Текст книги "Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 18. Часть 24. Родные"

В начале 1950-х годов в сочинских продовольственных магазинах продавались некоторые деликатесы. С промтоварами дела обстояли гораздо хуже. Ведь деликатесы (черная и красная икра, дичь, колбасы) были своими, советскими. Промтовары тоже реализовывались отечественные, но, в отличие от продуктов питания, высоким качеством не блистали, да и ассортимент их не отличался разнообразием.

Женщинам предлагали рейтузы из синей или зеленой байки, бесформенные толстые чулки, допотопные туфли, духи одной марки «Красная Москва». Готовая одежда в продаже отсутствовала, надо было обшиваться самостоятельно или с помощью частных, не совсем легальных портних. Но для этого требовались ткани, а за ними приходилось охотиться, простаивая в очередях днями и ночами. Счастливчикам доставались ситец, штапель, крепдешин с невыразительным блеклым рисунком. Ассортимент мужских изделий сводился к фуражкам, тяжелым башмакам, одежде из габардина или сукна, одеколону «Шипр». Детских товаров в природе не существовало. Молодые родители сами мастерили пеленки, ползунки, распашонки, коляски.

После смерти Сталина в 1953 году новые руководители СССР поставили вопрос о выведении легкой промышленности из полного загона. Что-то стали выпускать государственные предприятия. Возник и теневой бизнес, подпольные цеховики, которые, игнорируя официальный запрет на частное предпринимательство, изготавливали кое-какой ширпотреб. Особую прыть проявляли сухумские умельцы. Сочинцы в массовых количествах посещали столицу Абхазии и приобретали там из-под полы одежду и обувь. Мама, собирая в 1957 году сестру Вику на учебу в новочеркасский вуз, приобрела в Сухуми вегоневую (из отходов шерсти) кофточку и лаковые туфли. К тому же соседка по дому в Сочи, продавщица промтоварного магазина, «уступила» нам пару отрезов ткани. Вика ощущала себя в Новочеркасске королевой. Правда, для полного счастья не хватало зимней обуви – о женских сапогах тогда никто и не слышал. Но Вика, экономя деньги в течение года, смогла (опять же с рук) купить ботинки и шерстяные носки. И была полностью удовлетворена, чувствуя себя суперобеспеченным человеком.

А советское руководство тем временем сделало следующий шаг в вопросе (как тогда говорилось) «удовлетворения все возрастающих потребностей трудящихся». Москва приступила к закупкам некоторого количества ширпотреба за рубежом. Тогда же в сочинском порту стали пришвартовываться первые круизные теплоходы с интуристами. Их встречали толпы горожан. Зарубежные гости швыряли с палуб на пирс носки, трусы, майки, жевательные резинки, а местные ребята (да и взрослые тоже) дрались за право обладания этими «сокровищами». Интуристы, наблюдая за потасовками, скалили зубы и щелкали фотокамерами.

Постепенно морских интуристов становилось в городе все больше, и тогда появились фарцовщики, которые выторговывали (или отнимали силой) у иностранцев разнообразный дефицит и перепродавали его доморощенным стилягам. В моду вошли джинсы, особенно с фирменными наклейками Lee и Levi’s. Обладатели этих штанов, а заодно и итальянских нейлоновых рубашек и плащей-болонья, превратились в самых желанных кавалеров для девчат.

– Ирка! – кричала красотка-соседка подруге с балкона. – А я познакомилась с Юркой!

– Что за Юрка?

– Да ты чё, сдурела? Это же тот, у которого «левиз» и бирюзовая болонья!

У меня не было ни фирменных джинсов, ни болоньи, и я очень страдал, чувствовал себя никудышным человеком, стыдился попадаться на глаза популярным модницам нашего квартала. А те гонялись за импортными туфлями на толстой подошве и американскими сигаретами. «Мальборо», «Винстон», «Кент» ценились, наверное, не меньше амброзии в Древней Греции. Поскольку добыть это курево не всегда и не всем удавалось, модницы (и модники) впихивали советские сигареты в американские фирменные пачки. И щеголяли ими на пляже и танцплощадках, в парках и барах.

Ценились иностранные кофточки (особенно нейлоновые), босоножки, свитера, нижнее белье, туфли, часы, мебель, обои, да и почти любой другой товар «из-за бугра». Слово «импортное» звучало как синоним высокого качества. Импортные вещи приходилось доставать– через знакомых товароведов, продавцов, фарцовщиков, друзей, соседей. Как-то маме удалось приобрести для сестры две китайские кофточки, розовую и серую. Так сестре завидовал весь ее курс Новочеркасского политехнического института!

Такое положение дел было характерно для всего огромного Советского Союза. Товарный дефицит и ажиотаж вокруг зарубежного ширпотреба сохранялись вплоть до введения в нашей стране открытой рыночной экономики в 1992 году. Помню, в Москве я испытывал стыд за сограждан, которые окружали плотным кольцом любой иностранный автомобиль, гладили его руками, прилипали лицом к стеклам, стремясь рассмотреть интерьер машины, восхищенно цокали. Помешательство на импорте порой доходило до абсурда. Особенно это касалось такого ничтожного изделия, как жевательная резинка. Всякий раз, отправляясь за границу, мы с женой слышали одну и ту же просьбу от друзей и знакомых: привезите жвачку! И лучше всего всамделишную американскую, а не какую-нибудь индийскую или египетскую имитацию. Получившие резинку жевали ее так, чтобы видели (и завидовали) все вокруг, – энергично двигая челюстями, причмокивая и надувая по возможности пузыри.

В начале 1980-х годов я отправился в ГАИ на техосмотр «Волги», прихватив с собой набор душистых китайских стирательных резинок. В СССР таких тогда не было; отечественные плохо пахли и еще хуже стирали. Думал, порадую гаишников. Поставил машину на стоянку отделения ГАИ, подошел к будке инспектора, протянул документы на машину и, после короткой паузы, положил рядом заготовленный сувенир.

– Это что? – спрашивает милиционер.

– Резинки!

Инспектор, недолго думая, вынимает из пачки одну из стирательных резинок и кладет ее себе в рот. Мне аж дурно стало. Пытаясь предотвратить скандал, кричу:

– Товарищ лейтенант, это не жевательная, а стирательная резинка!

– Да? – невозмутимо откликается инспектор, – а жуется ничего. И вкусная, гадина!

С трудом уговорил его вынуть резину изо рта. Лейтенант спрашивает:

– А она хорошо стирает?

– Отлично, – отвечаю, а сам волнуюсь – вдруг нет.

– И чернила берет?

– Берет, товарищ лейтенант. Говорю, а беспокойство, что провалю техосмотр, продолжает нарастать.

Но резинка не подвела. Инспектор быстро и дочиста стер ею целое слово, написанное чернилами. И остался очень доволен. Проштамповал мне техпаспорт, даже не подойдя к машине.

Вот такие времена были! Попробовал бы я сейчас задобрить инспектора ГИБДД резинкой, стирательной или жевательной, будь она хоть трижды американской или китайской!

В Сочи иностранный ширпотреб, пусть в ограниченных масштабах, но все же попадал и в государственную торговую сеть. Чтобы добиться этого, мэр П.И. Бажанов с коллегами обивал пороги начальников в Госплане, министерствах финансов и внешней торговли, в других высоких инстанциях. Там иногда шли навстречу, но в обмен на многочисленные услуги. Одни требовали выделения их ведомству земли на Черноморском побережье под строительство дома отдыха, другие желали льготных путевок своим сотрудникам, а заодно и родственникам в сочинских санаториях и т. д.

В итоге Сочи получал больше импортных товаров, чем подавляющее число других городов СССР. В 1960-х годах в сочинской торговой сети появились югославские мебельные гарнитуры, богемское стекло, польская парфюмерия, модная женская одежда из ГДР, индийские ткани, бельгийские мужские костюмы. Отдыхающие жадно набрасывались на эти товары, сетуя, что у них дома такое добро «днем с огнем не сыщешь».

В ту десятилетку сочинская торговая сеть почти полностью обновилась. Ранее в городе не было ни одного крупного универмага, а к концу 1960-х годов их насчитывалось уже 16. В центральном районе – у железнодорожного вокзала, на улицах Горького, Навагинской, Московской, К. Либнехта, Островского, Кооперативной, в Октябрьском сквере, на Театральной. По нескольку – в Хостинском, Адлеровском и Лазаревском районах. Впервые заработали в городе крупные специализированные магазины – детские, хозяйственные, комиссионные, ювелирные, одежды, обуви, фототоваров, радиоаппаратуры, спортизделий.

Под личным патронажем П.И. Бажанова была создана сувенирная фабрика, где выпускали различные изделия из тиса, самшита, кости, пластмассы, ракушек. Большие усилия приложил мэр к тому, чтобы желающие могли приобрести в цветочных магазинах и киосках живые цветы, цветочные семена, саженцы лимонов, пальм, алоэ, роз. На Курортном проспекте открылся цветочный магазин, который принимал предварительные заказы на букеты, цветочные корзины, растения в горшках, цветы на срез. Была организована торговля пальмами, лимонными деревцами, южными цветами на привокзальных площадях. В промтоварных магазинах появились специальные отделы дорожных товаров. Отдыхающие приобретали там чемоданы, хозяйственные сумки, туалетные принадлежности, приборы для бритья и многое другое, что могло пригодиться во время путешествий.

Число аптек за десятилетие увеличилось с 3 до 20, душевых павильонов – с 2 до 12, бань – с 2 до 6, книжных магазинов – с 3 до 14. Вступили в строй металлоремонт, три комбината и восемь ателье бытового обслуживания, в том числе в отдаленных районах – на Пластунке, Мамайке, в Лоо, Аше, Веселом. Количество пошивочных мастерских возросло в 1960-е годы в 5 раз. Впервые распахнули двери Дома быта с широким набором услуг. Представители бытовых мастерских стали выезжать в отдаленные санатории, дома отдыха, мелкие населенные пункты. В 7 раз увеличились мощности коммунальных прачечных, в 9 раз – парикмахерских. Число оказываемых населению услуг возросло со 130 до 320 видов. Были сданы в эксплуатацию цех по производству капроновых головных уборов, ателье детского платья, производственная база треста коммунальных услуг, теплично-парниковое хозяйство Зелентреста.

До начала 1950-х годов большинство сочинцев существовало в своих хатах, надеясь почти полностью на собственные силы. Во дворе стирали и сушили белье, совершали туалет, стригли и обшивали друг друга. К концу 1960-х годов сочинцы стали полноправными горожанами, постепенно привыкавшими к комфорту и удовлетворению бытовых потребностей профессиональными службами.

2 февраля 2012 года

Сочи, конечно, город-сад. Помимо коренных обитателей Черноморского побережья (кавказского дуба, бука, пихты, граба, диких плодовых деревьев и др.) сюда были свезены экзотические представители флоры всего земного шара – австралийский эвкалипт, Канарский финик, китайская веерная пальма, гималайский кедр, чилийская юбея, японская пихта, калифорнийская секвойя, бразильская араукалия, банан, бамбук, олеандр, кипарис, магнолия, кактус, лиана и тысячи других растений. Как следствие, сочинская флора без преувеличения – самая разнообразная, многокрасочная, пышная на планете. Мы с супругой побывали в десятках государств на всех континентах, но нигде не встречали ничего подобного: что в Калифорнии, что в Сингапуре, что в Новой Зеландии, что в Германии леса и парки выдержаны в определенной гамме цветов, чаще всего от темно-зеленых до светло-зеленых тонов. На Черноморском побережье в районе Сочи глаза ослепляет буйство красок парков, садов, скверов – зеленые, красные, синие, фиолетовые, желтые, белые, перламутровые, бирюзовые, пепельные, черные, бордовые вкрапления.

Богатство сочинской флоры – плод труда многих людей, которые в конце XIX – начале XX столетия занялись преодолением главного бедствия этого края – осушением смрадных болот, распространявших смертоносную малярию. Энтузиасты старательно и кропотливо высаживали в сочинскую землю растения из всех уголков земного шара. Первопроходцем и лидером этого благородного движения выступил Сергей Николаевич Худеков. Именно он создал сочинский дендрарий (парк-шедевр), откуда самые красивые и стойкие к условиям русского юга заморские питомцы постепенно распространялись на всю округу.

После смерти Худекова парк переживал разные времена – плохие сменяли хорошие, затем возвращались плохие. 1960-е годы, без сомнения, можно назвать периодом ренессанса парка. Горисполком во главе с мэром П.И. Бажановым уделял максимум внимания финансированию парка, его развитию и популяризации. Были выделены поистине огромные средства на реконструкцию дендрария, за счет которых удалось полностью переделать цветочные поля и питомник, построить парники, проложить асфальтовые дороги. Увеличение земельных участков позволило создать коллекционный фонд цветочных растений: гладиолусов, ирисов, гвоздик, хризантем и тюльпанов. Как отмечалось в научно-популярном издании «Дендрарий» (Новочеркасск: Новопринт, 2006. С. 37), «главным достижением произведенных работ стало то, что старому парку восстановили его первоначальный облик».

К этому периоду относится и коренное переустройство нижней части дендрария, когда на ручье устроили каскады и появилось искусственное озеро. На красивом водоеме поселили декоративных рыб, белых и черных лебедей.

Мэр города всячески поощрял углубление научной деятельности сотрудников дендрария. В 1960-е годы они подготовили и выпустили в свет десятки фундаментальных трудов по дендрологии, в частности, по обобщению многолетнего опыта внедрения растений в окрестности Сочи, озеленения города ценными породами деревьев.

«В 1960-е годы двадцатого столетия, – констатируется в упомянутом издании «Дендрарий» (с. 39–40), – происходит массовый приток туристов в Сочи. Туристический бум сказался и на судьбе дендрария. Его пропускная способность уже никого не удовлетворяла, и в 1965 году за счет освоения новых участков площадь парка увеличилась до пятидесяти гектаров». При активной поддержке П.И. Бажанова на Лысой горе произвели посадки пяти флористических отделов: Североамериканского, Среднеазиатского, Восточноазиатского, Австралийского и Новозеландского. Для подъема на гору построили каменную лестницу, которая вела к смотровой площадке. С нее открывался вид на парк и море. Теперь парк условно разделили на три части: нижнюю, среднюю и верхнюю.

К 1965 году в оранжереях собралась ценная коллекция субтропических растений и кактусов. Это богатство необходимо было сделать доступным для всех посетителей парка. Мэр Сочи нашел деньги для оформления в высотной части оранжереи выставочного павильона. Редкие растения Мексики, Новой Зеландии, Бразилии, Америки, Японии и Китая заполнили красиво оформленные горки и стенды зала.

Поскольку дендрарий динамично развивался, поднимаясь по склонам горы все выше и выше, возникла необходимость украсить эту часть парка каким-нибудь заметным архитектурным сооружением. Горисполком буквально «выбил» из Минфина СССР деньги, на которые в 1969 году был построен белоснежный фонтан «Сказка». Спустя два года в нижней части дендрария появился внушительных размеров морской демонстрационный аквариум. Посетители парка сквозь стекло толщиною в шестнадцать миллиметров могли наблюдать за поведением обитателей Черного моря.

Это был первый подобный аквариум в СССР, он быстро стал сенсацией, привлекая толпы экскурсантов со всей страны. А П.И. Бажанова за аквариум чуть не сняли с работы. Особенно свирепствовал член Политбюро ЦК КПСС Шелепин, обвинявший отца в «бездумном транжирстве народных средств». С аналогичными нападками обрушился он на П.И. Бажанова и из-за возведения в Сочи стадиона (но об этом позже, в одной из последующих статей).

Труд папы и сотен других сочинцев, и прежде всего, конечно, сотрудников дендрария, не пропал даром. Он способствовал и дальнейшему расцвету сочинской флоры, и укреплению репутации города как уникального курорта. За участие в Выставке достижений народного хозяйства (ВДНХ) в 1960-х годах дендрарий неоднократно награждался дипломами I степени и почетными грамотами. Лично П.И. Бажанов дважды, в 1963 и 1967 годах, был удостоен золотых медалей ВДНХ за достижения в области озеленения и благоустройства города Сочи.

Дендрарий был важным, но далеко не единственным проектом Горисполкома на упомянутом направлении. При чутком внимании со стороны П.И. Бажанова в буквальном смысле встал на ноги в 1960-е годы Сочинский институт горного садоводства и цветоводства. Среди его уникальных достижений – создание дерева Дружбы. История его такова. Выдающийся селекционер южного плодоводства Федор Михайлович Зорин еще в довоенные годы занялся прививками на одном дереве различных цитрусовых – апельсинов, лимонов, грейпфруктов, мандаринов, пампельмусов, кенканов. Постепенно такие прививки гостями превратились в традицию, способствовавшую популяризации Сочи за рубежом и вносившую вклад в углубление взаимопонимания нашего народа с другими народами.

Еще одной «подопечной» отца стала Кепша – дивный уголок в районе Хосты с замечательным горным воздухом, девственным лесом и форелевым хозяйством. Под руководством П.И. Бажанова была разработана концепция превращения Кепши в оздоровительноразвлекательный центр. Отдыхающим предложили за плату самостоятельно ловить форель и устраивать на природе пикники. В хорошую погоду – под кронами могучих деревьев, в дождь – в летней столовой под крышей; в случае холодного ветра можно было перейти в экзотические «медвежьи углы» – оригинальной архитектуры деревянные домики из березы с обстановкой для обеда. Папа лично выезжал на Кепшу для участия в определении дизайна хижин: мебели из необработанного дерева, естественного склона с камнями и могучим стволом зеленого великана. По инициативе отца на Кепше открыли бар в миниатюрном замке, выполненном в старинном грузинском стиле, финскую баню, вольеры с дикими козами, турами, оленями, бассейн с черными лебедями. Особый акцент П.И. Бажанов делал на том, чтобы на Кепше максимально сохранялась природа и посетители могли прогуливаться по окрестным горам.

Много усилий прилагал сочинский Горисполком для сохранения и развития субтропического парка «Южные культуры» в Адлеровском районе. Парк был заложен на 15 гектарах еще в 1910–1912 годах, и в нем постепенно удалось собрать (как и в дендрарии) редчайшие растения всех материков. Парк не раз пытались сократить в размерах или вообще закрыть. Лишали его финансирования, не давали восстанавливать флору после периодических заморозков. В частности, в 1963 году район Сочи поразила суровая зима с 12-градусным морозом. Многие растения погибли, но вышестоящие инстанции противились ликвидации последствий страшной стужи. Отец настоял на финансировании и организации работ по полному восстановлению парка «Южные культуры».

Заботили мэра, конечно, не только парки. В начале 1960-х годов Горисполком Сочи принял решение рассматривать зеленые насаждения как один из основных факторов курорта. Горисполком утвердил план, согласно которому, помимо дальнейшего развития существующих городских и дендрологических парков, в каждом районе Сочи намечалась организация приморского парка, внутрикомплексных садов, стадионов, яхтклубов и лодочных станций. Конечной целью было превращение Сочи в единый зеленый массив с вкрапленными в него ансамблями зданий. Предусматривалось проложить прогулочную бульварную полосу вдоль побережья, объединив все курортные районы. П.И. Бажанов категорически запретил всякие вырубки прилегающего к курортным районам леса, на базе которого были запроектированы лесопарковые зоны с прогулочными аллеями, терренкурами, тропами, автодорогами.

На благоустройство города стали выделяться значительные средства. Были приведены в порядок все основные улицы и площади Сочи. В парках, скверах и на улицах ежегодно высаживались по 250–300 тыс. деревьев и кустарников, новые посадки заняли свыше 60 га. Озеленители получили цветочный комбинат на Мацесте, крупные базы по выращиванию цветов на опытной станции субтропических и южных плодовых культур и в конторе благоустройства Курортного совета. И каждый год в городе высаживались 14 млн цветов; тем самым в Сочи ликвидировали бесцветочный период. Одновременно было уложено свыше 500 тыс. кв. м асфальтированных покрытий.

Будучи энергетиком по образованию и предыдущей работе, П.И. Бажанов всю душу вкладывал в освещение города. В 1950-е годы Сочи, как и все другие советские города, оставался полутемным, скудно и стандартно освещенным, без малейшей выдумки. В 1960-е годы курорт преобразился. Засветился стоящий в вышине прямоугольник гостиницы «Ленинград», словно ожерельями опоясанный тысячами электрических светляков. Романтическую прелесть обрел в неоновых лучах кинотеатр «Спутник». Волшебно фосфоресцировал фасад гостиницы «Магнолия». Озаренный огнями, приморский корпус санатория «Сочи» напоминал сказочный корабль, пришвартовавшийся к изумрудному берегу. Лучи рукотворных, искусственных солнц стали вспыхивать в районе улицы Театральной, у главпочтамта, на развилке у пивзавода, на площади и у парка «Ривьера» и во многих других местах. Оригинальные подсветки появились у морского вокзала, цирка, в санатории имени Ворошилова, у скульптуры «В космос!», у въезда на территорию хостинской здравницы «Прогресс». Загорелись оригинальные, яркие справочно-информационные табло погоды. Между кинотеатром «Спутник» и рекой Сочи был разбит великолепный зеленый парк с редкими деревьями. Сконструированные отцом светильники выхватывали из темноты отдельные экземпляры деревьев, подчеркивая либо их удивительную стройность и высоту, либо причудливые изгибы стволов. Вскоре папины светильники украшали большинство сочинских парков, скверов, садов.

Общесоюзная газета «Известия» писала в 1971 году: «Расписанные огнями лучшие здания, улицы и площади придали Сочи особую привлекательность и свежесть. И сочинцы, и гости из других городов каждый вечер любуются всем этим, находя в световом оформлении все новые штрихи».

Все решения по освещению Сочи принимались специальной комиссией во главе с мэром П.И. Бажановым, с участием руководителей предприятия сетей уличного освещения и комбината торговой рекламы, а также главного художника города. Комиссия обсуждала каждый конкретный осветительный проект. При этом принимались во внимание такие тонкости, как эстетическое восприятие зрителями объекта вблизи и с большого расстояния, с учетом его целостности с ансамблем, архитектурных пропорций и других компонентов. Вставал и целый ряд чисто технических проблем. Проводились опыты, велись наблюдения.

Папа настаивал на том, чтобы шире внедрялись достижения современной светотехники и электроники. Призывал наиболее полно выявлять своеобразие и красоту сочинских ансамблей, уникальных сооружений, добиваться создания цельного запоминающегося ночного силуэта города. Критиковал витрины многих магазинов, отмечал, что они не только не украшают улицы, но и не отвечают своему прямому назначению – рекламировать новые товары, услуги, новинки быта. Требовал увеличивать в городе количество светящихся стендов, табло, указателей, лучше и красивее освещать въезды в город, стоянки такси, пляжи, набережные, терренкуры, аллеи и мосты.

«Известия» в упомянутой статье так оценивали ситуацию: «Проблема вечернего освещения решается в Сочи широко, с размахом, с выдумкой. Световое оформление в городе играет и познавательную, и информационную, и эстетическую роль».

К работе по благоустройству и улучшению санитарного состояния города Горисполком энергично привлекал квартальные и домовые комитеты, санитарные комиссии, депутатов городского и районных Советов. Силами общественности убиралось и вывозилось много мусора, высаживалось большое число деревьев, кустарников и цветов, ремонтировались дороги, тротуары и т. д.

Во дворе трехэтажного дома Сочиэнерго по улице Роз тоже многое делалось. Жильцы (и взрослые, и дети), включая нашу семью, высадили деревья вишни, персика, яблони, груши, алычи, граната, мушмуллы, хурмы, ореха, кустарники лавра. Разбили грядки, где выращивали цветы и овощи. Через дорогу от нашего дома в деревянной хибарке жила армянская семья, у которой тоже был великолепный сад. Запретный плод, как известно, сладок. Поэтому мы, дети дома Сочиэнерго, тайком лазили через высокий забор во владение армянской семьи и похищали ее фрукты. Иногда получали «на орехи» из дробовика хозяев. Но это так, мелочи. Обидно другое. Недавно я посетил родные места и увидел, что от нашего сада и грядок и следа не осталось. Все перекопано, переломано, более того, обезображено. Может быть, временно?

9 февраля 2012 года