Текст книги "Сотник. Половецкий след"

– Смотреть всем в оба! – велев собираться в путь, громко объявил сотник. – Ежели кто заметит обоз – доложить немедля. Да, впрочем, мы и сами не разминемся – дорога-то покуда одна, по реке.

Ермил вдруг обернулся:

– Торговцы могут и к селам свернуть, лесом ехать.

– Вот я и говорю – поглядывайте!

Так и ехали. Полторы дюжины – восемнадцать человек – юных воинов, плюс сотник, плюс Добровоя с Ланой, всего двадцать один получился, если по-картежному – «очко». К счастью такое число или нет, Миша не задумывался. Должно быть – к счастью. Думал о половчанке: что теперь с этой девчонкой делать? Хорошо бы сбагрить куда-нибудь. А куда? Был бы циничным – продал бы первым же встретившимся купцам и не тужил, еще б и заработал – красивые юные рабыни стоили дорого. Тем более если еще чего-то умели… Эта – умела.

«Циник вы, сэр Майкл, все же! Что с девкой делать – думай, давай…»

Сидя в седле, Михайла задумчиво смотрел по сторонам, на заросшие лесом берега и изредка показывающиеся деревни. Погорынье заканчивалось – начинались чужие места… Хотя и Погорынье-то не совсем свое все же…

Может, сделать небольшой крюк да вернуть Лану прежней хозяйке – вдове Костомаре? Только не обидится ли вдовушка, примет ли назад свой подарок – юную красавицу-деву? Подарки возвращать нехорошо, неприлично… тем более – Костомаре… Да и время – пока туда-сюда, пока там – полсуток как с куста, быстрей не получится. А в пути каждый день дорог – весна на пятки наступает, распутицей грозит. Опоздать – обида для князя Мстислава. Да и своего сюзерена подставишь, Вячеслава Владимировича. Да и сам, и Ратное. Не-ет! Опоздать уж никак нельзя. Несмотря ни на какую распутицу. Ну, пока хорошо…

Что же касается половчанки… Так саму ее и спросить! А то привыкли тут ни черта о своей судьбе не думать, жить одним днем да на волю старшего полагаться – на большака, боярина или, там, князя… Чего б так не жить-то, без мозгов, без мыслей? Как коровы…

– Лана, подожди… Поговорим…

Девушка оглянулась и придержала коня.

– Хочешь спросить, господин, что со мной теперь делать? Можешь убить… или прогнать – то же самое…

Да уж, прогнать – то же, что и убить. Одна не выживет. И не потому, что женщина. В Средние века одиночки не выживали, разве что святые отшельники – как исключение, соизволением Божьим.

– Сама ты что думаешь?

– С тобой хочу, господин, – сверкнули зеленоватые очи. Гордо сверкнули, с вызовом… – Я все умею, ты знаешь. Готовить тоже могу. И… еще кое-что.

– Вот уж это – ни-ни! – сотник сурово сдвинул брови. – Не вздумай мне тут ребят расслаблять! Споры, дрязги пойдут – удавлю лично. Или прогоню. И слово мое в том крепкое.

– Я поняла, господин, – Лана улыбнулась, показав очаровательно кривоватые зубки. – Буду делать то, что ты скажешь. И не буду того, что не скажешь. Это же просто!

– Ну… кому как…

– Еще я знаю степь, – вспомнив, добавила половчанка. – Дешт-и-Кыпчак – моя родина. Я знаю всех ханов, все степные пути и все вежи… Я вам всем еще пригожусь!

«А вот это она верно сказала, сэр Майкл! Очень даже верно. Что ж…»

– Половецкая дева Лана пойдет с нами, – уже вечером, перед ночлегом, объявил сотник. – Да-да – в степь. Будет проводником, бродником. И чтоб вы знали – Лана давно уже верный мой человек.

Обе девушки – Добровоя и, вот, половчанка Лана – на местный взгляд вовсе не считались красавицами, что, по мнению Михайлы, вовсе не соответствовало истине. Ну да, обе – тощие «вешалки», но в каждой – своя особая изюминка, свое очарование, обаяние… и – да, красота на все времена. Ермил эту красоту разглядел, остальные же…

Да и не надобно то остальным! О делах ратных надо думать, а не из-за девок собачиться. Уж, конечно, парни на девчонок поглядывали, хоть особыми красотками и не считали, однако на безрыбье и рак рыба – ведь так? Хорошо хоть, в четырнадцать лет половое созревание в эти времена далеко не у всех парней начиналось. А вот у девок – да, и тут уж никуда не денешься.

Одно дело Добровоя – человек серьезный, проверенный – она больше с Ермилом общалась, другим же за один взгляд нескромный могла по шее дать. Совсем другое – Лана. У этой половецкой девчонки характер оказался игривый, с отроками она общалась очень даже охотно, с улыбкою… Впрочем, Михаил еще в самом начале предупредил беглянку и, если что, намеревался строго спросить. Лана об этом знала и даже немного обижалась:

– Я ж просто так с ними смеюсь, господин, ничего такого. И слово, тебе данное, не нарушу. Никаких ссор по моей вине не будет.

– Ну, хорошо, коли так…

И все ж Михаил Лисовин, имея взрослое сознание, чувствовал – за всеми нужно приглядывать, ведь, по сути, все тут дети еще! Рано повзрослевшие дети, уже не раз видевшие зловещий оскал смерти.

Торговых гостей встретили на пути через неделю после выхода из Ратного. Едущий впереди Глузд, заметив показавшийся из-за излучины обоз, тут же доложил по цепочке. Денек стоял солнечный и чуть морозный, наезженный санями зимник слепил глаза расплавленным золотом, ярко синело небо.

Велев готовиться к бою, Михайла выехал вперед и придержал коня. Щурясь от яркого солнца, сотник приложил ладонь ко лбу, всматриваясь в приближающийся обоз. Слышно было, как лязгают за спиной арбалеты, как, сменив шапки на шлемы, глухо переговариваются юные ратники.

Все правильно. То же самое сейчас делали и обозники, купцы – готовились к бою, ведь совершенно не ясно было, кто там встретился на пути, друг или враг. Средние века – весьма неприветливое время, каждый чужак подозрителен, любой незнакомец мог принести неприятности, оказавшись вдруг вражеским соглядатаем или лазутчиком лихой разбойничьей шайки. Да и все пути-дорожки, уходившие в чужедальнюю сторону, вели прямиком в ад! Ад и рай для средневековых людей были понятием географическим – до них вполне можно было добраться, так же как и кто-то из ада легко мог добраться до людей.

– Два… четыре… восемь… шестнадцать… Ого! И это еще не все показались!

Сотник вслух посчитал возы, прикидывая количество обозников – воинов, приказчиков и купцов. Краем глаза увидел, как трое воинов «левого края» опрометью поскакали к близкому берегу – расположиться в лесу и при нужде уже ударить оттуда, с фланга. До правого берега было далековато – его и не учитывали.

– Приготовиться…

Качнулись щиты, упали на лица забрала-личины. Звякнули кольчуги…

– Без команды – не стрелять! – обернувшись, сотник предупредил стрелков – арбалетчиков, лучников… Все были вооружены, даже беглянка Лана, облаченная в великоватую запасную кольчужицу, сжимала левой рукой боевой лук. Какая ж степная жительница не умеет метко слать стрелы?

– Ермил, Путята – со мной…

– Есть, господин сотник!

– Есть!

– Если что, уходим вдоль левого берега. Там уже наши – прикроют. Ясно?

– Так точно, господин сотник!

– Вперед!

Парни были при всем параде – блестели кольчуги и шлемы, ниспадали на крупы коней щегольские плащи, травянисто-зеленые, яркие, с алым подбоем. На сотнике же, так же поверх длинной кольчуги, был накинут дорогущий ромейский плащ из темно-голубого бархата, вышитый по краям серебром. Уж пришлось потратиться: что поделать – по одежке встречали!

Пусть видят купцы – перед ними не шпыни болотные, не тати лесные, не какая-нибудь там шпана – «шильники», а народ солидный, справный и явно обладающий полномочиями.

Остановившись, не доезжая до первых саней с полсотни шагов, Миша снял отороченную куньим мехом перчатку и приветливо поднял руку:

– Михайла Лисовин из Ратного поклон вам шлет! Рать моя – по слову князя Вячеслава Владимировича – в стольный град Киев путь держит, а уж далее – на половцев.

От обоза тоже отделились трое. Всадники верхом на сытых гнедых конях. Слева и справа – купеческая охрана, воины в кольчугах и с небольшими круглыми щитами, по центру же – дородный мужик с черной бородищей во всю грудь и цепким внимательным взглядом, похоже, что главный. Одет богато – шапка кунья, лохматая, поверх зимней длинной туники шуба соболья, аксамитом ромейским крытая, а на плечах – длинный бордовый плащ, златыми нитками вышитый. Богач!

– Одята Геронтов, заморский торговый гость из Волыни, – спешившись, бородач вежливо поклонился.

Ну, все понятно. «Заморский торговый гость» – купец, ведущий торговлю с иными странами. Раз из Волыни – с Польшей торгует, с венграми, с галичанами… А нынче, похоже – из Киева…

– Приятно слышать! – Сотник тоже спешился и поклонился…

Немного поговорили, в Турове нашлись общие знакомые – тот же купец Никифор, родной Мишин дядька по матери.

– А! То-то я и смотрю… Никифор рассказывал!

Торговец заулыбался и расслабленно перевел дух.

Знакомый, это не какой-нибудь там «господин Никто», если что, и спросить можно, раз уж ясно – с кого. С Одятой Геронтовым сотник и передал написанное накануне письмо. Прощаясь, выпили по чарочке из предложенной купцом баклажки. Костров не разводили, долгих разговоров не устраивали – у всех были дела, все спешили.

– А это не ваших мы у Кошкина мыса встретили? – уже усевшись в седло, неожиданно поинтересовался торговец. – Трое… или четверо… На конях, оружны, но без кольчуг. Нас увидали – скрылись. Вот и гадали – тати или кто еше? Теперь думаю – ваши…

– Да нет, не наши… – Михайла покачал головой. – У Кошкина мыса, говоришь…

– Да тут, недалече… верст пять.

Пожелав друг другу доброго пути, Мишина ватага и купеческий караван спокойно разъехались, разошлись, как в море корабли.

– Что за Кошкин мыс, интересно? – подогнав коня, задумчиво пробормотал сотник. – Что-то я от Рогволда про него не слышал. Да и не останавливались мы там на лодьях…

Сообщение о неизвестных всадниках Михайла и все его люди восприняли очень серьезно. Ну и что с того, что вооруженных незнакомцев всего трое или четверо. Это ведь так только торговец сказал, а кто знает, сколько их там на самом деле? Может, целая шайка?

Караваны торговые по зимникам грабили, причем довольно часто, поэтому к любому подозрительному известию следовало отнестись соответствующе! Сотник так и поступил, велев парням не расслабляться и смотреть в оба. Так и без того ведь смотрели, любой путь опасен.

Вскоре впереди показался мыс – не слишком высокий, поросший кустарником и редколесьем плоский пологий холм. Мыс как мыс, с одной лишь особенностью – на его оконечности торчал какой-то каменный столб!

– Гляди-ка – идолище поганое! – сняв шлем, покачал головой Велимудр. – Господин сотник… Разрешите осмотреть?

– Давайте… И внимательней! Снега пока не было – ищите следы…

Велькин «взвод» – полдюжины парней, свободных от караула, – поднимая золотистую снежную пыль, бросил коней к берегу. Видно было, как юные воины взметнулись на мыс, спешились, прошлись по лесочку…

Основная ватага скорости не снижала, так и продвигалась вперед. Сотник ехал чуть позади всех, с тревогой посматривая на затягивающееся темно-серыми тучами небо. Метели еще не хватало! Хотя по февралю-то – в самый раз…

– Дневку там кто-то устраивал, господин сотник, – догнав ватагу, молодцевато доложил Велька. – Судя по следам – человека четыре или даже пять, не больше.

Сотник вскинул глаза:

– Почему именно дневку, а не ночевку или многодневный привал?

– Шатров не разбивали, шалашей не устраивали, – тут же пояснил Велимудр. – Даже лошадей не треножили, просто привязали к деревьям – по следам видно. Однако костерок небольшой разожгли – грелись. Словно бы, господин сотник, поджидали кого-то.

– А может, это просто охотники? – Михайла все же хотел точно знать весь ход мыслей своего рыжего десятника, сам он вовсе не собирался лично выезжать на всякие мелкие непонятки. Делегирование полномочий! Людям нужно доверять, но и следить, чтобы они это доверие оправдывали.

Похоже, Велимудр как раз и оправдывал…

– Ежели охотники – так чего же дичь не освежевали? Деревни тут не близко – пока сюда ехали, неужто не запромыслили рябчика или глухаря? Да хотя бы зайца – их тут пропасть, прямо из-под ног скачут… Парни мои полдюжины взяли – на жаркое! Кто на стрелы, а кто и на копье.

– Не охотники… не купцы… А кто тогда? Как сам-то мыслишь? – пригладив бородку, прямо спросил Михаил.

Рыжий отозвался без промедления:

– Мыслю – разбойный это люд, тати лесные!

– О как! Будь добр, мысль свою разверни.

– Ну, это… – ненадолго замялся Велька. – Как бы сказать… Эти четверо или пятеро не так просто сидели – добычу высматривали. Шайка из человек с дюжину, вряд ли больше. Была бы больше – на обоз бы недавний напали или вот – на нас. Небольшой же ватаге ни обоз справный, ни мы не по зубам. Думаю, тати с мыса ко своим подалися – кого-нибудь помелкотнее ждать. И ведь дождутся! Кабы не так, зря б тут не сидели.

Выслушав, сотник одобрительно кивнул. Рыжий Велимудр наконец-то научился рассуждать логично и мудро. То ли приятель Ермил его научил, то ли парень просто-напросто вырос и поумнел. Как бы то ни было, а похвалу новоявленный десятник вполне заслужил – пусть гордится!

– Молодец, Велимудр! Давай так и дальше.

От скупой сей похвалы отрок расцвел, прямо как красная девица! Зарумянился, заулыбался конфузливо…

– А с чего такое название-то – Кошкин мыс? – вдруг вспомнил Михайла. – И что там за идол, не разобрался?

– Как раз об идоле и хотел сказать, – Велька моргнул и тряхнул рыжими локонами. – Лев там вырезан… Точно – лев. Такие столбы мы когда-то в Царьграде видели. Лев… но похож на кошку. Вот и Кошкин мыс.

Что ж, логично…

На ночлег остановились уже далеко за мысом, на старой стоянке у подножия холма. Судя по расчищенному снегу, кострищам и не растасканным по веткам шалашам, именно здесь и останавливались все торговые караваны, в том числе и обоз волынского купца Одяты.

– Славно как! И шалаши уже есть и – смотри-ка! – дрова! Самим-то рубить не надо… – спешившись, открыто радовался Неждан Лыко, невысокий парнишка из Велькиного десятка. Склонный к полноте, длиннорукий, с круглым лицом и пушистыми девичьими ресницами, Неждан отличался домовитостью и рачительностью, в своем десятке исполняя обязанности кладовщика-баталера. За припасы отвечал, за оружие, за коней… Человек не последний!

Правда, почему-то мало кто из десятка его любил… Может быть, из-за излишней домовитости, граничащей со скопидомством? Отрок-то был из тех жадных до добра людей, неустанно тянувших «усе до сэбэ». Но в делах служебных отличался щепетильностью… да и вообще – такие люди нужны. Разве ж найдете старшину лучше? Что ни спроси – все у Неждана найдется, правда, зимой снега не выпросишь – жадноват… Но это уж для кого как! Для кого жадноват, а для иных девок…

Не нравилось это многим, да… Так воин не пряник медовый и не ромейский солид, чтобы всем нравиться! Зато в десятке все есть. Именно так и рассуждал Велимудр, молодой десятник. Не присматривался к людям пристально, не умел еще, только постигал пока сложную управленческую науку!

А присмотреться бы следовало! Тогда б заметил, что у Неждана Лыко прихлебатели появились, те, кто за мзду малую все за него делать стали! Должники появились тоже… Правда, в десятке таких мало было – осторожничал Неждан, мечтал покровителем сильным обзавестись… А уж тогда… Тогда дела делать можно!

– Неждане… – сняв шапку, заглянул в шалаш Карась Нудыгин, парень с виду крепкий, однако внутренне – словно кисель. Без отца рос, не было в нем стержня, однако пока что это никто еще не разглядел. Никто, кроме Неждана.

– А я тебе лапника принес, Неждане… Чтоб спать-почивать помягчее…

– Помягчее знаешь с кем? – хмыкнув, Лыко покривил губы. – Все напомнить хочу… Ты, Карасище, когда мне должок отдашь?

– Так это… Договорились же – с первой добычи, – испуганно дернулся парень.

– Ах да, да, помню… – Неждан неожиданно засмеялся, только вот смех его показался Карасю каким-то неприятным, неискренним… Ну, дак так оно и было!

– Вот что, друже Карась, – отсмеявшись, скопидом изобразил на лице самую приветливую улыбку. Правда, уже начинало смеркаться, так что в шалаше были видны лишь сверкнувшие белые зубы. – Я вот подумал – оставь ты добычу себе…

– Себе? – не очень-то умный от природы, Карась не верил собственному счастью. Но очень хотел верить!

– Себе, себе… Матери, вернешься – дашь, сестрам… Чего я тебя добычи буду лишать? Мы тут все как братья…

– Да-да, Неждане, то так! Да я для тебя…

– Знаю, – Неждан вновь улыбнулся и на всякий случай понизил голос: – Вот послушай… Мы вчетвером обычно ночуем, так?

– Так! Ты, я да Колбята с Глебом.

– Только у Колбяты с Глебом нынче – вторая стража.

– А третья – у нас…

– Да помню, друг, помню… – Неждан ласково положил руку на плечо собеседника. – Только мы с тобой до нашей стражи одно дел спроворим… веселое… Половецкую девку видал?

– Видал. Тощая…

– Понимал бы что! Тайну тебе скажу. Дева эта мне восхотела отдаться, – поведя плечом, Неждан гаденько засмеялся. – Что смотришь? Мне, мне… Знаешь ведь, меня девки любят.

– Так это… ведаю…

– С самого начала на меня смотрела глазами медовыми… – жарким шепотом продолжал Неждан Лыко. – Второй день проходу не дает, мы ж с ней рядом едем… Давай да давай! Не знаю уж, как и отвадить…

– Сотнику сказать!

– Сказал бы… да девку жалко. Я что – доносчик какой?

– Ну-у… тогда и не знаю…

– Зато я знаю! – Неждан заговорщически подмигнул. – Знаю, что девок обижать нельзя. Я и не забижаю… За то они меня и… хе-хе… любят… Так вот: просит – получит. Но тайно!

– Тайно?

– Мы с ней как раз и сговорились, чтоб так… На второй страже половчанка сюда придет. Сама. Еще и выпить захотела… Ну, выпить-то у меня есть. Хотя это, сам знаешь, запрещено. Но ежели что – мы с тобой всю вину на себя возьмем. Ты ей и предложи – возьми, вот, баклажку… А не хочешь – так я один…

– Не, не, Неждан, что ты! Мы ж друзья…. А не толоки это выйдут? Коли мы вдвоем… да еще пьяную…

– Она ж сама сказал – глухой? Сама вскоре и явится. Силком мы ее не тащим…

– Ну коли так.

Средь расчищенного снега шаяли на оттаявшей земле догорающие костры, в темно-синем небе загорались желтые звезды. Над старой корявой сосною, что росла у самой реки, на круче, повис золотистый месяц…

Тихо было кругом. Только вот вдруг прокричала сорока… Тут же из шалашей выбрались юные воины. Сменилась первая стража.

А чуть погодя шевельнулся полог у походной палатки… Выглянув, бесшумно выползла в ночь златовласая половчанка Лана…

* * *

Дева проскользнула в шалаш неслышно, как тень. Оглянулась на пламя костра, горевшего рядом, почти у самого входа. Золотистые отблески отразились в зеленых глазах степнячки, загадочная улыбка тронула губы.

– Я пришла, – усаживаясь на волчью шкуру, наброшенную на лапник, тихо промолвила гостья. – У вас тепло. Так что с моим делом? Ты обещал сапоги. Я куплю, правда, заплачу позже…

– Конечно, заплатишь… – Неждан Лыко хитровато улыбнулся и, незаметно толкнув в бок напарника, шепнул: – Ну, угощай гостью!

Тот взял баклажку:

– Выпей, красавица. Вкусно!

– Ага…

Взяв баклажку, Лана сделала несколько глотков, прикрыла глаза и вдруг завалилась на шкуру.

– Вот та-ак, – подмигнув напарнику, Неждан несколько раз толкнул уснувшую половчанку и принялся быстро стаскивать с нее одежку. – Вот та-ак…

Стащив с гостьи тунику, погладил маленькую торчащую грудь, обернулся:

– Ну, что стоишь, Карасище? Помогай! А то я упарился уже весь…

– А?.. – словно зачарованный, Карась смотрел на полуголую юную деву. Лишь после слов Неждана опомнился, снял с девчонки лапти да принялся помогать стаскивать штаны.

Лана не просыпалась, лишь негромко стонала – видать, что-то недоброе снилось…

– А она ничего, красна! – похлопав спящую степнячку по бедру, Лыко рассупонил порты, пристроился. – Ну, да другой все одно нету… Й-эх! Уж, какая есть, эх…

Волосатые ягодицы парня мерно качнулись, захрустел лапник… Девушка вскрикнула, застонала куда громче, скривилась, но так и не проснулась.

– Й-эх… – сладострастно приговаривал Лыко. – Йэх…

Порыв плотской любви закончился как-то очень уж быстро – и минуты не прошло. Плохой выдался из Неждана любовник. Впрочем, гостья все равно спала как убитая, лишь иногда постанывала и металась.

– Ну что? – обернувшись, парняга похотливо ухмыльнулся. – Давай уж теперь… Тешься!

– Да я…

– Не боись, не проснется! Знахарка мне славное зелье дала. Вот – пригодилось. Давай, давай… иль не мужик ты?

– Ну разве что… так… Только ты это… посматривай, как бы кто…

Сняв штаны, Карась опустился на колени, но как-то все было не очень охотно… Краснея, он затравленно оглянулся на Лыко…

– Ты это…

– Да не смотрю я, не смотрю…

Сглотнув слюну, парень вытянул руки и потрогал девичью грудь, но так и не распалился. То ли грудь была маленькой, то ли девка – лишком уж тощей, а может, и ситуация не способствовала…

– А давай-ка ее на живот перевернем, – азартно предложил Неждан.