Текст книги "Лекции для психологов из супервизорской группы"

Лекции для психологов из супервизорской группы
Евгения Белова

© Евгения Белова, 2024

ISBN 978-5-0064-5432-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

«Заниматься наукой только для личного блага постыдно… Необходимо возвратить людям, употребить им во благо свои знания, полученные из общечеловеческой сокровищницы».

В. Вернадский.

В книге представлены лекции для психологов из супервизорской группы. Мы изучали подход Мелани Кляйн (как работать по её методу с клиентами). Можете распечатать эти лекции, подчёркивать фломастерами, изучать. Важен принцип активного обучения! Желаю применять полученные знания на практике, в своей жизни. Лично я не видела таких книг, поэтому решила внести тоже свой небольшой вклад в «общечеловеческую сокровищницу», как говорил Вернадский. Приятного погружения в профессию Психолог, Коуч! И готовьтесь, ваша жизнь будет меняться!

с уважением, психолог Евгения Белова.

Три этапа в отношениях Психолог-Клиент

Добрый день. Делюсь с вами тем, что узнаю от своих коллег. Верю, что это поможет вам в работе. Итак, когда к вам приходит пациент, то ваши интерпретации должны быть сосредоточены вокруг темы ДОВЕРИЯ. Тогда у вас появляется возможность сделать этого пациента постоянным. Люди приходят очень часто в каком-то порыве отчаяния, бессилия, когда они уже дошли до точки невыдерживания. Я это понимаю как острую боль. Например, если у вас болит голова или зуб – вы принимаете лекарства, чтобы боль ушла. Вам становится легче. Но причина боли не уходит. Надо идти к специалисту, чтобы он назначил обследование и лечение. Этот процесс энергозатратный – по времени, финансам, психическим возможностям, потому что надо решиться на лечение и следовать ему. Когда вы принимаете таблетку и снимаете боль – есть ощущение, которое не адекватно реальности, что вместе с болью ушла и причина боли. Но это не так. Часто, человек, который всё-таки решается на консультацию у психолога, находится в состоянии острой боли. Плюс он находится с убеждением, что ему достаточно пары встреч (или одной), чтобы ему дали обезболивающее. И если вдруг он его не получил, то психолог для него окажется шарлатаном. Мне так в комментариях в ютубе написал один мужчина: «Все психологи шарлатаны, только деньги им плати». Недавно у меня была одна консультация. Женщина меня в переписке сразу предупредила, что она не готова со мной работать постоянно. Но хочет получить консультацию. Я это воспринимаю как попытку попробовать – насколько она будет чувствовать себя со мной в безопасности. Я начала консультацию с вопроса: «Что вы от меня ожидаете? Вы хотите, чтобы я помогла вам в чём-то сориентироваться». В переписке она написала, что сейчас запуталась. Она была в очень тяжёлом состоянии. В контрпереносе у меня было ощущение, что её мысли очень медленно движутся, что она как будто разрозненная, не может собраться и почувствовать себя целой.

На первом этапе анализа очень важно говорить с пациентом о её или его недоверии. Что человек не понимает – зачем он пришёл к психологу. Тем более, когда появляется ощущение, что острая боль уже снята. А хроническая её или его не беспокоит.

Поэтому интерпретации строятся вокруг темы ДОВЕРИЯ. Например:

– «Вы можете мне не доверять. Не понимать – зачем вам ко мне приходить и платить мне деньги, когда вы можете также поговорить со своей подругой или мамой, сестрой».

– «Может возникать много непонимания – чем мы с вами здесь занимаемся. У вас может быть больше вопросов, чем ответов. И вы можете мне пока не доверять, поэтому боитесь эти вопросы задавать».

– «Я для вас в данный момент совершенно незнакомый человек. И у вас может крутиться в голове вопрос – можете ли вы мне доверять. Есть ли смысл отдавать свои с трудом заработанные деньги малознакомому человеку. И что вы получите в итоге нашего с вами взаимодействия».

Надеюсь, вам понятен смысл. О доверии надо говорить как минимум 5 встреч. А вообще, до полугода. Подумайте о себе – сколько вам необходимо было времени, чтобы довериться мне, прийти ко мне в обучение. Будет здорово, если вы повспоминаете свои страхи – что вас останавливало от того, чтобы стать частью сообщества, чтобы начать изучать психологию. Как только вспоминаете – выписывайте. Это сильно поможет вам в работе с новыми пациентами, чтобы была возможность их удержать длительно.

Если у вас есть пациенты, с которыми вы работаете до полугода, то тоже можно осветить тему доверия. Например: «Вы мне доверились, когда решились на длительную работу. Я вам за это благодарна». Так мы признаём, что пациентка сделала большую внутреннюю работу по преодолению своих сомнений. Она доверилась незнакомому человеку. И это действительно большая заслуга с её стороны.

Это первый этап анализа. Дальше во втором этапе анализа мы говорим о РАЗОЧАРОВАНИИ. Пациентка представляла себе, что она походит пару месяцев или полгода максимум – и у неё будут потрясающие изменения. Вся жизнь наполнится чем-то новым, удивительным, тем, чего раньше не было.

Поэтому здесь мы говорим о разочаровании. Например:

– «Вы ожидали, что по прошествии нескольких месяцев нашей работы у вас разрешится большинство ваших проблем. Но к сожалению, этого не произошло. Это может вызывать много злости, что я не достаточно хорошо с вами работаю. У вас могут возникать сомнения – насколько я хороший психолог».

– «Думаю, вы чувствуете разочарование от того, что я как будто не даю вам эффективные методы, чтобы вы смогли изменить свою жизнь. Как будто не делюсь с вами ценным, которое есть у меня. Как будто скрываю от вас какой-то секрет».

– «Конечно, всегда хочется, чтобы можно было прийти к другому человеку, опытному специалисту – и он бы решил все проблемы. Но в реальности у нас с вами так не произошло. И не происходит сейчас. Это может вызывать много злости от разочарования. Могут быть мысли: „А может, зря я доверилась? Может, я обманулась, когда выбрала этого специалиста“».

Обращаю ваше внимание, что граница между 1-м и 2-м этапом сильно размыта. У кого-то 2-й этап может наступить через 3—5 встреч. И дальше они могут идти параллельно. Поэтому держите эти мысли в голове. Как вы можете узнать, что наступает 2-й этап? По разговорам, связанным с расставанием. Если вы будете слышать, что пациентка говорит про развод, про уход мужчины, про смерть близкого – она говорит про то, что хочет уйти.

Когда вы даёте интерпретации, связанные с доверием и разочарованием от доверия – вы сообщаете пациентке, что вы её понимаете. Тогда она остаётся с вами. Помните, что для самой пациентки её мысли об уходе от вас могут быть не до конца осознанными. Эта мысль может приходить и уходить. И она складывает в копилочку все ваши «промахи» и воспринимает их как доказательства того, что она должна уйти. Потому что она чувствует, что вы её не понимаете. Конечно, вы работаете с тем, что пациентка приносит. Но подразумеваете, что она вам не доверяет. А потом разочаровывается работой.

Поэтому очень важно, чтобы вы сами понимали — в чём ценность вашей профессии.

Ещё на 1-ом этапе пациентка очень сильно может бояться зависимости.

Поэтому на 1-м этапе можно и нужно давать интерпретации, связанные со страхом зависимости. Например:

– «Стабильность может очень сильно пугать. Потому что вы как будто начинаете зависеть от меня. И вам может быть страшно – как я потом буду использовать вашу зависимость. Может быть страшно, что вдруг я превращусь в тирана, который будет вас использовать».

– «Стабильность бывает очень сложно переносить. Ведь это значит, что вы становитесь как будто обязаны. В тоже время очень хочется стабильности, потому что вокруг неопределённость, нестабильно всё. И вам бы и хотелось получить от меня стабильность. И очень страшно, потому что это будет значить, что вы от меня зависите. А зависимость пугает».

– «Стабильность создаёт ритм. Это как ритм сердца. Есть стабильность – есть уверенность в завтрашнем дне. И в тоже время стабильность может пугать. И может хотеться избавиться от страха. А как это сделать? Кажется, что выход очевидный– разорвать отношения с тем, кто призывает стабильности. Сейчас это я».

Т.е. в основном интерпретируем страх зависимости и желание разорвать отношения из-за этого страха.

Думаю, что третий этап в анализе начнётся тогда, когда пациентка почувствует, что может вам доверять те чувства, которые ей сложно выдерживать. Будет говорить вам о злости, гневе, ненависти. Будет наблюдать за вами– справляетесь вы с ними или нет. Поэтому нужно будет их интерпретировать. Предполагаю, что если начать о них говорить рано, то пациентка может испугаться и разорвать отношения, чтобы не разрушить вас своими невыносимыми переживаниями. Кстати, на этом этапе пациенты уже не уходят. Или уходят, а потом возвращаются. Они готовы прощать аналитику его непонимание, его ошибки. Аналитик при этом попадает в проективную идентификацию, которая может разыгрываться очень долго. Буквально годами. Здесь уже необходимы супервизии. Надо искать – на чём концентрироваться, понимать – что происходит, как влияют внутренние объекты пациента на аналитика.

После начала доверия вы также сможете услышать главные травмы. Остановимся сейчас на различии травмы и внутреннего объекта. Про травму мы говорили очень много. Надеюсь, у вас сложилась в голове картинка – чем может быть вызвана травма. Немного повторюсь. Суть травмы. У каждого из нас есть внутренние фантазии, которые мы воспринимаем как пугающие, ужасные, переполненные ненавистью, яростью. Мы можем чувствовать себя способными убить. И более того, можем фантазировать – как убиваем на самом деле. В символдраме нам давали мотив «вулкан», «лев в клетке». Эти мотивы были призваны разгрузить ярость. Предполагалось, что голодного льва выпускают из клетки, и он раздирает на части всех вокруг. Т.е. мы принимаем факт, что внутри нас есть мысли-убийцы или просто очень разрушительные мысли. Когда в реальности случается какое-то тяжёлое событие – например, смерть – нами это воспринимается на бессознательном уровне, как будто мы своими мыслями убили этого человека. Конечно, может, не буквально своими мыслями. Но мы как будто поспособствовали убийству. Являемся как будто сопричастными к убийству. Вообщем, можно объяснить себе совершенно по-разному – как именно я поучаствовала в смерти человека, про которого я плохо думала. Т.е. разрушительная фантазия становится частью этой реальности. И тогда кажется, что 2 мира имеют проход. Мысли-монстры могут выйти и сотворить с другим человеком что-то очень плохое. Вы можете видеть отражение этой мысли, когда человек говорит: «Я ничего не буду делать. Его Бог накажет». Т.е. как будто мысли дойдут до Бога, а Бог поступит по справедливости и что-то отнимет у этого человека. И тогда свершиться правосудие. Кроме подобного вида травмы – когда разрушительные мысли как будто становятся частью реальности – существует другой вид травмы. Это всё, что связано с телом: операции под общим наркозом, избиение, изнасилование, травмы головы и позвоночника. В этом случае мы имеем ощущение небезопасности в собственном теле, страх находиться в собственном теле. Также травма расставания создаёт фантазию: «Это я плохая настолько, что меня бросили».

Я запомнила вопрос супервизора: «Вы отработали травму?» Честно – я не понимала, как можно отработать травму. И что должно произойти после того, как травма отработана. Из того, что я видела и переживала в собственном анализе с разными аналитиками: Травма– это то, с чем надо смириться. Это твоя особенность, которая будет всегда болеть. Можно только создать такое пространство вокруг себя, чтобы тебя меньше ранили. Т.е. это позиция, что внутри ничего изменить нельзя. Можно только позаботиться о себе так, чтобы во внешнем мире было меньше триггеров, которые выдёргивают тебя из состояния равновесия. И только сейчас я понимаю – что значит «отработать травму». В травме происходит определённая физиологическая реакция. Тело запоминает состояние во время травмы. Когда вы отрабатываете травму – вы разделяете внешнее и внутреннее. И дальше вы уже начинаете работать исключительно с фантазиями пациентки. Травма может наложиться на объект внутри психики, который пациентка уже, до этого испортила. Травма как будто подтверждает – да, я так и думала, что все вокруг плохие. Со временем человек просто возвращается к себе. Восстанавливает связь с хорошим объектом внутри. Он начинает дальше нормально справляться с жизненными трудностями.

Травматичная ситуация будет обязательно включать в себя переживание психической смерти. Поэтому сейчас я даю много интерпретаций, включая это понятие – психическая смерть. Так человеку становится не так страшно обсуждать свои мысли о смерти. Я, конечно, объясняю – что я имею в виду под психической смертью. «Как будто вы распались на кусочки. Как будто вы перестали существовать. И вы не были уверены, что сможете вернуться в собственное тело. В тот момент ничего от вас не зависело. Вы переживали ужас распада и несуществования». Вы можете подобрать свои слова – что такое для вас психическая смерть. Многие интерпретации я даю через это переживание. Например, одной своей пациентке я сказала: «Вы торопитесь, потому что боитесь, что вас настигнет переживание психической смерти. Вы как будто от него убегаете». Для неё это была очень важная мысль. На следующей сессии она сказала: «Помните, прошлый раз была очень важная мысль. Я просила вас запомнить». И я вспомнила эту мысль и повторила ей. На что она стала реагировать тем, что в проекции стала говорить, что хочет расстаться. Я была сильно расстроена. Контейнировала, давала какие-то интерпретации, связанные с гневом на меня. А потом я поняла, уже после сессии, что это была негативная реакция, связанная с завистью к тому, что я родила такую крутую, как ей кажется, мысль. Но она справилась с завистью. И уже на следующую сессию принесла мне свою победу – как она смогла не извиниться, не переживать чувство вины за выплеск своей ярости и ненависти. Здесь уже я ей объяснила: «В наших с вами отношениях это выражалось в том, что вы считали мою мысль по поводу расставания бредовой. Вы на меня сильно злились, вам казалось, что я вас не понимаю. Но я продолжала придерживаться своего мнения. В итоге вы поняли, что имеете право на своё собственное мнение. И вы не должны просить прощение за то, что считаете так, как считаете». На что она мне ответила: «Да, вы вообще крутая».

Вернёмся к травме. Мы её с вами отрабатываем теми способами, которые мы наработали с опытом и считаем эффективными. Дальше мы попадаем в мир фантазий, мир внутренних объектов. То, что раньше было травмой, теперь становится параноидно-шизоидной позицией. Т.е. мир как будто становится чёрно-белым. Нам легче ориентироваться. Мы точно можем сказать – кто нам друг, кто враг. Мы можем понять – что с этим человеком дружить не надо, потому что он вызывает у нас тяжёлые переживания, с которыми мы ещё не справились внутри себя. Поэтому не можем справиться и в реальности. Это плюсы параноидно-шизоидной позиции. Минусы. Когда мы находимся в этой позиции, то время как будто тянется бесконечно.

Травма– это глубокое и тяжёлое состояние психического расщепления. В параноидно-шизоидной позиции расщепление остаётся. Но оно больше не связано с реальностью внешней. Оно связано с реальностью внутренней. Мы как будто попадаем в пространство, где всё закручено. Где происходит повторение событий. Я смотрела художественный фильм про временные петли. Они бывают короткие, а бывают длинные. Всё, чего хотят герои, которые попали в эти петли – сделать иначе, не так как им уготовано судьбой. Они хотят умереть по-своему. Суть фильма – надо выбраться из круга временных петель, оказаться за их пределами, чтобы не быть их заложником. Когда мы меняем мышление — мы можем видеть свои параноидно-шизоидные петли времени. И можем делать выбор – попадать туда или нет. Как мы это делаем в анализе, как аналитики? Чтобы не включиться в проективную идентификацию (хоть это и неизбежно), мы говорим о процессе, которые происходит внутри нашей пациентки. И говорим о том, какую роль мы, как аналитики, играем в этом процессе. Именно это помогает сохранять равноудалённую позицию от хорошего и от плохого объектов пациентки.

Задача анализа – развить символическое мышление. Не могу вам сказать, что на данный момент у меня разложено в голове по полочкам – что такое символическое мышление. Давайте вместе размышлять на эту тему. Буду вам благодарна за ваши мысли. А пока скажу – как на настоящий день я это понимаю. На примере моей пациентки. Мы с ней работали 3 раза в неделю. Она недавно родила. И после отпуска я предложила ей, чтобы мы работали 2 раза в неделю. Она сказала, что сама об этом думала, что сейчас сложно с деньгами и т. д. Получается, что на сознательном уровне она благодарна мне, что я сама предложила. В плане сознательных установок всё хорошо – экономия денег, не прекращён анализ, ощущение, что я пошла на уступку, вошла в положение и т. д. Но есть и другой пласт – потеря сессии. Сессия – это нечто конкретное, понятное. Мы должны понимать – чем для пациентки является сессия. Если бы она не была ценной – она бы не приходила. Но сессия для неё – это нечто важное, где она может поговорить о своих переживаниях. Где она чувствует себя понятной. Где она может выгрузить свои сомнения, неуверенность, в том числе гнев и ненависть. Где она получает поддержку. И чувствует, что она не одна. Когда вы понимаете – что для пациентки значит сессия, тогда вы уже переходите на символический уровень. И тогда потеря сессии не становится просто пропущенной сессией. Мы можем говорить об убийстве сессии. Что мы обе её убили. Важно, что у каждой из нас (и естественно, у пациентов) возникает определённый набор чувств, связанных с потерей или расставанием, или чем-то другим. Когда происходит в анализе что-то непредсказуемое – мы об этом обязательно говорим. Или предсказуемое – отпуск аналитика, как символ расставания. Эта пациентка позвонила мне на следующей неделе в наше время в отменённую встречу. Это говорит о том, насколько у неё был сформирован ритм. И ей была важна эта встреча. Я не знаю – какой механизм психической защиты она использовала. Это было отрицание, как будто потери не было. Или это было вытеснение. На мой взгляд, она невротической организации личности, поэтому вполне возможно, что это было вытеснение. И на следующей сессии после этого звонка она говорила, что мы застряли, что я ей чего-то не даю. Я её не поняла. И проговорила о потери только в конце встречи. На следующей встрече пациентка говорила, что переживала за меня, что вылила на меня ярость. Т.е. она чувствовала, что переполнена яростью, что произошла потеря. И ей казалось, что она меня своей яростью если не убила, то точно затопила. В реальности я не чувствовала, что она на меня нападает. Всю сессию я говорила о потере. И в конце встречи она сказала: «Спасибо, что вы мне разрешили беспокоиться о вас только в квадратике». Это был ответ на мою интерпретацию до этого: «Вы беспокоитесь обо мне – что со мной будет, как я выживу всё то время, что мы с вами не видимся». Она ответила: «Я не беспокоюсь всё время, а как будто выделяю квадратик, когда могу беспокоиться». Не помню – что я ей на это ответила. Но по её словам я поняла, что она почувствовала, что не разрушает меня своей яростью. Что ей можно жить свою жизнь вне наших сессий и не беспокоиться обо мне. Думаю, так она прорабатывала свой разрушающийся объект. Нам с вами важно давать интерпретации, которые не будут повторять слова пациентки. Был такой вопрос. Когда женщина приходит к аналитику, жалуется на близких, а аналитик ей отвечает примерно такими же слова: «В чём вы можете жаловаться на меня?» Подобные интерпретации вызывают гнев, сопротивление. Потому что они ощущаются пациентами как преследующие. Как будто аналитик только и ждёт, чтобы напасть. Символическое мышление будет развиваться у пациентки, когда вы будете думать – что она хочет сообщить. Когда вы будете думать о потери сессии не как о пропущенной встрече, а как о потери чего-то ценного. И будете думать – как вы причастны к этой потери.

На этом всё. До встречи в следующей лекции!

Когда родитель психически нездоров (разрушающийся объект)

Добрый день. Сегодня разберём – как переживается РАЗРУШАЮЩИЙСЯ ОБЪЕКТ внутри психики. Внутри психики происходит РАСЩЕПЛЕНИЕ объекта на хороший и плохой. В плохой объект мы помещаем негативные переживания, которые мы отодвигаем от себя, потому что они видятся нам как угрожающие. Как те, которые способны нас убить, отравить, расчленить. Вообщем, тем или иным образом разрушить. Поскольку эти переживания часто являются невыносимыми – мы их помещаем в ДРУГОГО человека методом проективной идентификации. Может быть, иногда просто проецируем. Проекция отличается от проективной идентификации тем, что это более зрелый механизм психической защиты. Это значит, что её гораздо легче увидеть у себя, принять, что это наше. Проективная идентификация – это механизм защиты очень ранний. Там нет слов, нет понимания. Моё определение проективной идентификации – я чувствую то, что чувствует другой, но убеждена, что это мои чувства. Или ровно наоборот – я убеждена, что другой вызывает во мне эти чувства, как будто другой обладает магической силой заставлять меня что-то почувствовать. И я ничего не могу с этим поделать. Думаю, степень БЕССИЛИЯ отличает проекцию от проективной идентификации. Итак, внутри есть хороший объект и плохой объект. Обращаю ваше внимание на важную мысль, что у каждого человека свой хороший объект. И свой плохой объект. И мы, как аналитики, можем быть настолько хороши для нашего пациента – насколько хорош у него или неё внутренний объект. Т.е. идея в том, что у всех, абсолютно у всех, есть хороший объект. Его не может не быть. Тем не менее, человек часто находится в тяжёлом состоянии. Почему? Потому что у него прочная связь с плохим объектом и ненадёжная связь с хорошим объектом. Когда мы работаем длительно– у человека появляется возможность почувствовать прочную связь со своим хорошим объектом. Мы это называем способностью справляться с жизненными трудностями. Т.е. у человека как будто: есть ресурс видеть ситуацию иначе, способность подумать – как можно с ней справиться или даже извлечь выгоды, найти и принять нужную информацию, которая может ему помочь.

Для ребёнка принципиально важно сохранить внутри себя связь с хорошим объектом. Он зависит от родителя, даже когда мама или папа обращаются с ним жестоко. Чтобы остаться в связи с родителями, ребёнок путает себя. Он создаёт идеальный ОБРАЗ родителя. А жестокость воспринимает как должное. Может возникнуть ФАНТАЗИЯ, что он просто не достаточно хороший. Поэтому девочка или мальчик будут себя исправлять, чтобы быть для родителя лучшей версией себя. Когда ребёнок видит ужасные проявления родителя (его жестокость, садизм, извращения) – он старается быть хорошим. Таким образом ребёнок хочет как будто ублажить плохого родителя. Он хочет превратить его в хорошего. Он делает для этого всё, что может. Так мы получаем «хороших» девочек и мальчиков, которые переполнены ужасом и яростью, что им приходится часто иметь дело с плохим родителем. В разрезе зависти можно сказать, что ребёнок боится ЗАВИСТИ родителя. Чем больше он хороший – тем более плохой стороной поворачивается родитель. Думаю, таких примеров у вас много перед глазами. Ситуация меняется на противоположную, когда родитель для ребёнка хороший. Тогда малыш как будто проверяет – до какой степени ты можешь быть хорошим? Здесь мы уже видим не только работу зависти, но и возможность расслабиться. Ребёнок чувствует, что его принимают и плохого и хорошего. Он может существовать и выражать себя. Например, у пациентки дочь поступает подобным образом. Она принимает от мамы деньги, подарки. И не даёт взамен никакого общения. Не звонит, не пишет. Когда разговор случается дочь ведёт беседу так, как будто мать ей обязана, как будто она причинила ей сильнейшую травму и не осознаёт этого. Если пациентка говорит, называя её чувства – дочь приходит в ярость: «Ты опять со своей психологией! Как ты меня достала!» В этом примере у девочки работает зависть. И мать здесь бессильна. Ей приходится ждать, пока дочь справится со своей завистью – и поймёт, что мать желает ей добра. Ещё пример. Женщина пишет вам и спрашивает: «Что делать, моя дочь живёт с абьюзером. Он запрещает ей с нами общаться. Она полностью измотана» и т. д. Вы, условно, порекомендовали позаботиться о дочери насильственным способом – забрать её из этих отношений. И через некоторое время женщина пишет: «Дочь на меня постоянно злится, отпускает язвительные комментарии по любым поводам. Я не знаю, что делать». Говорит, что и она и дочь работают с психологами. Возможно, психологи не достаточно контейнируют. Или другой вариант – на сессиях психологи поддерживают их агрессию друг к другу. Вы можете порекомендовать говорить: «Ты делаешь мне больно своими словами» и ждать. Дочь превратилась из Жертвы в Насильника. И здесь надо говорить о ярости, которая не позволяет чувствовать себя хорошей.

Итак, переходим к разрушающемуся объекту. Внутри психики хороший объект чувствуется ненадёжным, нестабильным. Представьте себе здание, которое находится в процессе разрушения. Подумайте – какие чувства у вас это вызывает? Страх. Теперь представьте, что это не просто какое-то здание. Это здание, которое вы строили с самого основания. Вы заливали фундамент, возводили стены, ставили крышу, делали ремонт, обставляли мебелью. Вы там жили. Там хранится очень много воспоминаний. И вот это рушится. Какие чувства? Ужас. Этот ужас что-то делает с вами. Он заставляет вас определённым образом действовать. Как? Вы хотите сохранить его всеми силами, которые у вас есть. Что это значит? Вы превращаетесь в того самого хорошего ребёнка, который хочет спасти свою маму. Потому что вы чувствуете, как будто ваша жизнь зависит от того – выживет ваша мама или нет, разрушится это здание или нет. Как будто вы можете жить только тогда, когда мама жива. Что произойдёт, если мама разрушится? Небытие.

Мы можем видеть разрушающийся объект у тех пациенток, которые пережили диссоциацию, т. е. РАСКОЛ внутри психики, т.е. психическую смерть. И получается, что для них разрушающийся объект – это как попытка остановить неизбежное приближение психической смерти. Можно предположить, что в момент диссоциации они ощутили внезапное исчезновение хорошего объекта. Например, девочка не ожидала от своего дяди, что он будет трогать её в интимных местах, заставлять трогать его. Это переживание как РАСКОЛ – была безопасность, и вдруг она исчезла. Как будто она оказалась в зазеркалье, в другом, параллельном мире. Одно из воспоминаний детства после соблазнения дяди тоже, например, было связано с зеркалом. Зеркало – это символ, который выбрала её психика, чтобы справиться с переживаниями раскола. Далее в динамике сновидений был образ, как будто она встречается с женщиной, а позади неё есть зеркало. Мы можем это интерпретировать как ВЫХОД из зазеркалья. Тот, кто в зеркале, он как будто заточён. Его невозможно увидеть, пока не заглянешь в зеркало. Если смотреть в зеркало, то отражение пугает. Или наоборот вызывает зловещие переживания.

Другой пример с алкоголиками-родителями. Здесь ребёнку приходиться путать себя, о чём мы говорили выше, чтобы не видеть жестокую реальность. Реальность того, что мама или папа из хороших превращаются в ужасных с каждым годом, даже каждым днём. Это похоже на то, как показывают в мультфильмах, когда кто-то срывается в ОБРЫВ, а другой пытается его удержать. Постепенно рука не выдерживает веса, пальцы постепенно разжимаются. Думаю, в реальности это происходит достаточно быстро. Но внутри это длится как будто бесконечно. И в конце остаётся фантазия, что можно удержать вес другого кончиками своих пальцев. Думаю, что этот процесс можно назвать процессом РАЗРУШЕНИЯ, который внутри психики проживается и наблюдается как в замедленной съёмке. Самоё тяжёлое – это принять, что хорошая мама или хороший папа со временем действительно умер. Он или она могут лишь эпизодически выглядывать из глаз родителя. А остальное время кто-то другой – жестокий и холодный – живёт в теле мамы или папы.

Например, у пациенток с сильными разрушающимися объектами внутри может быть непереносимость детского плача. Есть фантазия, что надо сделать для ребёнка всё возможное, чтобы быть рядом. Эта фантазия мешает им тестировать реальность. Мешает распознавать плач своих детей. Они затоплены чувствами вины из фантазии, что они плохие мамы. Крик ребёнка для них равно «я– плохая мама. Я не поняла, я не справляюсь» и т. д. Вы можете также видеть, что в разрушающемся объекте есть много ярости. Ярость связана с чувством потери. Мы можем здесь думать и о зависти тоже. Тогда это будет зависть к тому, что аналитик не имеет опыта РАСКОЛА души и не понимает, что значит психическая смерть. Повторюсь – фантазия не имеет отношения к реальности. Если вы будете убеждать свою пациентку, что вы тоже переживали подобный опыт – она не поверит. Если поверит, то будет думать о вашей ненадёжности. И будет стараться беречь вас от своей ярости и жестокости. Зависть мы можем интерпретировать на сессиях позже. Мне кажется, что сначала надо сосредоточиться на том, что ярость связана с потерей.

В разрушающемся объекте мы видим интенсивный страх потери. Он ужасает, затапливает тревогой, приводит в полную растерянность, дезориентирует, выключает мышление, поглощает энергию, парализует. Разрушающийся объект отличается от бросающего тем, что он остаётся с человеком. Но при этом постоянно угрожает умереть. И человек не знает – в какой момент случится его смерть. Он как будто находится в ожидании этой смерти. Просто представьте себе уровень напряжения человека, который находится в ожидании смерти другого, близкого ему человека. Плюс он ещё чувствует зависимость от этого умирающего близкого. Это напряжение может быть настолько невыносимым, что пациент может уйти из анализа. Поэтому пациенты очень тяжело переживают внезапные передвижения сессий со стороны аналитика. Если такое случается постоянно, то одни приспосабливаются, постоянно перепроживают свою травму, как нечто привычное. Другие уходят навсегда. Именно поэтому вы должны говорить, когда происходит смена сеттинга, неважно по чьей инициативе. Для пациента ваши разговоры об изменениях сеттинга говорят, что вы видите реальность, что вы её не игнорируете. Например. Когда началась пандемия, клиентка говорит: «Я не знаю – как буду это переживать, мне невыносимо. Давайте сделаем встречи 2 раза в неделю». И Вы сразу на это согласились. Тогда это ваша бессознательная реакция на её разрушающийся объект. По правильному надо было поговорить с ней об этом хотя бы пару встреч. Т.е. отодвинуть на пару недель, а не соглашаться сразу. Далее, например, приближается ваш отпуск. Вы с ней говорите о расставании. Кажется, как будто она воспринимает это нормально. Но ближе к вашему отпуску она входит в такое же состояние, как и перед предложением встречаться 2 раза в неделю. Она говорит, что в бизнесе всё плохо, надо сократить встречи до 1 раза в неделю. При этом здесь же она говорит, что лето у неё не сезон. И обычно она переживала его спокойно. Но здесь она не может, говорит, что мы должны сократить встречи. До этого у неё, например, была попытка торговаться с вами по поводу отмен: «У нас же с вами 2 раза в неделю, поэтому было бы справедливо, если бы вы сделали больше, чем 5 отмен». В этом моменте лучше проявлять твёрдость, не идти ей навстречу. Дальше, на одной из сессий, когда вы говорите про расставание перед отпуском, она решила «похвастаться». Стала говорить, что у неё опять появился интерес к мужчинам. И она хочет встретиться с тем, от кого была в зависимости. На что Вы ей сказали: «Мы с вами говорим о расставании. И вы уже готовите мне замену. Не будет меня, но будет ваш бывший мужчина». Пациентка может ответить: «Я видела всё как позитивное, а вы это перевернули». И дальше, например, перед отпуском Вы сильно заболели, она просила об отменах. И у вас не было сил сопротивляться. Вы полностью отменили с ней консультации без оплаты с её стороны. После отпуска лучше дать ей следующие интерпретации: «Вы чувствуете меня ненадёжной. Я говорю вам одно, а делаю потом другое. Сказала, что у нас только 5 отмен, но получилось, что я согласилась вам дать больше. Вы чувствуете ко мне очень сильную благодарность за то, что я как будто вошла в ваше положение, поняла, что вы не можете встречаться. Но на деле я не отстояла себя. Поэтому вы не чувствуете, что вы можете отстаивать себя со своими детьми, со своими подчинёнными». И Вы эту интерпретацию можете повторять ей несколько раз. Т.е. ту благодарность, которую она чувствует, что ей не надо платить вам деньги, вы переворачиваете в то, что она не имеет право выражать вам свою ярость, потому что она боится, что вы не справитесь с её яростью. Она как будто нападает на вас сменой сеттинга, а вы не выдерживаете – и разрушаетесь. Разрушаетесь, потому что постоянно идёте ей на уступки. И дальше, например, она сдвинула день вашей встречи из-за того, что к ребёнку будет приходить преподаватель музыки. Вы можете ей сказать: «Вы ощущаете границы как те, что вас ранят. Моё отстаивание себя вы воспринимаете как нападение на себя, как безразличие по отношению к вашим чувствам, а не как мою заботу о себе. А мои уступки как моё понимание вас». Клиентка может увидеть ваши действия по отстаиванию границ, как вашу работу, что вы не хотите нападать на неё.