Текст книги "Лекции о зарубежной литературе. От Гомера до Данте"

Из 40 (приблизительно) комедий Аристофана сохранилось 11. Поговорим о нескольких из них.

Эта комедия называется так потому, что её хор составляют облака – те новые божества, которых признаёт Сократ вместо старых греческих божеств. Сократ изображён в комедии софистом, т. е. представителем ложной мудрости и умения обманывать в спорах. Простолюдин Стрепсиад, деревенский житель, сбитый с толку софистами, хочет докопаться до истины, а, главное, пользуясь умением «пудрить людям мозги», убедить своих кредиторов, что он им ничего не должен. Герой хочет научиться обманывать людей у Сократа, но из обучения этого ничего не выходит. Тогда он отправляет к философу своего развратного сына, который легко усваивает у софистов умение спорить, благодаря чему отец быстро разделывается со своими кредиторами. Но школа софистов не прошла даром, и скоро сын начинает спорить с отцом. Отец оказывается униженным и побитым. Сын уверяет его, что готов так поступить и с матерью. Чаша терпения переполнена, и Стрепсиад в запальчивости сжигает школу Сократа.

Вместо характеров в комедии даются обобщённые идеи, но их крикливый гиперболизм делает комедию красочной и весёлой. Так как вместо прежних антропоморфных олимпийских божеств греческая натурфилософия предлагала веру в материальные стихии, то они представлены здесь в виде облаков, причём облака эти обрисованы в столь привлекательных тонах, что можно подумать, не верит ли в них и сам Аристофан. С другой стороны, они являются как раз проводниками софистики. Анализируя карнавальный тип мышления, отечественный философ и культуролог М.М. Бахтин назовёт это мышление амбивалентным, т. е. таким, в котором будут прекрасно уживаться два взаимоисключающих начала. По мнению учёного, это и позволит художникам, достигшим этой самой амбивалентности, отразить мир во всей его противоречивой полноте. Такая карнавальная амбивалентность в дальнейшем даст знать о себе в творчестве Ф. Рабле в эпоху европейского ренессанса и затем перейдёт в полифонический роман Ф.М. Достоевского.

Комедия эта интересна как выражение литературных взглядов Аристофана. Она направлена против Еврипида, изображённого в виде сентиментального, изнеженного и антипатриотически настроенного поэта, в защиту Эсхила, которого Аристофан воспринимал как художника высокой морали и стойкого патриота.

Бог Дионис (в ведении которого находился и театр), сетуя, что в Афинах не осталось хороших трагиков, – незадолго до написания комедии один за другим умерли Еврипид и Софокл, а менее известный Агафон переселился в Македонию, – отправляется в загробный мир, чтобы вывести оттуда Еврипида.

Композиционно пьесу можно разделить на три части.

Первая – путешествие в Аид Диониса и его раба Ксанфия, зачастую оказывающегося удачливее и смелее хозяина. Дионис переодевается в Геракла (который уже бывал в Аиде, выполняя 12-й подвиг); выспрашивает у настоящего Геракла дорогу; пересекает озеро на челноке Харона (во время переправы звучит давшая название комедии песня лягушек с рефреном «Брекекекекс, коакс, коакс» (др. – греч. Βρεκεκεκέξ κοάξ κοάξ), подражающим кваканью); пугается Эмпусы; разговаривает с хором мистов (душ посвящённых в Элевсинские мистерии); встречает тёплый приём у служанки Персефоны и враждебный – у Эака и двух торговок.

Вторая часть – парабаза, содержащая высказывания на злободневные темы. По преданию, Аристофан получил оливковый венок за политические советы, которые дал здесь городу.

Третья часть – состязание двух трагиков; она представляет особый интерес, поскольку является примером древней литературной критики. Прибыв в Аид, Дионис обнаруживает, что среди мёртвых идёт спор о том, кому считаться величайшим мастером трагедии – Эсхилу или Еврипиду (Софокл уступил первенство Эсхилу из скромности). Дионис берёт на себя роль судьи. Следует длинная сцена, во время которой Эсхил и Еврипид разбирают, цитируют и пародируют сочинения друг друга. В конце Дионис присуждает победу Эсхилу и выводит его на землю вместо Еврипида.

Комедия создавалась в условиях ухудшившегося положения Афин. Пелопонесская война продолжалась, и Спарта приобретала новых могущественных соратников, в том числе и Персию. В этот раз в комедии инициаторами заключения мира становятся женщины и девушки всей Греции, которые много выстрадали от тягот войны, уставшие от разлук и потерь. Аристофан обращается к тому, что объединяет всех воюющих мужчин: к их потребности в любви и сексе. Эта общечеловеческая потребность оказывается под угрозой. Женщины со всей Греции объединились во главе с афинянкой Лисистратой и уединились на Акрополе. Запершись там, они отрекаются от мужской любви до тех пор, пока мужчины не закончат войну; кроме того, женщины также овладевают казной государства. Все попытки мужчин изменить положение оказываются тщетными. Это, в свою очередь, связано по тематике с комедией «Женщины в народном собрании», когда они, переодевшись мужчинами, придя в народное собрание, уговаривают всех вручить власть женщинам.

Лисистрата (дословно «разрушительница войны»), полная решимости остановить бессмысленную войну, собирает женщин со всей Греции на площади перед афинским Акрополем. Она предлагает им «пока мужчины не замирятся – не спать с ними, не даваться им, не касаться их!». С трудом и после долгих споров и препирательств женщины соглашаются. Они укрываются в Акрополе и не допускают до себя никого. Всё гражданское население делится на два лагеря: женщины и старики (все молодые мужчины на войне). Женщины переругиваются со стариками, между ними случаются потасовки, но женщины неумолимы. Через какое-то время, однако, некоторые женщины пытаются сбежать из Акрополя под самыми различными предлогами, но Лисистрата всех останавливает.

Мужчины решают примириться. Встречаются послы и начинаются переговоры. На переговорах появляется Лисистрата. Мужчины восхищаются её умом и красотой. Они все соскучились по своим жёнам и быстро договариваются: делятся всем, захваченным в ходе войны, друг с другом. Мир заключён, счастливые мужья забирают своих жён и отправляются по домам.

Что касается сюжетов комедий Аристофана, их исторической основы, то здесь перед нами последняя четверть V века и первые два десятилетия IV века до н. э. Это время кризиса афинской демократии и конец всего классического периода Греции.

В религиозных взглядах Аристофан весьма принципиален (такова его антисофистическая позиция в «Облаках»), но это не мешало ему выводить богов в смешном и даже шутовском виде, давать карикатуру на молитвы и пророчества. Правда, принимать это комическое изображение богов за полное их отрицание вряд ли возможно, так как это не противоречило греческой религии с самого Гомера. Что же касается самого Аристофана, то он был человеком своего времени и в этом смысле тоже сомневался в реальном существовании антропоморфных богов. Вопрос о его атеизме до сих пор остаётся открытым.

Комедии Аристофана полны всяких лирических отступлений (Аристофану не чужда была и высокая лирика природы, и красота простой сельской жизни), случайных эпизодов, причудливого сплетения невероятных мелочей – словом, полного беспорядка. Комедия Аристофана не является комедией интриги (на манер более поздней комедии). Его интересуют не человеческие действия, а отвлечённые идеи.

Зарождение литературной прозы

Наряду с развитием поэзии в Ионии с древнейших времен зародилась и проза. Много великих имен сохранилось от VI в., например, математик, музыкант, философ Пифагор. Заслугой пифагорейцев и самого Пифагора было выдвижение мысли о количественных закономерностях развития мира, что содействовало развитию математических, физических, астрономических и географических знаний. В основе вещей лежит число, учил Пифагор, познать мир – значит познать управляющие им числа. Изучая числа, пифагорейцы разработали числовые отношения и нашли их во всех областях человеческой деятельности. Числа и пропорции изучались с тем, чтобы познать и описать душу человека, а познав, управлять процессом переселения душ с конечной целью отправить душу в некое высшее божественное состояние. Для Пифагора музыка была производной от божественной науки математики, и ее гармонии жестко контролировались математическими пропорциями. Пифагор обнаружил, что первая и четвертая струны, когда звучат вместе, дают гармонический интервал октавы, потому что удваивание веса имело тот же эффект, что и укорачивание струны наполовину. Натяжение первой струны было в два раза больше, чем четвертой струны, и, как говорят, их соотношение равно 2:1, или двукратное. Подобным же рассуждением он пришел к заключению, что первая и третья струны дают гармонию диапенте, или квинту. Числа, следовательно, предшествуют гармонии, так как их неизменные законы управляют всеми гармоническими пропорциями. После открытия этих гармонических соотношений Пифагор постепенно посвятил своих последователей в это учение, как в высшую тайну своих Мистерий.

Пифагорейцы утверждали, что математика демонстрирует точный метод, которым Бог установил и утвердил Вселенную.

Античные авторы отдают Пифагору авторство известной теоремы: квадрат гипотенузы прямоугольного треугольника равняется сумме квадратов катетов. Такое мнение основывается на сведениях Аполлодора-исчислителя. Правда, современные историки предполагают, что Пифагор не доказывал теорему, но мог передать грекам это знание, известное в Вавилоне за 1 000 лет до Пифагора (согласно вавилонским глиняным табличкам с записями математических уравнений). Пифагору приписывают открытие, что Земля – шар, но то же открытие наиболее авторитетный автор в этом вопросе, Феофраст, отдаёт Пармениду. Да и Диоген Лаэртский сообщает, что суждение о шарообразности Земли высказывал Александр Милетский, у которого учился Пифагор в юности.

Из этих первых письменных упоминаний мы узнаём и о первом философе-диалектике Гераклите. Гераклит считал, что всё непрерывно меняется. Положение о всеобщей изменчивости связывалось Гераклитом с идеей внутренней раздвоенности вещей и процессов на противоположные стороны, с их взаимодействием. Гераклит считал, что все в жизни возникает из противоположностей и познается через них: «Болезнь делает приятным и благим здоровье, голод – сытость, усталость – отдых». Логос в целом есть единство противоположностей, системообразующая связь. «Внемля не мне, но логосу, мудро признать, что все едино».

Благодаря сохранившимся прозаическим фрагментам мы узнаём о философах Фалесе, Анаксимандре (составитель первой географической карты Греции) и других.

Наряду с философскими трудами стали создаваться в VII–VI вв. до н. э. и первые научные записи и сочинения по медицине, астрономии, математике и истории. Исторические записи, исторические труды VI в. до н. э. носят часто характер передачи различных сказаний, описаний чужих стран и народов. Греки называли авторов-прозаиков, особенно историков, логографами.

В VI в. до н. э. появляется и басня как особый жанр.

Действующие лица басни – чаще всего звери и птицы, изображающие пороки людей. Античная традиция неизменно возводила сюжеты басенного жанра к басням, сложенным полулегендарным Эзопом, фригийским рабом, уродливым, но мудрым и проницательным человеком. Древнейшие «басни Эзопа» дошли до нас в позднейших поэтических переработках – (латинской) Федра (I в.), (греческой) Бабрия (II в.) и (латинской) Авиана (начало V в.). Среди них известные всем «Волк и ягненок», «Ворона и лисица», «Лисица и виноград», «Муравей и цикада», «Лягушки, просящие себе царя» и многие другие. Образ Эзопа сформировался в VI в. Но важнейшим памятником этой легендарной традиции стал анонимный позднеантичный роман (на греческом языке), известный как «Жизнеописание Эзопа». Роман сохранился в нескольких редакциях: древнейшие его фрагменты на папирусе датируются II в. н. э.; в Европе с XI в. получила хождение византийская редакция «Жизнеописания».

По преданию, раб Эзоп был отпущен на волю, жил одно время при дворе лидийского царя Креза, был обвинен в святотатстве дельфийскими жрецами и сброшен ими со скалы.

Проза V–IV вв. до н. э. Историография

Геродот – древнегреческий историк, названный Цицероном «отцом истории». Монументальный труд Геродота, посвященный истории Греко-персидских войн и описанию стран и народов, воевавших с персами, – первое полностью дошедшее до нас историческое сочинение древности и одновременно первый в истории античной литературы памятник художественной прозы. Первоначально он носил название «История» (древнегреческое «исследование, изыскание»); в III веке до н. э. александрийские ученые разделили его на девять книг, дав каждой из них имя одной из девяти муз – первая книга получила имя музы истории Клио. Труд «История» или «Изложение событий» Геродот написал на ионийском диалекте. Главная идея, которую он прослеживал в этом сочинении, заключается в противостоянии азиатской деспотии и древнегреческой демократии. Центральной темой «Истории» стали греко-персидские войны, но в ходе изложения событий историк вводил подробные географические и этнографические очерки, так называемые логосы. Произведение Геродота пронизывает тема непостоянства судьбы и зависти божества к счастью людей. Исторические воззрения Геродота не отличаются целостностью и научной определённостью. В объяснении исторических событий он допускает различные версии, то ссылаясь на божественную волю, то на судьбу, то давая рационалистические истолкования некоторым событиям или поступкам людей.

Подобно Эсхилу в трагедии «Персы», Геродот осудил персидских царей за чрезмерную дерзость и стремление нарушить мировой порядок, повелевавший персам жить в Азии, а эллинам в Европе. Ионийское восстание 500 г. до н. э., вовлекшее государства Греции в длительную и кровопролитную войну, Геродот считает проявлением неосмотрительности и гордыни. Геродот (как и Софокл) часто говорит о суровом наказании, посылаемом гордецам за высокомерие, пишет, что «за великими преступлениями следуют и великие кары», рисует много трагических сцен… Иногда наказанный находит спасение. Классический пример этого – Крез, Солон и Кир. В сказании о сыне Манданы, дочери Астиага Мидийского, повествуется о судьбе Кира, брошенного ребенком на смерть, но спасенного пастухом (ср. «царь Эдип» Софокла). Геродот верил в активное вмешательство богов в ход исторических событий, но вместе с тем признавал, что успехи политических деятелей зависят от их личных качеств.

Геродот начал повествование рассказом о судьбе Лидийского царства и перешел к истории Мидии до воцарения Кира, в связи с походами Кира описал Вавилон и обычаи его жителей, а также племя масагетов, живших за рекой Аракс (книга 1). История завоевания Египта Камбисом дало ему повод рассказать об этой стране: так сложился знаменитый египетский логос (книга 2, Евтерпа). Геродот поражен мощью и красотой Нила; замечательны описания его берегов и разливов. Богатейший материал дает книга II о сооружениях египтян, о законах, обычаях, о бальзамировании – дорогом и дешевом, о растениях и животных Египта, о папирусах и их обработке, даже о нравах и характере крокодилов или ибисов. Но более всего и во II и в I книгах «Истории» Геродота поражают обширный легендарный материал о жизни племен и героев и полумифические сказания.

История неудачного похода Дария на скифов перерастает в описание образа жизни и традиций племен, населявших причерноморские степи (книга 6, Мельпомена). Это были первые исторические сведения о жизни скифов. Следующим великим историком Греции был Фукидид.

Древнегреческий историк. Считается основателем научной историографии в противовес художественной историографии Геродота, поскольку подход Фукидида к источникам характеризуется критическим отношением к тому материалу, на котором он строит свои суждения.

«Фукидид-афинянин написал историю войн между пелопоннесцами и афинянами, как они велись друг против друга. Приступил он к труду своему тотчас с момента возникновения войны в той уверенности, что война эта будет войной важной и самой достопримечательной из всех предшествовавших».

Так начинает свой труд Фукидид – один из знаменитых греческих авторов конца V в. до н. э., историк и блестящий мастер аттической прозы. И далее он добавляет: «Возможно, отсутствие сказочного сделает повествование менее привлекательным для аудитории, но мне будет достаточно, если его сочтёт полезным тот, кто пожелает получить ясное представление о случившихся событиях и тех, идентичных или похожих, которые в том же самом или подобном виде могут произойти по свойству природы человека». В основе этой историографии лежит представление, что деятельность историка так же, как деятельность драматического поэта, по Аристотелю, относится к сфере воспроизведения или подражания (мимесиса). Фукидид, по его собственному утверждению, обращается главным образом к тем людям, которые предпочитают не верить ни поэтам, преувеличивающим и приукрашивающим воспеваемые ими события, ни логографам, которые ради внешнего эффекта и услаждения публики пренебрегают правдой. Для него конечной целью исторического повествования является польза, извлекаемая при чтении; ведь минувшее может, по свойству человеческой натуры, повториться когда-нибудь в будущем в том же или сходном виде.

Следуя принципу подражания, или «мимесиса», Фукидид кладет в основу своей истории «периоды времени», лето и зиму, две основные части солнечного года. Он сознавал важность соблюдений точной, строгой хронологии в истории. Изложение событий по точной хронологической системе было большим шагом вперед. Изо всех событий истории Греции Пелопоннесская война в хронологическом отношении известна нам лучше, чем какая-либо иная.

Фукидид всегда стремился к точности в подаче и критическом анализе материала. В одном из своих трудов он пишет: «Что касается имевших место в течение войны событий, то я не считал своей задачей записывать то, что я узнал от первого встречного, или то, что я мог предполагать, но записывал события, очевидцем которых был сам, и то, что слышал от других, после точных, насколько возможно, исследований каждого факта, в отдельности взятого».

Современная историография справедливо считает Фукидида первым по времени ученым-историком и родоначальником исторической критики.

Ксенофорт – историк и философ, живший в эпоху упадка Афин. Творчество Ксенофонта чрезвычайно разнообразно. Он – автор записок о Сократе, чьим учеником был в молодости, («Меморабилии»), первого авантюрно-исторического романа («Анабасис»), первой романизированной биографии «Воспитание Кира» («Киропедия»), «Истории Греции» начала IV в. до н. э. (после катастроф Пелопоннесской войны), многих философско-политических трактатов.

Но широко известным этот писатель стал благодаря своему авантюрно-историческому роману «Анабасис». Говорили, что эта, ставшая знаменитой и популярной, книга вдохновила самого Александра Македонского на покорение Азии. Во всяком случае, так считал античный авторитет Евнапий.

«Анабасисом» (буквально – Восхождение, или «Отступление 10 000») – это история возвращения на родину из Персии 10 000 греков, наемников Кира Младшего. В 401 г. Ксенофонт идет на службу к сатрапу Малой Азии, Киру Младшему, задумавшему свергнуть с персидского престола своего старшего брата, Артаксеркса. Но эта сложная и смело построенная политическая авантюра закончилась трагически для заговорщиков: сам Кир Младший был убит, военачальники греков-наемников изменнически уничтожены. Со страшными трудностями большая часть греков-наемников вернулась к берегам Понта Евксинского.

Греки на своём фланге одержали победу, но гибель Кира Младшего сделала битву для сражавшихся за него греков бессмысленной. Вдобавок потеря руководителя похода оставила нанятых им греческих ратников в сердце незнакомой, враждебной им страны, которым пришлось с боями пробиваться на родину. Пропитание они добывали стычками с местными жителями. Наёмники миновали Мидийскую стену и перебрались на восточный берег реки Тигр, затем они, пройдя области кардухов, оказались в Армении, где снова форсировали Тигр. Затем эллины вступили в землю таохов и халибов. Пробираясь на север под руководством Ксенофонта и других аристократов, греки узнали обычаи и нравы народов Армянского нагорья. Средняя скорость войска была 5 парасангов (25 км) в день. Когда взору эллинов открылась, наконец, водная гладь Понта Эвксинского, они издали восторженный крик «Таласса! Таласса!» («Море! Море!») – их утомительный и сопряжённый с опасностями переход подошёл к концу. Затем эллины добрались до эллинского города Трапезунт, который располагался в стране колхов. После Трапезунта наёмники за три дня добрались до Керасунта. На смотре войска наёмники насчитали в своих рядах 8,6 тысяч воинов. Оттуда эллины через земли моссинойков и халибов попали в Пафлагонию. Затем через Византий они вернулись в Европу.

В этой книге мы постепенно знакомимся с важными чертами характера самого автора, предстающего перед нами в качестве идеального героя. Ксенофонт всесторонне обрисовывает свою деятельность стратега наемных войск Кира Младшего. Авторское повествование от третьего лица, как бы исподволь и вполне незаинтересованно, с полным впечатлением объективности изображает Ксенофонта Афинянина, прибывшего к Киру в Сарды по приглашению своего друга Проксена и после вопрошания дельфийского оракула по совету Сократа. Эту манеру в дальнейшем возьмёт и Юлий цезарь в своих «Записках о галльской войне». Этой же манерой воспользуется и Наполеон, а Стендаль будет считать, что стиль приказов его кумира Наполеона можно взять за стилистический образец собственного творчества.

Итак, Ксенофонт, любимец Александра Македонского, Юлия цезаря и Наполеона, здесь – образец скромности, так что до III книги мы почти не встречаем его имени. Даже взяв на себя командование войском, он всегда помнит о том, что он младший по сравнению с Хирисофом, и уступает ему руководство. Он беспрекословно идет на самое опасное дело, ни разу не упоминает о превосходстве Афин, глубоко почитая воинов-спартанцев. Он лишен корыстолюбия и отказывается от богатых даров фракийца Севфа. Чувство долга для него – прежде всего. Поэтому он не уезжает в Афины, пока сам не передаст войско спартанцу Фиброну. Всегда добрый, он берет на себя вину своего друга, приходит на помощь гибнущим от холода и снега солдатам.

Благочестие никогда ему не изменяет, и он приносит жертвы Зевсу, Аполллону, Артемиде, Гераклу, Солнцу, богу реки и даже ветру; верит предзнаменованиям, снам и оракулам. Это опытный стратег, с большим умением перешедший с войском через горы и реки среди враждебных чужеземцев. Вместе с тем это и строгий начальник, для которого самое главное – порядок и вдохновенное единство войска.

Ксенофонт выступает также в роли искусного оратора, владеющего всеми видами речей. Он то призывает и воодушевляет солдат, то увещевает союзников, то защищается от обвинения врагов, причем действует всегда с безупречной логикой доказательства.