Текст книги "Тотальная война. Выход из позиционного тупика"

VII

27-го был отдан приказ об отступлении, которое можно сказать, уже висело в воздухе. Положение было исключительно критическое. Благодаря октябрьской операции мы выиграли время, но сама она не удалась. Теперь, казалось, должно произойти то, чему помешало в конце сентября наше развертывание в Верхней Силезии и последовавшее за ним наступление: вторжение превосходящих сил русских в Познань, Силезию и Моравию.

Германские войска были уже ознакомлены с общими указаниями по организации отступления. Им повторно предлагалось отослать возможно дальше в тыл все излишнее. В общем это было выполнено; лишь в отдельных случаях на фронте оказывалось больше, чем фронту требовалось. Наши тяжелые повозки при условии скверных дорог причиняли мне много беспокойства.

Чтобы выйти из района охвата, все движения по возможности направлялись на запад.

В основных чертах наше «стратегическое отступление», как его окрестили солдаты, прошло планомерно и в образцовом порядке. Страну щадили. Это отступление будет навсегда служить примером нашего уверенного и гуманного ведения войны.

Гвардейскому резервному корпусу на правом крыле приходилось очень тяжело, так как 1-я австро-венгерская армия все больше теряла боеспособность и не выдерживала неприятельских фронтальных атак.

Австро-венгерские армии отступали обоими берегами Вислы до высоты Кракова, а частью и Карпатами, юго-западнее Перемышля.

Части 9-й армии отступали так:

Гвардейский резервный, XX армейский и ландверный корпуса – через линию Кельцы – Томашев на участок, правый фланг которого лежал на полпути между Краковом и Ченстоховом, а левый фланг – севернее Ченстохова,

XVII армейский корпус и корпус Фроммеля – через Петроков и Лодзь, примкнув к ландверному корпусу у Велюня,

У Ченстохова и Велюня были подготовлены позиции,

XI армейский корпус отошел в район юго-западнее Серадзя,

Генерал фон Фроммель сдал командование над 35-й резервной и ландверной дивизией графа фон Бредова и объединил командование группой из 5-й кавалерийской дивизии, переброшенной с запада, 8-й кавалерийской и 7-и австро-венгерской кавалерийской дивизиями,

Ландштурменные части отошли на линию Калиш – Врешен – Торн.

Русские следовали всеми силами. В Восточной Пруссии и у Млавы они также вели атаки крупными силами. Положение становилось очень серьезным. Мы искали случая перейти с отступающей армией в наступление, но соседство австро-венгерской армии являлось для любой операции весьма ненадежным фактором. К тому же всякий удар был бы фронтальным по отношению к неприятельским силам, и, следовательно, успех не мог бы быть достигнут.

Надо было принимать новое, большое решение. Оно становилось для меня все яснее и могло заключаться только в следующем: значительная часть армии должна была быть переброшена по железной дороге в район Гогензальцы и Торна, и оттуда движением вдоль Вислы в направлении на Лодзь и Лович, во фланг русского наступления, остановить его. Вторым вопросом являлось, какие части могли быть выделены для этой операции.

Прежде всего, было необходимо задержать русских на возможно долгое время и держать их в удалении от германских железных дорог. Порча железных и колесных дорог была подготовлена образцово. Опыт показал нам, что современные армии могут удаляться от конечных станций железных дорог примерно на 120 километров. Таким образом, если бы нам удалось разрушить железные дороги, как я надеялся, мы могли рассчитывать, что русские массы временно задержатся, еще не переходя нашу границу, даже если мы не будем прибегать к бою. Несмотря на всю подготовку, произвести разрушение железных дорог в действительности было нелегко, так как войска всегда стремились оттянуть его до последнего момента. Но это не годилось, я отдал приказ о разрушении и сам следил за его выполнением. Капитан Шпер явился мне в этом прекрасным помощником. Войска разрушали мосты на колесных путях без промедления. Была проделана большая работа. Удовлетворением мне явилось постепенное замедление неприятельского наступления и конечная его остановка на заранее предусмотренном удалении. В оставленном нами районе имелись большие продовольственные запасы, но я запретил их уничтожать.

VIII

В конце октября генерал фон Фалькенгайн вызвал меня в Берлин. Генерал фон Конрад предложил ему перебросить значительные силы с запада на восток. Генерал фон Фалькенгайн возлагал большие надежды на наступление у Ипра и хотел сохранить возможность дальнейшего его развития. Я не мог представить ему определенного заключения о предположениях штаба армии, так как они еще кристаллизировались. В Берлине я как будто попал в другой мир. Была колоссальная разница между страшной напряженностью, в которой я жил с начала войны, и образом жизни Берлина. Господствовала погоня за развлечениями и наслаждениями, и не было серьезного отношения к трудностям нашего военного положения. Я вынес неприятное впечатление, чувствовал себя чужим и обрадовался, когда возвратился в Ченстохов и опять окунулся в наш товарищеский круг.

Утром 3 ноября у меня сложилось твердое убеждение, что пора приступать к новой операции. Я попросил генерала фон Гинденбурга утвердить уже обсужденный проект развертывания у Гогензальцы. Утром немедленно были отданы приказы и донесено верховному командованию.

Ставка с большим опасением следила за развитием событий на востоке.

Обстановка около Млавы и на восточной границе Восточной Пруссии с каждым днем становилась серьезнее. Вновь сформированный XXV армейский корпус, посланный для подкрепления в Восточную Пруссию, сражался геройски. Но вскоре выяснилось, что боевая ценность новых формирований во многом уступает войскам, состоявшим из солдат, отбывавших срок обучения и предводимых не состарившимися, а полными сил офицерами. Эти новые армейские корпуса имели в своих рядах чудесный людской состав, но это были не солдаты. Их геройство и их самоотвержение не могли восполнить недостатка в обучении. Многие офицеры запаса, находившиеся в их рядах, делали все, что было в их силах, но у них сказывалось отсутствие практики; но, конечно, бывали и исключения. Армию нельзя создать в несколько недель, она требует тренировки и традиций. Это также сказалось и в английских дивизиях и в американских войсках; за свою неустрашимость они поплатились тяжелыми потерями. XXV армейский корпус не смог изменить обстановку на восточнопрусской границе. Теперь надо было ожидать, что великий князь не только обрушится из излучины Вислы с превосходными силами на Германию и Австрию, но одновременно поведет наступление на германскую территорию и к востоку от Вислы, чтобы и здесь добиться решения или по крайней мере затруднить нам переброску частей.

Бои, которые должны были развернуться по всей границе Прусского королевства, находились в тесной взаимной зависимости. Они были уже предметом обсуждения в Берлине при свидании с генералом фон Фалькенгайном. 1 ноября его величество назначил генерала фон Гинденбурга Главнокомандующим на Востоке без выполнения обязанностей по непосредственному командованию 9-й армией. По нашему предложению командующим 9-й армией был назначен генерал фон Макензен. Я остался начальником штаба при генерале фон Гинденбурге. Большая часть моих сотрудников перешла в наш новый штаб.

Область ведения Главнокомандующего на Востоке распространялась непосредственно на 8-ю и 9-ю армии и на корпусные округа I, XX, XVII, V и VI армейских корпусов в провинциях Восточной и Западной Пруссии, Померании, Познани и Силезии, с находящимися в них крепостями.

Позднее корпус Цастрова на направлении Сольдау – Млава, первоначально входивший в состав 8-й армии, был непосредственно подчинен Главнокомандующему на Востоке.

Организация командования была удачна. Она ставила главнокомандующего вне деталей руководства одной из армий. Тем не менее обстоятельства заставляли иногда вмешиваться в круг ведения штаба армии посредством указаний ее начальству. Это мне было нелегко. Вначале я, может быть, к этому недостаточно часто прибегал, но затем, кажется, стал на правильный путь.

Штаб Главнокомандующего на Востоке переехал в Познань. Мы расположились в королевском дворце и оставались там до начала 1915 года. Это был период большой и изнурительной работы. Здесь сложился тот регулярный образ жизни, который я и вел до моего увольнения со службы.

IX

Проникнутые чувством ответственности, в нашем штабе мы все понимали, что стояло на карте. В Познани яснее, чем в Польше, мы ощущали биение пульса родины и чувствовали ее опасение неприятельского нашествия со всеми его неисчислимыми последствиями. Наши военные мероприятия еще увеличивали беспокойство населения. Исход предстоящих боев был под сомнением. Превосходство сил у русских было велико, наши же войска сильно истрепаны, а союзники вообще мало боеспособны.

Молодежь, способная носить оружие, была эвакуирована из пограничных провинций. Стратегические позиции были отрекогносцированы и отдан приказ об их укреплении. Польские копи местами были уже приведены в негодность и приняты меры к разрушению германских железных дорог и копей пограничного района. По вопросу о подготовке разрушения копей в Верхней Силезии замещающим[11]11
  Так называется в Германии то управление корпусным округом, которое заменяет выступивший на войну штаб корпуса. – Примеч. ред.


[Закрыть] штаб VI армейского корпуса управлением по моей просьбе были привлечены специалисты из управления горного округа Силезской провинции. Составленный ими проект имелось в виду привести в исполнение. Это распространило страх на всю провинцию. Но я должен был лишить русских возможности на долгое время использовать копи, так как этого требовали военные интересы. В дальнейшем англичане с еще большей беспощадностью уничтожили нефтяные промыслы в Румынии; уголь для ведения войны имеет не менее решающее значение. В действительности оказалось возможным, согласно с мнением высшего представителя горного ведомства, несколько сократить подготовительные работы.

Польское население наших пограничных провинций не шло нам навстречу. Оно держалось весьма сдержанно и выжидательно. Ни один здравомыслящий человек не мог ожидать от него чего-либо другого.

Ввиду превосходства противника нам было важно для предстоящих решающих действий использовать все пригодные к бою войска и применимое в полевой войне снаряжение, находившееся в прусских крепостях Восточного фронта и в подчиненных нам корпусных округах. К этому мы уже приступили в августе 1914 года, и с течением времени мы создали на востоке из ландштурма, ландвера и особых крепостных частей число дивизий, равное тому, которое генерал фон Мольтке имел в своем распоряжении для Кенигграцского сражения. Позднее эти дивизии получили ту же нумерацию, как и постоянные дивизии, но это не изменило их характера. В бою и на походе к ним приходилось предъявлять иные требования, чем к частям, составленным из младших возрастных классов. Обстановка иногда делала это невозможным. Эти войска помогли больше, чем от них ожидали даже в лучшем случае. На защиту родины, а вместе с тем и своего достояния, своих жен и детей они отдали все, что могли.

На восточной границе Пруссии при 8-й армии постепенно было сформировано несколько ландверных дивизий. В районе Сольдау из гарнизонов висленских крепостей и ландштурма сформировалось пограничное охранение, двухдивизионный корпус Цастрова и позднее XVII резервный корпус. Основной главный резерв (35-я резервная дивизия) крепости Торн находился у Ченстохова; Торн постепенно сформировал новый главный резерв, который получил наименование корпуса фон Дикгута. Этот корпус действовал в дальнейшем на правом берегу Вислы в Плоцком направлении. Затем главный резерв Торна образовался в виде ландштурменной бригады фон Вестергагена, которая была выдвинута к реке Бзуре и при отступлении 9-й армии отошла на Влоцлавск.

Крепость Познань уже раз отдала свой главный резерв. В осеннем походе в Польшу с особым отличием им командовал генерал фон Бредов: он входил в корпус Фроммеля.

Ландвер генерала графа фон Бредова не имел походных кухонь. При атаках он преследовал цель захватить таковые и в результате добился их. Теперь познанская крепость и провинция выделили новые силы. Познанский корпус, который был собран у Калита, представлял собой сильную и очень заботливо снаряженную дивизию. Комендант познанской крепости генерал фон Кох и начальник его штаба полковник Марквард приложили к тому особенно много усилий.

Замещающий штаб VI армейского корпуса должен был сформировать для охраны границы восточнее Кемпена Бреславльский корпус. На осуществление этого и на приведение корпуса в боеспособное состояние потребовалось продолжительное время.

В работе по особым формированиям майор фон Бокельберг оказал мне выдающееся содействие.

X

Чем больше я вдумывался в предстоящие новые задачи и чем ярче вырисовывалась связанная с ними обстановка, тем яснее становилось для меня, что решенную в Ченстохове операцию следует развить, насколько удастся, в решительный удар. Только он мог нас окончательно выручить. Ограничиться остановкой противника было нельзя, надо было стремиться к его уничтожению. Эта идея появилась не сразу, она образовалась постепенно.

Все части, которые мог собрать Главнокомандующий на Востоке, были сосредоточены между Врешеном и Торном. Генерал фон Конрад, со своим солдатским пониманием, широко пошел нам навстречу.

8-я армия была ослаблена, и на нее уже нельзя было возлагать задачу прикрытия восточной границы Восточной Пруссии. Она нашла в тылу опору во вновь укрепленной позиции между озерами Шпирдинг и Мауер и по реке Ангерапп. Постепенно от 8-й армии были взяты сильно расстроенный XXV резервный корпус, о состоянии которого мы получили представление лишь позднее, и I резервный корпус с 1-й и 36-й резервной дивизиями. Эти части были переброшены через Торн в направлении на Влоцлавск. Командующий 8-й армией генерал Отто фон Белов должен был экономить свои силы, чтобы иметь возможность удержаться на тех тыловых позициях, которые он должен был в крайнем случае занять. Это нужно было сделать, хотя бы решение этой задачи и выдвинуло необычайные требования к начальникам и войскам.

Корпус Цастрова должен был удерживаться у Сольдау, от этого зависело существование 8-й армии и судьба Восточной Пруссии.

Сосредоточить здесь большие силы было бы чрезвычайно важно. Энергичное наступление от Млавы на участок Нарева между Рожаном и Пултуском могло бы самым действенным образом обеспечить операцию на левом берегу Вислы. Мы должны были от этого отказаться, чтобы обеспечить успех фланговой атаки на левом берегу Вислы, иначе получилась бы разброска сил. Многое уже было достигнуто тем, что удалось не только усилить корпус Цастрова, но он даже оказал известный нажим на Северную Польшу; этим, хотя бы на короткое время, можно было создать здесь видимость угрозы нашего удара. Большие русские силы находились севернее Ново-Георгиевска. В интересах боя на левом берегу Вислы было важно их здесь задержать.

В крепости Торн бригада Вестергагена, а затем и часть нового главного резерва находились в распоряжении для наступления вверх по правому берегу Вислы. Имелось в виду действовать ими в направлении на Плоцк для совместной с корпусом Цастрова демонстрации. У Плоцка можно было их, переправив на левый берег Вислы, подтянуть на поле сражения.

Штаб 9-й армии расположился в Гогензальце.

Части 8-й армии – I и XXV резервные корпуса, направленные в Торн, переходили в его распоряжение.

XX армейский корпус и 3-я гвардейская дивизия перебрасывались из Верхней Силезии в район южнее Гогензальца, а XVII армейский корпус высаживался в Гнезно. Там же сосредоточился прибывший с запада кавалерийский корпус фон Ритхгофена (6-я и 9-я кавалерийские дивизии).

XI армейский корпус перешел походным порядком по германской территории через Острово в район Врешена.

Кавалерийский корпус Фроммеля вел бои с русской кавалерией между Просной и Вартой к востоку от Калиша; за ним Познанский корпус заканчивал свое развертывание.

Ландштурм, который должен был войти в Бреславльский корпус, пока еще скудно заполнял участок до Велюни. Далее, до середины расстояния между Ченстоховом и Краковом, расположились генерал фон Воирш с 35-й резервной дивизией, ландверная дивизия графа фон Бредова, ландверный корпус и гвардейский резервный корпус без 3-й гвардейской дивизии. Они примыкали к 1-й австро-венгерской армии, которая протягивалась до Вислы. Южнее от Вислы до Карпат опять густо скопились остальные части союзной армии, а в горах были оставлены значительные силы для прикрытия Венгрии.

Из этого обзора вытекает, что собственно удар на неприятельский фланг должен был вестись всего лишь 5 армейскими корпусами. Неприятельский фронт, начиная от пункта, где Варта переходит на германскую территорию, и далее на юг до Ченстохова, мог быть связан лишь совершенно недостаточными силами. Генерал фон Воирш должен был действовать в контакте с австро-венгерской армией. Но сможет ли последняя перейти в наступление, оставалось неизвестным. Настроение в ней опять сильно упало. На вопрос, в состоянии ли австро-венгерская армия выдержать ожидавшуюся неприятельскую атаку, было отвечено, что она в состоянии удержаться в течение 24 часов. Атака не последовала. Новой заслугой генерала фон Конрада было то, что он поднял настроение и возродил идею наступления, но во всяком случае для этого он нуждался в германской поддержке.

С целью сделать фланговый удар более мощным и усилить фронт мы намеревались оттянуть на север значительные части из армейской группы Воирша. Но генерал фон Конрад настойчиво требовал от этого отказаться. Ввиду этого в Гогензальце к ударной группе 9-й армии была подвезена только 3-я гвардейская дивизия.

Генерал фон Конрад перебросил по железной дороге генерала фон Бем-Эрмолли с четырьмя пехотными и двумя-тремя кавалерийскими дивизиями из Карпат через Верхнюю Силезию в район севернее Ченстохова.

Чтобы пойти навстречу генералу фон Конраду, генерал фон Воирш был подчинен верховному командованию австро-венгерских армий.

По прибытии австро-венгерских войск формировавшийся Бреславльский корпус мог несколько сократить свой фронт. Благодаря этому мероприятию с середины ноября фронт несколько окреп, но для серьезного удара он оставался слишком слабым.

Потом утверждали, что австро-венгерская армия отстояла Силезию. В действительности же она и севернее Ченстохова обороняла свою родину.

Естественно, что в этой обстановке мысли снова обращались на запад. Я спрашивал себя, остается ли еще надежда на успех под Ипром или было бы лучше окончательно ограничиться на западе обороной и как можно решительнее развить операцию, намеченную против русских. Генерал фон Конрад предлагал это в ноябре, и его точка зрения показалась мне правильной; я испрашивал у верховного командования подкреплений с запада. Помимо обеих кавалерийских дивизий, нам обещали и другие силы, но они прибыли слишком поздно и подходили слишком малыми пакетами. Фланговый удар мог иметь решающее значение для всей войны лишь в том случае, если бы он был нанесен внезапно, т. е. быстро и сосредоточенно, одновременно с сильной фронтальной атакой.

Но на востоке мы не могли медлить с началом операции, даже если бы 10 ноября мы действительно имели уверенность в получении в ближайшее время подкреплений.

Войска, пришедшие с запада, так пострадали от боев, что имели такую же неполную боеспособность, как и войска, уже дравшиеся на востоке. Совершенно иные условия польского театра войны по сравнению с западом вначале тоже отрицательно отражались на их действиях.

Было ли возможно иначе организовать переброску сил с запада на восток, я точно определить не могу, и тогда тоже не высказывал критических соображений по этому поводу. Я всегда, и тогда, когда был преподавателем в военной академии, придерживался точки зрения, что всякая неосторожная критика падает на голову самого критика.

Кавалерийский корпус фон Рихтгофена прибыл своевременно, чтобы принять участие в наступлении; вскоре потом прибыл и кавалерийский корпус фон Холлена – 2-я и 4-я кавалерийские дивизии. Он был придан корпусу Цастрова.

Позднее, уже после начала наступления, на восток был переброшен III резервный корпус генерала фон Безелера (5-я и 6-я резервные дивизии), XIII армейский корпус фон Фабека (26-я пехотная и 25-я резервная дивизии), II армейский корпус генерала фон Линзингена (3-я и 4-я пехотные дивизии) и XXIV резервный корпус генерала фон Герока (47-я и 48-я резервные дивизии). Они вводились в дело и зависимости от требований обстановки.

Средства, которыми мы располагали 10 ноября, к началу операции были недостаточны. Несмотря на это, надо было постараться нанести русским в излучине, очерченной Вислой, решительный удар, который не только бы окончательно заставил их остановиться и отказаться от продолжения наступления, но который причинил бы им полный разгром. Это было бы достигнуто, если бы нам удалось оттеснить русских до Варшавы. Так как это оказалось нам не под силу, то пришлось удовольствоваться меньшим результатом. Но и он был велик.