Текст книги "Банальность добра. Герои, праведники и другие люди в истории Холокоста. Заметки по еврейской истории двадцатого века"

Лёвенштейны вернулись в Берлин и три дня прятались у своих друзей. Потом отец и сын вышли, чтобы купить какой-нибудь еды. Но на улице к ним подошли двое вооруженных солдат и довольно вежливо попросили пройти с ними. Их привели в участок, где дежурил пожилой и добродушный полицейский.

На вопрос о документах ничего не оставалось, как признаться:

– Мы нелегально проживающие евреи…

– О Господи, – сказал полицейский. – Тогда присаживайтесь, мне очень жаль, но я должен вызвать гестапо.

Он набрал номер, и Ханс-Оскар отчетливо услышал, как на другом конце провода закричали: «Что? Лёвенштейн? Немедленно задержать! Мы его давно ищем. Выезжаем».

Потом Лёвенштейны узнали, что всех членов сионистской подпольной группы Курта уже арестовали. Не удивительно, что гестапо разыскивало и тех, кто помогал им.

Их положение осложнялось тем, что карманы у них были набиты новыми стомарочными купюрами. Тогда кусок колбасы на черном рынке стоил тысячу марок.

– Господин полицейский, можно мне в туалет? – спросил Ханс-Оскар.

– Да, конечно, – дружелюбно ответил тот. – Туалет в конце коридора.

Юноша бросил в унитаз все деньги из своих карманов, а также фотографию любимой девушки, тоже члена сионистской группы. Вернувшись, он шепнул отцу: «Выбрось в туалет все деньги». Отец сделал все то же самое, что и сын. Вдруг Ханс-Оскар вспомнил, что у него находится ключ от квартиры, где они три дня прятались… В гестапо могут пытать, и как бы тогда не выдать своих друзей.

– Господин полицейский, разрешите мне еще раз в туалет, – как можно жалобнее попросил юноша.

– Да, видно, здорово ты желудок испортил, – пожалел его полицейский. – Ну иди.

Ханс-Оскар зашел в туалет и потрясенно застыл: унитаз был полон голубыми купюрами по сто марок. Видно, по рассеянности отец забыл спустить воду. Ханс-Оскар поблагодарил Бога за то, что он первый увидел это…

Потом приехали гестаповцы и отвезли отца и сына Лёвенштейнов в лагерь на Шульштрассе.

Только к вечеру Ханна Лёвенштейн узнала, где находятся ее муж и сын. Первым делом она стала искать помощи там, где всегда ее получала, то есть немедленно поехала в Потсдам к сестре. Та надела свой значок и направилась к начальнику сборного лагеря. Женщины хотели даже подать жалобу на гестапо и захватили с собой знакомого адвоката. Но скоро поняли, как наивна была их попытка.

Когда их провели в огромный кабинет и тетушка только собиралась обратиться к начальнику, тот закричал:

– Молчать! Как вы смеете! Если вы сейчас же не покинете кабинет, я прикажу вас арестовать!

Больше тетушка ничего не могла сделать. Ханна, естественно, тоже. Ее задержали тут же в кабинете и увезли в другой лагерь – на Гроссгамбургштрассе. Фриц и Ханс-Оскар узнали об этом только много дней спустя…

Но шел уже 1945 год. Самое худшее осталось позади: война наконец закончилась. Нацисты просто не успели уничтожить Лёвенштейнов, и отец с сыном вышли на свободу. Им ничего не было известно о судьбе Ханны – жива ли она и где находится. Не долго думая они пошли на Кудамм в свою старую квартиру: если Ханна жива, она должна быть там. И не успели открыть дверь, как она бросилась к ним с объятиями. Семья снова была вместе.

Когда высохли слезы радости, Ханна сказала:

– Мы должны выяснить, что с мамой и Елизаветой.

И вновь они пешком отправились в Потсдам. Пока добрались до дворца Лихтенау, все трое были уже без сил – ведь в лагере их почти не кормили.

Потсдам был занят советскими войсками. В замке их встретила мать Ханны, которая только и могла сказать:

– Слава Богу, вы живы. А Ли арестовали.

Фриц Лёвенштейн не откладывая пошел в советскую военную комендатуру. Там он объяснил:

– Вы арестовали одну женщину, фрау Фосберг. Этой женщине мы все обязаны своими жизнями. Если бы не она, мы были бы в Освенциме.

Елизавету Фосберг немедленно освободили и даже отвезли на машине домой. Когда Фриц вернулся в замок, ему навстречу выбежала сияющая от счастья тетушка Ли.

* * *

После окончания войны Ханс-Оскар окончил университет имени Гумбольдта. Его отец Фриц Лёвенштейн активно участвовал в послевоенном возрождении Германии. Он стал заместителем министра по труду и социальным вопросам земли Бранденбург. Власти ГДР требовали, чтобы он вступил в коммунистическую партию. Но он не мог пойти на это. В 1950 году семья Лёвенштейнов эмигрировала в Израиль. Там они прожили более двадцати лет, после чего снова вернулись в Берлин.

Как это ни удивительно, но большинство членов подпольной группы «Хуг Халуци» пережили войну. Когда их спрашивали, каким образом им удалось это, они отвечали: «Повезло». А потом рассказывали, как им помогали простые немцы. Каждый мог назвать по меньшей мере с десяток человек, которые, рискуя жизнью, спасали его от преследования нацистов.

В первые же месяцы после освобождения из застенков гестапо многие подпольщики из «Хуг Халуци» эмигрировали в Палестину. Другие последовали за ними несколько лет спустя. Пятеро живут в Соединенных Штатах, двое остались в Берлине. И вот недавно к ним присоединилось еще трое.

Память переживших Катастрофу хранит еще немало замечательных историй.

1. Schroeder Nina. Hitlers unbeingsame Gegnerinnen. Der Frauenaufstand in der Rosenstrasse. Muenchen, Wilheim Heyne Verlag, 1998.

2. Stoltzfus Nathan. Widerstand des Herzens. Der Aufstand der Berliner Frauen in der Rosenstrasse– 1943. Muenchen-Wien, Carl Hanser Verlag, 1999.

История Вильгельма Бахнера

Осенью 1999 года в старинном немецком городе Гильдесхайме недалеко от Ганновера произошло событие, заставившее мир вновь вспомнить о страшных временах Холокоста. На чердаке одного дома был найден чемодан, к ручке которого была прикреплена бирка с именем владельца – Оскар Шиндлер. Это имя носил немецкий предприниматель, спасший во время войны жизни больше тысячи евреев. Свои последние годы он провел в Гильдесхайме, где и скончался 9 октября 1974 года. В старом чемодане находились его личные вещи, фотографии и документы. И среди них – несколько пожелтевших листов с 1200 еврейскими именами и фамилиями, тот самый «список Шиндлера», который дал название знаменитому фильму режиссера Спилберга. В честь Оскара Шиндлера посажено дерево на аллее Праведников в израильском мемориальном центре Яд-Вашеме. Поиск людей, спасавших от неминуемой смерти евреев во время Холокоста, не прекращается до сих пор.

В середине восьмидесятых годов американские историки Самуэль Оливер и Катлин Ли работали над проектом «Альтруистическая личность. Спасение евреев в оккупированной нацистами Европе». В ходе своего исследования Оливер и Ли расспросили сотни людей, переживших Холокост. Среди их собеседников оказались и супруги Вильгельм и Цезия Бахнер из городка Морага, что находится в американском штате Калифорния. Но когда были заполнены первые графы стандартного опросного листа, неожиданно выяснилось, что этот случай не подходит к теме проекта. Вильгельм Бахнер действительно пережил Холокост, но он не был спасен другими людьми. Он сам спас большую группу евреев, работая в течение всей Второй мировой войны на немецком военном предприятии. Его история поучительна, фантастична, и самое удивительное в ней то, что вся она – чистая правда.

Вильгельм Бахнер родился в еврейском местечке Бельско, которое до Первой мировой войны находилось на территории Австро-Венгерской империи, а затем отошло к Польше. Ассимиляция евреев в австрийскую культуру к началу двадцатого века зашла уже достаточно далеко. Например, немецкий язык давно уже вошел в жизнь Бахнеров наравне с идиш. После школы Вильгельм поступил в Немецкий технический институт в чешском городе Брюнне (Брно). К тому времени, когда он заканчивал институт, Германия уже присоединила к Третьему Рейху Австрию и чешские Судеты. Страшная опасность приближалась ко всем евреям, жившим в Европе, но молодому инженеру-строителю будущее виделось в розовом цвете. Конечно, слухи о наводящем ужас антисемитизме Гитлера широко обсуждались в синагогах. С момента прихода к власти фашистов в 1933 году участились сообщения о преследованиях немецких евреев. Но Бахнер, как и многие другие, надеялся, что фюрер ограничится Германией – угроза войны с Англией и Францией остановит его перед дальнейшим захватом чужих территорий.

С самоуверенностью молодости Вильгельм Бахнер не сомневался в успехе. Он имел хорошее образование, был дисциплинирован, трудолюбив и прилежен. По окончании института получил перспективную работу: знакомый из родного Бельско предложил ему место в варшавском филиале одной строительной фирмы. Варшава была неплохим местом для начала карьеры двадцатисемилетнего специалиста, едва ступившего на трудовой путь. Даже широко известный антисемитизм поляков его не смущал, он верил в себя. Кстати, на улице его редко принимали за еврея – внешность он имел вполне арийскую: серые глаза, прямой нос. При невысоком росте – всего 165 сантиметров – держался прямо, ходил твердым, уверенным шагом, всегда смотрел собеседнику в глаза. Эту привычку Вильгельм сохранил на всю жизнь и не изменял ей, даже когда разговаривал с гестаповцами.

Полный радужных надежд, летом 1939 года Бахнер приехал в еще мирную Варшаву. В этом городе должна была начаться и его семейная жизнь – здесь он познакомился с замечательной девушкой по имени Цезия. Свадьбу собирались сыграть вскоре после того, как Вильгельм устроится в фирме. Все планы смешала война – первого сентября Германия напала на Польшу. Восьмого сентября 1939 года немецкие танки уже въезжали в ворота Варшавы.

Сразу после захвата Польши немцы стали устанавливать «новый порядок». Последствия поражения почувствовали все поляки, но особенно остро – еврейское население. Зловещие планы Гитлера «освободить Европу от евреев», о чем он писал еще в двадцатые годы в своей книге «Майн кампф», становились все определеннее и реальнее.

Для доведения до всех евреев Варшавы своих приказов и распоряжений немецкие власти образовали так называемый Еврейский совет (Юденрат) во главе с инженером Адамом Черняковым, которого перед самой войной варшавский бургомистр Старцинский назначил на пост председателя еврейской общины города.

Через Юденрат польские евреи в начале октября 1939 года узнали новые подробности «переселенческой политики» фюрера. Большая часть западной Польши входит в состав Третьего Рейха, и это означает, что ей предстоит стать «юденрайн» – «чистой от евреев». Евреи же из Германии, Австрии, чешских Судет, Померании и Силезии должны переселиться в оставшуюся часть Польши, так называемое «генерал-губернаторство». Генерал-губернатором был назначен Ганс Франк, сподвижник Гитлера еще с двадцатых годов, в партийной иерархии поднявшийся до руководителя правового управления НСДАП. С потерей своей западной части, отходившей к Третьему Рейху, восточной части, оккупированной Советским Союзом, и центральной части, ставшей генерал-губернаторством, Польша фактически прекратила существование как независимое государство.

В середине октября стали известны новые постановления немецких властей, еще больше ограничившие права евреев. Все принадлежащие евреям фирмы «ариизируются», т. е. конфискуются. Замораживаются их банковские счета. Хранящиеся в их домах радиоприемники должны быть сданы немецким властям. Еврейские школы закрываются, и посещение синагог ограничивается. Все мужчины-евреи от 14 до 60 лет привлекаются к принудительным работам. Чернякову поручалось провести перепись еврейского населения Варшавы.

Весь октябрь и ноябрь 1939 года в Варшаву и другие крупные города польского генерал-губернаторства стекались тысячи еврейских семей, изгнанных нацистами из разных земель. Еврейские общины должны были сами заботиться о пропитании и устройстве беженцев, хотя деньги в банках у всех евреев были фактически конфискованы, а возможности новых заработков – крайне ограничены. По данным переписи в ноябре 1939 года в Варшаве жило 359 827 евреев. Скученность населения была такой высокой, что в середине ноября немцы повесили на границах еврейских кварталов таблички: «Внимание! Опасность заразных заболеваний! Вход запрещен!».

Вильгельм Бахнер в своей жизни не раз встречался с препятствиями, вызванными проявлением антисемитизма, и привык, не отчаиваясь, преодолевать трудности. И в этой новой, казалось, безнадежной ситуации он не падал духом, но без устали искал способы помочь своей семье. А семья к этому времени увеличилась: одиннадцатого октября в очень скромной обстановке все-таки была отпразднована свадьба Вильгельма и Цезии. Раввин пришел к ним домой, церемония в синагоге могла бы привлечь нежелательное внимание нацистов. А вскоре к Вильгельму приехали отец, мать и младший брат Бруно – их родной Бельско тоже должен был стать «юденрайн». Так как место инженера было потеряно, Вилли Бахнер брался за любую работу, благо научился у отца разным ремеслам и не боялся никакого труда. Но с заработком становилось все тяжелее.

Двадцать третьего ноября 1939 года генерал-губернатор Франк издал распоряжение, обязывающее всех евреев и евреек старше девяти лет, проживающих на подведомственной ему территории, носить на правых рукавах одежды повязки с изображением звезды Давида. Повязка должна была быть белой, шириной не менее десяти сантиметров, а звезда – желтой (за исключением почему-то Варшавы – здесь по непонятным причинам предписывалось носить звезды Давида голубого цвета). Ослушников ждали суровые кары. И тем не менее некоторые отказывались носить унизительные повязки, опасаясь, что они только обострят враждебное отношение немцев и поляков.

Вильгельм Бахнер понимал, что без предписанной повязки не найдет ежедневную работу на «еврейской бирже труда», но не мог избавиться от чувства брезгливости, когда, выходя из дома, вновь натягивал ее на рукав.

Положение варшавских евреев день ото дня становилось все тяжелее. С января 1940 года им было запрещено ездить на поездах и в городском общественном транспорте, пользоваться публичными библиотеками и покупать товары у «арийцев». А в апреле вышло постановление о строительстве стены вокруг еврейских кварталов, превращавшихся, таким образом, в гетто – замкнутое поселение евреев в старых европейских городах.

Само слово «гетто» (литье, отливка) пришло из средневековой Венеции, первого европейского места, где было образовано такое поселение. В 1516 году по указу венецианского сената все евреи, проживавшие на землях «Светлейшей Республики св. Марка», были переселены в специально отведенное место, где находились многочисленные литейные мастерские. Из Венеции это «нововведение» распространилось и в некоторые другие европейские страны, где евреев старались отделить от христиан. Как правило, на ночь ворота гетто запирались и охранялись. По большим христианским праздникам евреям вообще было запрещено покидать отведенные им пределы.

В Европе начала двадцатого века само это понятие стало анахронизмом. В Польше гетто вообще никогда не существовали. И вот в оккупированной Варшаве, казалось, стали сбываться самые страшные сны. А чтобы у евреев не оставалось никаких иллюзий, нацисты поручили Юденрату самим приобрести строительные материалы и своими силами возвести стену. Охрану ворот несли польские полицейские.

Евреи, проживавшие в Варшаве и ее пригородах, должны были оставить свое жилье и переселиться на территорию гетто. Выполнялся этот приказ очень жестко. Немцы силой выбрасывали целые семьи на улицу, не разрешая забрать с собой никакое имущество. К счастью для Бахнеров, их квартира оказалась на территории гетто, недалеко от возведенной стены, и переезжать им не пришлось. Их семья к тому времени еще больше увеличилась – к ним присоединились дядя, тетя и племянник Вильгельма, изгнанные нацистами из дома под Краковом. В ноябре 1940 года вступил в силу новый приказ: покидать гетто евреям разрешалось только в составе специальных рабочих колонн, направляемых на различные работы – чаще всего на уборку улиц и расчистку завалов. Вне гетто евреи должны были постоянно находиться под конвоем польских полицейских и немецких солдат. Холодная зима, голод, изнурительная работа, страшная скученность населения – все это было причиной многочисленных болезней и смертей внутри гетто, а единственная больница была постоянно переполнена и мало кому могла помочь. Количество смертей превышало три тысячи в месяц. Кроме того, немцы безжалостно расстреливали евреев за малейшие нарушения режима – до шестидесяти человек за ночь. Надежды на улучшение положения таяли даже у оптимистов. Вильгельм чувствовал, что нужно действовать – необходимо какое-то смелое и необычное решение, пассивность неминуемо приведет семью к гибели. Но что можно сделать в такой ситуации? Оставалось только молиться и ждать чуда.

В конце декабря 1940 года во время работ по расчистке завалов в городе Бахнер увидел в толпе прохожих свою дальнюю родственницу Анну, с которой не встречался несколько лет. Его поразило, что Анна шла по улице без обязательной для евреев повязки на рукаве. Улучив момент, когда его не видела охрана, Вильгельм стянул со свой руки ненавистную повязку, сунул ее в карман и двинулся в центр города, куда шла и Анна. Их разговор был короток, но Вильгельм услышал, много удивительных и интересных вещей. Женщина рассказала, что она, скрывая свое еврейство, работала няней в польской семье, потом вынуждена была уйти, но буквально вчера нашла место секретарши у одного немецкого архитектора. Этот человек приехал из Дрездена, чтобы по заданию Вермахта восстанавливать разрушенные военные объекты, и в его бюро требовались люди. Анна посоветовала Вильгельму попытаться устроиться туда.

– Ты ведь свободно говоришь по-немецки, внешне похож на поляка или немца, у тебя диплом Немецкого университета! – убеждала она. – Этому архитектору очень нужны помощники, и ты имеешь немало шансов получить там место.

На семейном совете Цезия возражала против этой авантюры: «Слишком опасно!». Но Вильгельм отмел все сомнения – других возможностей выжить он не видел. Стоило рискнуть.

В один из первых дней нового, 1941 года Бахнер вновь ухитрился покинуть рабочую колонну и выбраться в город. Встречу с архитектором Йоханнесом Келльнером устроила Анна. Вильгельм произвел на Келльнера хорошее впечатление.

– Вы немец? – спросил он, изучая институтский диплом Вилли.

Выдавать себя за немца было опасно – пришлось бы отвечать на вопросы о воинской обязанности. Поэтому Бахнер сказал, что он поляк.

Первое задание – составить смету и организовать восстановление разрушенных казарм при варшавском аэродроме – оказалось для молодого человека самым трудным. Впервые с начала войны ему пришлось общаться с немецкими офицерами, выступавшими заказчиками работ. Если узнают, что он еврей, немедленная казнь неизбежна. Но все прошло гладко – и заказчики, и работодатель остались довольны. Архитектор убедился, что его новый сотрудник – грамотный инженер и толковый организатор: он умело руководил нанятой бригадой польских рабочих, а смета содержала вдвое больший объем работ, чем было действительно необходимо. Такой заказ был вдвойне выгоден для исполнителя. Иметь такого помощника в Варшаве было для Келльнера настоящей находкой, тем более, что он сам не собирался все свое время проводить в бюро или на стройках – он любил «красивую жизнь», да и в родном Дрездене его ждали свои дела.

Бахнер предложил для подготовки строительных материалов использовать дешевых рабочих-евреев. Келльнер согласился и получил у властей для него пропуск в гетто. Так для Вильгельма началась двойная жизнь. Каждый день он входил на территорию гетто как представитель немецкой фирмы, а там надевал повязку со звездой Давида и опять превращался в еврея. Польские полицейские, охранявшие гетто снаружи, скоро стали узнавать «пана инженера», и проблем со входом у него не было. Теперь Вильгельм мог помогать своей семье, принося то немного еды, то мыло, то что-нибудь еще. Так продолжалось около двух месяцев.

В феврале Келльнер объявил, что работы в аэропорту подходят к концу, он доволен своим помощником, хотел бы взять его с собой в Германию, но это, к сожалению, невозможно. У Бахнера все оборвалось внутри: только забрезжил выход из безнадежной, казалось, ситуации, и теперь всем надеждам конец. Решение родилось мгновенно: он «подкинул» архитектору идею организовать в Варшаве новую фирму и воспользоваться всеми местными преимуществами – отсутствием серьезной конкуренции, дешевой рабочей силой, близостью к фронту, что обещает постоянную работу. При этом все производственные заботы Вильгельм брал на себя, оставляя Келльнеру лишь контакты с немецкими властями и поиск новых заказов. Предприятие явно должно было приносить немалую прибыль. После короткого раздумья тот согласился. Через несколько дней, по завершении всех необходимых формальностей, была зарегистрирована фирма «Немецкое государственное строительное предприятие – архитектор Йоханнес Келльнер». Бахнер стал ее управляющим. Для новой фирмы Келльнеру удалось получить статус «военного предприятия», что не только давало льготы в приобретении материалов и разрешение на передвижение в зоне военных действий, но и облегчало взаимоотношения с местными властями.