Текст книги "Наемники"

ГЛАВА 7

– Молчать, черномазая тварь! – рявкнул Штангер. Он был пьян, сильно пьян, таким его Петр еще никогда не видел. Пятеро наемников, приехавшие с ним и бывшие тоже основательно на взводе, держали на прицеле своих автоматов часовых.

Они подъехали к воротам виллы президента Поречья минуты на три раньше Жака и Петра, и скандал только что начинался: чернокожий офицер охраны потребовал, чтобы наемники оставили «джип» у ворот и сдали оружие, на что последовал категорический отказ.

Было уже около пяти часов вечера, а ровно на пять Эбахон назначил на своей вилле встречу всех более или менее авторитетных «рыцарей удачи», еще остававшихся под его знаменами. Впрочем, на «джипе» Штангера было собственное знамя, его личный штандарт – алое полотнище, черный крест и в центре креста – белые череп и кости.

Офицер охраны стоял, растерянно опустив руки, не зная, что делать. Приказ оставлять машины за воротами и сдавать оружие еще ни разу не ставился под сомнение ни одним из наемников…

– Ну, чего стоишь? – внезапно смягчился Штангер при виде растерянности офицера. – Пусть лучше твои ублюдки угостят нас пивом!

Он обернулся к своим головорезам – всех их Петр видел в бассейне у луисского аэропорта – и подмигнул:

– Как насчет пивка, камарады? Те пьяно загоготали.

– Слышишь? – грозно взглянул Штангер на офицера. – Пива!

– Йе, са…

Офицер, как будто даже обрадовался возможности разрядить обстановку. Он козырнул и поспешно побежал в караулку, маленький кирпичный домик метрах в десяти за закрытыми воротами. Задержался там минуты на три-четыре, но Штангеру это показалось слишком долго. Выхватив кольт, он трижды выпалил в воздух. Солдаты охраны, не спускавшие с главнокомандующего напряженных взглядов, отпрянули от чугунной решетки.

– Бегу, сэр, бегу! – сейчас же раздался крик офицера, выскочившего из караулки с картонкой. Он проскользнул сквозь калитку в решетчатых воротах и подбежал к «джипу», неся картонку впереди себя на вытянутой руке.

– То-то, – удовлетворенно проворчал Штангер, беря бутылку, и вдруг с размаху швырнул ее на асфальт. – Теплое?

– Но, сэр… – поспешно отступил офицер.

– Холодного! – рявкнул Штангер, поднимая кольт. – Считаю до трех: раз…

На счет «два» офицер уже был за воротами. Штангер пьяно захохотал, обернулся назад и вдруг увидал «джип» Кодо-2 и сидящих в нем Петра и Жака. На заднем сиденье расположился с пулеметом Манди.

– Привет, Френчи! Хэлло, русский! Хотите пива? – заорал он так, словно сегодня на рассвете между ним и Жаком ничего не произошло. – Но если этот сукин сын опять принесет мне теплого, я продырявлю вот этим, – он потряс кольтом, – ему брюхо и волью туда эту гадость через бо-ольшую дыру!

Вместо ответа Жак вылез из «джипа»:

– Пошли, Питер. Мы опаздываем!

И, на ходу снимая ремень с кобурой, пошел к воротам.

– Ишь строит из себя белоручку! – захохотал ему вслед Штангер, подмигивая своим парням, но те в ответ лишь неуверенно заулыбались: авторитет полковника Френчи был велик!

Жак вошел в калитку и протянул ремень с кобурой перепуганному часовому, который повесил его на крючок под небольшим навесом. Здесь уже висело с дюжину ремней с кобурами.

– Смотри! – Жак вдруг легонько толкнул Петра в бок и указал взглядом направо: за толстыми стволами королевских пальм поспешно занимали позиции автоматчики.

Петр и Жак, не сговариваясь, обернулись налево: там разворачивались в цепь два или три отделения командосов.

– Пока Штангер скандалил из-за пива, начальник караула вызвал подмогу, – догадался Петр. – Ловко!

– Пошли, – поморщился Жак. – Мне вовсе не хочется получить шальную пулю из-за этого подонка!

– Ворота! – раздался позади громовой голос Штангера: температурой пива на этот раз он, видимо, остался доволен.

– Сейчас, сэр! Сейчас! – не спешил офицер, давая возможность разместиться засаде.

Петр и Жак были уже почти у самого крыльца, когда позади взревел двигатель въезжающего на территорию виллы «джипа». Они едва успели отскочить в сторону – «джип» пронесся мимо них по аллее и, чуть не врезавшись в стену дома, резко остановился.

– Приехали, камарады! – во весь голос объявил Штангер. – А где же хозяин? Придется обидеться на него за невежливость!

И с пьяным хохотом наемники полезли из машины.

– Я здесь, джентльмены!

Эбахон словно ждал этого момента и теперь, выйдя на крыльцо, стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину.

– А… ваше превосходительство! – вызывающе протянул Штангер. – Вам захотелось со мною повидаться? Вы даже трижды посылали сегодня за мною? Так в чем же дело? Я здесь…

– Вы пьяны, – с презрением сказал Эбахон, с высоты крыльца глядя куда-то поверх голов наемников. – И вы нарушили мой приказ, запрещающий появляться здесь с оружием.

Штангер нагло расхохотался:

– Я не привык выполнять приказы таких…

«Сейчас он скажет – черномазых», – подумал Петр, но немец сдержался.

– …таких, как вы! – докончил он фразу.

– Что ж…

Эбахон шагнул в сторону, и из-за его спины появились человек пять командосов, держащих пальцы на спусковых крючках автоматов. Наемники выхватили кольты.

– Сдать оружие! Вы окружены! – прогремел вдруг позади них голос с южноафриканским акцентом, и Петр увидел, как из-за королевских пальм выскочили и отрезали наемникам путь к воротам вызванные начальником караула солдаты. Командовал ими белый с надменным лицом – его Петр видел впервые.

– А это… кто? – ткнул Штангер пальцем в сторону незнакомца в ладной новенькой форме цвета хаки, а не в пятнистом костюме десантника, ставшем для наемников почти символом их профессии.

– Нободи. Баас Нободи, – насмешливо ответил ему незнакомец.

«Никто, – перевел про себя с английского Петр. – А „баас“… так обращаются к белым в Южной Африке… Так это же один из тех южноафриканцев, которые должны были прилететь следующей ночью! Значит, они прилетели раньше…»

Штангер нехотя отстегнул пояс с кобурой и дал ему соскользнуть на землю. Остальные наемники хмуро последовали его примеру – хмель сразу вылетел из их голов.

– Прошу, герр Штангер! Мы вас ждем! – насмешливо кивнул немцу Эбахон и только теперь заметил Жака и Петра. – Мистер Николаев?

Он перевел удивленный взгляд на Жака, словно спрашивая, как оказался здесь русский, хотел что-то сказать, но ограничился сдержанным кивком:

– Что ж! Прошу, джентльмены!

Штангер вызывающе вскинул голову и, ни на кого не глядя, пошел в дом следом за Эбахоном, мимо расступающихся перед ним охранников. Пропустив его, солдаты сомкнулись перед наемниками, ринувшимися было на крыльцо.

– А вам, джентльмены, не сюда, – насмешливо сказал им южноафриканец и тут же резко выкрикнул: – Руки!

Наемники неуверенно подняли руки.

– Не так, джентльмены, не так! Протяните их ко мне.

И южноафриканец ловко застегнул на запястьях парней Штангера новенькие никелированные наручники, которые ему с почтением – одни за другими – подавал начальник караула.

Завершив эту операцию, южноафриканец поднес два пальца к длинному козырьку своего зеленого кепи:

– Прошу заметить, что я не позволил оскорбить вас кафирам… то есть… гражданам Республики Поречье. Но, к сожалению, мои люди сейчас заняты в других местах, и охранять вас… еще раз очень сожалею… придется этим черненьким. Недолго, уверяю вас, недолго. А теперь прошу в караулку.

На крыльце Петр оглянулся: понурые наемники в наручниках и под охраной уныло плелись по аллее к воротам.

Петр давно не бывал на вилле Эбахона и удивился происшедшим здесь переменам. Кресла, отодвинутые от камина, стояли вдоль стен, на которых висели карты, задернутые плотными черными шторами, а посредине холла – длинный стол.

Эбахон сидел во главе стола, по обе стороны от него – незнакомые Петру европейцы в такой же, как у Бааса Нободи, новенькой форме цвета хаки. Их было двое, и их свежие, загорелые лица выражали спокойствие и уверенность. Здесь же находился Джеймс Аджайи, он шептался о чем-то с Дювалье, вызывающе посматривающим на угрюмого Штангера, сидевшего на дальнем конце стола вместе с Ренаром, командиром Кодо-1, и Бэмом, командиром Кодо-3. Уильяме и Биллуа держались от них особняком, перекидываясь порой между собою короткими фразами. Браун и Мак Икс сидели в креслах у стены.

На лице Аджайи, увидевшего Петра, промелькнуло удивление. Петр еще раз понял, что его здесь не ожидали. Собственно, на поездке к Эбахону настоял Жак, два часа назад получивший приказ срочно явиться на совещание в Обоко вместе со своими офицерами и наотрез отказавшийся оставить Петра одного на позициях.

– Поедем вместе, – решительно сказал он. – А после… заедем к Элинор.

Именно возможность повидать Элинор и определила решение Петра отправиться вместе с Жаком.

Эбахон взял стоявший перед ним бронзовый колокольчик и позвонил, призывая к тишине. Все сразу же замолчали. Он обвел собравшихся торжественным взглядом и продолжал:

– Джентльмены! Мы собрались в трудный для Поречья час…

Многозначительная пауза и опять торжественный взгляд.

– Враг сжимает огненное кольцо вокруг нашей молодой свободолюбивой республики, и, чтобы спасти мой народ от геноцида, я вынужден действовать решительно и беспощадно. Именно поэтому я объявляю сегодня о смещении с поста главнокомандующего вооруженных сил республики генерала Штангера и о высылке его из страны первым же самолетом.

– Что? – бабахнул кулаком по столу Штангер и вскочил. Его фарфоровые глаза побелели от ярости. – Да я… Да…

Из-под лестницы, спиной к которой сидел Эбахон, сейчас же выскочили два охранника и направили автоматы на взбешенного Штангера.

Бэм, один из наемников-ветеранов, человек неизвестной национальности, говорящий с одинаковой легкостью на всех западноевропейских языках, неодобрительно цокнул языком и покачал стриженной под ежик круглой головой.

– Не слишком ли рано вы решили, что можете обойтись без нас, господин Эбахон? – холодно спросил он и обернулся к Ренару, командиру Кодо-1.

Тот одобрительно кивнул:

– И пусть ваши ублюдки уберут оружие, мы не привыкли разговаривать в такой обстановке.

Эбахон досадливо махнул рукой, и автоматчики, пятясь и не опуская автоматы, удалились в свое укрытие. Наемники глухо ворчали: каковы бы ни были у них отношения между собою, сейчас была задета честь их мундира. Обстановка сразу накалилась, но Эбахон шел напролом:

– Я был вынужден сделать это из-за некомпетентности мистера Штангера…

Штангер презрительно скривил губы, откинулся на стуле и скрестил руки на груди.

– …и потому, что мне стало известно об антиправительственном заговоре, в который мистер Штангер вовлек вас с целью захвата власти. Улики против заговорщиков собраны достаточно веские!

Он взглянул на шефа военной полиции, и тот похлопал ладонью по толстой красной папке, лежащей перед ним на столе.

– В случае удачного наступления на Уарри мистер Штангер намеревался арестовать меня и создать Директорию, самому же провозгласить себя Верховным правителем Поречья, – продолжал чеканить слова Эбахон.

– И тогда бы здесь был порядок, – яростно выкрикнул Штангер, – железный порядок! Уж я-то бы договорился с англичанами, а не ломался, как потаскуха, набивая себе цену!

Глаза Эбахона вспыхнули, он вскочил, стиснул кулаки, но, взглянув на бесстрастные лица сидящих рядом с ним южно-африканцев, сдержался.

– Чтобы спасти мой народ от истребления, я готов принять помощь хоть от самого дьявола. Но цинизм, лицемерие и жадность английских друзей мистера Штангера не имеют границ. Они предали нас в трудный час и побежали сторговываться с федералами… – Он смахнул ладонью капельки пота, выступившие у него на лбу: – Что ж, зато теперь мы нашли настоящих, принципиальных друзей, которые пришли к нам сегодня на помощь… – (Полупоклон в сторону южноафриканцев). Такой же полупоклон в сторону Дювалье и Френдли, любезно улыбающихся рядом с сияющим Аджайи.

– Короче, вы хотите разорвать с нами контракты, сэр? – не выдержал Браун. – Отказаться от наших услуг?

– Джентльмены неправильно поняли президента, – неожиданно заговорил старший из южноафриканцев, совершенно седой, с широкими, по-военному развернутыми плечами. – Те, кто захочет остаться, войдут в состав регулярных частей, которые мы перебросим сюда в ближайшие дни. Мы ценим ваш энтузиазм, джентльмены, но – увы! – в борьбе свободного мира потив красной заразы на нашем континенте сегодня нужны уже более эффективные меры. Время любительства прошло, ему на смену идет современная, хорошо налаженная военная машина. И если вы хотите влиться в наши ряды…

– Мне хватало этого трепа, когда я тянул лямку в армии – раздраженно проворчал Мак Икс, но сидящий с ним рядом Браун не поддержал его.

– Если будут платить по-прежнему… – заинтересованно протянул он.

– Мы – вольные «серые гуси», – вызывающе поднял голову Ренар. – А вы хотите загнать нас в гусятник…

– Месье Ренар забывает о тех, кто выпустил их, «серых гусей», из этого самого гусятника… когда понадобились именно вольные птицы…

Все разом обернулись к сказавшему это Аджайи.

– И теперь тем, кто доказал 'свою полезность свободному миру, пора вернуться не в гусятник, а я бы сказал… точнее выразился бы… на современную механизированную ферму. Конечно, это потребует отказа от кое-каких привычек, компрометирующих порой идеи, за которые мы боремся… – Аджайи взглянул на Эбахона. – К сожалению, нам приходится считаться со всякими условностями. И расстрел наемников… этим, как его… маньяком Кэнноном… История с Ули и, наконец, авантюра с прорывом на Уарри… Все это нам приходится как-то объяснять избирателям.

– Ули? – злорадно ухватился за это слово Штангер. – Вот это уж была затея самого президента… и ваша. Клянусь дьяволом, у меня будет что рассказать об этом, когда я вернусь в Европу.

И он встал, отбросив стул, с грохотом полетевший на пол. Бэм и Ренар сделали то же самое, и теперь они стояли все трое плечом к плечу.

Эбахон обвел взглядом холл:

– Есть ли джентльмены, кто еще хочет сегодня же ночью покинуть Поречье? Разумеется, мое правительство оплатит им и месяцы, еще остающиеся по контракту…

Встал Мак Икс, за ним, поколебавшись, Уильяме, Биллуа. Тяжелый взгляд Эбахона остановился на Жаке:

– А вы, полковник Френчи?

– Меня никто нигде не ждет, – вежливо улыбнулся Жак. – И мне хотелось бы досмотреть этот фильм до конца.

Эбахон довольно кивнул и обернулся к седому южноафриканцу

– Мой лучший офицер… полковник Френчи. – И, перехватив колючий взгляд седого, брошенный на Жака, а затем на Петра, добавил: – И его русский друг… журналист Питер Николаев. Мы… (кивок в сторону Аджайи) питаем к Питеру самим нам непонятную слабость.

Южноафриканец сухо кивнул.

– Итак, джентльмены, вы свободны, – продолжал Эбахон. – Отправляйтесь к себе и готовьтесь к отлету. Деньги, которые вам должно мое правительство, будут вручены на аэродроме.

ГЛАВА 8

– К Элинор? – спросил Жак, когда они вышли из виллы и сели в «джип», подогнанный услужливым Манди прямо к воротам, несмотря на угрозы осмелевшей после посрамления Штангера охраны.

– Ты слышал, что сказал Штангер об Ули? Элинор должна об этом узнать. Сейчас же!

Жак молча повернул ключ зажигания.

Улицы Обоко поражали своей пустотой. Редкие прохожие испуганно жались к стенам при виде «джипа» с двумя белыми и свирепым чернокожим командосом на заднем сиденье. Город вымер, его жители бежали в соседние леса в ожидании прихода федералов: о поражении на дороге к Уарри уже всем было известно.

«Джип» миновал городскую тюрьму – мрачное, обнесенное высокими стенами каменное строение, сооруженное еще колонизаторами, и выскочил на дорогу, выводящую из города. Несколько раз встречались патрули, Жак снижал скорость и выкрикивал сегодняшний пароль – «Бамуанга». «Эбахон», – отвечали патрульные и пропускали машину. Вид у них был неуверенный.

До лепрозория доехали без приключений – за полчаса до наступления темноты. К самому административному зданию подъехать не удалось – дорога была забита грузовиками и автобусами, и с полмили пришлось идти лесом, затоптанным, загаженным.

То слева, то справа виднелись большие палатки, трещали костры, мелькали белые халаты…

Элинор добилась-таки своего, выгнала армию и устроила в лепрозории госпиталь…

Элинор они нашли в той самой комнате, в которой Штангер в свое время проводил совещания наемников. Сейчас здесь проходило совещание врачей, фельдшеров и миссионеров, белых и черных, но все с повязками Красного Креста на рукаве. *

Жак и Петр заглянули было в дверь, но Элинор решительно махнула рукой: подождать! Жак выругался, но подчинился. Совещание, видимо, уже подходило к концу, потому что уже через несколько минут мимо них заторопились люди в белых халатах.

– Мистер Николаев! – остановилась возле Петра молоденькая африканка в шелковом халатике, с высоким белым тюрбаном на голове. – Вы меня не узнаете?

Петр неуверенно покачал головой.

– Мария. Меня зовут Мария! – напомнила девушка. – Помните, мы танцевали с вами в «Луна Росса».

– Мария! – удивился Петр. – Что вы здесь делаете?

– А вы думали, что принцессы в Африке только пляшут в кабаках венценосных родителей? Я же студентка медицинского колледжа. То есть была, в Луисе.

– А ведь в тот вечер…

– Да, – лицо девушки стало печальным, – погиб мой жених. Майор Даджума.

– Я тебе рассказывал, как это произошло, – обернулся Петр к Жаку. – Как меня вдруг пригласили встретиться…

Внезапно ему пришла неожиданная мысль:

– Майор сам… лично просил вас договориться о встрече со мною? И предложил встретиться именно в бассейне?

Девушка неуверенно пожала плечами:

– Да… Но, по-моему… может быть, я ошиблась… Я думала, будто это вы хотели с ним встретиться. Именно в бассейне, а он должен был дать согласие…

Она наморщила лоб, вспоминая:

– Конечно же, когда мы виделись (в голосе ее послышалось смущение)… я была у него дома около шести часов, он вертел в руках какую-то записку. До сих пор я была уверена, что она была от вас. Да! Он говорил о русском, который прилетел в тот день из Луиса. Конечно же, это были вы… А когда он узнал, что отец устраивает в «Луна Росса» прием для журналистов… он просил меня передать вам, что согласен на встречу и… – Мария подняла на Петра вдруг ставшие испуганными глаза: – Значит… кто-то заманил вас обоих в бассейн, чтобы…

Да, именно это пришло в голову Петру. Кто-то от его имени отправил записку Даджуме, чтобы заманить его ночью в бассейн, и майор поверил, что ее написал Петр. Кто-то заранее хорошо спланировал это убийство… И теперь Мария будет считать, что она тоже виновата в смерти Даджумы…

– А как его величество Макензуа Второй? – поспешил он переменить тему.

– Отец в Уарри, – последовал неприязненный ответ. – Вернулся к федерелам неделю назад. Говорит, что там у него бизнес. Да и другие подались в свои… королевства. – Лицо Марии стало жестким: – Наша элита думала поживиться на расколе, а когда поняла, что дело не выгорело…

– И много таких, которые рассуждают вот так, как вы? – прищурился Жак. – Ведь был погром… Вы не боитесь погрома?

Мария тряхнула головой:

– В народе говорят, что погромщиков нанимал Эбахон и англичане.

– А что говорят в народе об Ули? Глаза девушки гневно сверкнули:

– Деревню вырезал Кэннон, которому хорошо заплатили. Надо же было как-то снова открыть воздушный мост. А насчет того, много ли таких, как я… Загляните как-нибудь в городскую тюрьму…

– И последний вопрос, мадемуазель. Вы говорили когда-нибудь… вот то, что сейчас сказали нам… мисс Карлисл?

– Любовнице тирана? – возмутилась Мария. – Пусть с ней разговаривает на эти темы ее боров. А я здесь, чтобы помогать моим землякам…

– Жак!

Сестра Цецилия вышла из кабинета Элинор и радостно бросилась к Жаку:

– Жив!

– До свидания, – сразу же сухо кивнула Мария.

– А у нас здесь столько раненых! Столько раненых! – тараторила сестра Цецилия, не отпуская смутившегося Жака. – И везут, везут… Медикаментов не хватает, а те, что посылает Красный Крест через «Зет», куда-то деваются… – Сестра Цецилия понизила голос: – Говорят, что военные перепродают их в соседние страны… – И опять защебетала: – А вы сюда надолго? К мисс Карлисл? И даже не попьете со мной чаю? – Она надула губки. – Нет, я вас к ней не пущу. Пусть идет ваш друг, а вы сейчас же пойдете со мною!

И, вцепившись в руку Жака, потащила его, ошеломленного таким натиском, за собою.

– Ты иди, Питер, – смущенно пробормотал Жак. Петр улыбнулся и открыл дверь в кабинет Элинор.

Она сидела за легким письменным столиком в старомодных очках и водила пальцем по страницам большой амбарной книги, лежащей перед нею. Увидев Петра, поспешно сняла очки и сунула их под обложку.

– Хэлло, Питер! Где вы пропадаете? Впрочем, всему Поречью известно, что полковник Френчи покровительствует вам и не отпускает ни на шаг. Я даже ревную! – Она засмеялась и достала из-под стола большой термос. – Хотите чаю?

Элинор отвернула колпачок термоса, налила в него чай и протянула Петру:

– Пейте же! Да возьмите стул… я совсем забыла предложить вам сесть. Тут со всеми госпитальными делами забываешь о самых элементарных вещах.

– Спасибо. – Петр взял чашку. – Я приехал, чтобы поговорить с вами, Элинор. Вы должны отсюда уехать!

Лицо Элинор помрачнело.

– Вы же знаете, Питер, что это невозможно. Мне доверились люди, и я не могу оставить их в беде.

Петр вздохнул, осторожно подбирая слова:

– Я понимаю вас, понимаю все, что вы делали до сих пор.

Но сейчас положение изменилось… – Он помолчал, собрался с духом, и продолжал: – Эбахон обманул вас. Сегодня я сам слышал, как Штангер во всеуслышание заявил, что резня в Ули организована Эбахоном и этой хитрой лисой Аджайи, чтобы открыть «воздушный мост». По их приказанию это сделал Кэннон перед тем, как скрыться… конечно, тоже по договоренности с ними. Элинор обхватила руками свои плечи и зябко поежилась.

– Теперь Эбахон пригласил сюда южноафриканцев, – продолжал Петр. – Это значит, что кровопролитие будет продолжаться. И не во имя безопасности народа идонго, а во имя…

– Я знаю, – прошептала Элинор. – Я все знаю, Питер.

– И что же? Вы не хотите уехать… бежать отсюда, чтобы затем разоблачить перед всем миром…

Элинор сидела молча, безучастная, не поднимая глаз.

– Сегодня утром Жак предложил мне бежать. Он говорит, что знает тут одну дорогу… Ее называют Дорогой рабов. Когда-то работорговцы вели по ней рабов к Бамуанге. Это широкая и удобная тропа, «джип» пройдет по ней, как говорит Манди. Манди из тех мест – даже дорога выходит к его родной деревне на берегу. Мы возьмем пирогу и спустимся вниз по течению… До границы, а там – соседнее государство…

Петр говорил уверенно, повторял план Жака – такой простой и четкий, хорошо продуманный. Элинор медленно подняла глаза.

– Нет, – еле слышно выдохнула она. – Я выхожу замуж… за Эбахона. И скоро! Очень скоро!

…Петр вышел на крыльцо. Уже давно стемнело, сквозь неплотно закрытые маскировочные шторы из окон здания тянулись узкие лучи несильного света.

– Мистер Николаев?

Какая-то тень возникла перед ним из темноты, и сейчас же на него обрушился тяжелый удар по затылку.

Очнулся он от тряски и понял – его куда-то несут. Руки и ноги были больно стянуты, во рту кляп, глаза завязаны. Он мог только слышать… Несли его двое, быстро, задыхаясь от бега. По лицу то и дело хлестали ветки, под ногами носильщиков чавкала грязь.

Лес кончился, теперь Петра несли по обочине шоссе, от нагревшегося за день асфальта поднималось тепло.

– На заднее сиденье, – сдавленно сказал кто-то. Петр почувствовал, что его приподнимают, переваливают через металлическую стенку, и упал вниз, на жесткое сиденье «джипа». Сейчас же рядом сели двое, стиснув его с обеих сторон.

– Поехали! – приказал жесткий и властный голос, к «джип» рывком сорвался с места.

«Как глупо, – думал Петр. – Элементарно. Теперь пулю в затылок, и в болото. И никто ничего не узнает».

«Джип» несся, не снижая скорости на поворотах. Петра мотало из стороны в сторону. Прошло минут тридцать. Запахло жильем – потянуло чадом жаровен, жареным мясом, пальмовым маслом. «Джип» остановился.

– Открывай! – крикнул все тот же голос, который Петр уже успел запомнить. Заскрипели ржавые петли – видимо, открывали тяжелые ворота и «джип», прошелестев шинами по гравию, остановился.

Похитители выволокли Петра из машины, схватили под руки и потащили куда-то. Опять заскрипели петли, пахнуло спертым, сдавленным воздухом, остро пахнущим аммиаком.

«Тюрьма, – догадался Петр. – Я в тюрьме».

Его бросили на сырой каменный пол, оставили одного. Петр попытался пошевелиться, хотя бы ослабить путы, но не смог. Скоро опять заскрипели петли, щелкнул выключатель, и кто-то вошел, грохоча коваными каблуками по каменному полу, остановился над Петром. Тронул его связанные ноги – натянул путы, и они разом ослабли, словно их перерезали одним ударом острого ножа.

– Руки, маста… – произнес добродушный голос, и через мгновение были свободны и руки.

Петр сразу же сорвал с глаз повязку, освободился от кляпа… Он был в тесной комнате, скорее похожей на канцелярию, чем на тюремную камеру: дешевый двухтумбовый письменный стол, стеллажи, уставленные пронумерованными папками, два-три простых стула.

На него с интересом глядел африканец в черном мундире тюремного ведомства с ножом в руках – им-то он и перерезал веревки, валявшиеся теперь на полу.

– С прибытием, сэр, – почтительно сказал он и протянул Петру руку, помогая встать на затекшие ноги.

– Это… тюрьма?

Петр кивнул на толстую решетку на нешироком окне, за которым вплотную стояла ночная темень.

– Йе, са… – вежливо кивнул тюремщик.

– На каком основании? – начал было протестовать Петр, но тюремщик лишь вздохнул и пожал плечами, и Петр понял, что говорить с ним бесполезно.

– Прошу, сэр! – зазвенел тюремщик связкой ключей. – Я отведу вас в камеру к хорошим людям…

Они вышли в длинный, плохо освещенный коридор, по обе стороны которого тянулись тяжелые двери с глазками и металлическими цифрами. Пройдя всего несколько шагов, тюремщик остановился у двери с цифрой 34, позвенел ключами, выбирая нужный, и принялся ее отпирать.