Текст книги "Оскар"

Забытая сигарета тлела между пальцев Полины.

Она всегда жила с высоко поднятой головой и не плакала, но со временем поняла: в ее жизни никогда не было свободы, не было счастья, не было любви.

Полина давно выбросила розовые очки, в которых приехала. Перестала автоматом западать на мужиков в кабриолетах, и на тех, кто говорит на иностранных языках. Надежда на то, что в Москве, рано или поздно встретит мужчину мечты (красивого, богатого и щедрого), – оказалась смехотворной.

Сейчас ее томило желание с кем-нибудь поделиться своим горем.

Лучше всего, конечно же, рассказать про страдания старой маме. Но мама скончалась от болезни, а может от горя, когда узнала, что дочь стала гулящей девкой в большом городе. Батю (бывший забойщик жрал водяру килограммами не просыхая) – пятью годами раньше хватил «кондрат».

И осталась Полина одна во всем белом свете, наедине с рухнувшей жизнью и одиночеством, что терзало по ночам ее душу в съемной квартирке на Курской. Два – три раза в неделю она принимала «феназепам», запивала «Ягуаром» чтобы не видеть во сне тех, с кем проводила вечера.

Господи, почему я не оставила того ребеночка?

Бедная, глупая зайка до сих пор не знала, что делать со своим огромным, все еще работающим вхолостую сердцем.

Полина почувствовала, как сигарета обжигает пальцы. Она разжала руку над пепельницей, допила виски, словно воду и разгрызла зубами кубик льда.

– Что с тобой, Полина? Ты плачешь?

– Нет. – Девушка замигала, ударами ресниц разгоняя влагу.

Опять сумка, салфетка, зеркальце.

– Извини, не хотел обидеть. Просто паршивая выдалась неделя. «Даже представить не можешь, насколько паршивая», добавил он про себя.

Когда бармен отвернулся, Оскар достал из бумажника 100$ и сунул Полине в сумочку.

Она удивленно вздернула брови:

– Но…

– Бери – бери. И не грусти, красавица. Как там поет ваш земляк: « Хо-ро-шо, все будет хорошо, все будет хорошо, я это знаю, знаю…», – Оскар расплатился за кофе, поднял руку в жесте бон – вояж и направился к выходу.

Полина проводила его взглядом.

Везет же некоторым бабам. Где они выхватывают нормальных мужиков? В чем секрет профессии – удачливая жена?

Три быстрых звонких удара костяшками пальцев по стойке заставили бармена прерваться от натирания бокалов.

– Ромик, мне че-то поплохело. Я сваливаю. Отстегни мою долю прямо сейчас. Ок?

Он посмотрел по сторонам, убедился, что никого кроме них в зале нет, тем не менее, наклонился к Полине и, понизив голос едва ли не до шепота, сказал:

– Мать, ты че? Скоро самая пруха пойдет. Пена. Ты же в курсах. – Его правый глаз сморщился во что-то похожее на подмигивание, руки вскинулись в каком-то объяснительном жесте.

– Когда я получу свои бабки?

– Однозначно, в этой жизни, – ответил Ромик и рассмеялся бессмысленным смехом, которым здесь обычно смеются по вечерам, над рассказанными друг другу бессмысленными анекдотами на фоне бессмысленной музыки.

Но Полина не была настроена шутки шутить.

Сильно дыша сквозь напряженные ноздри, она вскочила на ноги, оттолкнув табурет.

Ромик сморщился и полез в карман.

С ее уходом он лишался приработка.

Кофейня удачно расположилась напротив бизнес – центра. Среди его многочисленных работников, заведение имело репутацию отличного места.

Вечерами кофеюшник забивался под завязку офисным планктоном: галстуки развязаны, воротники расстегнуты, стаканы налиты, – экономический кризис был в разгаре и страх оказаться на улице побуждал их пить все больше и больше, как будто они и без того не пили; женский пол курил, жаловался друг другу на жизнь и пронзительно хохотал в мобильники.

Ромик и Полина разводили лохов. Выглядело это так.

Полина, оттопырив ловкий зад, садилась за стойку, демонстрируя ножки и стреляя глазками – она в своем обтягивающем прикиде привлекала алчные взгляды посетителей. Когда рядом нарисовывался запавший на Полину манагер, путана просила угостить ее виски. Для начала. Клиент заказывал. Долговязый Ромик приносил чай. Обычный чай, заваренный из пакетиков. Холодный, разумеется. Навар они делили в конце смены.

«Вот шалава! По-любасу, добазарилась перепихнуться за бабло в его машине».

Ромик поставил стакан на стойку и почесал подмышкой.

«Повезло сучке». Он придирчиво осмотрел свою физию в зеркале, выдавил на шее фурункул и пошел в склад получать «алкашку».

4

После теплого кафе ветер казался ледяным. Вельветовые брюки надулись как паруса и липли к ногам, пока Оскар, засунув руки в карманы куртки, шел к своему «Форду».

Похоже, что это последние минуты его с виду нормальной жизни.

Он чувствовал зыбь во всем теле – и есть хотелось, и вместе с тем подташнивало, все было какое-то чужое: казалось, что это последний, решающий момент, отделяющий обычную жизнь, довольно – таки предсказуемое, в общем, удобное существование от ямы, в которую он вот – вот упадет.

Под лапку дворников на лобовом стекле всунули запаянный в целлофан журнальчик «Флирт». Оскар смахнул проституток, достал из кармана и тут же уронил ключи, стукнулся головой об машину, пытаясь в спешке их подобрать.

Тяжело стучало в груди сердце.

Оскар открыл багажник.

Он заметил, что руки дрожат и на секунду задумался от чего: от кофе, из-за того, что нервничает или от того и другого.

Вынул телевизор в коробке и аптечного вида пузырек. Стеклянная емкость исчезла в кармане. Держа коробку одной рукой, захлопнул крышку.

Оскар посмотрел на свое отражение в тонированном стекле.

Ну, как считаешь, сработает?

Его план был предельно прост. JUST DO IT. Конечно, он сильно рисковал тем, что собирался все провернуть на собственной машине, но был уверен в успехе. Мысленно пожелал себе удачи и двинулся вперед.

Яростный гудок заставил отпрыгнуть. Мимо промчался серебристый «Порш – Панамера». Девушка в зеркальных очках, сидевшая рядом с водителем посмотрела на Оскара. Потревоженные голуби взлетели, хлопая крыльями.

Он пошел сквозняком через осенью раскрашенный сквер к тротуару напротив, вглядываясь в прохожих.

Первый шаг – найти объект в толпе. Он следил за ним пять дней подряд и почти не сомневался, что скоро встретит – вот тогда последует шаг второй.

Уличный музыкант пел так фальшиво, что пешеходы просто обязаны были отнять у лабуха мелочь и разбить гитару о его же голову.

Когда Оскар уже начал думать что лопухнулся и совершил серьезную ошибку, впереди мелькнул знакомый силуэт.

Оскар подставил лицо под холодный октябрьский ветер и прибавил шагу, следуя за целью на безопасном расстоянии.

«Отлично, визуальный контакт установлен. Похоже, все идет, как по маслу».

Любопытное старомодное выражение. И «по маслу» – не всегда хорошо, разве нет? На нем можно поскользнуться.

Оскар споткнулся и чуть не упал. Раненое предплечье запульсировало. В реальной жизни не так просто кого-то преследовать.

Оскар опустил коробку на край убеленного птицами фонтана.

Воду уже отключили, на дне лишь лужа цвета чайной гущи да охапка нападавших с каштанов листьев. Рядом газета – лежала и сама перелистывала страницы. Оскар сделал вид, что завязывает шнурки. Горло обожгла отрыжка с привкусом кофе.

Он так тщательно продумал план, и уже в самом начале сделал невероятную глупость. Что с ним творится?

– У меня получится, – сказал он себе. – У меня все получится.

Человеку, который шел навстречу своей судьбе неторопливой, чуть подпрыгивающей походкой, было на вид лет сорок. На лице с девичьим румянцем застыло мечтательное выражение: казалось, он находился под впечатлением чего-то, недавно произошедшего с ним и это что-то явно доставило удовольствие. У него имелись вьющиеся темные волосы, подвижный кадык и масленые глазки, в которых трудно было что-то прочесть. Тонкие нервные пальцы пианиста держали сигарету. Подмышкой канцелярский портфель телячьей кожи. Когда имеешь дело с документами – без него никак. Раньше он ходил на службу с дипломатом – мыльницей, пока кожа не вернулась в моду. Он присмотрел в универсаме симпатичный экземпляр с уголками из меди, который считал удобнее, практичнее, да и чего греха таить, более подходящим статусу старшего бухгалтера-экономиста.