Текст книги "Сотник. Половецкий след"

И вторая версия, куда поганее первой. Увидав возвращающегося живым и здоровым сотника, парень просто-напросто испугался расследования. Ну, того случая, когда он завлек за собой Михайлу… Хотя он ведь мог это сделать и не по злому умыслу, просто ошибся… Тогда зачем бежать? И тем более – куда? Нет, со страху-то всяких тупых дел наворотить можно. Но, вообще-то, Неждан – парень рассудительный. Зачем ему в степь? К кому? В плен разве что… Или можно постараться к торговому каравану прибиться. Тут же рядом Залозный шлях – как раз на Переяславль выходит, а там, дальше, и домой путь открыт.

Х-ха! Еще один вариант есть, сэр Майкл, – самый омерзительный! А вдруг Неждан с Кочубаром связан? Невероятно, конечно, но чем черт не шутит, когда Бог спит?»

Утром Михайла, прихватив с собой Ермила и Глузда, отправился на встречу с половцами. Кайрана говорила о парочке воинов, коих сотник мог бы прихватить с собой. Сотник взял умного и надежного Ермила и подумывал о рыжем Вельке, Велимудре… Правда, сразу раздумал – вдруг да что случится? Кто тогда будет командовать остатками дружины? Ведь всех нужно бы привести домой…

Поэтому – Глузд. Красноухий, забавный, суетливый… Этакая егоза, он и стоять-то спокойно не мог, как и сидеть – все время ерзал да не знал, куда руки деть – карманов-то еще не придумали. Правда, Михайла себе на рубаху пришил… Однако земляки опыт не переняли, видите ли, неудобно им. Уж, конечно, куда удобнее все на поясе таскать – и ложку, и нож, и гребень, и все такое прочее! У иных дам и не пояс вовсе, а целый галантерейный магазин!

Так вот – Глузд. При всех его недостатках парень сильно старался стать настоящим воином, и старания сии сотник оценил. Тем более что Глузд – парень наблюдательный, сметливый, ловкий…

Еще напрашивалась Добровоя, но Миша ее не взял, хоть и понимал, что от этой девы-воительницы толку бы вышло больше, чем от того же Глузда. Однако степь есть степь, да и не хотелось лишний раз провоцировать половцев – выносливая молодая рабыня никому не помешала бы, и продать девку можно куда как выгоднее, нежели неоперившегося юнца.

Войша все поняла правильно – не дура. Лишь вздохнула да, взяв Ермила под локоток, отвела в сторонку – прощаться. О чем они там говорили – бог весть, а парочку раз поцеловались. Глузд увидал – хмыкнул и отвернулся.

Снарядились в путь по-походному: кольчуги, шлемы, мечи… Лишнего, впрочем, не брали – ни копий, ни щитов, ни прочих шестоперов-секир-палиц. Арбалеты, правда, прихватили – как же без них? Еще Миша взял котомочку с кое-каким тряпьем – вдруг да для маскировки сгодится?

Выехали рано, едва рассвело. От мелеющей речки поднимался туман, стелился киселем по урочищам. В белесом небе висел прозрачно-бледный месяц, еще было прохладно, и росные высокие травы щекотали брюхо коней.

Пока ехали, уже показалось солнце, распустились, потянулись к небу цветы – колокольчики, васильки, одуванчики, слева вспыхнуло алым заревом маковое поле. Запели птицы – жаворонки, пеночка, коростель… Выпорхнула прямо из-под копыт куропатка. Вот прошмыгнул заяц, за ним – лиса, на плоском камне застыл статуэткой суслик. Высматривал что-то, принюхивался, водил мордочкой…

Половцы – Кайрана и Кариндэ-оглан – ждали в условленном месте. Невдалеке виднелось еще несколько всадников, пять или шесть…

Сотник покусал губу. Прикинул – что помешает половцам напасть прямо сейчас? Они же знают, что Миша везет серебро – обещанная плата. Правда, эти хитроглазые степняки также знают, что серебра-то у сотника с собой не так уж и много, а если хочется большего, то нужно брать бродников, а потом свалить все на разборки урусов. Мол, ну да, мы договаривались и все договоры всегда исполняли, но вот объявился какой-то там сотник и всех прищучил! Мы тут при чем?

Миша уверен был, что подобные слухи уже пошли по степи… ну, если и не пошли, то вот-вот пойдут. По крайней мере, сам он поступил бы именно так – информационную войну даже в Средние века не надо недооценивать!

– Ждите здесь, – обернувшись, бросил сотник своим.

Подъехав, он поздоровался и, не слезая с коня, протянул Кайране небольшой приятно звякнувший мешочек:

– За того бродника. Как обещал.

– Хорошо! Якши! – с загадочною улыбкой степная принцесса протянула мешочек жениху. Тот нетерпеливо развязал, глянул…

– Якши.

– Теперь – за вами дело, – погладив бородку, напомнил Михайла. – Мои люди готовы…

– Якши…

Все якши да якши – хорошо им!

Глянув на Кариндэ, Кайрана махнула рукой:

– Однако едем.

Похоже, вовсе не Кариндэ-оглан в этой шайке главный – тронув коня, усмехнулся про себя Михаил.

И впрямь, половецкие девы не знали столь стесненного положения, какие накладывала на их христианских и мусульманских ровесниц суровая религиозная мораль. Великий Небесный отец – Тенгри и Мать-земля вовсе не требовали от девушек чего-то такого, что было бы трудновато исполнить в степи. К примеру, хранить девственность до свадьбы – к чему? Кому она нужна, эта девственность? Великому Тенгри – точно нет. Степные красотки распоряжались собой и своим телом сами, по своему усмотрению, и по своему социальному статусу стояли ничуть не ниже мужчин. Каждая девчонка – как и мальчик – с детства стреляла из лука, скакала на коне, да и управлять повозкой доверяли только женщинам.

Степные девы росли гордыми и уверенными в себе повелительницами. Вольный воздух великой степи уравнивал всех, и мужчин, и женщин.

Такой вот – свободной и гордой – и была Кайрана, красотка – себе на уме. Захотела, и пошла против воли отца. Запросто! Правда, хитро все обставила…

Уже вовсю сверкало солнце, а небо словно сделалось выше, синее. Алое маковое поле осталось далеко позади, а впереди вдруг блеснуло ультрамарином… Что там такое? Какая-то большая река? Озеро? Да нет… Васильки! Просто океан цветов… А дальше – дальше что-то сиреневое, пурпурное… И ветер принес сладковато-пряный запах. Лаванда!

Впереди ехали Кайрана и Кариндэ-оглан, сразу за ними – сотник со своими, и лишь далеко позади угадывались силуэты всадников из шайки Кариндэ… или все-таки – Кайраны? Впрочем, муж и жена – одна сатана. Правда, эти-то еще не поженились. А вот интересно…

Кайрана вдруг обернулась и придержала коня – как будто подслушала мысли:

– Чего улыбаешься?

– Красиво как!

– О да! Степь привольна и прекрасна. Не понимаю, как можно вообще жить в городах – скученно, грязно, брр! Купцы рассказывали, будто в городах выливают дерьмо прямо на головы прохожим. Врут?

– Не врут, – тихонько засмеялся Михайла. – Правда, не про наши города, про европейские.

– Про какие?

– Ну, Париж там, Лондон…

– Про Париж я слыхала… А еще – про Царьград и про Буду. Часть моего рода кочует в мадьярской пуште! Может, и я когда-нибудь туда подамся. Просто посмотреть – интересно же!

Сотник все же полюбопытствовал:

– И мне интересно – когда же у вас свадьба? И примет ли твой отец…

– Примет! – громко расхохоталась девчонка. – Отец делает все не для себя и не для меня, а во благо всего нашего рода! Если Кариндэ станет богатым и властным…

– А он станет?

– Сделаю!

– Ого! Что это?

Травяные заросли кончились, впереди путь пересекала дорога – широкая желтая колея, потрескавшаяся от жара. Как-то очень удивительно было встретить это в степи…

– Залозный шлях, – Кайрана спешилась и, присев на корточки, окунула ладони в дорожную пыль.

Кариндэ-оглан тоже спрыгнул с коня, присел рядом…

Наконец, оба выпрямились, вновь уселись в седла…

– Совсем недавно здесь прошел большой караван, – пояснила степная принцесса. – Вон, кизяк еще свежий и земля пахнет мочой – шли волы или мулы. Из Тьмутаракани идут. Или из Грузинского царства. В Переяславль и дальше – в урусутские земли.

– Почему ты думаешь, что именно так, а не обратно? – удивленно переспросил Миша.

– Ну, это понятно! – девчонка фыркнула, рассмеялась. – Я почти не вижу здесь следов босых ног. А они обязательно были бы, если б караван шел из русских земель. Рабы! Невольники! Их обязательно вели бы.

– А туда, значит…

– Там хватает своих – людей много.

– Значит, этот караван – на Русь? – пустив коня рядом с ретивым скакуном Кайраны, уточнил сотник. – И как далеко от нас?

– День пути, – наклонившись, Кайрана погладила лошадь по гриве. – Для них – день. А мы коли захотим, так догоним быстро. Купеческие повозки медлительны. Ой…

Хмыкнув, девушка искоса взглянула на Мишу:

– Караван! Товары! Ты понимаешь, как нам теперь нужно серебро да злато? Эти чудесные сверкающие монеты – ромейские солиды. Ну или дирхемы поклонников Аллаха – они подойдут.

– Вы получите все у бродников! – заверил сотник.

– А вдруг у них мало?

– Тогда я вам доплачу! Из наших трофеев… Их будут делить прямо на днях.

Кайрана алчно сверкнула глазами:

– Слово?

– Слово.

– Вот и славно! Якши! Я знаю, ты – воин, твое слово крепкое.

Половцы и Миша со своими людьми заняли позицию невдалеке от Залозного шляха, возле старой купеческой стоянки. Именно здесь и должна была состояться встреча с бродниками, только немного позже. Остатки кострищ, длинные столы, сколоченные из толстых досок, вкопанные в землю лавки, кусты терновника, явно используемые в качестве коновязи. Странно, что столы и лавки до сих пор не утащили: дерево в степи – большая ценность, просто так валяться не будет.

– На торговом пути безобразничать никак нельзя, – спрыгнув с коня, пояснила Кайрана. – Тенгри будет недоволен. Устроить славный налет на торговцев – тут Тенгри всегда рад, а вот по мелочи пакостить негоже.

– Понятно, – Михайла покивал и подозвал своих. – Схоронимся пока за кустами.

– Подождите, я с вами… – улыбнувшись, взяла коня под уздцы степная принцесса. – У бродников только с Кариндэ встреча. Меня-то они не знают.

– Как же они общаются? – сотник обернулся.

– Их старший нашу речь знает.

Сотник скривился и хмыкнул: ишь ты, какой знающий! Недаром волхвом прикидывался.

Из кустов все просматривалось довольно неплохо: и сидящий за столом Кариндэ-оглан, и его люди, укрывшиеся за кусточками барбариса, и ведущая от торгового шляха дорожка, на которой вскоре показалось трое всадников верхом на неприхотливых степных скакунах. Лошадей такой породы разводили тогда повсеместно – никаких иноходцев и прочих першеронов еще не было.

– Ну что, парни, узнаете? – обернувшись, шепотом поинтересовался сотник.

– Тот, что слева, кособородый – Окунев Карась, – щурясь, Глузд отозвался за всех, так же тихо. – Крайний справа, косматый – Гончаров Забота. Плотник, говорят, неплохой, да уж больно неуживчив. Ну, и Завидко Косолап, вон тот, рыжеватый…

– М-да… – протянул Миша. – А где же Кочубар, интересно?

То же самое, похоже, спросил и предводитель степной шайки, едва бродники подъехали ближе.

– У Кочубара ныне дела, – спешившись, солидно пояснил Завидко Косолап. Для обельного холопа держался он на редкость самоуверенно и нахально, даже вот за стол уселся. Хотя кто он и кто Кариндэ? Завидко – раб, шпынь никому не надобный, а Кариндэ-оглан, хоть и разбойник, а все ж – степной витязь, человек пусть небогатый, но свободный.

– Зарядите ваши самострелы, – положив руку Михайле на плечо, тревожно прошептала степнячка.

Сотник скривил губу в улыбке:

– Уже!

– Тогда цельтесь… И будьте готовы послать стрелы!

Сама степная принцесса ловко вскинула лук, наложила на тетиву стрелу… правда, еще не натянула… Но готова была – дрожала, словно натянутая струна!

Что ж ее так встревожило-то?

Что? Да бродники вели себя напрочь неправильно, особенно Косолап!

Между прочим, он объяснялся по-русски, Кариндэ же русскую речь понимал плохо… Но все же, наверное, понял…

И, конечно же, понял, что его сейчас намеренно оскорбляют – непонятно кто вдруг уселся рядом с ними как равный, без всякого приглашения! Остальные даже не спешились… Просто подъехали ближе…

Э, Кариндэ-э, был бы ты один, покатилась бы твоя голова в траву, поскакала по кочкам!

Бродникам и не нужно было понимать половецкую речь, разговаривать они все равно не собирались. Собирались просто убить! Убить и ограбить. Конь, легкие кожаные доспехи, сабля, камча – все представляло ценность, что и подтвердил сейчас Косолап, бросив на своих подельников быстрый взгляд.

– А что, Карась, в ухе-то у этого серьга – ужель золотая?

По всему, это была кодовая фраза!

Услыхав ее, бродники дружно выхватили сабли, Завидко же схватился за нож…

– Стреляйте! – со злостью выкрикнула Кайрана и первой пустила стрелу.

Степная принцесса стреляла метко – Завидко Косолап, захрипев, повалился наземь. Второго поразил Глузд – короткая арбалетная стрела легко пробила кольчугу! Обельный холоп Гончаров Забота завалился в седле словно сноп и тяжело упал с лошади…

Видя такое дело, Окунев Карась взвил на дыбы лошадь да, перемахнув через стол, бросил коня в галоп! Еще и успел треснуть сабелькой вскочившего с лавки половца… Правда, тот живо отбил удар да, вскочив на стол, засвистел, подзывая лошадь… Дождавшись своего скакуна, прыгнул в седло. Тут появились воины и Кайрана…

– Не уйдет, – девчонка обернулась, азартно сверкая глазами. – Догоним!

– Только не надо больше стрелять! – пустив лошадь галопом, на скаку выкрикнул сотник. – Живьем брать гада!

– Живьем! – дружно закричали Ермил и Глузд.

Кайрана тоже что-то крикнула, наверное, предупреждала женишка… А тот оказался прыток – вырвался со своими воинами далеко вперед, вот-вот – и догонят бродника! Или достанут стрелой… Эх, вот не надо бы! Убьют – кого тогда обо всем спросишь?

Карась гнал коня по степи, да не совладал, все ж холоп, не конный воин. Споткнулся конь. На полном скаку вылетев из седла, несостоявшийся степной тать Окунев Карась сломал себе шею!

Когда сотники со своими людьми спешился рядом, уже ясно было – зря! Все зря. И переговоры с половцами, и уговоры… Еще и денег им обещал – теперь придется платить, дело чести.

Да еще Кочубара где-то носят черти… Чтоб он сдох! Эх, как же плохо-то все вышло! Как же плохо…

* * *

Между тем лжеволхв Кочубар чувствовал себя очень даже неплохо! Не шибко торопясь, ехал себе одвуконь следом за купеческим караваном. Все свои дела он считал законченными. Часть ратников Младшей стражи убиты, между прочим – лучшие люди, а самое главное, сотник Михайло Лисовин нынче в руках половцев, даже лучше сказать – в женихах! Предатель, прельстившийся деньгами и властью – это все теперь знают! И воевода Охрятьев уже очень скоро направит об этом послание князю Мстиславу Владимировичу! Направит, направит, если уже не отправил гонца – иначе сам окажется виноватым, предателя-переветника скрыл! А князь Мстислав выскажет все своему брату, туровскому князю, а тот… А тот вынужден будет что-то предпринять, и чтоб ни предпринял – от того Ратному хорошо не выйдет! Выйдет худо, и чем дальше, тем хуже – уж об этом верные людишки позаботятся, та же Брячислава-вдова. А вот как станет совсем худо – тут и объявится Юрий, суздальский князь. Не сам, конечно, верных людей пошлет. Кого – не так и важно. И тогда – все! Не будут больше ратнинцы честной народ прельщать разными бесовскими новшествами – прицельными самострелами, перелогом земельным, мастерскими, да той же Младшей стражей! Ишь чего удумали – школы открыть. Этак сильней князей станут! А вот вам теперь шиш – выкусите!

Улыбаясь своим мыслям, Кочубар остановился в распадке. По всем прикидкам, уже к вечеру он должен был нагнать караван, а явиться людям следовало при полном параде, уж точно не степным изгоем-бродником!

Да, пора уже было, пора… Сняв с заводной – запасной – лошади переметные сумы, Кочубар выбрал нужные вещи и быстро переоделся. Узкие порты, тускло-золотистая ромейская туника, синий, с белым подбоем плащ. Пальцы перстнями златыми унизал, бороду ножницами подровнял, заплел аккуратно в косички. Эх, еще выкупаться бы, смыть себя въевшийся степной пот – да речка нынче далече. Ла-адно, сойдет и так. Вот благовония – как раз к месту придутся… Да, и крест! Крест святой – на шею. Был когда-то волхвом, стал паломником. Славно!

– Господи Иисусе, благодарствую тебя за все… И помогай дальше!

Вновь усевшись в седло, разбойник размашисто перекрестился и подогнал лошадей.

Первыми, на кого он наткнулся, были воины охраны, нанятые купцом.

– Кто таков будешь? – враз обступившие Кочубара суровые парни в кольчугах и шлемах были не склонны шутить.

– Паломник. Ездил в Царьград во Влахернскую церковь. Затем в Тьмутаракань, поклониться святым мощам… Так вот года три и странствовал. А это не караван ли Ерофея Ипатьева, киевского торгового гостя?

Воины переглянулись:

– Его…

– Ну так он меня знает! Доложите – Иванко Евлампиев, князя доверенное лицо…

– Доложим. Покуда тут обожди. А какого князя-то?

– Он знает…

* * *

Сотник возвращался обратно в воеводский стан понурым и недовольным. Да и чему было радоваться-то? Ничего из задуманного не сложилось – не удалось взять языка. Все половцы! У-у, гады степные. Как теперь предателя в собственной ватаге найти? И половцы ведь еще денег попросят…

Они и попросили, как раз провожали Мишу до каменной бабы – Кайрана напомнила.

– Дам, дам… – отмахнулся Михайла. – Уж коли обещал, так чего там…

Кариндэ-оглан вдруг обернулся и, подкрутив усы, что-то сказал невесте.

– Кариндэ слышал о предателе, – тут же перевела та. – Старший бродников как-то хвастал, что у него везде свои люди есть. Достаточно, говорил, три раза покричать кречетом…

– Кречетом… – протянул сотник. – Опять кречет!

– Три раза кречетом и чуть погодя – два раза уткой, – внимательно выслушав жениха, поправила степная принцесса.

Кариндэ еще что-то сказал и вытащил из сумы небольшую пергаментную полоску, протянул…

– Это знак… – передала Кайрана. – Смотри, сотник! На.

На полоске пергамента была изображена летящая хищная птица… Орел или сокол-сапсан…

– Не орел и не сокол, нет – кречет!

Опять кречет…

Постойте-ка! Михаил хлопнул себя по лбу. А ведь в этом что-то есть! Ловят ведь рыбу на живца, а они будут – на манок.

Повеселев, сотник обернулся, подмигнул своим.

– Ничего. Еще повоюем, парни! Еще найдем!

Что ж… Кречет так кречет! Главное, про утку не забыть.

Лихой рейд в половецкие степи заканчивался. Уже были разгромлены основные силы врагов, остальные рассеялись по степи. Степняки отнюдь не выступали единым фронтом. Многие славные роды поддерживали своих родичей – русских – и были рады устранению конкурентов. В степи наблюдалось нездоровое оживление: пастбища, кочевья разгромленных – это все теперь предстояло делить.

Неустанно, денно и нощно, отряды Мстислава Владимировича свозили трофеи в главный стан. Не так уж и мало золота накопили половецкие ханы! А кроме золота и всего такого прочего, еще имелись табуны и рабы. Лошадей можно было выгодно продать или угнать с собой, невольников же – освободить.

Правда, насчет рабов некоторые считали иначе. Зачем освобождать, с чего бы? Куда лучше провернуть выгодное коммерческое предприятие, не зря ведь по степным шляхам уже объявились скупщики людей – купцы, почтенные негоцианты-работорговцы. Перс Рахим бен Рухани, багдадские купцы ибн Хаддан и Дуль-Мухаммад, Киприан Делос из Царьграда… Да и славный торговый гость Ерофей Ипатьев из Киева торговлей людьми тоже не брезговал. Да никто не брезговал – выгодное дело. Впрочем, кроме невольников, купцы брали все, что привезут – ткани, посуду, войлок… Да вообще – все!

Развернули свои торговые базы по всему Залозному шляху, не оставили без внимания и Соляной тракт. Сидели, словно пауки, да потирали руки в ожидании будущих прибылей. Кому война, а кому мать родна – так-то!

Кочевье Баттырги-обы, одного из сотников Боняка, окружили внезапно, готовились вылететь кованой ратью, взять в копья, чтоб ни один не ушел!

Михайле и его людям был поручен левый фланг.

– Никого не жалеть! Взять трофеи, все остальное – сжечь! – еще вчера распорядился воевода Охрятьев. – Чтоб неповадно было наши города грабить.

А вот это – правильно! Воины Баттырги-обы своими грабежами прославились на всю степь. Каждый год на Русь приходили. В большие города не совались, так, по мелочи шакалили, но гребли все! Внезапно нападали на купцов, на небольшие неукрепленные городки – рядки торговые, на села… Кого-то угоняли в полон, кто не мог идти – безжалостно убивали.

Вот и их теперь никто не жалел – пришла расплата.

Было раннее утро, стелился по балкам рваный желтоватый туман, светлевшее небо алело зарею. Горько пахло полынью, холодили копыта коней высокие росные травы. Тишина стояла кругом мертвая!

И вдруг, взрывая тишь, утробно запел рог!

– Вперед, – поудобней перехватив копье, скомандовал сотник.

Опустились на лица личины-забрала, дернулись червленые щиты, звякнули кольчуги…

Ватага Михайлы ринулась к половецким кибиткам… Как и вся остальная рать!

Русских, конечно, заметили – да уже было поздно. Выскочившего откуда-то парня Миша молча сшиб конем… Другого взяла на стрелу Добровоя. Пустила на ходу, не останавливаясь, даже не оглянулась.

Добили парней, нет ли – никого не интересовало. Никто не придерживал коней, неслись дальше – впереди уже виднелись кибитки. Обреченное кочевье.

Уже не трубили трубы, не рокотали боевые барабаны, никто не кричал… Только стук копыт да шелест травы…

И желание убивать и грабить… Затем и пришли. Месть – страшное чувство.

Рядом с Михайлой держались Лана и Добровоя – девушки нынче выполняли роль вестовых. Лана держала в руках лук – на ходу стреляла умело, Добровоя же больше надеялась на трофейную саблю. Впрочем, и арбалет у нее тоже имелся – приторочен к седлу. Пригодится!

Слева от Михайлы звенел кольчугой Ермил, за ним здоровяк Авраамий с палицей и еще двое парней – Никодим и Кольша. Все четверо – всадники кованой рати – в длинных кольчугах, со щитами, в шлемах с личинами. Кони тоже в кольчугах, злые выносливые жеребцы!

Справа – рыжий Велимудр, за ним двое «кованых» – Трофим и Терентий. За ними – легкая кавалерия – арбалетчики в коротких кольчужках. Глузд и еще двое отроков из Младшей стражи – Флегонт да Колбята.

Двенадцать человек. Все, что от ратнинской ватаги осталось. Двенадцать… А отправились в путь дальний двадцать один. Треть потеряли! Что ж, бывало и хуже…

Три кибитки – одна за другой. Не ехали уже – стояли. Рядом, на коленях, в траве – пришибленные поражением половцы. Женщины, дети… Воины либо погибли все, либо в войске у хана… Сопротивления никто не оказывал – сдавались.

– Ермил! – спешившись, махнул рукой сотник. – Давай их всех в круг… Велимудр. Выставить охранение!

– Есть!

– Остальным – пройтись по кибиткам. Все ценное вытряхнуть, потом делить будем. И будьте осторожны – мало ли…

Воины спешились, аккуратно сложили копья, щиты, сняли шлемы. Все, кроме выставленной стражи – Флегонта с Колбятой. Те, поводя взведенными самострелами, зорко поглядывали по сторонам.

Обнажив меч, сотник с девчонками направился к самой большой – шестиколесной – кибитке, на ходу отдавая приказы:

– Ермил – повозка слева… И про пленников не забудь. Велимудр – справа… И рядом, на пастбище, глянь.

– Есть, господин сотник!

– Есть!

Трофеев оказалось много, едва вытаскали! Дорогая – золотая и серебряная – посуда, украшения, оружие, доспехи – и кольчужные, и кожаные. Еще много всякой упряжи и одежды, тканей… Ткани хорошие, дорогие, ромейские – не какое-нибудь там полотно! Шелка – паволоки, бархатная и атласная парча – аксамиты, все это – ткани ручной выработки из шелка и пряденой золотой нити. Еще было узорочье – дорогие разукрашенные вещи всякого рода.

Да что там вещи! Из пленниц отобрали для продажи дюжину отроков и десять дев – трех половчанок и семь грузинок-рабынь. Красивая молодая дева немалых денег стоила!

В ценах неплохо разбирался Неждан, да вот только Неждана нынче не было, в бега подался… или уж нет в живых – бог весть…

Хотя есть ведь «завхоз»…

– Трофим, подойди-ка… Ну-ка, просвети насчет цен…

– Есть, господин сотник. Слушаюсь!

Трофим просветил охотно, разбирался в товарах ничуть не хуже Неждана. По его словам, юноша или девица стоили десять золотых византийских монет – солидов (между прочим, солид – сорок пять граммов золота) или две паволоки – два куска шелка определенной длины. Середович, то есть товар средней ценовой категории, стоил восемь золотых монет, а старик или ребенок – пять.

– Хотя, если дева хорошая ткачиха или, скажем, умеет танцевать и петь, то и куда больше за нее можно выручить, – подумав, добавил Трофим. Улыбнулся и тут же спросил: – Это на всех делить будем?

– На всех, – Михайла махнул рукой и задумался. Вот только дележки этой не хватало! Лучше б, конечно, все купцам…

– Я слыхал, обозники говорили – здесь, недалеко, караван купца ибн Фарраха, – вскользь заметил Трофим. – Он бы все у нас и взял… И невольников, и все прочее… Не везти же с собой домой!

– Ну да, да, конечно…

Сотник согласно кивнул – «завхоз» говорил дело. Честно говоря, о реализации трофеев Миша еще не задумывался – в последнее время как-то не до того было.

– Только вот как этого Фарраха найти…

– Я могу поискать, господин сотник. Примерно знаю где – обозники говорили. И вот еще… – Трофим несколько потупился и замолк, словно раздумывая, говорить или нет. Потом все же продолжил: – Господин сотник, парни спросить поручили… Девок-то половецких, допрежь, чем продать – надо бы на потеху. Так и господин воевода завсегда делает.

Что ж, все правильно… Только как-то… паскудно, что ли…

– С девками после решим. Сперва купца найди.

– Найду, господин сотник!

– Пока же – все подсчитать, присматривать.

– Есть!

– Лана, Войша… – отойдя в сторону, Миша подозвал девушек. Хотел было отправить их вестниками к воеводе, однако ж задумался… – Интересно, кречеты здесь водятся?

Девчонки все поняли сразу. Пользуясь радостной суетой, прихватили арбалеты, отошли вместе с сотником за кибитки, спрятались за большим серым камнем.

Михайла покусал губы.

– Давай, Лана, кричи… Время удобное – чужой не придет, тут только наши.

Раздался пронзительный крик кречета. И чуть погодя закрякала утка…

За камнем повисло напряженное ожидание.

– Что-то никто не идет… – прошептала Войша и вздрогнула. – Ой! Шаги…

Озираясь, к камню подошел Трофим! Приложил ладони к губам, крикнул кречетом.

Михайла выскочил из-за камня:

– Поклон тебе от волхва Кочубара!

– От какого еще волхва? – предатель попытался изобразить изумление, да получилось плохо – страх обуял парня, так, что затряслись руки!

– Я просто это… отлить зашел… – Трофим попятился и вдруг развернулся, метнулся за кибитки, на пастбище…

– Там лошади! – бросился следом сотник. – Догнать!

Могли бы и не догнать! Коли б Лана не вскинула лук… Просвистевшая стрела впилась парню в бедро. Грязно выругавшись, предатель сполз с лошади.

Сотник быстро снял с парня пояс. Прощупал, разрезал ножом. Выпала на ладонь кожаная облатка с изображением кречета. Тайный знак! Вот теперь уж точно – все ясно…

– С собой его… В степь! – сквозь зубы бросил Миша.

Отъехали не так уж далеко, но вполне достаточно, чтобы в кочевье не слышались крики.

– Сейчас ты расскажешь все, – сотник присел на корточки перед распростертым в траве предателем. – Давай, начинай…

Трофим лишь усмехнулся и сплюнул.

– Господин, разреши мне его попытать, – тихо попросила Лана. – Я умею, не сомневайся.

– Хорошо, – Михайла поднялся на ноги. – Что для этого надо?

– Ничего, – неприятная улыбка скользнула по тонким губам половчанки. – Все уже есть. Верблюжья колючка здесь, вижу, растет… Только помоги мне его перевернуть… га… вот так… Теперь уходи, сотник. Не надо смотреть. Я позову, когда…

Взяв коней под уздцы, Михайла и Добровоя ото шли в сторону. Стояли, молчали… Где-то через минуту послышался крик. Страшный крик боли и ужаса!

– Интересно, куда она ему эту колючку засовывает? – сунув в рот сорванную травинку, равнодушно промолвила девушка.

Миша пожал плечами. Тоже вполне равнодушно. Не жалеть же предателя? Сам ведь не захотел говорить.

– Можно, господин сотник, – подойдя, спокойно доложила Лана. Улыбнулась, вытерла окровавленные руки о траву…

– Войша, с лошадьми останься…

Окровавленный полуголый Трофим лежал навзничь и тихо плакал. Разрезанная кожа его свисала лоскутками.

– Хочешь говорить? – сотник снова опустился на корточки.

Предатель дернулся, приподнял голову, повернув искаженное болью и страхом лицо.

– Не надо больше… Уберите ее…

– Отойди, Лана… Ага… Ну?

Трофим рассказал все. Все, что знал. По крайней мере, Мише показалось, что парень был предельно искренним…

Рассказал про корчму, про вербовку, про то, как вредил, как подставил сотника… как при нем убили юного Изяслава:

– Да это… это случайно вышло. Это вся не я – Дрозд! Он убил, он…

– О Неждане что скажешь?

– Точно не скажу. Но догадываюсь, что и он…

Что ж, услышанного оказалось вполне достаточно. Значит, вот как оно все…

– Лана! – поднявшись на ноги, позвал Михаил. Предатель снова дернулся и заплакал:

– Не надо ей-е-о-о-о…

Половчанка встретилась глазами с сотником и улыбнулась.

– Добей! – уходя, приказал сотник.