Текст книги "Большая политика"

ххх

Директор санатория принял Тяглова радушно, встретил у крыльца и провел в свой кабинет. Секретарша принесла чай и все, что положено к нему – печенье и конфеты. Хозяин кабинета дернулся было достать бутылочку коньяка, но в последний момент решил, что «не тот случай».

– Какая отличная осень выдалась! – директор повел было беседу из далека, но Виктор Павлович, памятуя о предстоящей встрече в прокуратуре, сократил формальности.

– Как вы можете просто взять и отобрать у меня землю? – перешел сразу к делу Тяглов, – это ж моя собственность!

– Ну некуда больше нам расширяться, только на ваши площади, – директор санатория терпеливо растолковывал положение вещей Тяглову. Для наглядности он даже разложил на столе карту района.

– У меня и так земли в обрез, – Виктор Павлович уже предчувствовал самое худшее, – может, вы хотя бы выкупите эти три гектара?

– Голубчик, ну сами подумайте, – снисходительно улыбнулся директор, – это вы миллионами ворочаете, а мы бюджетная организация, откуда у нас деньги на выкуп земли? Право, смешно.

– Это ж грабеж! – не сдавался предприниматель.

– Это форс-мажорная ситуация. Пандемия. В такой ситуации нужно проявить ответственность, солидарность с государством и обществом. А вы как-то несознательно увиливаете.

– Вот, в сторону города расширяйтесь! – Виктор Павлович с надеждой тыкнул пальцем в карту.

– Здесь же элитный коттеджный поселок! – немного испуганно парировал директор, – даже думать об этом забудьте. Вы хоть представляете, чьи там дома?!

– А сюда? – Тяглов безнадежно водил карандашом по карте.

– Уж поверьте, мы прежде вас все варианты изучили, – директор был безукоризненно подготовлен, – тут ручей и овраг, с другой стороны начинается федеральный заказник, там любое строительство запрещено. Только на ваших землях мы можем построить новый корпус.

– А что овраг? Подзасыпать! А ручей на территории санатория – это красиво, в этом может быть изюминка вашего заведения! – вдруг вспыхнула слабая надежда у Виктора Павловича, – пойдемте, осмотрим овраг. Может быть, я сам его обустрою.

– Мне говорили, что вы упрямый, – разочарованно протянул директор, внутренне возмущаясь несознательностью коммерсанта, но кивнул головой, – ну хорошо, пойдемте, посмотрите сами.

Директор и Тяглов вышли из кабинета, миновали хитросплетения длинных коридоров и лестниц и вышли на воздух. Не успели они пройти и десятка метров, как столкнулись с компанией заговорщиков, усиленно делающих вид праздных гуляк. При виде Тяглова у Вячеслава Никаноровича мгновенно сработал ассоциативный рефлекс.

– Эй, как там тебя… друг! – силился вспомнить имя предпринимателя экс-губернатор.

– Виктор! Его зовут Виктор, и, по-моему, Павлович, – шепнула на ушко Людочка.

– Ну конечно, Витя! – Вячеслав Никанорович расцвел в приязненной улыбке, – у тебя же УАЗик? Не поменял еще машину?

– УАЗ. Патриот. У меня, – Тяглов был в ступоре, или близко к этому.

– Отлично! Все на борт! – вскричал воодушевленный Вячеслав Никанорович, – лучшей маскировки не найдем. И вся компания, увлекая за собой ошалелого Тяглова, ринулась на парковку. Едва Виктор Павлович открыл двери своего вездехода, заговорщики плотно набились в салон. Рессоры джипа жалобно скрипели, дорожный просвет сошел на нет. Вячеслав Никанорович на правах полководца восседал на переднем пассажирском сиденье. Людочка, Капитолина Парамоновна, Павел Лаврентьевич, «видавший виды тертый калач» и вице-губернатор по аграрной политике заполняли собой все пространство сзади, казалось, сплошная масса их слипшихся тел приняла форму салона «Патриота», не оставив свободным и кубического дюйма. Тяглов покорно уселся за руль и вопросительно посмотрел на Вячеслава Никаноровича.

– Давай для начала в «Загородный», – экс-губернатор почесал брюхо, – я на больничных харчах уже забыл про нормальную жратву.

– Ой, а меня завезите, пожалуйста, в салон красоты, – над правым плечом Виктора Павловича возникло лицо Людочки, – у меня там запись.

– Мне нужно сейчас в прокуратуру, – жалобно попытался уклониться Тяглов, – меня Цапко ждет.

– Вези, Витя, вези, – Вячеслав Никанорович поставил «уклониста» на место тоном умудренного мастера, снизошедшего до нерадивого подмастерья.

– Потом еще благодарить будешь, – перегнувшись с заднего сидения, многозначительно добавил Павел Лаврентьевич.

Тяглов сокрушенно покачал головой и завел двигатель. Перегруженный сверх всякой меры УАЗик, натужно урча и царапая на ухабах асфальт днищем, медленно выехал с парковки и со скоростью велосипедиста покатился в город.

Остаток дня Виктор Павлович потратил на капризную банду заговорщиков, развозя их по конспиративным ресторанам и подпольным баням, где они могли вдоволь безопасно наговориться. А вечером состоялась неприятная встреча с Цапко – старые угрозы были реанимированы.

Домой Виктор Павлович приехал затемно, голодный и злой. Благо, Мария подняла настроение вкусным ужином, а дети растрогали до слез подарком – собственноручно изготовленным из шишки и пластилина лупоглазым неведомым зверем, презентованном как волчонок, но после отвалившегося хвоста тут же перекрещенного в анапского дельфиненка. Потом всей семьей пили чай с тортиком, и взахлеб делились воспоминаниями о недавнем отдыхе на море. А рано утром следующего дня Тяглов забрался в верный УАЗик, и попылил на свои угодья.

ххх

Осенний день наступает поздно, было еще темно, и даже звезды, невзирая на наступающее утро, не желали гаснуть. Виктор Павлович остановил «Патриота» на проселочном большаке, заглушил двигатель и вышел. Утренний птичий галдеж звенел в воздухе. И слева, и справа необъятным зеленым морем простиралась ухоженная бахча. Тяглов нагнулся, сгреб горсть жестковатой, уже немного подмороженной ночными заморозками земли и стал задумчиво разминать ее в ладошке. До горизонта, сколько хватало глаз, лежали крупные, полосатые арбузы, прочно привязанные жестким стеблем, словно пуповиной, к земле-кормилице. Тяглов достал из кармана перочинный нож, срезал одну большую ягоду и расколол ее пополам. Спелое, ярко-красное, утыканное черными семечками арбузное нутро пахнуло сладковатой влажной свежестью. Светлеющее небо удивленно смотрело на этого странного одинокого человека, осенний ветерок облетал его, пытаясь выяснить его суть – кто он? Изгой, пария, дивергент, или спаситель, мессия, главный элемент? Полнотелая луна, бледнеющая на фоне утренней зорьки, недоумевала – как не сгинул, где силы черпает, что заставляет из раза в раз начинать все сначала?! Румяное солнышко, заспанно выглядывающее одним глазом из-за горизонта, гадало восхищением – а что будет, если лишь чуть ослабить узду, опустить вожжи, дать вздохнуть свободно и спокойно хоть раз за долгие века!

– О, начальство пожаловало! – сверкнул белозубой улыбкой Федька-бригадир, протягивая руку Тяглову. «Виктор Павлович, – звонко пересмеивались бабы из женской бригады, – может, смените офис на поле, пиджак на фуфайку»? Вскоре затарахтели трактора, все пришло в движение, трудовой день вступил в свои права. Тяглов уселся за руль УАЗика и достал телефон – с десяток пропущенных вызовов! Он быстро просмотрел не отвеченные звонки: бухгалтер, приемная Цапко, приемная Монеткина, налоговый инспектор, менеджер из банка-кредитора, Вячеслав Никанорович, Павел Лаврентьевич, налоговая, кредиторы, друзья-приятели, сотрудники офиса… Виктор Павлович почувствовал себя бьющейся рыбиной в сотовой сети, сплетенной из звонков, обязательств, отчетов и директив. Он скрестил руки на руле «Патриота» и огляделся через лобовое стекло. Прошелся взглядом по бахче, уходящей за горизонт, по стоящему рядом дощатому строительному вагончику, купленному им для отдыха работяг, по трудягам-«Белорусам», выстроившихся подле вагончика в ожидании своего часа.

– Да ну вас к бесам с вашей большой политикой! – в сердцах выругался вдруг Тяглов и бросил телефон на сиденье УАЗика. Легко выбрался из салона «Патриота», подошел к «Белорусу», и рывком запрыгнул в кабину.

– Я за тележкой сгоняю, – крикнул он озадаченному Федьке-бригадиру. Через мгновение трактор чихнул, выпустил струйку темного выхлопа, и покатился, подпрыгивая на неровностях, по полю, навстречу восходящему солнцу, оставляя в податливой земле широкий и глубокий, словно рифленый, одинокий след.