Текст книги "Казанский Каин"

Раздевшись, лег. Ангелине пришлось проявить значительную изобретательность, чтобы воскресить в нем прежнее вожделение.

– Сегодня ты определенно не в форме, – разочарованно произнесла Завадская.

– Это только начало. Уверяю, что дальше я не подкачаю.

Собственно, так оно и получилось. Ангелина извивалась под ним ящеркой, которой прижали хвост, и так громко кричала, что, казалось, могла переполошить уснувшую улицу.

– Ты, как всегда, великолепен, – произнесла Ангелина. Раскрасневшаяся, с блестящими глазами, она была несказанно хороша.

– Сегодня я особенно старался, – поднявшись, Геннадий взял со стула брюки.

– Я это почувствовала… И все-таки я хочу тебе сказать, что нам следует расстаться.

Заправив рубашку в брюки, Геннадий затянул ремень.

– Можешь мне объяснить почему?

– Мы очень с тобой разные и не подходим друг к другу… Можем остаться друзьями.

Филоненко подошел к зеркалу, поправил воротник на пиджаке. Повернувшись, произнес:

– А может, потому, что я не такой богатый, как твои ухажеры. Как зовут этого толстого крепыша? А этого долговязого с прямой спиной? Сколько они тебе платят за твою любовь?

Потребовалась долгая минута, прежде чем Ангелина совладала с собой, а потом визгливо выкрикнула:

– Что ты себе такое позволяешь?! А ну, выметайся из моего дома!

Геннадий достал «парабеллум», который в последнее время всегда носил с собой, и дважды без промедления выстрелил женщине прямо в сердце. Все произошло настолько быстро, что она даже не успела испугаться.

Где Ангелина хранила драгоценности, ему было хорошо известно. Он открыл ящик туалетного столика, достал две инкрустированные шкатулки и выгреб их содержимое себе в карман. Опустошенные шкатулки бросил в ноги Ангелине, уставившейся уже ничего не видящим взором куда-то поверх его головы. А вот где она прячет деньги – был большой вопрос.

Геннадий посмотрел везде: под матрасом, в ящиках туалетного столика… Перерыл все белье из постельного шкафа и даже снял картины, чтобы убедиться, что деньги не засунуты за раму с тыльной стороны полотен. Увы, денег не оказалось и там.

Он прошел в зал и стал искать деньги в книгах, что стояли на этажерке. Не найдя ни одной купюры, раздосадованный, опрокинул этажерку, и ее содержимое рассыпалось по полу.

Филоненко нашел четыре с половиной тысячи рублей в ящике письменного стола бывшего кабинета профессора Завадского. Похоже, это не все деньги, что были в доме, однако поиски Геннадий Андреевич решил прекратить: пора было покинуть дом, поскольку звуки выстрела теоретически мог все же кто-то слышать из соседей Завадской и сообщить о них в милицию.

Геннадий вернулся в спальню, достал из кармана часы с порванным ремешком и аккуратно положил их рядом с ножкой постельного шкафа. Чтобы их не сразу, но все же нашли. Потом постоял немного, прислушиваясь, и ушел тихо и незаметно, как и явился.

Глава 9
Первые дела банды

Денег, найденных в бывшем кабинете покойного профессора, хватило лишь до середины июля. Пришлось решиться на продажу драгоценностей Ангелины Завадской, которые лежали припрятанные до поры. Только как это осуществить поделикатнее? И главное, как отыскать нужного человека, готового купить побрякушки? Этому в разведшколе не учили. Скорее всего, следовало топать на базар и там осторожно искать человека, который бы мог купить драгоценности или навести на того, кто это мог бы сделать.

Центральный рынок кишел покупателями и зеваками, которые ничего не покупали, а просто ходили по рядам и смотрели на товары. Вернее, любовались. Среди них находились смельчаки, способные прицениваться. И это несмотря на то, что еще в конце тысяча девятьсот сорок седьмого года были отменены карточки на продовольственные товары и каждый мог теперь купить то, что заблагорассудится. Конечно, если наличествовали деньги… Геннадия же продукты и их стоимость не интересовали. Он нашел ряд, где торговали разной всячиной, начиная от примусов и шуб, почиканных молью, до колечек, сережек и бус, каким-то чудом не обмененных в голодные военные годы на продукты или одежду, и стал присматриваться к продавцам и покупателям.

Немецкий шпион, правда бывший и оказавшийся не у дел, долго примеривался, к кому бы обратиться со своим вопросом, и наконец выбрал неприметного мужичка в засаленной телогрейке, стоящего в сторонке от прочих и мусолившего папироску. Мужичок держал на ладони неказистое золотое колечко, но больше посматривал по сторонам и явно просчитывал приценивавшуюся к товарам публику, нежели радел за то, чтобы продать свой товар. Геннадий сразу смекнул, что неприметный мужичок в телогрейке дядька непростой и занят каким-то иным делом, но отнюдь не продажей кольца. Когда Геннадий подошел к нему, мужичок выжидающе и одновременно оценивающе глянул на него.

– Не подскажешь, друг, как бы мне эту вещичку повыгоднее продать? – произнес Геннадий Андреевич и разжал кулак, в котором лежали две золотые сережки с голубыми сапфирами. – Я в этом деле ни бельмеса не соображаю, – добавил Филоненко-Раскатов, и это было почти чистой правдой.

– Ну, а че, подскажу, пожалуй, – осклабился мужичок и, достав из кармана пачку денег, отсчитал четыре сотни и протянул их Геннадию. – Бери. Больше тебе здесь никто не даст, – добавил он.

Геннадий Андреевич деньги взял, поблагодарил мужичка за сделку, не занявшую долгого времени, и потопал к трамвайной остановке. Конечно, краем глаза он заметил, что мужик в замасленной телогрейке подал кому-то знак. Идти было недалеко, да Геннадий особо и не торопился, ожидая дальнейшего развития событий, в какой-то мере для него опасных. Поэтому шел он неторопливо, готовый отразить нападение, если оно, конечно, последует. Когда свернул в безлюдный привокзальный сквер, что находился между рынком и зданием железнодорожного вокзала, то еще более замедлил шаг, поскольку место для нападения на него было благоприятным. И не ошибся: его тотчас нагнали двое, что, как оказалось, топали следом. Геннадий не стал дожидаться, когда его огреют арматурой по затылку или пырнут финкой между ребер, и, держась на безопасном расстоянии, резко обернулся и увидел в руке у одного из урок нож с длинным лезвием.

– Эй… фраер, – оторопел парень с ножом, натолкнувшись на жесткий взгляд Филоненко, и предусмотрительно остановился. – Давай деньги гони!

– А то что? – не сводя взора с парня, спросил Геннадий, готовый в случае необходимости дать отпор.

– Если не отдашь, так здесь и ляжешь! – выставил он вперед финку.

– Как я вас понимаю, господа… Деньги сильно любите? – с некоторой издевкой спросил Геннадий Андреевич и криво усмехнулся.

– Да чего ты с ним базлаешь, спусти его в доску![6]6
  Спустить в доску – пырнуть ножом (жарг.).


[Закрыть] – крикнул первому второй парень, скорее, молодой мужчина, с круглой, как у кота, головой, вот-вот готовый кинуться на Геннадия. Он был лет на пять-семь постарше первого и чувствовал себя намного уверенней, чем тот.

Первый уркаган выкинул руку с ножом вперед. Финка ушла в пустоту: Геннадий от выпада ловко увернулся и, перехватив руку парня, вывернул ее назад, едва не сломав. Финка выпала, брякнувшись об асфальт. Сам парень, вскрикнув от боли, наклонился вперед (если бы он это не сделал, рука была бы сломана), и в это время Геннадий сильно ударил его коленом в лицо. Парень охнул и, повалившись на землю, потерял сознание. Второй, советовавший порезать Геннадия, слепив зверское лицо (что, верно, должно было испугать противника), с криком полетел на Геннадия. Тот отскочил в сторону, влепил нападавшему с разворота такого леща в ухо, что тот полетел на землю и начал отползать в сторону, не решаясь подняться. Тем временем первый нападавший пришел в себя, сел и, мало чего понимая, принялся озираться вокруг.

– Ну, что, уркаганы? Не обломилось вам сегодня? – со смешком произнес Филоненко-Раскатов.

– Сегодня не обломилось, так завтра обломится, – буркнул в ответ круглоголовый. – Мы тебя, фраер, все равно подловим.

– На кого работаете? На того мужичка в телогрейке, что колечко якобы продавал?

– На себя мы работаем, – опять подал голос парень постарше, медленно поднимаясь с земли.

– А мужик тот просто наводчик, так? – спросил Геннадий, но никакого ответа не получил.

– Что ж, можете не отвечать, – заключил Геннадий Андреевич. – И это хорошо, что вы на себя работаете, а не на какого-то дядю. Предлагаю поработать вместе…

– То есть поработать на тебя, так, что ли? – ухмыльнулся тот, что был постарше. Он уже поднялся, пришел в себя. Завязался неожиданный разговор, что было интересно.

– Можно и так сказать, – ответил Геннадий.

– Мы под фраером[7]7
  Фраер (здесь) – человек, не принадлежащий к уголовному миру (жарг.).


[Закрыть] ходить не будем, – сказал парень помладше, наконец полностью оклемавшись от удара.

– Точно! – поддакнул ему круглоголовый и выжидающе зыркнул на Филоненко-Раскатова.

– Во-первых, я не фраер, – заявил Геннадий, посмотрев сначала на парня постарше, а потом на другого парня. – Во-вторых, вы сможете в любое время свалить, получив свою долю…

– Если ты не фраер, тогда обзовись! – потребовал второй уркаган.

– Геша мое погоняло, – придумал себе на ходу кличку-псевдоним Филоненко-Раскатов.

– Что-то не слышал о таком, – переглянулись между собой кореша.

– Так я приезжий, – пояснил Геша, ничуть не смутившись.

– И откуда ты приехал?

– Из Питера. Ну, так что, поработаем вместе?

– А что за дело[8]8
  Дело – название того или иного преступления (жарг.).


[Закрыть] у тебя? Сухое?[9]9
  Сухое дело – преступление без убийства (жарг.).


[Закрыть] Мокрое?[10]10
  Мокрое дело – преступление с убийством (жарг.).


[Закрыть] – спросил парень с круглой, как у кота, головой.

– Это как получится, – чуть помедлив, ответил Геннадий. – Но деньги снимем хорошие. Обещаю!

– Если дело мокрое – сам на мешок бери[11]11
  Взять на мешок – убить (жарг.).


[Закрыть], – твердо заявил тот, что был постарше.

– Не боись, нагружать не стану. Не впервой, – согласился на это условие Геннадий, поняв, что имел парень в виду, когда сказал «сам на мешок бери». – А твое как погоняло? – посмотрел он на круглоголового.

– Погоняло Сэм, зовут Семен.

– Мое погоняло Комса, – ответил уркаган помоложе.

– Вижу, что ты из молодых, да ранний, – усмехнулся Геннадий, припомнив, что «комса» на блатном языке означало вор-малолетка. – А зовут как?

– Николаем.

– Знакомство нужно отметить, – предложил Филоненко. – В квартале отсюда пивнушка есть «Голубой Дунай», предлагаю там и посидеть.

– Это дело, – охотно поддержал предложение Семен.

Образование банды по общему согласию скрепили выпивкой – двумя бутылками водки и щедрой закусью, что выставил на правах инициатора создания хевры[12]12
  Хевра – банда, шайка, товарищество блатных (жарг.).


[Закрыть] Геннадий. После чего отношение парней к Геше сделалось вполне лояльным и даже уважительным.

– Что, скоро портняжить с дубовой иголкой[13]13
  Портняжить с дубовой иголкой – грабить (жарг.).


[Закрыть] будем? – спросил Сэм, когда они покинули питейное заведение.

Геннадий с «блатной музыкой»[14]14
  Блатная музыка – тюремный жаргон.


[Закрыть] был мало знаком, но смысл уловил верно, хотя и ответил довольно уклончиво:

– Скоро. Имеется у меня на примете одно верное дельце… Только нам машина нужна. Легковая, – добавил Геннадий и посмотрел на Сэма. – Сможешь добыть?

– Ну а чего не смочь, – просто ответил молодой мужчина. – На это у нас Комса мастак. Как, – глянул на кореша Сэм, – сработаешь тыхтун[15]15
  Тыхтун – автомобиль (жарг.).


[Закрыть], чтобы искали долго да не нашли?

– Че, «Победа» нужна? – вопросительно посмотрел на Геннадия Комса. – Или «Москвич» сгодится? «Москвича» добыть полегче будет. Их много больше ездит…

– Сгодится и «Москвич», – ответил Геша. – Мы из него милицейскую машинку слепим.

– Че, под мусоров рядиться будем? – спросил Комса, усмехаясь. – Занятная мыслишка, однако.

– А кого стопорить[16]16
  Стопорить – грабить (жарг.).


[Закрыть] будем? – поинтересовался Сэм.

– Бухгалтера авиационного завода, – ответил Геннадий Андреевич. – Когда она из банка зарплату работягам повезет, – добавил он и посмотрел на Сэма и Комсу, следя за их реакцией.

Сэм промолчал, соображая, во что это может вылиться. А Комса, усмехнувшись, произнес:

– Ну, а че, годится… Я в деле!

* * *

Автомобиль «Москвич» мышиного цвета Комса сработал на второй день после разговора. Поставили его покуда в ничейной сараюшке в конце слободского переулка и еще два дня занимались приведением «Москвича» в надлежащий вид: сменили регистрационные номера, написали на передних дверцах под окошками слово «М И Л И – Ц И Я», а на крышу установили громкоговоритель, который отвернули в Центральном парке. Теперь угнанный «Москвич» совершенно ничем не отличался от милицейских автомобилей, что разъезжали по городу и предупреждали граждан о недопустимости нарушения правил дорожного движения, а также пресекали всякую противоправную деятельность.

Милицейскую форму и погоны капитана, сержанта и рядового добыл Семен. К этому времени Геннадий владел полной информацией, когда и, предположительно, на чем бухгалтер поедет за деньгами. Об этом Геннадию сообщил уже заплетающимся от обильной дармовой выпивки языком человек из той породы граждан, по поводу которых еще в годы войны появился плакат с мгновенно ставшей расхожей фразой «Болтун – находка для шпиона»:

– Скорее всего, они на «ЗИСе» денежки повезут. Потому как более – не на чем…

«Москвич» спрятали в лесочке напротив пустыря, за перекрестком, метрах в трехстах от авиационного завода и стали дожидаться возвращения грузовика из банка. Ждали около двух часов. Комса в форме рядового милиционера, сидевший за баранкой «Москвича», начал даже нервничать. Да и сержант милиции Сэм выглядел неспокойным, и только Геннадий, обряженный в форму капитана милиции, не подавал никаких признаков волнения и терпеливо ждал.

Наконец у перекрестка с улицей Тепличной показался грузовой автомобиль «ЗИС-5».

– Заводи колымагу, – приказал Геннадий, и когда «ЗИС» миновал перекресток, «Москвич» выехал из лесочка на дорогу и остановился. Геннадий открыл дверцу и неторопливо вышел навстречу грузовику. «Стой», – махнул он полосатым жезлом, и «ЗИС» послушно остановился.

– Вроде бы ничего не нарушал, товарищ капитан. В чем дело? – выглянул в окошко удивленный водитель грузовика.

– Да ни в чем, просто тебе не повезло, – криво усмехнулся капитан милиции и, выхватив «парабеллум», трижды выстрелил в водителя прямо через деревянную дверь.

Тот повалился боком на женщину, что ехала рядом, еще не верящую своим глазам и не понимающую, что происходит. Однако замешательство ее долго не длилось. Женщина вдруг громко вскрикнула, дернула несколько раз дверцу машины, и та не сразу, но открылась. Бухгалтер буквально вылетела из машины и что есть мочи побежала по пустырю. Геннадий мельтешить не стал, спокойно обошел машину, прицелился бегущей женщине в затылок и выстрелил. Та словно споткнулась и упала. После этого капитано глянулся на «Москвич», и из него вышел Сэм. Вдвоем они достали из кабины «ЗИСа» банковские мешки с деньгами и отнесли в «Москвич».

– Сколько там? – нетерпеливо заерзал на своем сиденье Комса.

– Приедем – посчитаем, – глянул на мешки Геннадий и коротко приказал: – Трогай.

* * *

– Ни хрена себе! – воскликнул Комса, когда Геша и Сэм закончили подсчет денег. – Четыреста восемьдесят тысяч! Да это же на всю жизнь хватит. Всем троим…

– Это смотря как жить, – философски заметил Сэм и уважительно глянул на Геннадия. – Ведь так, Геша?

– Именно так, – согласился с подельником Филоненко-Раскатов. – Да и тоска заест ничего не делать и только жрать да пить.

– Это точно, – в свою очередь, легко согласился с вожаком Сэм. А то, что Геша – вожак, сомнению после совершенного разбоя уже не подлежало.

Через пять дней, которые Сэм с Комсой гуляли со шмарами[17]17
  Шмара – здесь: проститутка (жарг.).


[Закрыть] в одном веселом доме Суконной слободы, соря деньгами, их нашел Геша.

– Все, кончайте гулять, есть новое дело, – безапелляционно изрек Филоненко-Раскатов.

– К-какое? – заплетающимся языком спросил Сэм, с трудом отлепившись от своей марухи[18]18
  Маруха – женщина блатного; любовница вора (жарг.).


[Закрыть].

– Завтра встречаемся в Лядском саду в одиннадцать. Быть трезвыми, – предупредил Геша.

– Ну дыкть, – промолвил Сэм как само собой разумеющееся, однако никакой уверенности в том, что будет именно так, как сказал Геннадий, не имелось…

Назавтра ровно в одиннадцать Геша сидел на скамейке недалеко от неработающего фонтана со скульптурой девушки с поникшей головой и читал газету. Когда его наручные часы показали десять минут двенадцатого, он отложил газету и стал озираться по сторонам в надежде увидеть поспешающих к нему подельников. И увидел. Правда, это случилось уже в четверть двенадцатого, когда надежда, что Сэм и Комса вообще придут, едва теплилась. Ругаться Геша не стал. Просто оглядел своих новых корешей и, увидев, что они трезвые, хотя и помятые с тяжкого похмелья, спросил, почему они опоздали.

– Так это, трамвай по дороге поломался, – ответил за обоих Сэм. – Полдороги пешком шли.

– Бежали даже, – добавил Комса, – чтобы не опоздать. – Похоже, он говорил правду.

– Но все равно опоздали, – сдержанно заключил Геннадий, после чего коротко изложил свой план. Оказывается, покуда Сэм и Комса пьянствовали и тискали марух, он соображал новое дело: наблюдал за Государственной трудовой сберегательной кассой, располагавшейся на улице Горького, – когда открывается, когда закрывается, количество персонала сберкассы, сколько народу бывает перед самым закрытием, где хранятся деньги.

– Самые большие деньги находятся в комнате позади контролеров в несгораемом шкафу. Это я беру на себя, – изрек Геша. – Ваша задача, – посмотрел он на подельников, – держать под прицелом работников сберкассы и посетителей. Надеюсь, их будет немного.

– Под прицелом – это как? – удивленно переспросил Комса. – У нас и оружия-то нет.

– Значит, надо добыть, – заключил Геннадий. – С нашими-то деньгами прикупить парочку револьверов или даже автоматов – плевое дело. Не так ли, Сэм?

– Все так, – ответил тот и стал прикидывать в уме, к кому бы обратиться по поводу оружия. Был на примете у Сэма один человек, который мог бы достать стволы, но того в последнее время видно не было. Впрочем, имелась еще парочка былишей[19]19
  Былиш – знакомый (жарг.).


[Закрыть], у которых можно было прикупить волыну[20]20
  Волына – револьвер (жарг.).


[Закрыть], и не одну…

На дело пошли через два дня после этого разговора. Зашли в сберкассу по одному за четверть часа до ее закрытия, оставив милицейский «Москвич» за углом, чтобы не светить его возле дверей сберегательной кассы. Посетитель в сберкассе был один – мужчина в широкополой шляпе и легком светлом плаще стоял у окошечка контролера и открывал вклад, держа в руках двести пятьдесят рублей четвертными купюрами.

Геннадий вошел в помещение сберкассы последним и демонстративно защелкнул за собой дверную задвижку. Затем достал «парабеллум» и громко скомандовал:

– Всем лечь на пол!

Мужчина в шляпе и плаще обернулся и непонимающе уставился на человека в форме капитана милиции.

– Че непонятно? Лечь, сказал! – подошел к нему Комса и, вырвав у него из рук деньги и положив их в свой карман, рукоятью револьвера ударил его в лицо. Мужчина, закрыв лицо руками, подвывая, рухнул на пол. Комса нанес ему еще один сильный удар в затылок, и мужчина затих, похоже потеряв сознание. Две девушки-контролерши и пожилая женщина, очевидно заведующая сберкассой, послушно легли на пол.

– Деньги сюда, живо! – приказал Геша и, обойдя ограждение, пнул носком сапога лежащую на полу пожилую женщину.

Та с трудом поднялась и стала непослушными руками выбирать из касс деньги. Приняв от нее купюры и передав их Сэму, Филоненко-Раскатов приказал:

– А теперь пошли туда, – он указал на комнатку позади мест контролеров. – И ключи от несгораемого шкафа не забудь взять.

Когда прошли к несгораемому шкафу высотою почти в рост человека, заведующая сберкассой замешкалась.

– Открывай быстро, ну! – прикрикнул на нее Геша и ткнул дулом пистолета в спину.

Женщина, выбрала из связки ключей нужный и открыла несгораемый шкаф, правда поначалу от волнения не сразу попав ключом в замочную скважину. Дверца, протяжно скрипнув, открылась. На нескольких полках шкафа горками лежали купюры. Некоторые были запечатаны в пачки и смотрелись так привлекательно, что их непременно хотелось потрогать.

– Сюда складывай все. Живо! – приказал Филоненко-Раскатов и бросил в руки женщины пустой солдатский вещмешок.

Заведующая вещмешок не поймала, и он комом упал на пол.

– Сейчас, сейчас…

Она подняла его и дрожащими руками принялась вынимать из шкафа деньги и торопливо складывать их в вещмешок. Когда из несгораемого шкафа была изъята последняя пачка купюр, Геша взял из рук женщины заполненный наполовину вещмешок и, взведя затвор «парабеллума», хладнокровно выстрелил ей в лицо.

– Уходим, – крикнул подельникам Геша, покинув комнату с несгораемым шкафом, и выстрелил в одну из контролерш.

Вторая в страхе громко закричала, на что Геша поморщился.

– Кончай ее, – обернулся он к Комсе, и тот, направив револьвер в ее сторону, не раздумывая, дважды выстрелил. – Добей, – увидев, что девушка еще жива, приказал Геша. – В голову стреляй, – добавил он, следя за действиями парня.

Когда Комса выстрелил в голову девушки, Геша посмотрел на Сэма и кивнул в сторону лежащего без сознания мужчины в светлом плаще, уткнувшегося лицом в пол.

– Твоя очередь, – промолвил Филоненко-Раскатов.

Сэм медлил. В это время кто-то снаружи стал стучаться и дергать входную дверь.

– Тихо! – негромко произнес Геша и присел за барьер. То же самое сделали и Сэм с Комсой.

В дверь еще несколько раз постучали, а потом кто-то стал смотреть в окно, приставив ребра ладоней к лицу. Похоже, он ничего не усмотрел, потому как окно выходило под углом в пустой операционный зал, и мужчина в светлом плаще, лежащий на полу у самого барьера, из окна заметен не был. Дверь еще пару раз подергали, затем все стихло.

– Пойди глянь, – выждав с полминуты, негромко произнес Филоненко-Раскатов, обращаясь к Комсе. Парень кивнул, выглянул из-за барьера и, убедившись, что в окно никто не смотрит, подошел к нему.

– Это был мусор, – заявил он, увидев удаляющегося милиционера в синем обмундировании. – Он ушел…

– Ладно, кончай его, – указал Сэму на лежащего в отключке мужчину в светлом плаще Геннадий. – В голову стреляй, – добавил он. – Так будет вернее.

И Сэм выстрелил…

Теперь все трое были повязаны кровью, что иногда бывает посильнее кровного родства.

Когда уже сели в «Москвич» и тронулись, Сэм угрюмо спросил, уткнувшись взглядом в пол:

– Слушай, девок с бабой и мужика того в плаще обязательно нужно было мочить?

– Да, – просто ответил Геша и посмотрел на Сэма как на человека, почему-то не понимающего прописных истин. – Они же нас видели. И когда их стали бы допрашивать, они о нас все бы рассказали. Как мы выглядим, во что одеты… Ты хочешь, чтобы мусора знали нас в лицо? – резонно спросил Филоненко-Раскатов, продолжая сверлить Сэма взглядом. – И у каждого постового имелись наши портреты?

Возразить на сказанное было нечего…

* * *

Завалились в пустую квартиру, которую накануне снял Филоненко. Из мебели – стол, кровать и четыре стула.

– Что-то маловато, – подсчитав сламв размере сорока восьми тысяч четырехсот пятидесяти рублей, недовольно промолвил Геннадий. – Я полагал, что навару будет больше, тысяч шестьдесят – шестьдесят пять… В следующий раз промтоварный или гастроном будем брать. Только нужно узнать, когда планируется большая выручка.

– Ментов стало на улице побольше, – сдержанно заметил Сэм.

– Это все по нашу душу, поэтому нужно сработать аккуратнее… Дело провернем, когда в округе будет поменьше цветных[21]21
  Цветные – сотрудники милиции (жарг.).


[Закрыть]. Грамотно все надо рассчитать!

– С гастрономом ты здорово придумал. Наверняка там навар будет большой, – со значением произнес Комса, как будто кто-то интересовался его мнением.

После налета не сберкассу он считал себя полноправным членом банды, ровней Сэму и Геше, а не каким-нибудь желторотым лощенком[22]22
  Лощенок – юный воришка преимущественно на подхвате (жарг.).


[Закрыть], которому место сидеть на шухере или оставаться простым бессловесным водилой, крутящим баранку. Два крупных дела на золотую[23]23
  На золотую – ограбление с убийством (жарг.).


[Закрыть] за спиной – это вам не комар чихнул!

Комса с уважением глянул на вожака: как хорошо, что ему на пути попался этот Геша. С ним таких дел можно наворотить – весь город в ужасе содрогнется…