Текст книги "Системная теория жизни. Кибернетика живого"

Раздел IV.5 Основные ошибки в познании Мироздания

Сложность процесса познания Мироздания вызывается причинами, описанными в предыдущих разделах главы в совокупности с особенностями познающего субъекта – человека – приводит к ряду ошибок, допускаемых в настоящее время исследователями Мироздания. Главными из них являются:

– Непонимание сути процесса активного отображения, осуществляемого живыми сущностями, и особенностей его проявления, таких понятий как «знание», «информация», «память», уже говорилось ранее.

– Расплывчатость понимания сути самого объекта исследования. Познавая «что-то», для нас неясное, мы, прежде всего, должны понять, что же такое это «что-то», что должно являться предметом нашего исследования, чтобы знать, что мы ищем (а то: «пойди туда, не знаю куда.… Ищи то, не знаю что»). Возникает вопрос: мы непрерывно ищем жизнь, но исходя из неопределенности наших представлений о том, что такое жизнь, понимаем ли мы, что мы ищем? Из-за отсутствия четкого определения, что такое «жизнь», мы резко сужаем само поле поиска.

Жизнь удивительно многообразна и существует в разных образах и формах. Мы же ищем только одну из ее форм, которая существует на Земле, и даже более того – только одну из форм ее существования на планете «Земля», которую мы почему-то БЕЗ ВСЯКИХ НА ТО ОСНОВАНИЙ считаем единственно возможной формой существования не только Земной жизни, но и жизни вообще. В то же время, жизнь – это часть материи, обладающая природной целенаправленной активностью. Именно эта активность отличает живое от неживого, независимо от того, на каком материальном субстрате она возникла и существует. Мы же ищем только одну форму активности, присущую только той ЗЖ, которую мы знаем, реализованную только на белковом субстрате (Ф. Энгельс: «Жизнь – это форма существования белковых тел») и имеющей присущую ей форму существования только потому, что она приспосабливалась к условиям, существовавшим на Земле, когда она там появилась. А далее эти формы постоянно менялись в соответствии с изменениями Земных условий существования, и сегодня мы имеем, что имеем. Земная жизнь, которую мы знаем, это только один очень-очень частный случай: субстрат, на базе которого она существует и саму форму ее существования мы посчитали не тем, чем они являются – удобными, целесообразными именно для жизни на Земле, а единственно возможными (почему??) для существования жизни вообще.

Поэтому получилось так, что мы ищем по Вселенной не жизнь вообще, а что-то очень похожее на Земную Жизнь, не принимая во внимание то, что в разных фрагментах Вселенной, да и у нас на Земле («на», «над», «под» и т.д.) существуют совершенно разные условия, и, совершенно естественно, что должны были возникнуть совершенно разные формы существования жизни. Для того чтобы существовать в этих условиях (как на планете Земля, так и в других фрагментах Вселенной) с совершенно другими (иногда недоступными для нашего восприятия и осмысления) условиями (например, «навскидку», с бактериями, питающимися от энергии магнитного поля). Жизнь не только может, но и вынуждена принимать другие, непривычные для нас формы и реализовываться на субстратах, которые мы, исходя из нашего узкого мировоззрения, совершенно не связываем с жизнью.

– Непонимание исследователями-естественниками живого – физиологами, биологами, психологами и т. д. первичности функциональной составляющей относительно ее морфологической основы (морфологической составляющей), т.е. того, что именно возникновение в борьбе за существование у какого-либо вида живых сущностей потребности в наличии какой-либо функции вызывает потребность в формировании поддерживающей ее морфологической структуры, а не наоборот.

В качестве наглядного примера, можно привести то, что происходит при создании всевозможных технических систем и устройств (кибернетика нам это разрешает), так как это такой же, как и жизнь, целенаправленный процесс. Ведь ТЗ (техническое задание) на разработку систем – это задание функций, которыми должна обладать система, а физические (морфологические) структуры, которые создает разработчик для выполнения этих функций, вторичны относительно функций, и могут быть разными. Для разработчиков таких систем выглядело бы непонятным и даже смешным (только вдумайтесь в такое!), если бы сначала осуществлялась бы разработка некоторой конструкции, а далее смотрелось, для чего она может использоваться. Это самые общие «азы» целенаправленности, а то, что жизнь целенаправленна – это фундаментальное исходное положение не только СТЖ, но и многих других теорий. То же самое происходит и с «техническим заданием» на живое. Природа (будем условно пока называть это «природой») обнаруживает, что для заполнения «экологической ниши» живая система должна обладать совокупностью физиологических и психологических функций, чтобы существовать в этой нише. Попытки могут быть и удачными и неудачными, но только удачные закрепляются в соответствующей форме существования и, далее в ее реализации – соответствующей морфологической структуре.

Так почему же большинство ученых-естественников мыслит прямо наоборот, исходя из того, что сформировавшаяся в результате случайной мутации (!) неизвестно зачем и неизвестно почему морфологическая структура, дает возможность живому существу осуществлять «удобную» для этой структуры функцию, а оно, воспользовавшись (!!) «удачным» обстоятельством, начинает ее использовать. Эта ошибка в корне «извращает» суть эволюционного процесса.

– Непонимание, что мозг живой сущности (это относится и к центральной нервной системе – ЦНС – в целом) не хранит знания об окружающем мире и почти (кроме ряда вспомогательных операций) НЕ осуществляет их обработку, а выполняет только функцию интерфейса организма особи с централизованной системой знаний, хранящей в централизованном хранилище информации в пределах Земли и ее ближайшего окружения.

– Несколько гротескно, но по-сути правильно, эту ошибку можно назвать «обожествлением» мозга. Мозг, выполняющий обычную «рабочую» функцию в общей системе организации Мира (Земного мира) и его управлении особью, превратился в представлении большинства ученых-естественников в нечто такое же трансцендентное, непознаваемое как Бог в религиозных учениях. При этом его «непостижимость» заключается в том, что в нем ищут и не могут найти то, чего в нем нет, но ему приписывают, превращая его тем самым в нечто чудесное, как бы выходящее за пределы возможного. И действительно, как в крохотном кусочке материи могут уместиться колоссальнейшие объемы информации – нужной и никому не нужной, как например, о какой-нибудь родинке на правой щеке, передаваемой из поколения в поколение, и много других таких же мелочей. А ведь существует огромное количество и очень нужной информации, позволяющей не забывать, а хранить все то полезное, что сумела найти природа за тот, для человечества практически бесконечный, ряд лет, что жизнь существует на Земле. И не только хранить, а постоянно, с каждым очередным шагом совершенствовать то полезное, что нашла жизнь и отбрасывать (но помнить?) то, что оказалось бесполезным и тем более вредным.

Но мало того, существующий МИФ О МОЗГЕ «возложил» на тот же крохотный кусочек «серого вещества» все функции по обработке этой информации, мышлению и общению. Причем все это как в самых разнообразных ситуациях, так и в стереотипных (например, – чистить зубы слева направо, а не наоборот, почесываться так, а не эдак и т.д.). А если бы мы не «помнили» все эти стереотипы, то вообще бы не могли совершить никаких действий, так как постоянно размышляли бы как согнуть руку, как почесать за ухом и т. д. Возложить все сказанное на мозг – значит признать его «чудом из чудес», потому что от обычного живого требовать чего-либо подобного невозможно.

Но система жизнь и не стала этого делать. Все перечисленное выше она возложила на централизованное хранилище системы знаний, расположенное вне телесных оболочек особей, где-то в земном или околоземном пространстве, физические размеры которого ничем не ограничены (о чем будет говориться подробно в дальнейшем). На мозг же живой особи (и ЦНС тоже) система Жизнь возложила только функции интерфейса между организмом особи и этим централизованным хранилищем и ничего больше. Таким образом, мозг – это не хранилище информации и обрабатывающих программ – это КЛЮЧИ от хранилища. Но колоссальное количество знаний и умений, к которым надо обеспечить, во-первых, целенаправленный доступ, и требование обеспечить его именно тогда, когда это нужно системе, сделала исключительно сложным и сам интерфейс, создав всю эту систему «генов», «спиралей» и т.п., но это конструкция ключей, а не того, к чему эти ключи открывают доступ.

Самое же главное, что непонимание той роли, которую выполняет мозг в организме живой сущности, направляет работу множества специалистов-естественников – физиологов, психологов, биологов и т. п. в неправильном направлении, да еще толкает их на признание трансцендентности мозга, что было бы вполне логичным при таком к нему почтении.

– Наша иногда осознанная, а иногда неосознаваемая, убежденность в том, что всё полученное нами ранее знание, а уж тем более, познанное нами за последние».. летия» «бурного» развития науки (до чего же мы самоуверенны!), являются истиной или чем-то очень близким к истине, но требующей ряда (ну, небольших!) уточнений. При этом мы уверены в том, что наши сегодняшние знания о Мироздании неизмеримо больше, чем человечество имело когда-либо ранее (вспомним слова Д. А. Поспелова и Ошо). Эта ошибка выглядит вроде бы частной и незначительной, но на самом деле оказывает громадное влияние не только на направление исследований Мироздания, на оценку их результатов и, самое главное, на леность мысли.

Согласно взглядам СТЖ, наука – это технология эффективного продвижения к цели в процессе познания. Методология и методы вторичны по отношению к критерию эффективности – они имеют право на существование только в том случае, если обеспечивают эту эффективность. Нельзя судить о научности или ненаучности каких-то методов, формулируя их независимо от критерия эффективности. Поскольку познание осуществляется по отношению к самым разным объектам, направлено в разных случаях на получение разной информации об объекте, и в каждом конкретном случае эффективность достигается разным путем, то методология и методы сами по себе не могут являться «научными» или «ненаучными», они научны в том случае, если применяются в составе эффективной технологии познания и вносят свой вклад в эту эффективность.

Современная наука далеко не всесильна, а наоборот, очень ограничена. На самом деле в каждый текущий момент времени человечество обладает только ограниченным кругом знаний. По мере же развития общества этот круг постоянно расширяется, а знания, охватываемые этим кругом, в общем случае меняются. Чем больше человек познает, тем шире этот круг, тем больше расширяется граница познанного с непознанным и, естественно, появляется все больше вопросов к непознанному, порождающих новые направления исследований и новые вопросы. Обобщая и анализируя понятое, исследователь начинает видеть новые проблемы, о существовании которых он даже не подозревал. (Вспомните слова известного физика Оппенгеймера, вынесенные в эпиграф главы)

Наша (человечества) беда состоит в том, что на каждом этапе нашего познания окружающего мира мы самоуверенно полагаем, что знаем почти все или, по крайней мере, очень многое. Но на самом деле наши знания об устройстве мироздания пока еще очень невелики, отрывочны и фрагментарны, т.е. носят тот же самый характер, что и знания древних при их оценке с позиции наших сегодняшних представлений (да, да, только «представлений»), которые далеко не всегда соответствуют истине. По сравнению с древними в области научно-технических достижений мы продвинулись достаточно далеко, но в области понимания устройства Мироздания это продвижение несравненно меньше. При этом расширив и раздвинув фронт исследований, мы резко сузили сами методы исследования, поскольку стали доверять только так называемым «научным» методам, которые по своей сути позволяют получать лишь ограниченные виды информации об исследуемом объекте. Мало того, с течением времени нами (человечеством) даже утрачено (можно надеяться, что не безвозвратно) многое из того очень важного, что мы знали раньше.

На любом этапе познания полученные знания неполны, какими бы полными они не представлялись бы исследователю. Из-за ограниченности возможностей человечества по получению новых знаний и несовершенства инструментов познания, неправильной логики рассуждений и ряда других факторов, на каждом этапе развития общества существует вероятность несоответствия полученных знаний действительности, т.е. их ложности. Поэтому на каждом текущем этапе познания правильнее говорить не о знаниях, а об убеждениях, существующих в обществе на текущий момент времени. Эти убеждения, как правило, на каждом этапе выражаются позициями «официальной» науки (а это еще далеко не вся наука), науки, подтверждение которой адекватности полученных знаний истине воспринимается общественностью как своеобразный «аттестат истинности» (так уж мы устроены!). Принятие субъектом, наукой или человеческим сообществом в целом ложных знаний за истинные приводит к заблуждениям. Заблуждения устойчивы, поскольку познавательный процесс в своем развитии всегда отталкивается от уже имеющихся знаний. Пока заблуждения не будут выявлены, развитие познавательного процесса может в течение длительного времени идти по ложному пути объяснения, конкретизации и, главное, развития имеющихся заблуждений, их использования для получения новых знаний, которые вследствие этого будут порождать новые заблуждения и т. д. Таким образом, заблуждения не только устойчивы, но и передаваемы «по наследству» – с одного этапа познания на другой и далее, поскольку являются основанием для познания на новом этапе и для создания теорий, основывающихся на этих заблуждениях. Так, например, на определенном этапе процесса познания (рядового этапа в развитии человечества) в течение многих веков люди были убеждены, что земля плоская, а солнце вращается вокруг Земли, причем эти убеждения подтверждались миллионами «независимых» наблюдателей (все видят это, чего же больше?). И это, а не другое, знание сохранялось веками. А сколько было «медицинских» теорий о функционировании живого организма, начиная с древних эскулапов и лекарей средневековья, но ведь и современная медицина более чем небезупречна. Перечень можно продолжать бесконечно…. Мы и сегодня недовольны медициной, но списываем ее «проколы» на халатность врачей, а ведь в основе их ошибок лежит все то же непонимание принципов общей организации жизнедеятельности организма, а знание важных и нужных, но все-таки частностей.

Сказанное, несмотря на его очевидность, часто опускается из вида при проведении научных исследований или даже просто игнорируется. Противоречие вновь получаемых знаний уже имеющимся зачастую трактуется, как противоречие истине, а не как противоречие имеющимся на текущий момент времени убеждениям, что далеко не одно и то же и требует разной реакции. Именно из-за существования этих убеждений новые знания, им противоречащие, отвергаются часто даже без рассмотрения (Смотрим, например, книгу физика проф. А. Китайгородского {17}, в которой он, обыгрывая латинское начертание слова «реникса», совпадающее по начертанию с русским «чепуха», по-сути отвергает все, что противоречило его тогдашним убеждениям). И именно последнее, как клеймом (клеймом рениксы) припечатывает все, что противоречит на текущем этапе познания не только «правильным» гипотезам (вернее тем, которым еще какое-то время предстоит считаться «правильными»), но и новым «заблуждениям», которым предстоит разрушиться достаточно скоро. Ведь масштабы процесса познания измеряются жизнями многих поколений: речь идет не о человеке, а о человечестве. Особенно это относится к философским знаниям, поскольку философские знания во-многом являются следствием существующих в обществе на данный момент мировоззрений, тенденций и даже, моральных и этических (а часто и политических) установок, независимо от того, кто конкретно стоит у власти в политике и науке или «заведует» моралью, но, главное, что реально обладает соответствующей властью, чтобы влиять на науку. И именно это порождает догмы, которые и сами по себе живучи, а при такой всеобъемлющей поддержке…

Любое имеющееся на сегодняшний день знание может быть поставлено под сомнение, каким бы очевидным оно не казалось, поскольку круг наших знаний далеко не полон. Но, при правильном подходе к исследованию, чтобы отвергнуть новое, предлагаемое в той или иной теорией знание, признать его ложным, должны быть предъявлены достаточно убедительные обоснования его ложности, удовлетворяющие почти таким же требованиям, как требования, предъявляемые к обоснованию истинности данного знания. До этого момента (подтверждения или отрицания), каждая единица знания любого уровня должна рассматриваться только как очередная гипотеза и не более (но и не менее!) того. А уж заслуживает ли внимания данная гипотеза или нет, и стоит ли тратить время на ее исследование, каждый решает (и должен решать!) сам для себя.

Адекватное представление о месте, действительно занимаемом современным человечеством в познании, и наших представлениях об этом месте, может дать сравнение с индейским племенем, затерянным где-нибудь в дебрях лесов Амазонки, не имевшем каких-либо контактов с мировой цивилизацией, члены которого считают, что мир ограничивается тем кусочком сельвы, куда проникают их наиболее отважные воины, и о котором, как они думают, они знают всё или почти всё. Так и мы копаемся в наших скудных представлениях о Мироздании, не понимая скромных места и цены этих представлений относительно всего того объема знаний, которым надо овладеть, чтобы утверждать, что мы знаем достаточно много. Наша же безапелляционная, переходящая в апломб, уверенность в огромности и, главное, истинности наших сегодняшних представлений о Мироздании, в том числе и «научных», сильно тормозит наше продвижение вперед. Как всегда необходима уверенность, а не самоуверенность.

Отрицательную роль в процессе познания играет и еще один важный, свойственный большинству людей, но психологически понятный фактор (человеческий фактор!) – стремление к углублению в уже структурированную и организованную, и потому понятную для исследователя, проблему вместо расширения самой проблемы, приводящему к новой «куче» вопросов, чему-то хаотическому и непонятному и, самое главное, противоречащему укоренившимся стереотипам. Значительно проще делать вид, что этих, иногда просто напрашивающихся для реализации возможностей расширения, знаний просто не существует. Их отодвигают под теми или иными предлогами «за пределы науки», убеждая в этом не только других, но в первую очередь себя.

Но ведь наука – это «езда в незнаемое», как сказал известный поэт (Маяковский) о поэзии, а не очередное «перелопачивание» известного, с приведением множества цитат и ссылок, очень часто «не к месту», большей частью «идущих по кругу». В то же время, на сегодняшний день имеется колоссальное количество фактов, не только не объясняемых современной наукой, но и противоречащих ряду выдвигаемых ею положений (Не будем приводить примеры – их слишком много, и они хорошо известны). А в настоящее время они просто заполонили книги и, в последнее время, и телевизионные передачи. Тем не менее «наука» (в лице подавляющего большинства специалистов) «не хочет» заниматься такими «мутными» вопросами, либо, заявляя без каких-либо проверок и тем более доказательств, что это «лжефакты», либо, утверждая, часто с основанием, что эти факты требуют дополнительной проверки. Но при этом никто (или почти никто, за исключением малого числа энтузиастов) и не собирается заниматься этой проверкой в соответствии с теми психологическими установками, о которых говорилось ранее (И волки сыты и овцы целы).

Именно такое отношение к «незнаемому» и является причиной возникновения веры в сверхъестественное – проще верить в «сверхъестественное», чем пытаться разобраться в «естественном» (!). Но опровергнуть эту веру можно либо объяснением этих фактов, либо их аргументированным отрицанием, но не их высокомерным игнорированием. Но… гораздо проще и, главное, престижнее считаться (часто и быть в действительности) крупным специалистом в достаточно узкой, но четко «прорисованной» (сформулированной) «профильной» науке, чем пытаться разобраться в том, что такое «Жизнь».

Задача исследования Мироздания – это уникальная задача исследования уникального объекта. Уникальны, должны быть и методология, и методы его исследования. И чем скорее мы поймем, тем быстрее будем двигаться к цели.