Текст книги "Бритва Оккама в СССР"

Мачете разрубило воздух перед самым его носом, и мне стоило больших усилий перевести траекторию движения клинка в безопасную плоскость, чтобы не отрубить ему кусок кругленького животика. Как лектор он не выступал и вообще – особенно не отсвечивал все эти дни, так что выбесить меня не успел. Бить толстячка причин не было.

– Зачем вам сабля? – поинтересовался он по-английски. – Не нужно меня рубить! Я – Саймон Шор, представитель издательства Penguin Books, и мы согласны на ваши условия.

– Ого! Рвёте подмётки! – сказал я. – Что – хищнический оскал капитализма? Конкуренция?

– Да, да. Если Random House ничего не понимает в книжном рынке, то мы не собираемся упускать такой лакомый кусочек. Сорок процентов с продаж – ваши, при условии, что вы передадите нам права на распространение англоязычных книг всей серии, сколько бы томов в ней ни вышло.

– На пять лет с момента первого издания, – поднял указательный палец вверх я.

– Только ради разбитой рожи и выссаных почек Джованни Базелона – по рукам! – с нескрываемым удовольствием толстячок поручкался со мной и добавил: – Ну, документы, я думаю, мы подпишем на обратном пути, на борту корабля. Вы ведь с нами возвращаетесь, верно?

Похоже, пижона с раздвоенным подбородкам звали Джованни Базелон, но это ровным счётом ничего не меняло. Я пожал плечами, а потом бесцеремонно повернулся к пингвину… То есть – к мистеру Шору задницей, наклонился, сунул мачете в крепление на рюкзаке и сказал:

– Раз принципиальная договорённость достигнута, позвольте… У меня есть ещё кое-какие дела на острове, мистер Шор. Увидимся послезавтра.

Взял его за плечи и переставил в сторону от двери. Нет, ну а что? Планы теперь менять что ли? Хотя, конечно, такой внезапный рояль, выпрыгнувший из кустов, определённо грел душу.

– Пей! И дьявол доведё-о-о-от до конца! Йо-хо-хо и бутылка рома! – по лагерю я шёл едва ли не вприпрыжку, стремясь выйти на вольные тропы как можно быстрее.

Мне пришлось пройти по окраине лагеря из сборных домиков – форт был как раз в той стороне. Студенты высовывались из дверей и окон и переговаривались, глядя мне вслед. Ну да, ну да, интересное впечатление у них обо мне останется. Вообще – о русских.

Впрочем – это меньшее, за что мне стоило переживать… Следовало продумать запасные пути отхода: на американском корабле, и тем более на американской земле меня ничего хорошего ждать не могло… Саймон Шор уверен, что купил меня? Надеюсь, он передаст эту уверенность своим коллегам по цеху. И этому, как его – Джордани Йовановичу, то есть – Базелону, Джованни Базелону, конечно. А я не собираюсь плыть на корабле, я собираюсь поробинзонить тут, на Исла де Мона некоторое время. До тех пор, пока за мной не прилетит некий прибалтийский индеец… Видал я их заокеанское гостеприимство в том же гробу, что и их свободу…

– Далеко собрались, мистер Белозор? – Акианатор Пакиратан был тут как тут, во всей своей индийской красе: всклокоченный, потный и суетливый. – Я закончил рассказ, в главной роли – вы! Почитаете?

– Да, да, я на пару часов прогуляться… Вернусь – почитаю. Утром. Обязательно! – этот тоже будет думать, что я ненадолго. – Вообще, я думаю, что ты победишь. У тебя талант, сто пудов.

– Да? – просиял он. – Но вы же не читали!

– Твой очень дотошный подход к подготовке говорит сам за себя, ты просто не можешь проиграть! Давай, неси уже своё творение сумрачного индийского гения на суд жюри, а я пока прогуляюсь… Скоро уезжать, надо с островом попрощаться.

– Русская традиция? – спросил он.

– Да, что-то вроде того. Белорусская, – я махнул рукой и зашагал по тропе в джунгли.

* * *

Такие случаи, как этот, всякий раз подкидывают мне доказательства существования высших сил. Если бы я не решил отправиться именно к форту, если бы не полез за каким-то хреном на полуразрушенную башню, если бы не встал в жутко пафосную картинную позу, расставив руки в стороны и ловя грудью ветер…

Мне хватило секунды, чтобы увидеть, как на дальнем от студенческого лагеря берегу острова, на широком пляже, пользуясь почти полным отсутствием прибоя, с резиновых лодок высаживаются лихие демоны. Я тут же сменил пафосную позу на как можно более незаметную и принялся смотреть, что поделывают неожиданные гости, одетые в чёрное и камуфляжное, вооружённые родными и близкими автоматами Калашникова, но говорящие при этом по-испански. Ветер доносил до меня короткие, лающие фразы, какой-то высокий мужчина с длинными волосами раздавал тычки и пинки подчинённым, уронившим в воду деревянный армейский ящик…

Вдалеке, почти у самого горизонта, маячила та самая баржа, которая несколько дней назад занималась высадкой строительных специалистов и выгрузкой всего необходимого для организации форума.

– Нет такого преступления, на которое не пошёл бы капитал, хотя бы и под страхом виселицы… При трёхстах процентах прибыли, – пробормотал я, прячась за обломанным зубцом башни.

Мне, похоже, и вправду предстояло вспомнить одну старинную белорусскую традицию. И нет, я не собирался жарить драники.

Глава 23, в которой кое-что дурно пахнет

Если бы тут был Анатольич, он бы стал называть вещи своими именами. И это звучало бы удивлённо, с юмором и, конечно, нецензурно. Но поскольку я не обладал такими талантами к зрению в корень и короткой, но ёмкой характеристике происходящего, то мог только наблюдать за действиями странных герильясов с «калашами» и тихо впадать в осадок от происходящего на берегу.

Вели себя эти граждане милитаристской наружности как настоящие головотяпы. Ну, то есть, вот если взять типичных детей мегаполиса года эдак из 2022-го, которые тяжелее гаджета в руках ничего не держали, не знают, как перекрыть воду в стояке и путают звезды с новогодними гирляндами, и отправить их, скажем, в ту же Талицу, коров пасти – эффект будет примерно такой же.

Тем более, большая часть из этого десанта явно ещё недавно сидела за школьными партами… Если там, где они выросли, была школа.

Эти юные абреки – классно одетые и до зубов вооружённые – разве что в собственных ногах не путались. Длинноволосый команданте крыл их матом, лупил отломанной от ближайшего дерева хворостиной, пинал ногами – но это не помогало. Его помощники – огромный лысый негр и невысокий, заросший чёрной бородой по самые брови вояка, были мужиками очевидно тёртыми. Только их усилиями юные уберсолдаты ещё не поубивали друг друга, и это уже можно было назвать успехом. В остальном развернувшееся передо мной действо напоминало трагикомедию! Вероятные противники в подавляющем большинстве своём и понятия не имели, как растянуть тенты и замаскировать лагерь, нормально разжечь костёр, нарубить дров и приготовить пищу. Зато наезжать друг на друга и скандалить они оказались мастаками!

Я долго пытался понять, кого этот интернационал мне напоминает, и чуть не рассмеялся, когда пришла ассоциация: «Не грози Южному Централу»! Такие идиотские гангста-братки, которые на самом деле ничего из себя не представляют. Хотя, в отличие от героев легендарного фильма, эти гангстеры по большей части всё-таки были смуглыми латиносами, хотя и белокожие потомки конкистадоров, и афрокарибеньо тоже встречались.

Один из таких карибеньо как раз уронил своему латинскому товарищу на пальцы какой-то алюминиевый бак, и тот принялся вопить и отплясывать на одной ноге, проклиная всё на свете. Чернокожий Рэмбо бегал вокруг и пытался как-то помочь, но, отхватив леща от обиженного соратника, забыл про благие намерения и кинулся в драку.

Я не знаю, что именно прокричал команданте по-испански, но прозвучало это примерно так:

– Грёбаный папуас!!! – и гулкий удар тяжёлого ботинка по рёбрам.

Сначала свою порцию пинков получил один, потом – второй. Воспитание ногами помогло – горе-вояки, скуля, расползлись в разные стороны. Слово «папуас» не имело расистского оттенка. Оно характеризовало душевное состояние и умственные способности его подчинённых. Даже Анатольич не сказал бы лучше. При всём уважении к коренным жителям Папуа-Новой Гвинеи.

За те два часа, что я наблюдал за ними, дичи было исполнено предостаточно: кто-то ошпарился кипятком, другой – умудрился сожрать какой-то неизвестный гриб, третий – решил искупаться и наступил на морского ежа… Наркоманы, что ли? Как только не перестреляли друг друга? Просто удивительно. Скорее всего, технику безопасности при обращении с оружием им всё-таки вбили в голову – на уровне рефлексов… Или – не выдали патронов?

Так или иначе – отряд расположился на самой границе джунглей и пляжа, палатки камуфляжного цвета были разбиты, бойцы расселись под деревьями и принялись кушать, дав мне возможность их пересчитать. Две дюжины – вот сколько прибыло вооружённых людей на Исла де Мона. Это – считая команданте и двух замов. То есть, на каждого более-менее адекватного человека в этой банде приходилось по семь молодых папуасов. Как известно – нет ничего страшнее обезьяны с гранатой! А мы как раз находились в этой ситуации… Баржа на горизонте ясно давала понять: ситуация создана искусственно и ждёт своего логического развития.

А то, что оно последует вскоре – в этом сомнений не было. Палаток у папуасов не имелось, только тенты. То есть, проводить несколько ночей здесь, на лоне природы, они точно не собирались. На всём острове Мона имелось одно-единственное место, пригодное для жизни… И я из этого самого места пришёл пару часов назад.

Рейнджером я не был, Джоном Рэмбо – тоже. Красться по джунглям с размалёванным лицом меня не обучали. Говорить по-испански – тоже. Душить людей бесшумно или расстреливать из самодельного лука? Увольте, это тоже не ко мне. По всему выходило: нужен, как минимум, один напарник, которому я мог бы доверять и который имел хотя бы один из этих навыков. Вариантов существовало не много. Из всех, кого я пусть и с натяжкой мог назвать «своими», только пан Анджей точно знал испанский и, как минимум, служил в армии, так что – других кандидатур у меня не предвиделось. Нужно возвращаться в лагерь и искать поляка.

Тело моё затекло на вершине полуразрушенной башни, и я, подобно змее, попытался соскользнуть вниз, но получилось… Не получилось, в общем. Сдерживая дикий крик, я полетел вниз с четырёхметровой высоты, и за эти доли мгновения уже успел попрощаться с жизнью.

КРЭК! – моя спина соприкоснулась с чем-то твёрдым, и смерть, кажется, задышала мне в левое ухо.

ГДАХ! – из меня выбило дух буквально через секунду, и тут же пришло осознание: живой!

Первый «крэк» был издан не моим позвоночником! Я лежал на дне неглубокой ямы, и сверху на меня лился свет солнца, летели комки земли и мелкие щепочки! Своим падением я проломил что-то деревянное и провалился куда-то под землю!

– А-а-а?.. – неуверенно испугался я, увидев в непосредственной близости от своего лица классического обитателя таинственных подземелий: скелета.

А потом как-то отстранённо подумал, что его-то точно бояться уже не стоит. Есть проблемы куда как посерьёзнее. Например – собственное здоровье. Попытавшись пошевелиться, выдохнул с облегчением: всё получалось! Похоже, те деревяшки приняли на себя удар моего бренного тела и смягчили падение! Вот ведь – не было бы счастья, да несчастье помогло! Хотел шлем-морион? Пожалуйста. Прямо передо мной сидит мертвец в ржавой кирасе, рядом морион валяется. На сундуке! Хотел йо-хо-хо? На тебе йо-хо-хо! С башни – на землю! Хотел сундук мертвеца? Вот их тут целых четыре! Небольших, прогнивших, с какими-то лохмотьями и грязью внутри. Правда, пиастров не наблюдалось. Бонусных бутылок рома – тоже.

Нужно выбираться отсюда – мало ли, те типы на берегу слышали, как я сверзился с башни? С кряхтеньем поднявшись на четвереньки, потом – на колени, я поднял с земли испанский шлем и, ничтоже сумняшеся, напялил его себе на голову, а потом уцепился за края ямы и полез наверх. Благо – тут метра полтора, не больше. Древесина оказалась на удивление крепкой. Я, похоже, сломал два или три давших слабину бревна, остальные – держались! Может, железное дерево? Волкову – человеку с дубовым сердцем – было бы интересно…

С такими мыслями я выбрался на свет Божий и тут же кинулся смотреть – как там папуасы с автоматами? Похоже, мне на руку сыграл прибой: волны разбушевались не на шутку, их грохот перекрыл шум от падения и треск сломанных брёвен. Так что я подхватил рюкзак и мачете, поправил шлем мертвеца и потихоньку-потихоньку убрался обратно в джунгли – искать тропу до студенческого лагеря.

Из-под покрова густой растительности, сквозь ветви ещё раз глянул на форт: эх, мне бы хоть пару-тройку часов там покопаться… Такое место классное! Разрушенная башня, остовы стен по периметру, подземелье. Скелет вон, сундуки… Тайна! Ан нет, снова – мир спасать. Ладно, не мир – сотню студентов и три десятка писателей. Может, и справлюсь?

* * *

Смеркалось. В лагере вовсю готовились к торжественной церемонии закрытия: жёлтым приятным светом сияли гирлянды, развешанные на площади перед сценой, ровными рядами стояли стулья, из колонок звучала лёгкая и непринуждённая музыка, суетились нарядные студентки в чистеньких футболочках, теннисках, шортиках и юбочках, радуя глаз свежестью и молодостью. Парни из Университета Брауна, конечно, тоже соответствовать старались: мылись, брились, похмелялись. Писатели доставали из чемоданов парадно-выходные костюмы и принаряжались. Дым стоял коромыслом!

Ну и я шагал по тылам, стараясь особенно не отсвечивать. Наткнусь ещё на Джованни Базелона, нафиг оно мне надо? С другой стороны – он, вроде, какой-никакой представитель власти, хотя ксивы его я не видал. Может, помощь окажет?

– Белозор! Вы где ходите? Вы почему на заседание жюри не пришли? – Базелон не встретился, а вот с Гарри Валленштейном я столкнулся нос к носу практически у самого нашего бунгало. – Я вас по всему лагерю ищу-бегаю! Ну всё, можете уже не торопиться, голоса посчитали без вас! Хотя бы на закрытии и награждении-то будете? Там ваш индус всех удивил!

– Честно говоря, не знаю…

– Не знаю? Вы зачем сюда приехали? Мы вас зачем пригласили? На форум или по джунглям носиться? Вам когда вообще такая возможность представится ещё раз? – он хватал ртом воздух и явно нервничал.

– Действительно, – сказал я. – Когда ещё представиться возможность по джунглям поноситься? По болотам носился, по лесам – тоже, по горам и пустыням – это запросто. А в джунгли я, может, никогда больше и не попаду.

– Но…

– А не подскажете, доктор Валленштейн, куда делись уважаемые наши представители издательств, наши драгоценные спонсоры? – ни одной холёной рожи: ни дамочек, ни бородача, ни толстячка я в лагере не заметил.

– А… Они отбыли три часа назад, мы ещё увидимся с ними на лайнере, у них срочное дело в Маягуэсе…

– У всех сразу? – это выглядело крайне подозрительно.

– Вы на что намекаете? – насупился Валленштейн.

Лучшая защита – это нападение, а потому я глянул ему в глаза и сказал:

– Идите вон на них поругайтесь. В Маягуэс, м? Вам вообще не кажется это странным? Береговая охрана уехала, спонсоры уехали…

– Вы на что намекаете? – с некоторым испугом в глазах снова повторил доктор-профессор. – Кого нам тут бояться?

– Всякое может быть… Вы бы с Джованни нашим Базелоном-то переговорили о таких совпадениях, м? – я должен был дать им всем какой-то шанс на выживание.

– Джованни лежит на кровати с сотрясением мозга! Вы постарались, между прочим! Белозор, я напишу вашему руководству и пожалуюсь на ваше безответственное поведение! Вы должны переодеться и быть на церемонии!

– Куда жаловаться будете? – спросил я, прежде чем оставить его в одиночестве и отправиться на поиски Анджея. – В «Спортлото»?

– Какое «Спортлото»? Белозор! Вы куда? Белозор, немедленно вернитесь, слышите?!.

* * *

Пан Анджей выглядел великолепно в своё сером костюме, красной бабочке, весь причёсанный, чистый и опрятный. В полумраке бунгало он прихорашивался перед зеркалом.

– Какие папуасы, Герман? Что за сумасшествие? И что за кастрюля у тебя на голове? – его взгляд выражал сплошное недоверие.

Проклятье! Это я и с Валленштейном не снимая шлема разговаривал?

– Это не кастрюля. Это морион. Испанский, эпохи конкистадоров. В форте нашёл, на том берегу острова, около Бухты Капитанов, – пояснил я.

– Поздравляю. Отличная находка и стильный головной убор! Но, курва, откуда тут папуасы?

– Та не папуасы, а герильясы, какие-то то ли боевики, то ли партизаны, двадцать четыре идиота с автоматами! Их высадили с той самой баржи, которую строители использовали, когда лагерь возводили! Я собственными глазами видел. Ну сам подумай, пан Анджей: сначала уходит на своём катере береговая охрана, потом – спонсоры… Студенты и писатели остаются тут, на острове. И через пару часов прибывает отряд молодчиков с автоматами! Палаток у них нет, припасов с собой – ограниченное количество. Кроме нас на острове – ни души!

– О, курва! – вздохнул поляк. – Но зачем это? Кому мы нужны?

Я пожал плечами, хотя пара невероятных идей в моей голове мелькала.

– Это, на самом деле, не имеет значения. Главный вопрос звучит по-другому: что мы будем делать?

Анджей не удержался и кулаком постучал по шлему. Раздался гулкий металлический звук.

– Тук-тук, – сказал поляк. – Белорус задумал уйти в леса и партизанить? В испанском морионе и с мачете?

А потом, подумав немного, спросил:

– Возьмёте в отряд польского жолнежа?

– И чешского вояка! У меня есть граната! – вдруг подал голос Яхим, который в совершенно пьяном состоянии всё это время, оказывается, валялся в постели, с головой укрывшись покрывалом.

Он вскочил и принялся маршировать по бунгало, бодро напевая:

 
– Hej Slované, ještě naše
Slovanská řeč žije,
Pokud naše věrné srdce
Pro náš národ bije!
 

– О, матка Боска! – спрятал лицо в ладонях пан Анджей. – Белозор, с тобой всегда так?

– Как? – я попробовал почесать голову, но наткнулся пальцами на шлем.

– Ты всё превращаешь в фарс! У нас тут то ли терроризм, то ли захват заложников, то ли боевые действия намечаются – смертельно опасная ситуация! А ты? – он снова постучал мне по шлему. – Тук-тук!

– А что мы можем? Бегать и паниковать? – я наконец снял морион и кинул его себе на кровать. – Нужно придумать, как и куда нам эвакуировать как можно больше людей, выйти на связь с нашими и продержаться до их подхода.

– Сами не справимся. Нужно просить помощи у американцев, – покачал головой Анджей.

– А ты уверен, что это не они всё затеяли? – я стал жутко подозрительным, знаете ли!

– Американцы американцам рознь. Я думаю – нужно идти к этому твоему визави – Базелону. Я сам пойду, только поклянись мне всем святым, что ты не врёшь и действительно видел у Бухты Капитанов людей с автоматами!

Скрепя сердце я должен был признать, что в его словах был резон. Джованни, может, и был ублюдком, но работал наверняка на правительство. А правительству Соединённых Штатов вряд ли нужен был скандал с захватом заложников или жуткой бойней студентов и писателей на их территории! Рано было строить теории заговора, но догадки про смысл происходящего у меня уже имелись… Это всё напоминало дешёвую постановку – по крайней мере, пока. Так что – я отдал пионерский салют и сказал:

– Честно индейское слово! Чтоб мне провалиться! Команданте с длинными волосами, два помощника – лысый негр и бородатый латинос – серьёзные ребята, опытные, резкие. И двадцать один папуас с автоматами. То ли уличная шпана, то ли выпускники интерната для умственно отсталых. Палаток с собой нет, большого запаса продуктов – тоже. Ночевать они там вряд ли собираются, могут нагрянуть в самый неподходящий момент!

– Понял, – пан Анджей пошевелил усами, поправил бабочку. – Тогда я – на переговоры. Если всё начнётся раньше, нам нужна точка сбора!

– Аэродром, – тут же сообразил я. – До аэродрома Карабинери – километра три. Там и точку для эвакуации всех остальных наметим… Можно укрыться в вагончиках, да и помощь, скорее всего, придёт по воздуху. Так что давай, вперёд – дерзай на ниве дипломатии. Яхим начнёт перетаскивать какие-нибудь припасы – воду, галеты – к аэродрому, а я – на разведку. Мы не должны прозевать подход противника!

Нарядный поляк кивнул:

– Чешчь! – развернувшись на каблуках, вышел из бунгало и зашагал к лагерю.

Яхим слушал нас очень внимательно, а потом сказал на смеси русского и чешского:

– Сто человек в табори… Потребу годно води и едла на эвакуацним месте… Я пошёл! – алкоголь в крови не помешал ему нагрузиться двумя торбами с провизией и подхватить четыре бутыли с водой за пластиковые рукоятки и побежать в сторону аэродрома.

Когда он только успел одеться? Или так и валялся на постели в штанах и ботинках? Но всё-таки парень отличный, даром что постмодернист! И гранату забыл: вот она, родная, рядом с подушкой валяется… И хорошо, и правильно – зачем постмодернисту граната? А мне очень пригодится. Мне ещё – партизанить!