Текст книги "Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 18. Часть 24. Родные"

Главное достояние Сочи – это, конечно, Черное море. П.И. Бажанов его очень любил и часто в кругу семьи декламировал стихи поэтов, воспевавших наше море. Например, А.С. Пушкина, который так писал о Черном море:

 
Прощай же море! Не забуду
Твоей торжественной красы.
И дома долго слышать буду
Твой гул в вечерние часы.
 

Папа подчеркивал, что Черное море – самое синее в мире. Хотя на самом деле это не так. Звучит парадоксально, но цвет воды в Красном море гораздо более синий, чем в Черном. В нашем море вода зеленовато-синяя, а у берегов – зеленая и желтовато-зеленая. Когда я обращал внимание отца на данное обстоятельство, он отшучивался: «Может быть, но имей в виду, что синий цвет – это цвет водной пустыни, там мало органических веществ, мало пищи для рыб. Поэтому в синей воде редко встречаются и сами рыбы».

В своих статьях в местной и центральной прессе П.И. Бажанов постоянно отмечал, насколько полезен для человека морской воздух, насыщенный кислородом, солями хлористого натрия, кальция, магния, йода, брома. Мэр настаивал на том, чтобы больным гипертонией, бронхиальной астмой, недугами нервной системы обеспечивались возможности длительного нахождения на морском берегу. По его настоянию в целом ряде санаториев были возведены приморские корпуса, максимально близко к морю стали строиться гостиницы. Папа говорил, что море благотворно воздействует на нервную систему человека, на пляже никогда не встретишь раздраженные или скучающие лица. Успокаивающе действуют мерный плеск волн и шорох гальки, прохлада воды при купании. Даже цвет моря и прибрежной растительности оказывает позитивное влияние на наше самочувствие.

Но море одновременно тает в себе и угрозы. Бичом являлись смерчи. Они чаще всего возникали осенью, когда воздух с охлажденной суши поступал на еще теплую поверхность воды. При грозе лохматые черные тучи вытягивались вниз воронкой, вращавшейся вокруг своей оси. Навстречу ей снизу поднимался столб водяных брызг, произведенных сильным круговым движением воздуха. Обе части смерча сливались и, бешено вращаясь, неслись вперед. Иногда смерчами в воздух поднимались целые суда, которые переносились на несколько сот метров и падали в воду разрушенными. Врывались смерчи и на сушу, разнося в щепки попадавшиеся на пути постройки.

При смерчах папа объявлял в городе чрезвычайное положение, мобилизовывая на борьбу с грозным явлением все службы. Предотвратить смерчи, конечно, было нельзя, приходилось лишь срочно эвакуировать население, бороться с последствиями разрушений. Мы, дети, плохо понимали опасность. Бывало, высыпали на берег, чтобы «полюбоваться» огромными, до 300–350 м, выгнутыми водяными столбами серого цвета, упиравшимися в грозовое облако. Норовили даже залезть в потемневшее море.

Проблему создавали черноморские волны. Частая повторяемость сильных ветров, значительные размеры моря, немалые глубины, слабая изрезанность береговой линии способствовали развитию волнения. Шторм 3–4 балла с высотой волн в 1–2 м случался довольно регулярно. Купание в таких условиях очень опасно. Трудно преодолеть зону бурунов и попасть в открытое море, где можно относительно спокойно держаться на воде. Еще труднее вернуться на берег через преграду из рушащихся и пенящихся волн. Пловца то и дело относит обратно в море. Тем не менее в начале 1960-х годов находилось удивительно много смельчаков, которые пытались демонстрировать свою «храбрость», качаясь на волнах при сильном шторме. Они тонули, статистика трагедий выглядела шокирующе высокой.

П.И. Бажанов принял самые решительные меры по пресечению непозволительных забав на воде. На всех городских и санаторных пляжах были оборудованы спасательные центры, их сотрудники получили полномочия жестко пресекать попытки купания в штормовую погоду. Одновременно проводилась разъяснительная работа: на пляжах во время шторма стали вывешиваться таблички с предостерегающими надписями, предупреждения звучали из репродукторов. Полностью прекратилась продажа алкогольных напитков (включая пиво) в пляжной зоне, был введен запрет на пронос алкоголя к берегу моря. Подвыпившие граждане на пляжи не допускались, и если таковые там обнаруживались, то их выпроваживали и штрафовали. В шторм 4 и выше баллов пляжи полностью закрывались.

Не всем, разумеется, строгости пришлись по душе, но зато к концу 1960-х годов число утонувших сократилось в 3 раза. При том что количество купальщиков возросло как минимум в 5 раз!

Высокие волны еще и разрушали берега. Сила их ударов в районе Сочи огромна, она превышает 20 т на кв. м. При таких ударах возникают всплески высотой в несколько десятков метров, разрушаются коренные породы. В 1950-е годы размыв берега южнее порта Сочи достигал 4 м в год. Усиливалась угроза железной дороге, санаториям, театрам, морским вокзалам, жилым домам, расположенным в прибрежной зоне. Мэр П.И. Бажанов энергично взялся за решение проблемы. Лучшей защитой от размыва является пляж, где волны разрушаются, не доходя до берега. Одновременно дополнительные пляжи были необходимы для удовлетворения быстро возрастающего спроса со стороны отдыхающих.

Папа разработал программу искусственного создания пляжей за счет сооружения бун и подводных волноломов. Эти сооружения препятствовали движению гальки вдоль берега в другие районы и уходу ее в глубь моря. За гидротехническими сооружениями приходилось ухаживать. Ущерб им наносили моллюски. Сваи, которые могли бы служить 30–50 лет, в результате деятельности моллюска тередо приходили в негодность уже через год. Горисполком занялся борьбой с тередо и другими вредителями. К решению задачи были привлечены ученые, которые научились пропитывать древесину веществами, непереносимыми моллюсками.

Проявлял П.И. Бажанов и заботу о животном мире Черного моря. В то время широко практиковался промысел дельфинов. При большом их скоплении одно судно в сутки могло добыть до тысячи дельфинов, которые умерщвлялись и использовались в медицинской, кожаной, галантерейной и других отраслях промышленности. Мэр считал дельфиний промысел варварством и неоднократно обращался в Москву с призывами запретить истребление этого высокоорганизованного млекопитающего. В ответ слышал обвинения в «непонимании задач, стоящих перед государством». Но в конце концов здравый смысл восторжествовал, бойня дельфинов была прекращена.

П.И. Бажанов «приложил руку» и к освоению Сочи перелетными птицами. Как-то в районах обычной зимовки многих птиц (гораздо южнее Сочи) было очень холодно. В поисках более теплых мест птичьи стаи опустились в порт Сочи. Местные власти организовали там площадки для их кормления, и птицы привыкли с тех пор зимовать в Сочи.

При этом отец был большим энтузиастом использования ресурсов моря в жизни человека. В 1960-е годы в Сочи стали изготавливать из водорослей спирт, ацетон, уксусную кислоту, поташ, аммиак. Сочинское сырье (водоросли филлофора) применялось для производства агар-агара, широко востребованного в бумажной и пищевой промышленности. П.И. Бажанов стремился к внедрению черноморских водорослей в рацион питания сочинцев, особенно после посещения Японии – там этот продукт является чрезвычайно популярным лакомством. В той же дальневосточной стране папа позаимствовал методику использования водорослей для гашения волн, способы борьбы с налипанием и наматыванием водорослей на днища и винты судов.

При П.И. Бажанове в Сочи освоили изготовление консервов и муки из устриц и мидий для кормления скота и домашней птицы. Благодаря этой пище у кур увеличивалась яйценоскость, у овец возрастал настриг шерсти, у коров – надой молока. Из перламутровых створок устриц и мидий изготавливали пуговицы, эти моллюски давали прекрасное удобрение для полей. А вот убедить сочинцев и отдыхающих лакомиться устрицами, мидиями, а также «гребешками», водившимися в изобилии в Черном море, папе и его коллегам тогда так и не удалось. Мода на эти деликатесы пришла гораздо позже, уже в рыночную эпоху.

Популярностью пользовался в Сочи в 1960-е годы в качестве украшения моллюск рапана. Ребята-ныряльщики доставали рапаны с морского дна и продавали их красивые раковины за большие деньги. Приложив к уху такую раковину, можно было услышать шум, напоминающий морской прибой. Продавцы рекламировали шум как «голос моря» и тем самым разжигали покупательский ажиотаж. Папа и рапановый промысел перевел на цивилизованные рельсы, их стали очищать, обрабатывать, дополнительно украшать в артелях и реализовывать через торговую сеть.

Также в 1960-е годы в Сочи значительное развитие получило рыболовство. Бывало, на глиссере мэр сам выходил в открытое море ловить рыбу. Он делал это искусно, на крючки его снастей попадалось много ставриды. По папиной инициативе рыбная ловля с глиссеров и катеров стала широко предлагаться отдыхающим.

Главной же заботой П.И. Бажанова было, конечно, расширение пляжных площадей. Кое-где пляжная полоса измерялась несколькими метрами, а во многих местах за пределами центральной части города она вообще отсутствовала, действующие пляжи были переполнены, возникали огромные трудности и в размещении санаториев и домов отдыха.

К югу от морского порта не существовало ни набережной, ни пляжей. Только скалистый, труднодоступный берег. Купаться там рисковали лишь ребятишки. В 1960-х годах на участке от Морвокзала до санатория «Красная Москва» скалы убрали, проложили красивую набережную, нарастили пляжи, покрытые мелкой галькой. На юг от порта протянулась непрерывная цепь первоклассных пляжей со всеми необходимыми службами и удобствами. Это были пляжи «Маячный», «Приморский», «Театральный», «Верещагинский» и «Фрунзенский». Далее раскинулся пляж «Бзугу» с городской станцией спасения на водах.

По пути в Хосту был оборудован пляж «Малый Ахун». В моем детстве он пустовал, мало кто знал об этом райском уголке и почти никто, кроме нас, детворы, туда не наведывался. Мы охотились там на рыбу, которая безбоязненно барражировала у самого берега. К концу 1960-х годов «Малый Ахун» стал любимым загородным пляжем сочинцев.

Появились отличные пляжи в Хосте, Кудепсте (пляж «Весна»), Адлеровском районе («Огонек», «Адлер», «Аквариум», «Чайка», «Южные культуры»). К северу от сочинского центра вошли в строй пляжи «Лазаревская», «Свирская щель», «Лоо», «Дагомыс», «Новые Сочи», «Светлый». Пляжи обзавелись аэрариями, шезлонгами, теневыми зонтами, медпунктами, лодочными станциями, холодным и горячим душем, международными переговорными пунктами, столовыми, кафе, торговыми точками, питьевыми фонтанчиками. На пляжах можно было приобрести солнцезащитные очки, зонтики, купальные костюмы, пижамы, резиновые круги, мячи, летние шляпы и т. п. В целом за 1960-е годы площадь сочинских пляжей увеличилась на 100 тысяч кв. м, теневых навесов – в 10 раз, вместимость пляжей возросла в 8 раз.

В то десятилетие было налажено регулярное морское сообщение между Сочи и другими черноморскими городами, в том числе зарубежными. Стали организовываться прогулки на любом виде водного транспорта, начиная с огромных белоснежных теплоходов и кончая быстроходными глиссерами и оригинальными водными велосипедами. При папе началось культивирование нового вида спорта – плавания под водой. Вошли в обиход ласты, маски с дыхательной трубкой, акваланги.

18 января 2012 года

В 1952 году наша семья готовилась переехать из западноукраинского города Львова в черноморский Сочи. Мама послала сестру Вику купить провизию в дорогу. Отстояв в очереди три часа, Вика добыла пару буханок хлеба. Но нужна была еще колбаса, а она в магазинах в тот день отсутствовала. На прилавках пылились лишь горы консервов из крабов и морской капусты, не пользовавшихся спросом. В конце концов двенадцатилетняя сестра заглянула в расположенную через дорогу от нашего дома пивную, где добрый буфетчик отпустил девочке килограмм краковской колбасы. Перед самым отъездом на вокзал мы пообедали щавелевым супом и сгущенным молоком, уваренным мамой до коричневого цвета. Им, кстати, приходилось питаться во Львове почти ежедневно.

И вот наше семейство в Сочи. Совершаем первый поход в магазин. Заходим в гастроном № 1 (известный как Поцелуевский по имени его директора) и мгновенно погружаемся в мир аппетитнейших запахов и невиданных деликатесов. В продаже десятки видов колбас и сыров, черная и красная икра, рябчики, фазаны, куропатки, разносолы. Ошеломлена вся семья и особенно, конечно, мы, дети. Родители все-таки разное повидали на своем веку, а мы с сестрой никогда в жизни не лицезрели такого изобилия!

Закупив кое-что из богатого ассортимента Поцелуевского гастронома, держим путь к базару у морского вокзала. Там – калейдоскоп красок и запахов. Диковинные фрукты: алыча, инжир, хурма, гранаты, мучмалла, персики. Свежая рыба. Парное мясо. Восточные сладости.

Сестра интересуется у родителей, откуда такое изобилие. Они тогда дали уклончивый ответ, и только годы спустя объяснили. Во-первых, Сочи любил Сталин, и, на радость вождю, частенько отдыхавшему на Черноморском побережье, город снабжался по-особому. Во-вторых, Сочи имел закрытый статус, для въезда в него требовалось специальное разрешение. Прежде чем папу перевели на работу из Львова в Сочи, его проверяли целый год различные органы. Отдыхающих прибывало на курорт мало, и все они жили и питались в санаториях. В-третьих, денег у сочинцев не хватало, чтобы роскошествовать, большая часть продовольствия оставалась для них недоступной.

После смерти Сталина в марте 1953 года фортуна немедленно отвернулась от черноморских гурманов. Сочи открыли и одновременно лишили привилегированного снабжения. Местные фрукты и овощи, конечно, не исчезли, они продолжали расти во дворах жилых домов. Но со снабжением многими другими продуктами стали случаться перебои. За сахаром приходилось выстаивать километровые очереди. Помню, как-то я томился на подступах к сахарному прилавку полночи и полдня. Номер очереди мне записали на руку, и каждый час устраивалась перекличка онумерованных граждан. Периодически город оставался без картофеля и колбасы. Масло в госторговлю почти не поступало, а на базаре и оно, и все другое (включая картофель) стоило заоблачно дорого. В начале 1960-х годов в категорию дефицита перешел и хлеб. В магазинах «красовались» только черные ржаные слойки с изюмом.

Сочи, однако, обижали не больше других городов, даже наоборот, сочинцам еще везло. Моя сестра Вика училась в тот период в вузе в Новочеркасске и сполна вкусила «прелести» советской системы хозяйствования. В 1963 году у сестры, которая к тому времени уже работала, родилась дочь Аня. Кормить девочку было нечем, и мои родители регулярно направляли сестре из Сочи продовольственные посылки. Не случайно рабочие Новочеркасска подняли в 1962 году восстание, которое власти с трудом подавили.

К середине 1960-х годов положение с продовольствием в Сочи начало исправляться. Со снятием Н.С. Хрущева с высших постов в стране экономическая политика государства приобрела более рациональный характер, что позволило руководству города-курорта всерьез взяться за решение продовольственной проблемы. В пригороде Сочи было основано многоотраслевое хозяйство – целая сеть совхозов. Там научились в зимнее время и ранней весной выращивать овощи под прозрачной пленкой. Под это было задействовано более 200 гектаров! На курорт пошел непрерывный поток огурцов, помидоров, баклажан, перца, кабачков и других овощей. Если в 1960 году местное сельское хозяйство давало 3 тыс. т свежих овощей, то в 1970 году уже 40 тысяч! За десятилетку значительно развились животноводческие, мясо-товарные и молочно-товарные совхозы, Адлеровская птицефабрика, табаководческое предприятие, Дагомысский чайный совхоз, форелевое хозяйство. Значительная часть (40 %) продукции направлялась в курортные учреждения, 10 % доставалось и местным жителям, 50 % вывозилось в другие районы страны. В 8 раз за десятилетку расширилась сеть продовольственных магазинов. Именно тогда же в Сочи впервые появились магазины самообслуживания, вошла в практику доставка товаров на дом.

Крупные базы хозяйственного обслуживания заработали в разных районах города, в том числе в ранее абсолютно неосвоенных – в долине реки Дагомыс, Адлере. Это были холодильники, продовольственные склады, овощехранилища, картофелехранилища, молокозаводы, хлебозаводы, мясокомбинаты.

Я, кстати, в каникулярное время в 1961–1963 годах трудился на молочном комбинате центрального района г. Сочи. Предприятие было допотопно оборудовано, имело низкую производительность. Мы, рабочие, практически вручную мыли стеклянные молочные бутылки, выкупленные у потребителей. Рабочие же устанавливали бутылки на конвейер и отслеживали на движущейся ленте, как в них наливалось молоко, снимали замеченный брак (бутылки с отбитым горлышком, деформированными крышками из фольги, недолив молока и т. п.). Порой мы отвлекались, оставляли конвейер без присмотра. Когда же я посетил этот молокозавод десять лет спустя, он выглядел абсолютно иным. Процесс изготовления молокопродуктов стал полностью автоматизированным, в результате чего резко возросли качество продукции, производительность труда, объемы производства.

Преобразились и овощные базы, где мне также приходилось трудиться в начале 1960-х годов. Тогда там сгнивало от неадекватных условий хранения до 40 % заготовок. К 1970 году потери снизились до 5–6 %.

Конечно, было бы преувеличением утверждать, что Сочи смог избавиться от всех изъянов, присущих продовольственному сектору советской административно-командной экономики. Так, проблемой оставалось снабжение населения мясом. Оно, правда, широко продавалось на базаре, но стоило слишком дорого для простых смертных. Поэтому сочинцы обращали взоры на мясников из госторговли. Наши сверстницы считали их лучшими, самыми выгодными и перспективными кавалерами. Остальные граждане тоже пытались дружить с мясниками, задаривая их сувенирами, оказывая встречные услуги. В условиях дефицита все труженики сферы услуг являлись важными персонами в обществе, но мясники особенно.

По соседству с нами жил мясник – грузин, друг моего детства. Он и снабжал родителей хорошим мясом после переезда меня и сестры в Москву. А когда я с женой, сестра с семьей наведывались в Сочи, то сосед «подкидывал» мяса для шашлыка и нам.

Кстати, в столице мясники тоже высоко котировались. Сразу после окончания института я подружился с парнем, чья мама заведовала мясной секцией в крупном продовольственном магазине. Когда впервые попал в квартиру приятеля, то был ошеломлен царившим там изобилием. Помимо стандартных для зажиточных советских семей импортного мебельного гарнитура и богемского стекла квартира была забита деликатесами – черной и красной икрой, осетриной, семгой, сырокопчеными колбасами. Вдобавок ко всему, несмотря на зимнюю стужу за окнами, на кухне красовались коробки с отборными клубникой, черешней, абрикосами. И это в эпоху, когда захудалое яблоко воспринималось зимой в Москве как большая диковинка!

Пока мы вкусно ужинали, хозяйке постоянно названивали по телефону. Из отрывистых, частично закодированных фраз можно было понять, что у мамы приятеля просили оставить те или иные мясные продукты – грудинку, кур, бараньи ребрышки, говяжью вырезку, сосиски. А в обмен предлагали широкий ассортимент товаров и услуг.

В разгар очередного телефонного разговора мама приятеля спрашивала нас:

– Ребята! Хотите пойти сейчас в Большой театр на «Жизель»? Или завтра на «Князя Игоря»?

Следующий звонивший предлагал талон на получение импортного холодильника. Еще один жаждущий мяса готов был устроить турпоездку в Болгарию или помочь достать детскую коляску.

Короче говоря, мясников уважали во всем большом советском государстве. А поскольку кто-то из них уважал и нас, то мясом мы так или иначе разживались – и в Сочи, и в Москве. В столице мясники, в частности, уважали мою тешу, заведовавшую отделением в Боткинской больнице. Она их лечила, вкладывая в это всю душу, а мясники (и другие обладатели дефицита) снабжали тешу тем, что требовалось всем нам.

Говоря о товарах повышенного спроса, нельзя не вспомнить «кока-колу» и «пепси-колу». Во времена Н.С. Хрущева эти напитки воспринимались в Советском Союзе в качестве идеологического противника, которого надо было разоблачать и морально уничтожать. Во Вторую мировую войну Соединенные Штаты поставляли в СССР по ленд-лизу многие виды продовольствия. И советские люди с удовольствием потребляли тушенку, пальмовое масло, шоколад, «коку», «пепси» и многое другое. Но годы холодной войны заставили все хорошее, связанное с Америкой, забыть.

В 1960 году в Москве открылась первая американская выставка, на которую валом валил народ. Там, помимо всего прочего, угощали «пепси-колой». Время было летнее, вода раздавалась в теплом виде и не всем пришлась по вкусу. В сочинских кинотеатрах демонстрировался киножурнал, показывавший, как посетители американской выставки, попробовав «пепси», корчили гримасы и выплевывали напиток. Кинокадры сопровождались дикторским текстом, высмеивавшим омерзительное капиталистическое пойло.

Эффект от столь яростных идеологизированных нападок на несчастную воду был, естественно, обратный. «Запретный плод» всегда особенно сладок. В сочинской школе мы, мальчишки, страстно расспрашивали человека, побывавшего за границей и вкусившего «колу» и «пепси». Хотелось услышать подробное описание всего букета вкусов и запахов, заложенного в эти напитки. Услышать и прочувствовать все самим.

В начале 1970-х годов «пепси-кола» появилась в сочинской торговле и немедленно приобрела популярность. Действовали факторы не только «запретного плода», но и знаменитости этого прохладительного напитка, его происхождения из самой Америки, объекта жгучей зависти, а также внутренней, скрываемой убежденности советских граждан, что все американское самое лучшее. Ну и кроме всего прочего, в Советском Союзе тогда с прохладительными напитками было туго. Брали любой, появлявшийся на прилавке.

Продавалась «пепси-кола» не везде. Среди городов-счастливчиков фигурировал Сочи, в частности, потому, что разливали «пепси» в бутылки на заводе, расположенном неподалеку от Новороссийска. Сочинцы и отдыхающие выстраивались за заморским зельем в длинные очереди. Отдыхающие развозили «пепси» во все уголки Советского Союза.

Имелись в Сочи и отечественные прохладительные напитки. Мы в детстве увлекались сладкой газированной водой. Наливали ее тети из замысловатых аппаратов, а позднее газировку выдавали автоматы, расставленные в общественных местах. Вода с малиновым, яблочным и другими сиропами стоила три копейки и казалась очень вкусной.

При этом взрослые рассказывали, что раньше, в довоенные годы, вода была еще вкуснее. Особенно хвалили грузинскую воду «Логидзе». Это, мол, был просто нектар, но секрет ее производства безвозвратно утерян. Слушая эти рассказы, я испытывал щемящую тоску, нечто вроде ностальгии: неужели так никогда и не доведется попробовать воду «Логидзе»? Всякий раз, когда мы с родителями посещали Абхазию (Гагры, Сухуми), я включался в поиски этой легендарной воды. Бегал по магазинам и столовым, выспрашивал, не завалялась ли случаем бутылочка «Логидзе»? Просил родительской помощи. Папа выяснял ситуацию через абхазское начальство. В конце концов мне вручали бутылку апельсиновой или лимонной воды со словами: «Это почти «Логидзе»!»

Я жадно пил и получал неописуемое удовольствие от мысли, что вкушаю нечто близкое вожделенному напитку.

Сейчас эта вода возрождена. Видел ее рекламу, где-то она, видимо, продается. Но вкусы изменились. Не тянет больше ее искать.

Большим дефицитом были в Советском Союзе и бананы. На Черноморском побережье росли банановые пальмы, но декоративные, не плодоносные. В детстве я мечтал полакомиться этим тропическим плодом. В студенческие годы меня как-то вывели на главного человека по бананам в Москве. Дали следующие инструкции. Едешь на Ленинский проспект, дом такой-то. Заходишь во двор, находишь подъезд № 8. Рядом в стене увидишь люк для приемки товара. Открой люк и скатись по наклонному металлическому желобу в подвал. Внизу тебя встретит охранник. Скажи, что ты к Савельичу от Гены. Они все будут в курсе.

Я все исполнил, как предписывалось. Савельич, маленький, круглый дяденька в скромной рубашонке и мятых штанах, поинтересовался:

– Какие бананы желаете?

– А какие есть?

– Всякие: Гана, Эквадор, Вьетнам.

От сильного волнения я растерялся, но, в конце концов, назвал Эквадор. Далеко и экзотично. Савельич повел меня в соседний отсек, запертый на амбарный замок. Отпер, перед глазами открылось подвальное помещение, сладко пахнущее и забитое до потолка коробками. Достал мне сверху плодов. Некоторые из них уже переспели, источали сок и готовы были превратиться в жижу. Но я претензий, естественно, не высказывал, взял, что дали. Расплатился, раскланялся и по желобу вскарабкался на «большую землю». Вечером позвали с женой гостей и устроили пиршество.

19 января 2012 года