Текст книги "От Сталинграда до Берлина. Операции советских войск и вермахта. 1942-1945"

Планы советской стороны

4 октября представители Ставки Г.К. Жуков и А.М. Василевский возглавили совещание, на котором началось планирование советского контрнаступления под Сталинградом (см. карту 4). В течение октября и первых двух недель ноября, в то время когда 6-я армия с предельным напряжением сил вела бои за окончательное овладение городом, советская сторона завершила оперативное развертывание войск на ее флангах. 28 октября Юго-Западный фронт под командованием генерал-лейтенанта Н.Ф. Ватутина в составе 6-й, 1-й гвардейской, 63-й, 5-й танковой и 21-й армий получил приказ нанести удар вниз по течению Дона из района Клетской. Донской фронт, участок которого сократился более чем вдвое, сохранил за собой 65, 24 и 66-ю армии; ему была назначена полоса наступления от Клетской до Волги. В составе Сталинградского фронта остались 62, 64, 57 и 51-я армии, которые держали оборону в самом городе и перед фронтом немецкой 4-й танковой армии. Самая сильная из прибывших для пополнения фронтов 5-я танковая армия, имевшая в своем составе шесть стрелковых дивизий, два танковых корпуса, гвардейскую танковую бригаду, кавалерийский корпус, артиллерийский, зенитный и минометный полки, начала выдвижение на передний край перед фронтом румынской 3-й армии в конце октября и закончила развертывание примерно к 6 ноября[78]78
  Численность советской стрелковой дивизии составляла примерно 10 тыс. человек; танковый корпус (примерно соответствовал по численности американской бронетанковой дивизии) имел в своем составе 10,5 тыс. солдат и офицеров и 189 средних и тяжелых танков; кавалерийский корпус насчитывал 19 тыс. человек, имел около 100 бронемашин.


[Закрыть].

Помимо 5-й танковой армии, на Сталинградском направлении войска были усилены свежими корпусами и дивизиями[79]79
  Сборник материалов по изучению опыта войны ⁄ Генеральный штаб Красной армии. 1943. № 6. Апрель – май.


[Закрыть].

Возросла численность пехоты, а на направлениях главных ударов армиям были приданы танковые, механизированные и кавалерийские корпуса[80]80
  Штатная численность советского механизированного корпуса составляла 16 тыс. человек и 186 танков. Некоторые из танковых и механизированных корпусов, возможно, были переданы из состава 1-й и 4-й танковых армий. 4-я армия не упоминается в документах Сталинградской битвы после сентября 1942 г. 1 – я танковая армия перестала там значиться после окружения в районе Калача. В тех боях армия была сильно потрепана или даже, как утверждают немецкие источники, разгромлена.


[Закрыть].

Ко времени завершения развертывания Красная армия имела в районе Сталинграда 4 танковых и 3 механизированных корпуса, 14 отдельных танковых бригад и 3 отдельных танковых полка – всего около 900 танков, или примерно 60 % всех советских танковых войск. Кроме того, по решению Ставки сюда была переброшена примерно треть из всех имевшихся у советской стороны реактивных ракетных установок, всего 115 дивизионов. Были значительно усилены артиллерия и авиация (согласно Советской военной энциклопедии, наши войска имели 1463 танка и САУ, 1350 боевых самолетов, 15 500 орудий и минометов. – Ред.)[81]81
  ИВОВ. Т. 3. С. 20.


[Закрыть].

Всего в наступлении в районе Сталинграда с советской стороны принимали участие более 1 млн солдат и офицеров (1106 тыс.). По данным советских источников, соотношение сил сторон было примерно равным по численности войск (1,1 к 1); советская сторона имела незначительное преимущество в боевой технике в следующих соотношениях: 1,3 к 1 по танкам (2,2 к 1 по СВЭ), 1,3 к 1 по артиллерии (1,5 к 1 по СВЭ), 1,1 к 1 по авиации[82]82
  ИВОВ. Т. 3. С. 26.


[Закрыть].

Такое соотношение нельзя считать справедливым даже приблизительно. Советская группировка войск численностью примерно 1 млн солдат и офицеров была примерно равной по численности всей группировке группы армий «Б», из которой в районе Сталинграда было развернуто немногим более половины сил и средств. Предположив, что советская сторона приводит точные данные относительно своих войск в этом районе, можно считать, что советские войска имели общее преимущество в личном составе в соотношении примерно 2 к 1. (Автор ошибается: нашим войскам, конкретно Юго-Западному, Донскому и Сталинградскому фронтам, противостояли конкретные 3-я румынская, 6-я и 4-я танковая и 4-я румынская армии – соотношение сил указано выше. – Ред.) С учетом соотношения сил сторон на главных направлениях, а также принимая во внимание качество войск Германии и ее союзников на флангах, можно говорить о подавляющем преимуществе Красной армии (на решающих направлениях! – Ред.). Несомненно, что те же оценки следует применить и в определении соотношения количества боевой техники сторон. Численность всех танков, имевшихся на тот момент в группе армий «Б», не могла превышать 500 машин (675 танков и штурмовых орудий. – Ред.) по крайней мере одну треть из этого количества составляли устаревшие чешские танки, а также танки Pz II и Pz III. (В наших войсках также было немало легких танков, таких как Т-70. – Ред.) Что касается расчета соотношения сторон в авиации, похоже, что расчеты делались с учетом всех немецких боевых самолетов, действовавших на Восточном фронте.

Карта 4. Сталинград. Обстановка на ноябрь – декабрь 1942 г.

Планом советского командования предусматривалось связать боями 6-ю армию на центральном участке фронта между Доном и Волгой и в самом Сталинграде, разгромить румынские войска на ее левом и правом флангах и нанести удар по тылам армии, перерезав ее коммуникации через Дон. Основные усилия предполагалось сосредоточить на участке наступления 5-й танковой армии, шесть стрелковых дивизий которой (четыре из них действовали в первом и две – во втором эшелоне) должны были пробить брешь в обороне румынской 3-й армии. Затем в эту брешь бросались два танковых корпуса, которые должны были развить успех в направлении на Калач, к западу от Сталинграда. За танковыми корпусами следовали кавалерийские корпуса и стрелковые дивизии с задачей веером наступать на правый фланг с целью обеспечения флангов основной группировки и создания оборонительного рубежа на реке Чир. Действуя внутри дуги, образованной наступающими танковыми корпусами, 21-я и 65-я армии должны были пробиться на одном из флангов в районе Клетской и замкнуть кольцо окружения вокруг четырех дивизий немецкой 6-й армии западнее Дона. Им оказывали содействие войска 24-й армии, задачей которых было не допустить переправы окруженных немецких дивизий через Дон в районе Паныиино и Вертячего и прорыва к главным силам 6-й армии. Для завершения окружения противника 57-я и 51-я советские армии должны были прорвать оборону 4-й танковой армии южнее Сталинграда и наступать в северо-западном направлении для соединения с войсками 5-й танковой армии в районе Калача-на-Дону[83]83
  Сборник № 6.


[Закрыть].

Наступление советских войск в районе Сталинграда ознаменовало собой новый этап в ведении русскими наступательных боев. Теперь советское командование демонстрировало равное немецкой стороне умение планировать грамотные в тактическом отношении операции, а войска Красной армии показали свою способность достаточно эффективно воплощать эти замыслы в жизнь в противостоянии с противником, достигшим пика своих сил. Наиболее характерным являлось использование масс пехоты на узком участке фронта для прорыва обороны противника с последующим развитием успеха с помощью мощных, самостоятельно действовавших танковых соединений, осуществлявших вклинение в оборону противника на большую глубину. Прежде русские почти всегда практиковали смешанные фронтальные атаки пехоты и танков, которые, несмотря на то что были менее эффективными и вели к большим потерям, не требовали особого искусства командования. Новая тактика Красной армии продемонстрировала, что советское Верховное командование достигло зрелого уровня тактической грамотности и способно идти на оправданный риск, что характерно для ведения маневренной войны. Возросший уровень подготовки командного состава стал ощущаться на всех этапах проведения операции. Так, развертывание войск перед началом наступления было осуществлено быстро, грамотно и скрытно, без предварительного долговременного поиска слабых мест в обороне противника и длинных артиллерийских дуэлей, что было характерно для действий советских командиров при организации прежних наступательных операций и что зачастую сводило на нет эффект внезапности.

Окружение 6-й армии

Дождавшись высадки войск союзников в Северной Африке, что связывало немцев на Западе, и прихода холодов, 19 ноября 1942 г. русские начали наступление в районе Сталинграда. В полночь того дня пошел настолько сильный снег, что видимость снизилась практически до нуля. Температура воздуха составляла примерно 5 градусов ниже нуля. В 08.50 после артиллерийской подготовки, которая продолжалась примерно полтора часа, 5-я танковая и 21-я армии бросили свою пехоту в наступление на позиции румынской 3-й армии.

Вскоре после полудня оборона румынской армии была прорвана, и в прорыв устремились два танковых и один кавалерийский корпус 5-й танковой армии. Спустя еще час один танковый и один кавалерийский корпуса были брошены в наступление для развития успеха на участке 21-й армии. Румынская 3-я армия после первого же штурма оказалась в катастрофическом положении. После того как на ее позиции стали наступать советские танки, против которых у румын не было противотанковой артиллерии калибром более 47 мм, румынские войска были окончательно деморализованы. Утром 19 ноября начала наступление и 65-я армия, однако на левом фланге 6-й армии ей противостояли немецкие соединения, и русским практически не удалось продвинуться вперед, за исключением участка на правом фланге, который обороняла румынская кавалерийская дивизия. 65-й армии удалось продвинуться вперед всего примерно на 5 км, в то время как на других участках русским удалось преодолеть 20–22 км[84]84
  Сборник № 6.


[Закрыть].

На следующий день войска 57-й и 51-й армий прорвали фронт румынского 6-го корпуса южнее плацдарма в районе Бекетовки. Документы немецкой 4-й танковой армии свидетельствуют о том, что румынский корпус был настолько быстро деморализован, что никакие меры, которые пыталось предпринять немецкое командование, не поспевали за стремительным бегством румынских войск. К исходу дня командование 4-й танковой армии поняло, что румынский корпус перестал существовать как воинское соединение. Г. Гот отмечал, что все то, на завоевание чего ушли недели, было потеряно в течение одного дня; на многих участках румыны вообще не оказывали сопротивления наступавшим русским, пав жертвой «неописуемой танкобоязни». Он был намерен оттянуть назад румынский 7-й корпус, который занимал оборону на правом фланге армии, южнее участка 6-го румынского корпуса; однако командование группы армий «Б» не утвердило этого решения, объясняя это тем, что, если румынские солдаты побегут, их уже ничто не остановит.

Незадолго до полуночи 19 ноября командование группы армий «Б» распорядилось, чтобы Ф. Паулюс прекратил наступление против очагов советской обороны в Сталинграде и вывел из города три танковые и одну пехотную дивизии на отражение наступления русских на левом фланге. На следующий день эти дивизии в составе XIV танкового корпуса были переброшены на западный берег Дона. Здесь вместе с уже находившимися на этом участке тремя дивизиями им удалось воспрепятствовать войскам советских 21-й и 65-й армий создать еще один котел окружения в районе к западу от реки. Однако под натиском превосходящего противника потерявшие возможность маневра из-за нехватки горючего немецкие соединения не смогли помешать действиям советских войск на внешнем охватывающем направлении. Единственным препятствием на пути наступавшей 5-й танковой армии были XXXXVIII танковый корпус и остатки войск румынской 3-й армии. На румын уже нельзя было рассчитывать, за исключением некоторых частей, которые, как, например, дивизия под командованием генерала Михаила Ласкара, сражались достойно. Сам XXXXVIII корпус, на который Гитлер вначале возлагал все свои надежды, не смог организовать взаимодействие между своими двумя дивизиями и, в конце концов, был вынужден поспешно отойти на западный берег реки Чир[85]85
  26 ноября XXXXVIII танковый корпус вместе с примерно 6 тыс. румынских солдат дивизии Ласкара, которых он спас от окружения, отошел на западный берег реки Чир. Гитлер, который пребывал в уверенности, что корпус достаточно силен для того, чтобы остановить наступление советской 5-й танковой армии, вызвал его командира генерал-лейтенанта Фердинанда Гейма в Германию, где тот был без суда лишен воинского звания и посажен в тюрьму. В августе 1943 г. так же без рассмотрения дела в суде он был освобожден и восстановлен в звании, а позднее назначен комендантом крепости Булонь.


[Закрыть].

Самое большее, чего удалось добиться на этом участке немцам и румынам, это то, что 5-я танковая армия стала отставать от графика наступления почти на сутки; последнее тоже является скорее «заслугой» командования 5-й танковой армии, которая вместо того, чтобы выполнять поставленные ей задачи, ввязалась в бои местного значения. Соответственно, два танковых корпуса армии продолжали двигаться на Калач, в то время как кавалерийский корпус при поддержке нескольких пехотных дивизий увлеклись зачисткой от противника рубежа реки Чир, восточнее которого немецкие и румынские войска все равно не имели ни малейшей надежды закрепиться.

На южном фланге 4-й танковой армии обстановка складывалась не лучше. Советское наступление рассекло армию надвое. IV армейский корпус и 29-я моторизованная дивизия оказались внутри кольца окружения, которое почти сомкнулось вокруг Сталинграда. Все, что осталось в распоряжении Г. Гота, – это румынские 6-й и 7-й корпуса и 16-я моторизованная дивизия[86]86
  В конце октября командование на правом фланге 4-й танковой армии было передано румынской 4-й армии, в состав которой входили румынский 7-й армейский корпус и три дивизии.


[Закрыть].

16-я моторизованная дивизия, задачей которой было обеспечение правого фланга 4-й румынской армии, в первый же день наступления оказалась отрезанной в районе Хулхуты и была вынуждена с боями пробиваться в район западнее Яшкуля. В этих условиях 4-я танковая армия не только не могла задержать наступавших русских, стремившихся замкнуть кольцо окружения вокруг Сталинграда с юга, но и не имела надежды предотвратить русское наступление в юго-западном направлении вдоль левого берега Дона.

Фактически, хотя это и стало известно позднее, армия была спасена, скорее благодаря тактическим промахам советского командования, чем в результате собственных успешных действий. После осуществления прорыва 57-я армия имела ограниченную задачу совершить маневр во фланг 6-й армии, в то время как 51-я армия была должна направить свои главные силы, а именно один танковый и один кавалерийский корпус, в широкий рейд на северо-запад для завершения окружения противника в районе Калача. Одновременно ее пехотные дивизии должны были наступать в юго-западном направлении на Котельниково с целью прикрытия флангов. С учетом шаткого положения 4-й танковой армии такое распыление сил не сулило проблем для наступающих. Однако командование 51-й армии не было достаточно подготовлено для осуществления управления войсками, двигавшимися по расходящимся направлениям. В результате наступление на Калач и на Котельниково осуществлялось не так быстро и решительно, как было запланировано. Например, в районе Котельниково русские первоначально добились значительных успехов, но затем стали действовать слишком осторожно. Но даже тогда немецкая 4-я танковая армия находилась в смертельно опасном положении. 22 ноября, докладывая о действиях румынских войск, Г. Гот описывал это как «фантастическую картину бегства оставшихся солдат».

Внезапное окружение современной армии является катастрофическим событием, которое можно сравнить с землетрясением или другим стихийным бедствием. На картах позиции окруженных армий часто имеют форму правильной геометрической фигуры. В реальной боевой обстановке рубежи обороны окруженных войск непрерывно рассекаются на части; находящийся в окружении вынужден сражаться в обстановке постоянного шока при самой неблагоприятной обстановке. Линии его коммуникаций отрезаны, штабы не имеют связи с войсками, снабжение нарушено; нападение противника может последовать со всех сторон. С момента, когда смыкается кольцо окружения, каждый находящийся в кольце чувствует себя пленным. Смерть находится и впереди, и сзади; дом представляется далекой мечтой. Повсюду царят паника и ужас. Как командиры, так и подчиненные думают только о бегстве, однако вырваться из кольца совсем не просто. Со всех сторон находится враг; необходимо переправляться через реки, обходить армии противника, в которых сотни тысяч солдат, огромное количество боевой техники, транспортных средств, складов и т. д.; каждый день приходится проделывать по 15, 30 или даже 40 км тяжелого и опасного марша.

С первого же момента окружения во много раз возрастает обычное в бою чувство замешательства, поскольку противник атакует именно те участки, на которых сложнее организовать оборону. По мере развития наступления противника находящиеся в окружении все больше перестают контролировать обстановку, способность организовать свои силы для согласованного противодействия. Все это имело место и в 6-й армии в первые дни окружения. От участка с окруженными немецкими войсками в районе Серафимовича до их товарищей по несчастью в районе Калача было примерно 120 км; еще несколько километров было до железнодорожной станции на реке Чир. На территории между реками Чир и Дон располагались армейский и корпусные штабы, склады боеприпасов, горючего и другого имущества, госпитали, ремонтные мастерские – весь механизм, обеспечивающий управление войсками и их жизнедеятельность. Все это сплелось в запутанный клубок людей, лошадей и автомашин, откатывающийся в южном направлении с целью спастись от советских танков. Река Дон замерзла и, возможно, была способна выдержать даже движение грузовых автомобилей, однако немногие предпочитали путь отступления на восток другим направлениям. Немногие когда-либо прежде видели советские танки, немногие хотели бы такой встречи и немногие в нее верили, однако ходили слухи, что русские были повсюду. К чувству замешательства примешивалось недоверие; ведь русским никогда прежде не удавались операции глубокого прорыва.

В ставке фюрера картина обстановки была неясной, но всем были понятны ее возможные последствия. Если не произойдет чуда, придется либо разрешить 6-й армии оставить Сталинград, что с точки зрения фюрера было немыслимо, либо будет необходимо организовать операцию по ее спасению. 20 ноября Гитлер принял решение о создании группы армий «Дон» в составе 6-й армии, 4-й танковой армии и остатков 3-й и 4-й румынских армий. Командующим был назначен генерал-фельдмаршал Фридрих Эрих фон Манштейн. В то время Э. Манштейн командовал 11-й армией, и на переезд его штаба на новый участок требовалась примерно одна неделя.

С назначением фон Манштейна завершилось создание «сталинградского триумвирата», в состав которого входил он сам, а также Гитлер и Ф. Паулюс. Этим трем людям придется в дальнейшем сыграть определяющую роль в цепи последующих событий.

Гитлер не выносил вида раненых или больных животных и не мог спокойно смотреть на страдания людей, раненных на поле боя. Однако в своей ставке, вдали от полей сражений, где он сам и его подчиненные имели дело с графическими изображениями на картах в виде геометрических фигурок, он с легким сердцем отдавал приказы, которые стоили многих тысяч человеческих жизней. Идущий на поводу своих эмоций и привыкший полагаться более на интуицию, чем на доводы рассудка, фюрер не мог спокойно и хладнокровно обдумывать события, ход которых мог сказаться на его авторитете, и, следовательно, не мог допустить и мысли о поражении. Он публично поставил свой престиж в зависимость от исхода Сталинградской битвы. Прошлой зимой он уже нашел и успешно применил решение, определяющее действия войск в случае наступления противника, отвечавшее особенностям его характера, а именно жесткую оборону.

Как профессионал, Э. Манштейн был примерно таким же эгоистом, как Гитлер, только без его непоследовательности. В 1930-х гг. он последовательно занимал две высшие командные должности, следующие за постом начальника Генерального штаба сухопутных войск, и до того, как в 1938 г. у руля германской армии по воле случая встали В. фон Браухич и Ф. Гальдер, сам был ближайшим кандидатом на пост начальника Генерального штаба армии. Переведенный с понижением на должность начальника штаба группы армий, Э. Манштейн предложил внести изменения в план Французской кампании 1940 г., которые были без энтузиазма восприняты в Генеральном штабе, но сумели пробудить энтузиазм самого Гитлера и впоследствии обусловили молниеносную победу германских войск. Э. Манштейна не любили в руководстве ОКХ: В. Браухич считал его слишком заносчивым и склонным преувеличивать собственные достижения. Поэтому в начале Русской кампании Э. Манштейн получил под свое начало всего лишь LVI танковый корпус (который, надо сказать, действовал блестяще, форсировав Западную Двину и молниеносным броском захватив Псков. – Ред.). Однако Гитлер, который высоко ценил талантливого генерала, в сентябре 1941 г. назначил его командующим 11-й армией, а в июле 1942 г., после победы в Крыму, завершившейся блистательным взятием Севастополя, присвоил ему звание генерал-фельдмаршала. К тому времени, когда он принял командование группой армий «Дон», Э. Манштейн уже имел репутацию военачальника, который способен удержать и даже расширить достигнутые успехи; он был хладнокровным и мужественным командиром и опытным полководцем. Гитлер доверял ему. Если бы фюрер собирался назначить нового главнокомандующего сухопутными войсками, вероятно, Э. Манштейн был бы одной из первых кандидатур на этот пост. Похоже, что в своих мечтах сам Э. Манштейн уже видел себя на посту начальника Генерального штаба и хотел играть при Гитлере роль Людендорфа при Гинденбурге (с августа 1916 г. и до конца Первой мировой войны Гинденбург был начальником Генерального штаба, фактически главнокомандующим, а Людендорф – его непосредственным помощником, фактически руководя действиями войск на фронтах. – Ред.)

Ф. Паулюс был идеальным штабным офицером, высокообразованным, добросовестным, трудолюбивым и сдержанным. Вся его военная служба прошла в штабах, а ее кульминацией стало назначение в 1940 г. на должность первого обер-квартирмейстера штаба ОКХ, отвечающего за вопросы планирования. Получив под свое начало 6-ю армию, он впервые занял командную должность, а летнее наступление 1942 г. стало для него первой кампанией на поле боя. Ф. Паулюс не обладал способностями вызывать личную преданность подчиненных командиров, чем могли похвастать некоторые из его коллег – командующих армиями, но он руководил войсками умело, руководствуясь своими знаниями профессионала. Как и Э. Манштейн, Ф. Паулюс находился на взлете своей военной карьеры. Как считали многие, после Сталинграда фюрер был намерен поставить его во главе своего личного штаба на место А. Йодля, который уже долго находился в опале.

21 ноября Гитлер отдал приказ 6-й армии оборонять занятые позиции «даже в случае опасности временно попасть в окружение». В то же время он обещал передать Э. Манштейну шесть пехотных и четыре танковые дивизии, одну авиаполевую дивизию и зенитную артиллерию. Правда, из всего перечисленного в распоряжение Э. Манштейна немедленно поступали только две пехотные дивизии, а прибытие остальных соединений следовало ожидать не ранее первой недели декабря.

Приказ фюрера застал Ф. Паулюса на зимних квартирах 6-й армии в Нижнечирской, за рекой Чир и вне замыкавшегося кольца окружения. Почти до полудня он находился на передовом командном пункте в Голубинской, расположенной на Дону в 25 км к северо-западу от Калача, до тех пор, пока в степи не показались советские танки, наступавшие на Калач с запада. Штаб XIV танкового корпуса переместился в Голубинскую и отсюда руководил действиями части сил 14-й и 16-й танковых дивизий, которые пытались вовлечь передовые танковые части русских в позиционный бой. Но эти попытки не увенчались успехом, и русские танки, не обращая внимания на немцев, с грохотом прошли дальше. Правда, русский 4-й танковый корпус несколько снизил темп наступления; находившийся западнее 26-й танковый корпус совсем не принимал участия в бою. Перед рассветом 22 ноября один из батальонов 26-го танкового корпуса смелым рейдом захватил мост через Дон в районе Калача и организовал его оборону. В то же утро Ф. Паулюс вылетел в окруженную группировку своих войск. С аэродрома Гумрак он по радио проинформировал Гитлера о том, что русские захватили Калач, и 6-я армия оказалась в окружении. Строго говоря, этот доклад был неверен. Немцы удерживали Калач до следующего дня. Только к вечеру 23 ноября зеленые опознавательные огни возвестили о том, что русский 4-й танковый корпус переправился через Дон и, пройдя еще 15 км, соединился в районе Советского с 4-м кавалерийским корпусом, тем самым замкнув кольцо окружения[87]87
  Шретер X. Сталинград. С. 80; ИВОВ. Т. 3. С. 40–49.


[Закрыть].

22 ноября в своем докладе Гитлеру Ф. Паулюс также отметил, что у него отсутствует линия фронта на южном фасе окруженной группировки, между Калачом и Карповкой. Поэтому он будет вынужден отвести назад XIV танковый корпус и использовать его дивизии для прикрытия образовавшейся бреши. При достаточном снабжении войск по воздуху после закрытия бреши (что представлялось сомнительным в связи с нехваткой горючего) Ф. Паулюс намеревался попытаться создать сплошной фронт обороны вокруг Сталинграда. Если же на юге не удастся создать сплошную линию обороны, единственным решением будет эвакуировать армию из Сталинграда, отвести войска с северного участка, собрать всю армию в кулак и организовать прорыв в юго-западном направлении для соединения с 4-й танковой армией. Командующий 6-й армией просил предоставить ему чрезвычайные полномочия для принятия в случае необходимости такого решения.

Безрезультатно прождав в течение всего дня 23 ноября ответа от Гитлера и поняв, что русские успели закрыть последний разрыв в кольце окружения, поставив там свои заслоны, Ф. Паулюс в ту ночь передал в ОКХ еще одну радиограмму, в которой сообщал, что при открытом южном участке фронта армия обречена на скорое уничтожение, если не будет предпринята попытка прорыва. В качестве первого шага он предлагал оголить северный участок фронта и перебросить оттуда войска на южный фланг с целью подготовить прорыв. Командующий 6-й армией вновь просил предоставить ему свободу действий, подкрепляя свою просьбу тем, что все пять командиров корпусов разделяют его оценку обстановки. В отдельном рапорте к просьбе Ф. Паулюса присоединился М. фон Вейхс. В течение ночи командир LI армейского корпуса генерал артиллерии Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах, который считал, что прорыв необходим и что Гитлера следует поставить перед свершившимся фактом, начал отвод некоторых своих частей на северо-восточном участке кольца окружения. Это сразу же вызвало резкий протест Гитлера[88]88
  24 ноября Гитлер потребовал рапорт по поводу отхода LI армейского корпуса и впредь запретил предпринимать любые действия, противоречащие оперативному приказу № 1. М. Вейхс попытался замять дело, объяснив, что войска отошли на заранее подготовленные позиции с целью освободить одну из дивизий для действий на другом направлении. Однако это объяснение не удовлетворило Гитлера, который заподозрил Ф. Паулюса в том, что тот отдал В. Зейдлицу соответствующий приказ (на самом деле Ф. Паулюс ничего не знал о действиях В. Зейдлица), который давал ему полномочия командовать всеми войсками на северном участке.


[Закрыть].

В. Зейдлиц, которому судьба уготовила уникальную роль среди всех немецких генералов, находившихся в Сталинградском котле, по своему характеру, импульсивному, темпераментному и деятельному, был полной противоположностью Ф. Паулюсу.

Фон Манштейн, который, как и Ф. Паулюс и М. фон Вейхс, направил свою оценку обстановки в ОКХ, не был так же категоричен, как его коллеги. Он согласился с тем, что прорыв является самым надежным способом решения проблемы и что попытка удержать занимаемые позиции чревата крайней опасностью. Однако Э. Манштейн не поддержал мнение о необходимости немедленного прорыва. Он полагал, что в начале декабря может начаться операция по деблокированию окруженной группировки – в случае если подойдут обещанные дополнительные силы. В то же время он отметил, что если не удастся собрать необходимые для деблокирования окруженных войск силы, 6-й армии все же придется пойти на прорыв.

Вскоре стало ясно, что Гитлер не обращает внимания на мнения, высказанные его подчиненными. 24 ноября он отдал приказ 6-й армии немного отойти назад на северо-западном и юго-западном участках и продолжать удерживать занятые позиции. Он пообещал снабжать 6-ю армию по воздуху[89]89
  Одновременно Гитлер объявил Сталинград крепостью. С военной точки зрения такое определение означало лишь то, что осажденные должны отстоять свои позиции любой ценой.


[Закрыть].

Несмотря на постоянно высказываемые К. Цейцлером сомнения, Г. Герингу удалось убедить Гитлера в том, что его авиация сможет ежедневно доставлять осажденным войскам до 600 тонн грузов. Кроме того, Гитлер приказал 4-й танковой армии остановить русское наступление севернее Котельниково и быть в готовности контратаковать в северо-восточном направлении для восстановления контакта с 6-й армией.

Двумя днями позже в послании к Э. Манштейну Гитлер изложил детали своего плана. Он пишет, что «эвакуировать Сталинград означает отказаться от самого важного результата летней кампании 1942 г.». Следовательно, город должен быть удержан любой ценой, особенно с учетом того, что его повторный захват в 1943 г. потребует еще больших жертв. 4-я танковая армия должна была «протянуть руку помощи» 6-й армии из района Котельниково; кроме того, ей необходимо удерживать плацдарм в районе слияния Дона и Чира, который в последующем будет использован для повторного наступления на Сталинград с запада. После восстановления контакта с 6-й армией и налаживания ее снабжения, что поможет удержать город, группа армий «Дон» сможет начать подготовку к наступлению в северном направлении с целью окончательно очистить от противника район прорыва между Доном и Чиром.

После принятия решения Гитлер пребывал в уверенности в том, что оно будет выполнено. Но на фронте не разделяли этой уверенности. 24 ноября, после получения приказа Гитлера, В. Зейдлиц заявил Ф. Паулюсу, что не может быть и речи о том, чтобы удержаться на занятых позициях: армии придется либо идти на прорыв, либо она очень быстро погибнет. Он полагал, что решающим фактором здесь станет тыловое снабжение, которое не могло обеспечить нужды армии еще в то время, когда русские и не думали наступать. Надежды на снабжение с воздуха он сравнивал с попыткой ухватиться за соломинку, поскольку в распоряжении армии имеется всего 30 самолетов Ju-52 (по состоянию на 23 ноября); даже если удастся собрать еще сотни таких машин, что очень сомнительно, то и этого количества будет недостаточно для покрытия нужд армии. Ф. Паулюс резко заметил в ответ, что В. Зейдлиц вмешивается в вопросы, которые не относятся к его компетенции. Однако, в сущности, он сам был согласен с этими доводами и поэтому 26 ноября в личном послании к Э. Манштейну он вновь запросил предоставления полномочий действовать при необходимости по собственному усмотрению, подчеркнув, что за первые три дня окружения ВВС смогли лишь частично выполнить свои обещания о ежедневных поставках по воздуху 600 тонн груза и о задействовании в интересах 6-й армии 300 самолетов Ju-52. Э. Манштейн, который 27 ноября принял командование группой армий «Дон», знал о намерениях Гитлера и поэтому не ответил на послание.

Какой бы сложной ни была обстановка в районе Сталинграда, все могло бы быть гораздо хуже. Как только русские замкнули кольцо окружения, они сосредоточили все усилия на том, чтобы затянуть удавку вокруг 6-й армии, и практически прекратили наступление на реке Чир и перед фронтом 4-й танковой армии. К 28 ноября против 6-й армии действовало 94 дивизий и бригад и только 49 соединений и частей, из которых всего двадцать находилось в первом эшелоне, были сосредоточены против остатков войск румынской 3-й армии и 4-й танковой армии.

С немецкой стороны рубеж по реке Чир на севере оборонял немецкий XVII корпус, а на юге, ближе к району слияния Дона и Чира, – румынская 3-я армия. В составе XVII корпуса было две немецкие дивизии и значительное количество румынских войск. Фактически от румынской 3-й армии осталось одно название; ее штаб теперь состоял в основном из немецких офицеров, а участок обороны удерживали наскоро собранные подразделения немецких войск[90]90
  В немецкой армии во всех звеньях было широко распространено презрительное отношение к румынским союзникам; вплоть до 1943 г. командующим группами армий и Гитлеру лично неоднократно приходилось издавать специальные приказы, запрещавшие открыто выражать такое отношение. Наблюдатели, которым удавалось сохранить беспристрастность, отмечали, что по отдельности румыны были неплохими солдатами, однако они были плохо обучены, ими неграмотно командовали, их оснащение было на нищенском уровне. Румыны в ответ отмечали, что никогда не делали из этого секрета. В одном пункте немцы и румынский рядовой состав проявляли единодушие: и те и другие считали, что румынские офицеры, за очень редким исключением, были абсолютно некомпетентны и продажны, их разделяли различные политические взгляды. В донесениях командования группы армий «Б» отмечалось, что, как только началось наступление русских, штабы корпусов и дивизий бросились спасаться бегством, нисколько не беспокоясь о подчиненных войсках.


[Закрыть].

На фронте 4-й танковой армии остатки ее войск, а также румынских 6-го и 7-го армейских корпусов были объединены в армейскую группу «Гот»[91]91
  Такое изменение планировалось еще до русского наступления. Его целью было обеспечение более действенного контроля над румынскими частями.


[Закрыть].