройка жилищ, да и вся жизнь на фронте страдали от плохих железнодорожных сообщений. Русские всюду основательно разрушили железные дороги. Мосты через Неман и остальные более или менее значительные реки были взорваны до основания, вокзалы сожжены, водоснабжение уничтожено и телеграф повален. Полотно частью было взорвано, и шпалы и рельсы удалены. Военным железнодорожным властям с их строительными и эксплуатационными частями предстояла огромная работа. В столь важной работе, как восстановление телеграфа, им помогали телеграфные части. Начальник полевых железных дорог Восточного фронта полковник Керстен был на высоте своей задачи.

Особенно большое значение имело восстановление железнодорожного моста у Ковно. К концу сентября им уже можно было пользоваться, и долгое время это был единственный путь подвоза для 10-й и 12-й армий и для правого крыла армейской группы Шольца. В то время я был доволен, что мог рассчитывать для 12-й армии на два поезда в день до Лиды, но затем выяснилось, что необходимые для армии поезда в действительности доставить не так просто. На железных дорогах на родине чувствовалось большое расстройство. 12-я армия настойчиво требовала поезд с овсом, а получила вместо него поезд с бутылками сельтерской воды. Конечно, в общем ходе большой войны это мелочь. Но благосостояние людей и лошадей складывается вообще из мелочей, и тем самым они приобретают бесконечно решающее значение.

Северная часть железнодорожной сети у Прекульна связывалась с железной дорогой на Мемель. Русские железные дороги в Литве и Курляндии были в мирное время удивительно низкой провозоспособности. Это обстояло бы иначе, если бы Россия использовала Виндавский и Либавский порты для своей экономической жизни. Железная дорога Прекульн – Мемель в эксплуатационном отношении являлась еще более отсталой. Прошло много времени, пока удалось установить более или менее правильное движение трех-четырех поездов на линии Поневеж – Двинск.

На больших магистралях Вильно – Сморгонь и Вильно – Двинск условия были менее тяжелыми; но зимой здесь тоже замерзали временные водонапорные баки, и приходилось преодолевать все возможные и невозможные препятствия.

Узкоколейная дорога Поневеж – Удзяны – Свенцяны была сравнительно менее разрушена, но она была абсолютно непровозоспособна.

Лишь много позже Рождества движение по всем линиям было обеспечено и до известной степени урегулировано, так что даже стало возможным пустить столь желанные поезда для отпускных.

Теперь наступил особый кризис. После холодов Неман и Виндава вскрылись. У Можейки ледоходом были снесены мосты через Виндаву. Тем самым по одной из железнодорожных линий было прервано сообщение с Германией. У Ковно накоплением льдин был сдвинут рельсовый путь, но мост устоял. Опять наступили напряженные дни, правда, совершенно в другом отношении. Армии оказались бы в очень трудном положении, если бы этот мост также был уничтожен.

Остальные мосты через Неман были постепенно закончены. Постройка железных дорог продолжалась. Движение по железным дорогам оживало, и район ведения Главнокомандующего на Востоке в железнодорожном отношении твердо стал на ноги. В мае и августе 1816 года закончилась постройка новых железнодорожных линий Тауроген – Радзивилишки и Шавли – Митава, линия от Свенцян к озеру Нарочь была закончена лишь позднее.

Две первые вышеупомянутые железные дороги подняли страну в культурном отношении. За это она перед нами в долгу.

К этой серии железных дорог примыкала, в районах позади фронта, сеть полевых и узкоколейных железных дорог для непосредственного снабжения войск.

Шоссейные и грунтовые дороги в войсковом районе сохранили свое высокое значение. Большие шоссе Гродно – Лида, Ковно – Двинск и Тауроген – Митава были приведены в блестящее состояние. На остальных дорогах было сделано то, что оказалось по силам. В период таяния снегов дороги часто превращались в бездонные топи, в которых лошади проваливались и тонули.

С развитием работ на железных и грунтовых дорогах преуспевало и укрепление позиций. Лесной материал рубили себе войска, колючую проволоку мы также частью изготовляли сами. Постройку всей системы окопов особенно затрудняли подпочвенные воды. Геологи оказывали войскам хорошую услугу.

В тылу фронта были устроены мастерские для ремонта всевозможного военного снаряжения. Большое число захваченных русских пулеметов на особых фабриках было переделано под германский патрон.

Конечно, этих вопросов я касался только в крупных чертах, и моя деятельность в этом отношении ограничивалась их постановкой и регулировкой.

Особенно близки моему сердцу были вопросы расквартирования и довольствия людей и лошадей.

Условия расквартирования сами по себе не были неблагоприятны. Сквозь район, на котором мы в результате расположились, военные действия пронеслись сравнительно скоро, и ввиду этого война не сказалась на нем слишком разрушительно. Русские здесь не все сожгли, как они это сделали далее к югу, в Польше. Но для расквартирования войск, в особенности вблизи укреплявшихся позиций, осталось еще очень много работы по возведению построек. Возведение блиндажей требовало много времени, и они лишь постепенно оборудовались в жилищном отношении.

Бараки для людей и лошадей должны были сооружаться далее в тылу. Войска достигли в этом большого искусства. Художественный вкус проявлялся в развитии украшений из березы.

Довольствие людей в общем производилось по положению. В некоторых частях иногда бывал недостаток в снабжении продовольствием, в особенности картофелем. Поставка фуража для лошадей была недостаточна. Овса вообще не хватало, сено и солома были слишком объемисты, чтобы их можно было подвезти в достаточном количестве. Много лошадей пало от истощения. Потом мы стали кормить лошадей древесной мукой.

Особенной предусмотрительности требовало предохранение с таким трудом подвезенных продуктов от порчи на вокзалах. На станциях, естественно, не было ни навесов, ни палаток. Об этом я также должен был заботиться. Добрая воля была всюду налицо, но затруднения все росли, и кое-кто падал духом.

Те же затруднения пришлось преодолевать, чтобы доставить неиспорченными рождественские посылки.

К состоянию здоровья людей и лошадей я относился с полным вниманием. Я входил в соответствующие обсуждения с ответственными специалистами – санитарным инспектором фон Керном и начальником ветеринарной части Грамлихом.

При наступлении попечение о раненых было затруднено, но теперь условия стали несколько проще. Но оставалось еще очень много работы для ответственных инстанций. С немногими санитарными учреждениями, которые мы нашли в занятых областях, почти не приходилось считаться. Я настаивал на том, чтобы наибольшее количество раненых было эвакуировано на родину, но мне пришлось этого очень долго ждать. В дальнейшем легкобольные и раненые оставались в занятых областях. Здесь они находили помимо отдыха мелкую работу.

От массовых заболеваний мы убереглись, появлялись только короткие вспышки сыпного тифа. Об уничтожении вшей войска заботились сами, но чтобы вши не завозились на родину, на границе были осуществлены широкие мероприятия. Вся санитарная часть, благодаря энергичной деятельности санитарного инспектора фон Керна и верным своим обязанностям военным врачам, находилась в образцовом порядке. Господин фон Керн – философ, но, очевидно, и философы могут быть деятельны.

Лошади страдали сапом и чесоткой. С сапом, путем исследования крови, мы скоро справились, но с чесоткой не могли, и она нам принесла много вреда. Много средств было испробовано, но действенное было найдено лишь к концу войны. Было оборудовано много лазаретов для лошадей. Ветеринары нашли обширную деятельность, и их самоотверженность дала существенные результаты.

Уход за лошадьми и размещение не всегда были на высоте. Я часто обращался к армейскому командованию с указанием на необходимость уделять лошадям больше внимания и любви.

Снабжение обмундированием, зимней одеждой и шерстяными вещами, а также подковами с зимними шипами вызывало очень сильные трения, и я должен был резко вмешаться.

Отпуска начались, как только представилась малейшая возможность. Развитие их находилось в тесной зависимости от улучшения состояния железных дорог.

Я следил за быстротой доставки писем и газет. Мне хотелось, чтобы солдаты сохраняли по возможности наибольшее соприкосновение с родиной. Полевая почта в начале войны стояла перед неразрешимой задачей. У нее не хватало автомобилей. Почта находилась в ведении полевого почтмейстера Домицлава. Она очень скоро приспособилась к обстоятельствам и справилась с предъявленными к ней высокими требованиями.

В тылу фронта и в более крупных городах были организованы солдатские, а также офицерские собрания. При создании их мне пришлось побороть большие трудности. В солдатских собраниях на востоке была глубокая потребность. Это доказывает их большая посещаемость. В этом деле мне основательно помогла родина; женщины, работавшие в солдатских собраниях, сделали доброе дело.

Мне доставило радость предложение знакомых генерал-фельдмаршала и моих, сделанное через посредство пастора Хоппэ, снабдить войска повозками с литературой. Обеспечение войск духовной пищей было для нас приятной задачей. Ввиду этого мы с радостью согласились. Эта работа и в дальнейшем осталась в руках пастора Хоппэ, деятельно ее развивавшего. В 1917 году, в день моего рождения, он передал мне с той же целью большой плакат с высказанными мной от души словами: «Дух творит оружие и победу». Я полагаю, что повозки с литературой оказали солдатам хорошие услуги. Конечно, они не могли полностью удовлетворить потребность войск в чтении.

Полевые книжные лавки также развивались в большом количестве. Книжная торговля была поручена фирме Стилькэ, которая должна была привлечь к работе и другие фирмы. Она хорошо обслуживала войска. Походные книжные лавки имели газеты всех партийных направлений.

Армии издавали и собственные армейские газеты; я помогал им хорошей информацией.

Устройство концертов, спектаклей и кинематографов оставалось в ведении армий, но мы на них настаивали.

После тех огромных требований, которые Главнокомандующему на Востоке приходилось предъявлять к войскам, для меня забота о них являлась приятной задачей. Мои сотрудники и в этом оказали мне существенную помощь.

Но и служебные требования к войскам не умалялись. По мере возможности велось обучение, хотя учебные курсы не были организованы в том масштабе, в каком они уже были в ходу на западе.

Неманские крепости Гродно и Ковно, а также и Либава были усилены. Прежние пограничные позиции продолжали поддерживаться, так как они являлись опорой в тылу. Для более широких мероприятий не имелось рабочих сил.

Задачи, возникавшие передо мной непосредственно в заботах об армиях, получили весьма существенное развитие вследствие требований, предъявляемых войсками и родиной к занятой территории, а также вследствие выпавшего на нас долга заботиться о ее населении. Я с удовольствием предался этой во многих отношениях для меня новой работе и твердо решил создать нечто цельное.

IV

Страна была вследствие войны в запущенном состоянии, и лишь там, где мы уже находились более продолжительное время, установился порядок. Население частью добровольно ушло с отступавшими русскими, а частью было ими уведено принудительно. Местами оно попряталось в больших лесах и теперь постепенно возвращалось домой. Но все-таки много сельских владений было покинуто. Урожай еще не был снят. Как будет обстоять дело с обработкой, еще нельзя было предугадать. Власти не было никакой. Русские правительственные чиновники и русские судьи, все представители русской администрации и вообще вся русская интеллигенция покинули страну. Не было ни полиции, ни жандармерии, и лишь духовенство обладало известным авторитетом.

Сельская равнина, однако, должна была жить. В городах, а именно в Вильно, Ковно и Гродно, с момента нашего вступления начались серьезные продовольственные затруднения, которые росли и распространялись и на другие города. Дров для топлива также было недостаточно.

Население, за исключением немцев, нас чуждалось. Немцы же, особенно из Прибалтийского края, хорошо приняли германские войска. Латыши, как оппортунисты, держались выжидательно. Литовцы верили, что для них теперь пробил час освобождения, когда же желанные лучшие времена, вследствие железной необходимости войны, сразу не наступили, они опять отвернулись от нас и стали относиться недоверчиво. Поляки держались в стороне и относились враждебно, так как они справедливо опасались, что мы ориентируем нашу политику на литовцев. С белорусами считаться не приходилось, так как поляки национально их обезличили, ничего им не дав взамен. Осенью 1915 года я хотел себе составить представление о том, где группируются белорусы. Но сначала их буквально нигде нельзя было найти. Лишь позднее обнаружилось, что это весьма распространенное, но крайне ополяченное племя, стоявшее на столь низкой степени культуры, что помочь им возможно было лишь продолжительным воздействием. Евреи еще не знали, чего им держаться, но они нам не делали затруднений, и к тому же мы понимали язык друг друга, тогда как с поляками, литовцами и латышами объясниться почти никогда не удавалось. Эти затруднения сказывались очень тяжело и не могут быть переоценены. Вследствие отсутствия соответствующей немецкой литературы, мы мало знали быт и людей этой местности и видели перед собой как бы новый мир.

В области, которая по своим размерам равняется приблизительно Восточной и Западной Пруссии, Познани и Померании вместе взятым, перед нами предстала чудовищная задача: все заново построить и организовать. Сначала надо было обеспечить спокойствие и порядок в армейском тылу и искоренить шпионаж. Страна должна была сама себя прокормить и принять участие в прокормлении армии и родины, а также оказать помощь в снаряжении войск и вообще нашему хозяйству в обстановке войны. Наше экономическое положение, вследствие неприятельской блокады, вменяло нам это в обязанность.

Постепенно надо было также приступить к культурным задачам, для разрешения же каких-либо политических проблем время еще не настало.

Этапные инспекции, на которые всегда в первую очередь выпадает администрирование занятых территорий, получили и здесь эту задачу.

Этапные коменданты выполняли свои военные обязанности по поддержанию в стране спокойствия. Для этой цели в их распоряжении имелись этапные войска, а в борьбе со шпионажем им помогала полевая полиция.

Для управления страной этапной инспекции был придан особый орган, во главе которого находился начальник администрации. Последний был снабжен особыми полномочиями и был вполне ответственен перед своим этапным инспектором.

Этапные инспекции являлись высшей объединяющей инстанцией для этапных комендантов и административных властей. В этом механизме создались противоположные друг другу трущиеся поверхности. Но вовсе избежать трений невозможно; надо признать, что и у нас, немцев, при случае трения непременно возникают. Так обстояло и здесь. Но в конечном счете наши выдающиеся этапные инспектора преодолели все. Генерал фон Гарбоу, генерал Мадлунг и барон фон Зеккендорф проявили себя как администраторы.

На протяжении всей территории, находившейся в ведении Главнокомандующего на Востоке, особый высший орган должен был объединять и регулировать все административные и хозяйственные вопросы. Для учреждения генерал-губернаторства территория не давала основания, не считая уже и того, что создание генерал-губернаторства вообще нецелесообразно: армии должны были иметь собственные этапные районы. Генерал-квартирмейстер был слишком занят западом и не мог уделять достаточного внимания территории Главнокомандующего на Востоке. Последний должен был самостоятельно решить этот вопрос.

Этапные инспекции должны были приводить в исполнение мероприятия, на которых останавливался главнокомандующий, и сверх того выполнять многие отдельные поручения.

При отсутствии в области какого-либо своего административного аппарата и каких-либо судебных властей управление получило особый отпечаток. В ноябре 1918 года это помогло ему противостоять революционной буре.