Текст книги "Тотальная война. Выход из позиционного тупика"

VIII

Система суда отвечала гаагским постановлениям о сухопутной войне. Последние требовали, чтобы в гражданских делах к населению применялись местные законы. Ввиду этого прежде всего надо было установить, какие законы вообще существуют. При запутанности, господствовавшей до войны в русской юриспруденции, это было нелегко. После того как законы были найдены, их надо было перевести на немецкий язык, чтобы германские судьи могли выносить по ним приговоры. Я думаю, что никакой другой народ, кроме германского, не устраивал таких церемоний в занятой во время войны области. Но неприятельская пропаганда настолько сумела прославить нас на весь мир варварами (гуннами), что мы не могли уклониться от этой процедуры. Сенатор Кратценберг действовал с удивительным спокойствием и ясностью. Германские судьи с такой же объективностью и с таким же благоговением судили по чужим законам в бедном вшивом литовском городишке, как в Берлине по собственным законам. Кто сравнится с нами?

Следующее благодеяние, которое мы оказали населению, состояло в установлении правильной линии в школьном деле. Проект был составлен майором Альтманом, бывшим докладчиком прусского министерства исповеданий. Он исходил из широкой точки зрения и не стеснял ни одно вероисповедание и ни одну народность. Здесь, как и во всем прочем, исключалось все, что походило бы на политику булавочных уколов. Для школ не хватало учителей. Нас выручили ландштурмисты – бывшие учителя. Они говорили с детьми, добровольно посещавшими школы, только по-немецки, что нам впоследствии вменилось в вину. Но, к сожалению, учителя не знали никаких других языков. Учительским составом, говорившим по-литовски и по-польски, мы располагали лишь в весьма ограниченном количестве. Вопросу учебников тоже было уделено внимание. Насколько учебные пособия могут раздувать национальные чувства, показали мне различные польские хрестоматии. Данциг, Гнезен, Познань, Вильно оказывались по ним польскими городами. Этот факт произвел на меня такое же глубокое впечатление, как последовательность, с которой Франция подобным же способом воспитывала свою молодежь на идее реванша. Таким путем поляки и французы будили в себе сильное национальное чувство, которое теперь им послужило на пользу. Мы не вели подобной школьной политики и страдали оттого, что наша молодежь была недостаточно проникнута сильным национальным мышлением. Национальное чувство необходимо, если страна хочет преодолеть такие кризисы, какие мы переживали с 1914 года и в особенности теперь. Эти взгляды отбрасываются всеми теми, кто на первое место выдвигает общечеловеческие идеалы. С их точки зрения, это понятно. Но сила событий будет говорить против них до тех пор, пока все государства не станут на их точку зрения. Теперь мы отчаянно нуждаемся в сильном национальном чувстве.

Вероисповедания в своих отправлениях ничем не ограничивались. Мы настолько шли им навстречу, что помогли евреям выдачей пшеничной муки на предмет выпечки мацы.

Евангелическое духовенство в Курляндии полностью стояло на нашей стороне. С литовским католическим духовенством у нас скоро наладились терпимые отношения, но польско-католическое было настроено враждебно. В поведении духовенства в известной степени отражалось настроение населения, только литовское духовенство в общем относилось к нам лучше, чем литовская демократия в Вильно, которая со своими смутными стремлениями очень скоро потеряла под ногами почву. Польское духовенство было носителем польской национальной пропаганды. Даже под русским кнутом оно действовало чрезвычайно последовательно. С литовцами оно находилось еще в борьбе, но белорусов уже положило на обе лопатки. Как русские это допустили, мне непонятно. С соизволения русских белорусы внимали слову божию не на родном, а на польском языке! Как русины в Восточной Галиции, так и здесь их братья подавлялись с помощью духовенства.

Поляки очень скоро начали проявлять деятельность в области просвещения и хотели открыть в Вильно университет, но я это предложение отклонил.

Пока я руководил управлением, мы в общем держались в отношении к различным нациям нейтрально. В равенстве нашего отношения к литовцам и полякам последние видели к себе нечто враждебное. Я, правда, знал, что нейтральная политика друзей не приобретает.

Я намеренно не вел никакой национальной политики, так как таковая могла проводиться лишь после выяснения наших отношений с Польшей. Германское правительство еще не приняло никакого определенного решения, и моя деятельность являлась лишь логическим последствием. Принимая во внимание общее положение страны, выдвижение в управлении политических вопросов было также преждевременным. Ввиду этого я и не обращался к государственному канцлеру с просьбой дать мне какие-либо политические руководящие указания и только делился с ним своими мыслями.

Каждая народность имела свою газету, которая, конечно, цензуровалась. «Ковенская газета», как издаваемая на немецком языке, занимала первое место.

В вопросах прессы и цензуры моим сотрудником был капитан Берткау. Он соединял в себе большую работоспособность и знание газетной техники с самостоятельным и зрелым политическим суждением, ввиду чего он был мне очень полезен. До того он работал в Ульштейнском издательстве, а редактор «Ковенской газеты» поручик Осман был сотрудником «Deutsche Tageszeitung». Своим пламенным национальным чувством последний отвечал моим требованиям.

Я предъявил всем газетам определенное требование – обсуждение событий в Германии в духе политики канцлера.

Политической деятельности среди населения я, конечно, допустить не мог. Таковая была запрещена, всякие собрания были также под запретом.

Несмотря на необходимое сокращение перевозок, я допустил для населения в известном размере почтовые сношения. Я учредил с помощью государственного почтового ведомства местную почту. Имели обращение имперские почтовые марки, отпечатанные с небольшим изменением, которые были действительны для области Главнокомандующего на Востоке.

Литовцам и евреям мы, наконец, облегчили сообщение с их соплеменниками в Соединенных Штатах.

Мы с удовлетворением видели, что положение в стране укрепляется и жизнь входит в правильную колею. Германский дух порядка и гигиенические требования постепенно прививались. Земледелец зарабатывал больше, чем при русских; торговля в городах вновь восстанавливалась.

Населением мы управляли со спокойной уверенностью. Я высказался против принудительного приветствия, которое было введено одной из армий. Теперь население должно сознавать, что мы действовали справедливо и умеренно.

IX

Хозяйственный распорядок, организованный в оккупированной области, был распространен войсками и на оперативный район. В войсковом районе главным образом были установлены лесопилки. В армиях был большой спрос не только на доски, но и на древесную стружку, служившую подстилкой для офицерских и солдатских постелей и заменявшую лошадям подстилочную солому. При однообразии позиционной войны солдатам доставляло большое удовольствие принимать участие в экономической жизни.

Я испытывал то же чувство и был доволен, что мы помогаем отечеству на новом для меня пути. На мою долю выпала очень оживленная работа, которая сильно меня захватила. Я познакомился со многими замечательными людьми и имел возможность проявить деятельность во многих мне до сих пор чуждых областях. Мне было особенно приятно, что сотрудники военного управления оказывали мне неограниченное доверие. Все управление было проникнуто моей волей, и я получал творческое удовлетворение. Мы сознавали, что работали на чужой территории для будущего Германии. Мы хотели, преимущественно в Курляндии, приобрести землю для германской колонизации. Я воспретил продажу недвижимости, чтобы сохранить в дальнейшем возможность правильной аграрной и колонизационной политики и прекратить спекуляцию землей. В то время я мечтал о распорядке, подобном тому, который был с большим успехом установлен морским ведомством в Киао-Чао.

То, что создала в стране администрация Главнокомандующего на Востоке за короткое время до моего отъезда в августе 1916 года, останется культурным подвигом. Без громких фраз: была выполнена большая практическая работа.

Чудный подарок, который позднее в Плессе мне поднесли сотрудники административного управления, будет всегда служить воспоминанием об этом времени, когда в разгар войны мне удалось заняться строительством.

Работа не прошла даром. В течение самой войны она принесла пользу родине, армии и стране, но остались ли там семена, которые впоследствии принесут плоды, это вопрос, связанный с нашей тяжелой судьбой, на который может ответить только будущее.

Борьба и кризис на Востоке

I

В то время как на территории Главнокомандующего на Востоке шла спокойная работа для армии и оккупированной области, военные события развивались своим чередом.

Наши успехи в Сербии и Черногории в ноябре и декабре 1915 года обусловили четвертое сражение на р. Изонцо, а к Рождеству того же года вызвали русских на атаку южной части австро-венгерского фронта, которая продолжилась и в январе. Обе попытки были вполне успешно отражены нашими союзниками.

Оба верховных командования должны были теперь составить план кампании на 1916 год. Оба стремились добиться решения наступательными действиями. Германское верховное командование намечало атаку у Вердена, а австро-венгерское – наступление из Тироля в Италию.

Из этого для всего Восточного фронта вытекали две задачи: во-первых, выделение на другие фронты части войск и, во-вторых, отражение русских атак, которых можно было ожидать с уверенностью.

Выбор Вердена пунктом атаки являлся стратегически правильным решением. Эта крепость всегда была для нас очень чувствительным пунктом, откуда могли дебушировать активные предприятия неприятеля, чрезвычайно угрожавшие нашим сообщениям с тылом; осень 1918 года это подтвердила в полной мере. Если бы нам только удалось захватить укрепления правого берега Мааса, уже был бы достигнут большой успех. Тем самым значительно улучшилось бы общее стратегическое положение на Западном фронте, а равно и тактические условия пребывания наших войск в изгибе Сен-Миель. Атака началась 21 февраля и сразу же в первые дни дала крупные результаты благодаря блестящим качествам наших войск. Но атака была проведена на слишком узком фронте и весьма скоро застопорилась. В начале марта весь мир находился еще под обаянием германской победы под Верденом.

Атака австро-венгерской армии из Тироля в глубь верхней Италии состоялась лишь в конце апреля – начале мая. Ввиду плохих железнодорожных условий в Тироле подготовительные работы должны были начаться много раньше.

Для организации удара на Верден германский Восточный фронт должен был отослать тяжелую артиллерию на запад. Сверх того, высшее командование призвало наши дивизии из Сербии. Австро-венгерское верховное командование также существенно ослабило Восточный фронт в пользу Итальянского.

Обе атаки имели ту общую черту, что первоначальные успехи далее не могли быть развиты по недостатку сил. У Вердена, может быть, требовалось и не так много, чтобы достигнуть благоприятного для нас заключительного положения, так как операция ограничивалась рамками тактики.

На Итальянском фронте дело шло о крупной операции, которая с самого начала по своему замыслу для достижения действительного успеха требовала значительно больших сил, чем имелось в наличии. Сознание этого, вероятно, и привело к столь сильному ослаблению Восточного фронта, которое, при значительности превосходства русских, несомненно представляло опасность даже в случае достижения решительного успеха в Италии. Удачно отбитое зимнее наступление русских, кажется, уничтожило в Австро-Венгрии всякие опасения за Восточный фронт.

Были ли оба верховных командования в состоянии предпринять другие операции или одну общую атаку на Италию, я определить не могу. Во всяком случае разрешение войны на Итальянском фронте не могло быть достигнуто. Таковое лежало на западе, во Франции. Но здесь мы могли выступить с достаточными силами лишь после того, как русские были бы сокрушены. Мои мысли обращались к Румынии, которая была стрелкой на весах. Надо было выяснить ее поведение. Если бы она присоединилась к нам, хотя бы под угрозой, то русские были бы решительно обойдены с фланга и могли бы быть достигнуты крупные цели. Если же Румыния присоединилась бы под нашим давлением к Антанте, то мы, по крайней мере, знали бы, чего нам держаться. Мы должны были бы, не теряя времени, пустить в ход имевшиеся еще тогда в наличии войска.

На балканском и малоазиатском театрах военных действий четверной союз также вел оборону. Только южнее Багдада генерал-фельдмаршал фон дер Гольц подготовлял удар у Кутэль-Амары.

Положение Турции, вследствие отказа Антанты от Галлиполийской операции, значительно улучшилось.

Каковы были намерения Антанты на 1916 год, до того как французской армии пришлось напрячь все свои силы у Вердена, мне не известно. Казалось, что Антанта подготовляет большие атаки на всех фронтах, что и отвечало существу обстановки.

Русское наступление в Армении, ознаменованное в начале 1916 года взятием Трапезунда и Эрзерума, не имело стратегического значения. Эта операция не требовала от России сосредоточения особых сил. Русские располагали против турок большим превосходством в силах и находились в более выгодном положении.

Действия англичан в Персии, Месопотамии и на Синайском полуострове имели целью не уничтожение турецкой армии, а расширение Британской мировой империи местными завоеваниями.

II

Германский удар на Верден в марте вызвал 5-ю атаку Изонцо итальянскими войсками. Таким образом, она состоялась много раньше намеченного Австро-Венгрией наступления и опять оказалась безрезультатной.

Выступила также и русская армия.

Русское наступление, намеченное во второй половине марта против фронта Главнокомандующего на Востоке, далеко выходило из рамок простой попытки оттянуть на себя силы. Это был решительный бой и, как таковой, заранее распланированный. Найденные приказы гласили об изгнании врага из пределов империи.

С начала марта к нам поступали сведения о готовящемся наступлении на Вильно. Было отмечено сосредоточение войск восточнее Сморгони. Направление Сморгонь – Вильно представлялось вероятным. Из Двинска и Якобштадта также приходили известия о готовящейся атаке. Мы начали принимать соответствующие меры. Казалось, что до начала операции остается еще значительное время. Ввиду этого по семейным обстоятельствам, а также по случаю бракосочетания ротмистра принца Иакима Прусского, состоявшего с осени 1914 года верным сотрудником нашего штаба, я решил на два дня поехать в Берлин. 11 и 12 марта я провел в Берлине и там получил известия, которые указывали на вероятность скорого начала атаки. Я успокоился, лишь вернувшись в Ковно.

Уже 16 марта русские открыли ураганный огонь, но не у Сморгони, как мы ожидали, а на теснину между озерами Вишнев и Нарочь, а также по обе стороны узкоколейной железной дороги Свенцяны – Поставы и южнее Двинска. Артиллерийский бой велся с невиданной на востоке силой и 17 марта продолжался. 18-го начались пехотные атаки и продолжались с перерывами до конца марта.

План русских заключался в том, чтобы отрезать в направлении на Ковно наше северное крыло и одновременно поколебать его атаками в других пунктах. Последующими ударами оно должно было быть отброшено к берегу моря севернее Немана. План был задуман широко.

Отрыв нашего крыла должен был начаться производством двух атак: в озерном дефиле и от Постав к Свенцянам, которые и должны были прорвать наш фронт на означенном участке. Район атаки был обширен и хорошо выбран. Наши резервы оказались бы недостаточными, чтобы позади сомкнуть наш фронт. К тому же ввиду плохих железнодорожных сообщений с озером Нарочь (железная дорога туда еще только строилась) наши резервы лишь с трудом могли достигнуть поля сражения. Если бы прорыв удался, то дальнейшее вытекало само по себе, и дорога на Ковно оказывалась свободной.

На участках, расположенных севернее, атаки велись южнее озера Дрысвяты у Бидзы и главным образом из предмостных позиций у Двинска и Якобштадта.

С 18 по 21 марта положение 10-й армии было критическим. Русские обладали огромным численным превосходством. 21 марта русские одержали в озерной теснине успех, который для нас был очень болезненным, западнее Постав их атака была лишь с трудом отражена. Земля размякла, в болотистых местах вода образовала пруды, а дороги стали буквально бездонными. Подкрепления, спешно подвозимые штабом 10-й армии и нами, шлепали в болоте, с трудом подвигаясь вперед от железной дороги Вильно – Двинск. Всеми овладело напряженное беспокойство о дальнейшем. Но русские, которым приходилось продвигаться по еще менее благоприятной местности, чем та, которая находилась позади наших позиций, сами выдохлись. 26 марта, когда русское наступление вновь достигло большого напряжения, мы, в сущности, уже преодолели кризис.

Положение армейской группы Шольца и 8-й армии было не менее тяжелым. Лейб-гусарской бригаде, растянутой на широкой позиции, пришлось отражать массовые неприятельские атаки. Она выполнила это блестяще. Неприятельские атаки далее к северу, у Двинска, были особенно упорны. Дивизии, укомплектованные солдатами старых сроков службы, дрались с таким же самоотвержением, какое проявляли рядом с ними их молодые товарищи.

У Якобштадта фронт был занят особенно жидко, но расположенные там западнопрусские полки выполнили свой долг, и неприятельские удары были отражены.

К концу марта русские атаки уже истощились. Как тогда говорили без преувеличения, они утонули в «болоте и крови». Потери русских были чрезвычайны. Тонкие линии наших храбрых войск, еще хорошо обученных и имевших обильное количество офицеров, господствовали над массовой тактикой плохо обученной русской армии. Напряжение войск, принимавших участие в этой операции на глубоко размытой земле, в холодную и сырую погоду, было очень велико.

Фронт Главнокомандующего на Востоке выдержал первое большое оборонительное сражение.

Оборонительный бой для высшего командования только кажущимся образом протекает с меньшим напряжением, чем наступательное сражение; в действительности же он больше бьет по нервам. Деятельность вождя сводится лишь к своевременной подаче резервов, а для этого прежде всего надо вообще иметь резервы. Но этого трудно достигнуть, когда управлению армий приходится жить изо дня в день и нелегко решиться на переброску резерва, пока направление неприятельской атаки еще не точно выяснено, а решаться все-таки надо, так как иначе резервы подойдут слишком поздно. Также очень трудно отнимать у частных начальников резервы, пока они еще думают, что им самим угрожает атака. В тех условиях доверия, которым пользовались подполковник Гофман и я в штабах армий, эти серьезные вопросы решались без трений, на общую пользу армий (см. схему 7).

В начале апреля наступило спокойствие.

28 апреля 10-я армия прекрасно подготовленной атакой, поддержанной сильной артиллерией, вновь овладела утраченными в мартовских боях участками между озерами Вишнев и Нарочь. Это была первая атака на востоке, при которой мы применили те средства артиллерийской борьбы, которые на западе стали уже обыденными. Результат был хорош.

Мы рассчитывали на продолжение широко задуманного русского наступления на нашем фронте. Армии были приведены в порядок и резервы выделены. По распоряжению верховного командования нам передали германские дивизии, находившиеся на Австро-венгерском фронте. В течение всего мая атаки со стороны рижской предмостной позиции и в районе Сморгони казались вероятными. Мы приняли соответственную группировку и со своей стороны также помышляли о наступлении. При тех слабых силах, которые имелись в нашем распоряжении, оно могло иметь во всяком случае лишь местный характер у Риги, с целью захватить столь неудобную для нас предмостную позицию.

Его величество посетил нас в конце мая. Император объехал всю область Главнокомандующего на Востоке. Генерал-фельдмаршал и я сопровождали его. Мы посетили также и Митаву. Этот город показался мне родным, германским, и это впечатление я никогда не забуду. Все, первый раз попадавшие в Прибалтийский край, получали то же ощущение, это кусок нашей родной земли.

В начале июня мы ликовали по случаю успеха, одержанного германским флотом в морском сражении у Скагерака. Этот бой был великим подвигом мировой войны, который оказал влияние на поведение нейтральных государств. К сожалению, радость была омрачена данными о наших потерях, которые вначале были сообщены в преуменьшенном виде, а затем увеличились.