Текст книги "Первая научная история войны 1812 года"

Что касается упомянутого Павла I, внешнюю политику которого переменил его сын, то нравственную суть (т. н. «духовность») того слома весьма живо описал еще царский офицер и автор сочинений по истории России Л.Э. Шишко (1852–1910): «Так кончилось кратковременное царствование Павла и началось царствование Александра Первого, который подобно своей бабке, при вступлении на престол перешагнул через труп убиенного царя. Это не помешало, конечно, московскому митрополиту короновать его торжественно царским венцом с произнесением обычных лживых слов о воле провидения, о руке всевышнего и тому подобное».[564]564
  Шишко Л. Рассказы из русской истории. Ч. 2. Петроград, 1917, с. 79.


[Закрыть]

Сегодня среди ученых считается уже доказанным, что невозможно говорить о каких-то «захватнических» планах со стороны Наполеона в 1812 году.[565]565
  К примеру, см.: Абалихин Б. О вреде чтения школьных и институтских учебников. // Родина, № 6–7, 1992, с. 181; Троицкий Н.А. Александр I и Наполеон… с. 251; Napoleon. The final verdict. L.: Arms and Armour, 1998, p. 115.


[Закрыть] Наоборот: исследователям очевидно, что к союзу с Россией консул Бонапарт, а потом и император Наполеон, питал принципиальную и страстную приверженность.[566]566
  Ragsdale N. Dеtente in the Napoleonic Era: Bonaparte and the Russians. Lawrence (USA), 1980, p. 125, 126.


[Закрыть] Вспомним его известный тезис, что «Франция может иметь союзницей только Россию».[567]567
  Thibaudeau. Mémoires. P., 1823, vol. 1, p. 383.


[Закрыть] Вспомним и возврат первым консулом пленных русских солдат, экипированных за счет Франции. И. Руа вспоминал: «Бонапарт был даже несколько великодушен, что не только заново обмундировал всех русских пленных, но и снабдил их достаточной суммой денег для покрытия всех расходов на обратное путешествие в Россию. Павел I, сильно тронутый этим поступком, стал, как известно, другом и почитателем первого консула; он отказался вскоре от союза с Англией, чтобы вслед затем броситься в объятия политического альянса с Францией, что и подготовило, без сомнения, ту трагическую катастрофу, которая стоила жизни этому монарху».[568]568
  Руа И. Французы в России. С-Пб., 1912, с. 89.


[Закрыть] А чего стоит то, что после Аустерлица жалкие остатки русской армии были нарочито выпущены из окружения?[569]569
  Мемуары г-жи Ремюзы. М., 1915, т. 2, с. 157–158.


[Закрыть]

Замечу, что Наполеон до последнего момента хотел помириться и с Британией. Об этом практически не пишут советские и русские авторы, но 17 апреля 1812 г. он в очередной раз предложил принцу-регенту проект мирного соглашения.[570]570
  Вейдер Б. Наполеон. Человек, изменивший лицо Европы. М., 2001, с. 274.


[Закрыть] Однако еще древние знали: Si vis pacem, para bellum (хочешь мира – готовься к войне – лат.). Ни Англия, ни Россия мира не хотели.

V

Как мы выяснили выше, приближаемая Александром война 1812 г. не была со стороны России «справедливой» и «оборонительной»: никто не собирался не то что захватывать ее невероятную и необжитую территорию (значительная часть – в «вечной мерзлоте»), но и даже переходить границу изначально Наполеон точно не планировал. Так какой же характер носила война 1812 года, если ее, как я уже говорил (и как будет доказано в следующих главах), невозможно назвать «Отечественной»? Да ровно такой же, как и все войны, которые велись против Франции в последние 20 лет (в том числе – до того, как Бонапарт стал консулом!): антифранцузская коалиция по характеру, шестая по счету (Пятая ознаменовала военные действия 1809 года, когда Австрия вновь объявила Франции войну), а с территориальной, тактической точки зрения, ее следует называть кампанией Наполеона в России. Так же, как кампания Наполеона 1805 года в Австрии называлась войной Третьей антифранцузской коалиции, а кампания 1806 г. в Пруссии – Четвертой: эти страны первыми объявляли войну Франции, в их официальные планы входила интервенция, они первые послали свои армии к границам – но Наполеон стремительным движением (причем в 1805 г. – буквально с противоположного конца своей страны, с Ла-Манша!) разбивал армии агрессоров на их территории (не ждать же армию врага в Париже!). И ни одной из этих стран-агрессоров не пришло в голову выдумывать идеологическую сказку про «Отечественную» войну: подобной ложью, к сожалению, отличилась лишь Россия (хотя ее огромная территория в 1812 г. была задета линией фронта не так значительно, как те же Австрия и Пруссия, пройденные солдатами Наполеона насквозь).

Смешно и неправдоподобно разглагольствовать о гражданских чувствах населения страны, где в теории не существовало граждан! Все крестьяне были неграмотны и даже никогда в жизни (!) не могли видеть карту того, что заставляли называть родиной (само правительство не знало точных границ, например, во вновь присоединенных азиатских областях). Советским бесправным жителям хотя бы такую карту регулярно демонстрировали, причем цветную, причем распаляя гордость за сантиметраж. А если какая пьяная потная деревенская баба и убила ударом в спину какого-нибудь голодного солдатика из краев Вольтера и Гёте, пришедшего защищать свою цивилизацию от деклассированной армии страны рабов, то это не есть осмысленное «народное движение». Перед этим та же баба и ее муж прогнали или убили помещика, убили его управляющих (своих единоверцев). А до этого упомянутый помещик купил ее, как скотину на рынке – и драл на конюшне: и она, и ее семья все это терпели. В этой связи вспоминается свидетельство Дмитрия Павловича Рунича (1780–1860): в 1812–1816 гг. он состоял почт-директором в Москве, а в 1821–1826 гг. – попечителем Санкт-Петербургского университета и Санкт-Петербургского учебного округа, также принимал участие в работе Российского библейского общества. Он писал: «…патриотизм был… не при чем… русский человек защищал в 1812 году не свои политические права. …русский крестьянин… живет только для удовлетворения своих физических потребностей и для того, чтобы пользоваться свободою, которую он ищет в растительной жизни».[571]571
  Русская старина, 1901, № 3, с. 612.


[Закрыть]

Но обо всем этом подробно и документально – в следующих главах.

Итак, идеологические исторические фальсификации всегда служили главным средством для отвлечения населения России от реальных внутренних проблем, от бездарности правительства, от коррупции чиновников; эти же мифы («кругом враги», «мы самые справедливые», «закидаем неприятеля шапками») раздували агрессивное настроение невежественной толпы и делали ее послушной игрушкой в руках агрессивных деспотов. Населению бедному в реальной жизни правительство сбрасывает в корыто пережевывать богатые мифы о жизни нереальной. Особенно легко «реформировать» историю: она же все-таки не будущее – труда, таланта и проверки ущербным и невежественным стадом не потребует.

Хронологически первым (5 апреля 1812 года) в новой антифранцузской коалиции стал оборонительный и наступательный союз России со Швецией,[572]572
  Об этом подробнее: Понасенков Е.Н. Правда о войне 1812 года. М., 2004, с. 127–129.


[Закрыть] в котором вошедший в агрессивный раж Александр гарантировал Швеции помощь в скорейшем захвате Норвегии. Позднее к антифранцузской коалиции присоединилась Англия (18 июля – подписан договор в Эребру) и Испания (в лице ее повстанческого правительства: 20 июля – договор в Великих Луках), которые уже давно воевали против Франции. Англия вела активную войну масштабными сухопутными силами и агентами-провокаторами в Испании, а флотом – повсюду на море; послала в Россию по «ленд-лизу» десятки тысяч ружей и военных специалистов, брала на себя списание русских кредитов (в том числе огромного голландского займа в 87 млн гульденов).[573]573
  Там же, с. 131–132.


[Закрыть] Кроме того, перед началом кампании 1812 г. Россия также имела секретные соглашения с Австрией и Пруссией (об этом речь пойдет ниже).

Таким образом, с научной и юридической (да и просто с логически адекватной) точки зрения, в 1812 году с Наполеоном сражался не пресловутый русский «народ» (зачастую – весьма размытое демагогическое понятие – и об этом подробнее в следующей главе), а государства Шестой антифранцузской коалиции. Данную концепцию (включая полную ответственность Александра I за конфликт) я впервые сформулировал еще будучи студентом исторического факультета МГУ им. Ломоносова – в серии докладов на научных конференциях 2000–2002 гг.[574]574
  К примеру, см.: Понасенков Е.Н. К вопросу о характере наполеоновских войн. // Труды научной конференции студентов и аспирантов: Ломоносов – 2001, М.: Изд-во МГУ, 2001, c. 209–212; Понасенков Е.Н., Сироткин В.Г. Наполеоновские войны и русская кампания 1812 года. // Эпоха наполеоновских войн: люди, события, идеи: Материалы IV научной конференции. Москва, 26 апреля 2001 г., М.: Музей-панорама «Бородинская битва», 2001, c. 44–76; Ponasénkov E.N. Les problems des relations entre la Russie et l᾽Autriche dans le cadre de la direction européenne de la politique extérieur du tsar Alexandre I: 1801–1804. // Instruction. Culture. Société. La France et la Russie au debut du XIX-e siècle. Colloque international. Musée Historique d̕ Etat, Musée de L̕ Armée (France), Paris, 2002 и др.


[Закрыть] Этот мой термин сегодня используют уже даже официозные энциклопедии и авторы, но их поведение подчас требует анализа не историка, а психотерапевта: термин-то используют, а затем на той же страничке рассказывают прежние сказки про «Отечественную» войну. К примеру, главная официозная энциклопедия 2004 года выпуска (издательство: Российская политическая энциклопедия) была вынуждена отреагировать на выводы моих нашумевших к тому времени исследований и сотворить такой комический пассаж во вступительной статье – в части, посвященной периоду до начала кампании: «…Петербургский союзный договор со Швецией, ставший первым шагом к созданию 6-й антифранцузской коалиции (дальнейшим шагом в становлении рос. – швед. союза стал подписанный уже в ходе военных действий Абоский договор. …Россия также смогла подписать союзные договоры с Великобританией (Эребруский мир) и Испанией (Великолукский союзный договор)».[575]575
  Отечественная война 1812 года. Энциклопедия… с. 6.


[Закрыть]

Подобные тезисы (про «первый шаг к созданию») хитро и звучно были прикрыты «лапником» словосочетания «Отечественная война» – первыми двумя словами на той же странице упомянутой Энциклопедии: главное выслужиться в первых фразах (ранее те же люди в подобных же изданиях помещали цитаты классиков марксизма-ленинизма с антикрепостническими идеями). Вот такую позорную комедию ломают авторы официоза: все коалиционные соглашения против Франции подписаны, сами участники событий были убеждены, что они в союзе и снова (как и в прошлые годы) действовали как коалиционеры (помогая друг другу деньгами, войсками, военными советниками, дипломатической поддержкой, данными разведки и т. д.), но просто честно и откровенно назвать вещи своими именами (да: война 1812 года была 6-й антифранцузской коалицией!) российским авторам даже в XXI в. не позволяет желание получать гранты и быть карьеристами. «В скобках» уточню: в редакционном совете состояли – служащий Федерального бюджетного учреждения культуры «Государственный исторический музей», бывший сотрудник музея «Траурный поезд В.И. Ленина», В.М. Безотосный и директор столь же бюджетного музея-панорамы «Бородинская битва» тов. И.А. Николаева (1939 г. р.), которая вообще никогда темой 1812 года научно не занималась, а была в основном, так сказать, завхозом (в любом случае, ее потом «не продлили», а посадили на место директора девушку-завхоза помоложе, но потом уже та ушла в декретный отпуск – это долгая история…). Так вот нельзя быть, как говорится, наполовину беременной или наполовину в антифранцузской коалиции, а наполовину вне подписанного вами официального «оборонительного и наступательного договора»! Подчеркну, однако, что в российских школьных и институтских учебниках нет и подобных осторожных упоминаний о коалиционных соглашениях России: в «учебной» литературе фальсификация истории достигла своего апофеоза.

Как я уже говорил, хронологически первым (24 марта по старому стилю / 5 апреля по новому 1812 г.) участником новой, VI антифранцузской коалиции, стала Швеция, подробные обстоятельства союза с которой были в свое время разобраны В.В. Рогинским в его небольшой по объему монографии «Швеция и Россия. Союз 1812 года» (М.: Наука, 1978). Однако советский автор все еще был вынужден называть войну 1812 г. «Отечественной» и делать принципиально неверный и противоречивший им же самим приведенным документам вывод о том, что соглашение было лишь одним из камней «в фундаменте складывавшейся антинаполеоновской коалиции» 1813 г.[576]576
  Рогинский В.В. Швеция и Россия. Союз 1812 года. М.: Наука, 1978, с. 154.


[Закрыть] Между тем, с дипломатической точки зрения, de jure, с момента подписания соглашения имел место факт появления антифранцузской коалиции. Она стала шестой по счету с 1792 года и продолжилась в 1813–1814 гг. Стоит подчеркнуть, что термин «антинаполеоновская коалиция» научно некорректен, потому что отсчет упомянутых коалиционных союзов идет от начала 1790-х гг., когда Наполеон был еще нищим офицером.

В.В. Рогинский пишет: «Русско-шведский союзный договор должен был базироваться на условиях Гатчинского договора, заключенного в 1799 г., с рядом добавлений: 1) Александр гарантирует Швеции присоединение Норвегии (прямо «венская кухня» – прим. мое, Е.П.); 2) Россия предоставляет Швеции корпус численностью 15, 20 или 25 тыс. человек для этой цели; 3) к моменту прибытия русских войск в Швецию для объединения с ними шведы подготовят армию в 35–40 тыс. (цель объединенного русско-шведского корпуса – высадка на датском о-ве Зеландия, чтобы принудить короля Дании Фредерика VI уступить Норвегию Швеции); 4) если датский король на это не согласится, союзники будут считать его своим врагом; 5) если Дания присоединится к Швеции, России и Англии, ей будет обещано, что эти державы будут вести переговоры с Францией лишь при условии, что Дания получит полную компенсацию на берегах Эльбы.

Далее следовал план совместного вторжения в северную Германию: «Если датский король согласится вступить в эту систему…, его армия присоединится к шведам и русским и к корпусу в 4–5 тыс. человек, который смогут предоставить англичане. В целом это образует армию более чем в 80 тыс. человек, которую легко будет довести до 120 тыс. наборами в северной Германии, главным образом, в ганзейских городах и Ганновере». Подчеркивалось, что после осуществления шведско-норвежской унии, которая будет следствием военного вторжения в Зеландию, «объединенная армия в случае необходимости может быть переброшена в окрестности Гамбурга и затем на Одер, где она будет в состоянии осадить Штеттин, беспокоить тылы французской армии, повлиять на прусский двор, пробудить смелость немцев и совершить полезную для русской армии диверсию».[577]577
  Там же, с. 76–77.


[Закрыть]

Русско-шведский союзный договор от 5 апреля 1812 г. отличается точностью формулировок; статья II гласит: «Обе высокие договаривающиеся стороны обязуются считать отныне интересы друг друга своими общими интересами, во всем оказывать друг другу помощь, а новые враги, которые могут появиться у одной из них в следствии заключения данного союзного договора, уже только в силу этого будут рассматриваться другой стороной как ее враги».[578]578
  Внешняя политика России XIX и начала XX века. Документы российского министерства иностранных дел (далее – ВПР). М., 1962, т. 6, с. 324.


[Закрыть]

Статья IV: «…высокие договаривающиеся стороны обещают друг другу помощь, принимая на себя самое торжественное обязательство совместно осуществить диверсию, которая расстроила бы операции войск Франции и ее союзников, направив объединенный корпус в составе 25–30 тыс. шведов и 15–20 тыс. русских различных родов войск в тот из пунктов на побережье Германии, который будет сочтен тогда наиболее подходящим для ведения успешных действий против армий Франции и ее союзников».[579]579
  Там же.


[Закрыть] Благодаря этому положению имел место некий казус, хотя Наполеон был вынужден занять шведскую Померанию (в которой процветала английская контрабанда), что расценивалось в этой же статье как «начало военных действий против Швеции», то Россия уже оказывалась в состоянии войны с Францией. Однако об этом интересном факте до моих публикаций 2001–2004 гг. не удосужился написать ни один автор обобщающих работ по 1812 г.

Об агрессивных планах союзников говорится в статье VI: «Хотя обе высокие договаривающиеся стороны считают приобретение Норвегии тесно связанным с принятым ими взаимным обязательством осуществить совместно и объединенными силами высадку в Германии, они договорились, что это присоединение будет осуществлено, с точки зрения последовательности военных операций, раньше чем диверсия, предусмотренная статьей IV настоящего договора, которым торжественно обещано и закреплено также и присоединение Норвегии к Швеции; е. в-во император всероссийский предоставляет с этой целью корпус своих войск, предусмотренный статьей IV настоящего договора, в полное распоряжение Швеции и под непосредственное командование его королевского высочества наследного принца Швеции для использования в операциях, имеющих целью присоединения Норвегии к Швеции».[580]580
  Там же, с. 325.


[Закрыть]

О четкой координации действий коалиционеров говорится также в статье XI: «Поскольку войска е. в-ва императора всероссийского, находясь под командованием его королевского высочества наследного принца Швеции, будут на равных основаниях с войсками е. в-ва короля шведского делить славу и опасности общих предприятий, они во время пребывания на территории вражеской страны будут пользоваться одинаковыми с ними преимуществами в том, что касается их содержания за счет этой страны».[581]581
  Там же, с. 326.


[Закрыть]

Столь подробное и обильное цитирование объясняется принципиальной важностью проблемы.

Договор официально вступал в силу, когда одна из сторон либо «объявит войну Франции», либо последняя сама начнет военные действия (статья XIX наступательного и оборонительного союза). После перехода Наполеоном границы Н.П. Румянцев писал возглавлявшему русскую делегацию по переговорам со Швецией (инженеру нидерландского происхождения…) П.К. Сухтелену (Иоганн Питер ван Сухтелен: 1751–1836): «…поскольку casus foederis налицо, необходимо, чтобы в. с – во предоставили себя в распоряжение е. к. выс-ва для приведения в исполнение всех постановлений союзного договора, и в частности для осуществления экспедиции на Зеландию, которая позволит Швеции приобрести Норвегию».[582]582
  Россия и Швеция. Документы и материалы 1809–1818. М.: Международные отношения, 1985, с. 159.


[Закрыть]

Новоявленный шведский кронпринц Ж.-Б.Ж. Бернадот так охарактеризовал ситуацию: «Мир с Англией – это единственное обстоятельство, сдерживающее меня. Как только он будет подписан, начнутся наши боевые операции, и я жду лишь этого мгновения, чтобы привести в исполнение планы, согласованные между в. в-вом и королем».[583]583
  Там же, с. 166–167.


[Закрыть] Наследный принц имел в виду сухопутный театр военных действий, ибо на море шведские крейсера уже захватывали французские суда, по крайней мере, с начала мая.[584]584
  Там же, с. 145.


[Закрыть] Швеция реально оказала большую помощь России тем, что остановила в Германии большие силы французов, причем Великобритания, как и в 1805–1807 гг., уплатила за участие шведской стороны в войне 150 тыс. фунтов стерлингов уже к концу сентября.[585]585
  Там же, с. 206–207.


[Закрыть] Кроме того, она отвлекала Данию (Датская дивизия была в составе резервов Великой Армии).

В апреле 1812 года начались ожидаемые Ж.-Б. Бернадотом переговоры между Россией и Швецией – с одной стороны, и Англией – с другой. Сначала они проходили в Стокгольме, но позже они были перенесены в Эребру, где 18 июля были подписаны англо-шведский и русско-английский договоры о сотрудничестве.[586]586
  British and Foreign State Papers, v. 1, part. 1, L., 1841, p. 15–17; ВПР, т. 6, док. 199.


[Закрыть] Все эти соглашения являлись оборонительными и наступательными союзами.[587]587
  Более подробно – см.: Гуткина И. Дипломатические отношения между Англией и Россией в 1810–1812 гг. // Ученые записки ЛГУ. Серия гуманитарных наук. № 87, Саратов, 1943.


[Закрыть] Была проведена специальная конференция уполномоченных России, Англии и Швеции. Из протокола заседания 18 июля: «В случае войны е. в-во император всероссийский и е. в-во король шведский совместно пригласят е. в-во короля Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии присоединится в качестве полноправного участника к этому договору о наступательном и оборонительном союзе и гарантировать его постановления».[588]588
  ВПР, т. 6, с. 494.


[Закрыть] Отметим, что еще 11 июня (!) Александр писал сестре: «Я надеюсь в скором времени известить вас о мире с Англией, но пока – никому ни слова».[589]589
  Николай Михайлович, Великий Князь. Переписка Александра I с Екатериной Павловной. СПб., 1910, с. 35.


[Закрыть]

В 1812 году у России был еще один союзник, на плечах которого лежала почти половина бремени войны. Я имею в виду Испанию.[590]590
  Подробнее: ВПР, т. 6, с. 25, 49, 74, 108, 202 и др.; Звавич И. Испания в дипломатических отношениях с Россией в 1812 году. // Исторический журнал, 1943, кн. 3–4, с. 46.


[Закрыть] Русско-испанский союзный договор был подписан в Великих Луках 20 июля (8 июля но старому стилю) 1812 г. Александр I одновременно признал и «его католическое величество дона Фердинанда VII, короля испанского и индийского», и «генеральные и чрезвычайные кортесы», и конституцию (само католическое величество и король индийцев ее не признавал). Вот наиболее интересные тезисы документа:

«Статья I

Между е. в-вом императором всероссийским и е. в-вом королем испанским и индийским, их наследниками и преемниками и между их монархами, да будет не только дружба, но также искреннее согласие союза.

Статья II

Обе высокие договаривающиеся стороны вследствие сего обязательства предоставляют себе условиться без отлагательства о постановлениях сего союза и вместе согласиться во всем том, что может относиться ко взаимным их пользам и к принятому ими твердому намерению вести мужественно войну против императора французского, общего их неприятеля, обещаясь с сего часа рачить и содействовать искренно всему тому, что может быть полезно для той или другой стороны».[591]591
  ВПР, т. 6, с. 496.


[Закрыть]

Вопреки расхожему мнению о том, что в 1812 г. у России и Англии не было программы совместных действий (что, кстати, не спасло союзников от поражения в войне Третьей антифранцузской коалиции в 1805 г.), приведу собственноручную записку Александра I (совершенно не замечена отечественными историками). В ней уже в апреле (!) 1812 г. говорилось о необходимости поддержки от испанцев и португальцев, о том, что предстоящая война будет «последней», а «роль Англии заключается в помощи военно-морскими силами, в доставке военных припасов и в исполнении должности кассира… для всех держав, могущих нуждаться в деньгах…».[592]592
  Мартенс Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. Т. 11, СПб., 1895, с. 159–160.


[Закрыть] Подобное означало списание для России голландского займа (более 87 млн гульденов). 6 (18) декабря русский посол в Лондоне Х.А. Ливен сообщал Н.П. Румянцеву об отправке из Англии в Россию 150 000 тыс. английских ружей. В начале 1813 года (т. е. еще во время войны) стало поступать и артиллерийское вооружение.[593]593
  Понасенков Е.Н. Правда о войне 1812 года… с. 131.


[Закрыть]

Англия уже в период заграничных походов обещала дать значительные государственные субсидии, но еще в 1812 году стали собираться деньги частных жертвователей (и об этом тоже не написал ни один из предшествующих исследователей войны). Так, например, сам принц-регент внес 2 000 фунтов стерлингов, а герцог Йоркский – 300 ф. ст., лорды Ливерпуль, Каслри, Букингемшир, Харроуби (все – члены Кабинета) и газета The Times – по 100 ф. ст. Некоторые пожертвования проходили по месту работы или по роду профессии.[594]594
  Anderson M.S. Britain’s discovery of Russia. 1553–1815. L., 1958, p. 220.


[Закрыть] В итоге получилась достаточно значительная сумма (в общем, настоящий «ленд-лиз»).

Многие современники с обеих сторон рассматривали будущую войну как антифранцузскую коалицию против Наполеона, когда речь еще не шла о подписании официального договора между Англией и Россией.[595]595
  Ibid., p. 215; Шишков А.С. Краткие записки адмирала А. Шишкова. СПб., 1831, с. 232–234.


[Закрыть]

В войне с Наполеоном на стороне России активно участвовал и английский флот. Еще 19 мая 1812 г. министр иностранных дел Британии лорд Роберт Стюарт, виконт Каслри (1769–1822) писал вице-адмиралу Джеймсу Сумаресу (также Сомарец: 1757–1836), чтобы тот принял меры к «покровительству» над русскими кораблями.[596]596
  Орлов А.А. Английские моряки на русском флоте в отечественную войну 1812 года. // Новая и новейшая история, № 2, 1997, с. 192.


[Закрыть] Все это было грубейшим нарушением условий Тильзита: Россия не просто не прервала отношений с Англией – но и часто действовала совместно с ней. Стоит сказать, что и сам английский посол в 1807 г. не покинул Россию, а по хитрому решению Александра отправился на местный «курорт». 18 августа 1812 г. российская эскадра адмирала Дж. Тета получила приказ доставить корпус генерал-лейтенанта графа Ф.Ф. Штейнгеля (1762–1831) в Ригу, который сражался против корпусов наполеоновских маршалов Николя Шарля Удино (1767–1847) и Этьена-Жака-Жозефа-Александра Макдональда (1765–1840). Эти войска принимали участие в обороне Риги, в порту которой уже с 24 июня стояла эскадра английских судов. Позже англичане отличились в сражениях в районе Шлока и в бою на реке Больдер-Аа, после чего русские смогли временно занять Митаву. Многие британские генералы получили высшие ордена России. В ноябре уже русский флот прибыл в Англию и встал под команду адмирала Юнга.[597]597
  Там же, с. 192–193.


[Закрыть] Начались тяжелые бои с французскими морскими силами.

Историк русского флота, геральдист, нумизмат и участник Цусимского сражения П.И. Беловенец (1873–1932) так писал об адмирале А.С. Грейге (1775–1845): «Англичанин родом, но по пользе принесенной России и русскому флоту, более русский, чем многие россияне».[598]598
  Там же, с. 195. Подробнее об участии английского флота см.: Каллистов Н.Д. Русский флот и двенадцатый год. (Роль и участие флота в Отечественной войне, в связи с циклом Наполеоновских войн России). По архивным материалам. СПб., 1912; Военский К.А. Русский флот в 1812 г. // Исторические очерки, рассказы, воспоминания и другие статьи, относящиеся к эпохе Отечественной войны, СПб., 1912; Гарин Фаб. Война 1812 г. и русский флот. // Советская Латвия, 1941, № 1–2.


[Закрыть] Англия, кроме того, оказала огромную помощь России участием ее армий во главе с Веллингтоном в Испании.

В начале июня, еще до открытия боевых действий, была достигнута устная договоренность с Австрией, которая даже позволила некоторым авторам говорить, что она фактически «означала союз России с Австрией против Франции».[599]599
  Федорова Ф., Михайлова Т. Австро-русские отношения накануне и в период Отечественной войны 1812 г. // Исторический архив, № 4, 1962, с. 98. Подробнее см.: Звавич И. Меттерних и Отечественная война 1812 г. // Исторические записки, М., 1945, т. 16; Шедивы Я. Меттерних против Наполеона. М., 1991.


[Закрыть] Автор новейшей биографии австрийского министра иностранных дел князя Клеменса Венцеля Лотара фон Меттерних-Виннебург-Бейльштейна (1773–1859) Энно Крейе справедливо пишет: «Роли Австрии и России поменялись. Политика Меттерниха в 1812 году в точности совпадала с политикой Александра в 1809 году». И еще: «Несмотря на заключение союзного соглашения от 14 марта и вторжение Наполеона… в Россию, Меттерних все еще пытался добиться мира путем переговоров».[600]600
  Крейе Э.Э. Политика Меттерниха. М., 2002, с. 174–175.


[Закрыть]

Русско-прусские отношения прошли долгий путь трансформации от союзной военной конвенции от 17 октября 1811 г.[601]601
  ВПР, т. 6, с. 191.


[Закрыть] до тайных переговоров в период кампании 1812 г. Независимо от этого весь прусский корпус стал опасной антифранцузской силой (об этом речь пойдет ниже): 30 ноября 1812 г. генерал И.Д.Л. Йорк (1759–1830) заключил Таурогенскую конвенцию.[602]602
  Об этом подробнее: Звавич И. Как была заключена Таурогенская конвенция. // Ученые записки МГУ, вып. 14, М., 1947; Die Theilnahme des preussischen Hülfskorps an dem Feldzuge gegen Russland im Jahre 1812. Berlin, 1898.


[Закрыть] Французский офицер И. Руа справедливо отмечал: «Пруссаки с затаенной болью в сердце становились под знамена человека, который принес им столько зла, который нанес столько оскорблений их национальной гордости… Они прекрасно сознавали, что лишь крайняя необходимость заставила их короля заключить союз с этим человеком; связь подобного рода, соединявшая их с французами, не могла быть, конечно, прочной; она могла продержаться лишь до первого случая, который не замедлил представиться.

Австрийцы, в течение 20 лет перед тем воевавшие с Францией, теперь краснели от стыда, будучи вынужденными стать в ряды ее союзников, и громко роптали по этому поводу. Как это впоследствии было доказано, решение австрийского кабинета войти в союз с Наполеоном было продиктовано исключительно политическими соображениями, перед которыми должен был умолкнуть голос национальной вражды».[603]603
  Руа И. Указ. соч., с. 9.


[Закрыть]

Отдельной темой является участие в коалиции Русско-Германского легиона (состоял из дезертировавших и пленных немцев наполеоновской армии, к апрелю 1813 г. он насчитывал 1 254 чел.), а также пленных испанцев и португальцев: 30 июня их полк состоял из 3 738 солдат и офицеров (все они были отправлены против Наполеона на испанский фронт). Эти обстоятельства также свидетельствуют в пользу концепции VI антифранцузской коалиции.[604]604
  Сироткин В.Г. Наполеон и Россия. М., 2000, с. 187 (в моей коллекции хранится экземпляр данной книги, подписанный ее автором во время заседания научной конференции в музее-панораме «Бородинская битва» 27.04.2000 г.).


[Закрыть] Отмечу, что эти сведения нам будут полезны при рассмотрении проблемы потерь Великой армии в 1812 г.: уже сейчас мы можем отметить, что дезертиры из контингентов, предоставленных государствами-участниками прошлых антифранцузских коалиций, часто неверно засчитываются авторами в летальные потери (да и плененными в бою их в основном считать нельзя) – в то время, как они по большей части остались живы.

Россия также сумела заключить выгодный договор с Португалией.[605]605
  ВПР, т. 6, док. 146, 168 и др.


[Закрыть]

Под коалицией в России в эпоху наполеоновских войн понималось (термин появился в 1790 г.; он имеет латинскую и французскую этимологию): «Объединение, союз партий, государств и т. п. для достижения общих целей (курсив мой – прим. Е.П.)».[606]606
  Словарь русского языка XVIII века. Вып. 10, СПб.: Наука, 1998, с. 72, стб. 2.


[Закрыть]

Меня может только удивлять, почему все (!) мои предшественники не обратили никакого внимания на первые и главные строки первого «Приказа Военного Министра Войскам Западных Армий», изданного в первые часы войны – 25 июня 1812 года? От лица М.Б. Барклая де Толли солдатам и офицерам внушалась весьма своеобразная идея, напрямую связывающая события происходившего сию минуту со всеми антифранцузскими коалициями, начавшимися после революции: «Воины! Наконец приспело время знаменам вашим развиться перед легионами врагов всеобщего спокойствия; приспело вам предводимым самим МОНАРХОМ, твердо противостоять дерзости и насилиям, двадцать уже лет наводняющим землю ужасами и бедствиями войны!»[607]607
  «Российский Архив (История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.)». Вып. VII, М., 1996, с. 93.


[Закрыть] Здесь стоит напомнить, что в предшествующие 5 лет (и до последней минуты) с этим ужасным «врагом» сам православный «монарх» был в союзе, а солдаты могли лицезреть их публичные объятия на том же Немане. Более того, в 1809 г. русские войска, пусть и нехотя и не нанося противнику особого урона, но воевали на стороне «дерзости и насилия» против Австрии, которая тогда вновь напала на наполеоновскую Францию. Таким образом, как обычно, идеологические приемы оболванивания армии и народа снова полились бурным потоком. Процитированный документ также ставит крест на россказнях про заранее продуманный «скифский план» отступления до Волги: из данного призывного текста видно, что царь желает изобразить из себя наступающего и всех побеждающего полководца: дальше в тексте вспоминаются победы Петра Великого, походы против Фридриха Прусского и победы над Турцией (практически всё вышеперечисленное – войны наступательные).

История – дама, любящая курьезы. Все вышеописанные приготовления новой коалиции творились русским царем против Наполеона – кавалера двух высших наград Российской империи: ордена Святого апостола Андрея Первозванного с девизом «За веру и верность» и ордена Святого благоверного князя Александра Невского (девиз – «За труды и Отечество»); сегодня они хранятся в Государственном историческом музее в Москве.[608]608
  Левин С. Награды Наполеона I в собрании Исторического музея. М., 2012, с. 50–57.


[Закрыть]