Текст книги "Лекции для психологов из супервизорской группы"

Примеры работы с пациентами

Добрый день. Сегодня хочу с вами поделиться своими инсайтами. Лекция будет вся на примерах моей работы. Юнгианскими терминами можно сказать, что у меня случилась синхрония. Несколько пациенток стали мне говорить о прошлом расставании. И я кое-что поняла.

– Я значу для других больше, чем я себе представляю.

– Поэтому расставание со мной оказало на них очень тяжёлое воздействие.

– Те, у кого был «запасной» вариант в виде другого аналитика– не переживали расставание.

Они не провалились в яму депрессии, но и никак не соприкоснулись с чувствами расставания. И соответственно, до конца не поняли – как эта травма влияет на них.

Одна моя пациентка сильно злится на меня за то, что я вернула ей предоплату после того, как она сказала, что уходит из анализа. Для неё это оказалось глубоким предательством с моей стороны. В её фантазии – она могла бы вернуться через непродолжительное время. Предоплата была как связь между нами. А когда я вернула деньги – связь как будто разорвалась. В итоге пациентка провалилась в глубокую депрессию. Ей пришлось обращаться за помощью психиатра, чтобы выжить психически. Она смогла вернуться только тогда, когда решила, что теперь сможет мне высказать всё, что её не устраивает в наших отношениях. Т.е. когда ярость вернула её к жизни. Она почувствовала безопасность, почувствовала, что я приму её ярость и не буду нападать, мстить за её уход. Когда она пришла в начале – я была для неё тем, кто надёжен, никогда не предаст. Мы дошли до определённой точки в анализе. И она, с одной стороны, стала чувствовать, что я ей не помогаю. Но с другой стороны, я была для неё опорой. И в этом был конфликт. Но я не умела тогда говорить о чувстве бессилия, отчаяния и безнадёжности, что анализ не помогает.

Поэтому гнев пациентки накапливался. И она отыграла его, когда написала, что не может больше быть в отношениях по финансовым причинам. А моё согласие и возврат денег означал для неё месть с моей стороны. Она почувствовала, что полностью разрушила меня. И в итоге наказала себя за разрушение хорошего объекта через депрессию. Я абсолютно точно не понимала – что я значу для неё. И когда возвращала деньги, то думала про них не как про связь между нами, а как про то, что ей их может сейчас не хватать. Я слышала конкретное, но не видела символического. Сейчас она вспоминает мне прошлое расставание. И я поняла, что мне необходимо работать с ней над надёжностью. Как будто я пообещала, что всегда буду рядом, даже если она не будет чувствовать помощи. А в итоге обманула и предала.

Ещё один пример пациентки. Мы работали с ней около 5-ти лет. Она вышла из анализа примерно через полгода-год после того, как я начала изучать теорию объектных отношений. Вернулась примерно через 2 года. На данный момент мы работаем больше года. У неё непростые отношения с мужем внутри себя. Я сказала ей на сессии, что я работаю на объединение. Она заплакала, но на следующую сессию сказала, что помирилась с мужем. Но дальше на неё напало чувство, что муж готовиться к измене. Она сказала на сессии: «У меня пройдена точка невозврата. Он, похоже, сам не осознаёт, что собирается изменять. Он готовит почву для этого». Я стала с ней говорить о расставании. И она сказала, что очень нуждается в большем количестве сессий. Но она видит, что её бизнес убыточный. И боится того, что она будет вынуждена со мной расстаться, потому что у неё не будет денег мне платить. Здесь вы можете увидеть – как фантазии о расставании завязываются на деньги. И сама мысль звучит довольно логично.

Раньше я слышала что-то подобное от клиентов и отыгрывала это так: «Я должна их спасти от финансового краха. Я отнимаю у них много денег, поэтому надо расставаться, чтобы они могли выжить». Т.е. в своей голове я заботилась о них тем, что оставляла их с деньгами, но без наших отношений. Наши отношения я приносила в жертву. И как показал мой опыт – это было глубокой ошибкой. На следующей сессии пациентка начала с того, что она успокоилась, потому что ей помогла моя фраза: «Мы с вами работали над темой расставания. Теперь у вас больше энергии, чтобы справиться с чувствами». Она сказала: «Я подумала: Ну больше так больше».

И далее она рассказывает о том, что химия между людьми случается тогда, когда есть «мэджик», т.е. очарование, влюблённость. Как я поняла её – это чувства из травмы. Она рассказывает, что не может быть одна, что ей нужен кто-то чтобы разделить радость. Например, она не может путешествовать одна, без партнёра.

Я говорю: «Похоже, вы чувствуете себя недееспособной. Как будто без другого человека вы настолько слабы, что ничего не можете». Пациентка: «Да, у меня пропадает опора внутри. Как будто эта опора остаётся в другом человеке». Я начинаю ей говорить о словах на прошлой сессии и связывать их с нашим большим расставанием: «Мне кажется, что вы говорили мне прошлый раз про наш опыт из прошлого. При нашем прошлом расставании вы расставались с мужем, частью своего тела после операции, няней. И у вас как будто не было выбора – надо было расстаться и со мной, как с частью вашей прошлой жизни. И сейчас вы как будто готовите меня к новому расставанию». Пациентка: «Прошлый раз я чувствовала, что вы меня бросили, потому что вы были против моей идеи. А я поняла, что я „за“ свою идею. И тогда я ушла». Я: «Получается, что сейчас у меня тоже есть идея, в которой я как будто против вас. То, что я вам сказала, что я работаю на объединение вас с мужем». Пациентка: «Да, но в этот раз я подумала о другой вашей идее. Вы мне говорили: Не важно, что он будет делать, что вы будете делать – лишь бы вам было хорошо». Я: «Выходит, что вы внутри себя не захотели разрывать связь со мной. Поэтому вы нашли другую мою идею, на которую смогли опереться. В итоге есть как будто две меня. Одна —говорит вам идею, с которой вы не согласны. И вы хотите разорвать связь со мной такой. И вторая – говорит вам идею, которая поддерживает вас. Поэтому вы сохраняете со мной связь».

И дальше ко мне пришло ещё более глубокое понимание. Я сказала: «У вас внутри есть две меня с разными идеями. Но от этого не меняется суть – вы как будто можете опираться только на мои идеи. Вы как будто лишены свободы выбирать. Вот есть одна идея от меня. Вы можете родить другую идею от себя. А потом выбирать – на какую опираться в какой момент времени».

И пациентка говорит о зависти: «Мне кажется, что если я возьму вашу идею и сделаю её своей, то буду воровкой». Я ей ответила: «В начале сессии вы мне говорили, что я как будто обладаю магической силой. Я что-то такое говорю – и снимаю вашу душевную боль». У пациентки случился инсайт: «Я про себя думаю, как будто я такая уже проработанная, независимая. А на самом деле я завишу от вашего мнения. И не могу себе позволить опираться на своё». Здесь вы видите внутреннюю работу пациентки – как она сохраняет отношения между нами. Как она может не рвать отношения, даже когда ей невыносимо. Она видит меня как безопасную, соглашается внутри себя с тем, что ей не надо расставаться со мной.

Ещё один пример пациентки. Она вышла из анализа около 2.-х лет назад. Она вошла в другой анализ. Но сейчас решила взять несколько сессий у меня. Пациентка опоздала на сессию на 15 минут. Я интерпретировала как чувство вины. И как очень сильное желание встретиться и как сопротивление этой встрече. Далее пациентка стала рассказывать про то, что считает, что она не может построить отношения с мужчиной, потому что у неё не проработан отцовский комплекс. Что она считает отца как хорошего, но у него есть и тёмные стороны. Я ответила, что не согласна с ней, потому что знаю, что она очень хорошо изучила и тёмные стороны своего отца. Её конфликт заключается в том, что отец остаётся для неё расщеплённым – он либо очень хороший, либо очень плохой. Пациентка не поняла мою мысль сознательно. И дальше она рассказывает сон, который иллюстрирует мою интерпретацию. Она вспоминает не недавний сон, а тот, который ей снился много лет назад, когда она была у меня в анализе. Часть сна: Есть плоский бумажный человечек, у которого скривлённая улыбка. Т.е. эта улыбка покрывает ярость. Поэтому она как будто покорёженная. Пациентка убегает от этого зловещего человечка. Её путь лежит ко мне домой. И около моего дома она встречает своего отца, который обнимает её. Она с отцом как будто находится в каком-то круге. Это святой круг. Поэтому этот зловещий человечек не может за него проникнуть. На этом сон заканчивается. Мы с вами должны помнить — то, что приносит пациент здесь и сейчас – это про отношения здесь и сейчас. Даже несмотря на то, что сон мог сниться очень давно. И мог быть даже не про вас. Когда я услышала этот сон, мне не пришли мысли о наших с ней отношениях. Думаю, что это были сильные чувства, связанные с расщеплением на плохое и хорошее. Я стала говорить именно об этом. Плохое от хорошего как будто должно отделяться очень надёжным способом. Во сне – это граница святого круга. Когда я стала об этом говорить, то поняла – что отец во сне пациентки – это я. И тогда святой круг – это могут быть индивидуальные сессии. А то, что находится за кругом – это та я, с которой остаётся пациентка. Т.е.бросающая, предающая, жестокая. Поэтому я предложила пациентке понаблюдать за своими мыслями обо мне и наших отношениях, когда мы не общаемся. Если мы не обращаем внимание на свои мысли – мы просто находимся под впечатлением фона состояния. Мы не можем понять – что это за состояние, откуда оно взялось. Но если мы думаем об этом фоне, то постепенно начинаем слышать мысли так, как если бы мы могли их озвучить словами.

Какова цель этого наблюдения?

У пациентки была фантазия, что надо на время отвернуться от «светлого образа отца», чтобы проанализировать «тёмный образ». Я сказала, что не согласна с этой мыслью. Потому что считаю, что по отдельности она проанализировала оба этих образа. Но у неё нет в голове единого образа отца. Светлый образ отца – этот тот отец, который помог ей выжить психически. Который заботился о ней, когда мама была по больницам. Который много чему её научил. Которому она благодарна за то, что выжила психически. Тёмный образ отца – это абьюзивный отец. Который по её ощущениям насиловал старшую сестру, жестоко обращался с матерью. Который был близок к тому, чтобы перейти грань отец-дочь, когда ей было 4—5 лет. Это как будто две разные личности. Из сна – это «отец в святом круге» и бумажный человечек со зловещей улыбкой, который всё время рядом как только она оставляет этот круг. Поэтому перед пациенткой стоит цель – не то, чтобы объединить оба образа отца. Но видеть отца целым. Этот конфликт может быть разрешён через наши с ней отношения – когда она будет в «святой круг» приносить тяжёлые чувства «бумажного человечка». Или точно также будет приносить эти чувства своему новому аналитику. В результате она поймёт, что «святой отец» остаётся на своём месте. Т.е. хороший объект сохраняется, даже когда есть тяжёлые чувства. В её случае связь с хорошим объектом («святым отцом») рвётся как только она кладёт трубку и сессия заканчивается. Пациентка остаётся, оставшееся от сессии время, наедине с преследующим «бумажным человечком», т.е. садистическими мыслями по отношению к себе. За 3 минуты до окончания сессии я снова дала интерпретацию про её опоздание: «Вы хотели мне что-то сказать своим опозданием. Что-то донести. Я пока не понимаю что». Она ответила: «Я опаздываю так уже пару лет. Просто за собой наблюдаю. Уже перестала себя корить. Я никогда раньше так не делала». И мне стало понятно, что она начала опаздывать именно тогда, когда рассталась со мной. Об этом я ей и сказала.

И ещё один пример моей пациентки.

За день до консультации она отправила мне голосовое сообщение. В нём она говорила, что взяла себе подработку. Что ей очень нужны деньги. Но подработка выпадает на наше время. И она хотела об этом поговорить уже 2 недели назад, и всё никак не может. Просила о переносе времени. И в конце сообщения, чтобы я за неё решила – что же делать. Я ответила, что не могу в другое время дня. И что мы должны это обсудить на сессии. Эта пациентка должна мне денег. Я работала с ней в долг во время пандемии. А потом она нашла работу, ей хватает оплачивать консультации сейчас, но не хватает погасить долг. Недавно она приобрела курс по её хобби. Она начала сессию с того, что попала в аварию. Что она так сильно торопилась, что в итоге случилась эта авария. Таким образом она сообщала мне – насколько она чувствует себя разрушенной. Но я её ещё не понимала. Дальше она начала говорить про то, что я как будто напала на неё на прошлой сессии тем, что стала говорить про долг. Я подумала, что такая реакция на мои слова у неё была, потому что я кроме долга сказала ещё и о курсе, который она приобрела для себя. Но оказалось, что причина не в этом. Я сделала очень тяжёлую для неё интерпретацию. На прошлой сессии она стала жаловаться на маму по поводу денег. И я ей сказала, что в наших с ней отношениях она может быть как её мама по отношению ко мне. Т.е. я ей указала на её садистическую часть. Для пациентки это оказалось невыносимо. И я это не поняла на прошлой сессии. Мои слова были восприняты ей так: «Сколько бы я ни старалась, не смогу быть хорошей. Вы как будто обвинили меня в том, в чём я не виновата. А у меня даже нет возможности оправдаться». Я поняла, что дело не в деньгах. И стала давать ей интерпретации про то – как она почувствовала, что я с ней сделала. «Вы старались быть для меня хорошей. И для вас было важно, чтобы я видела вас хорошей. А когда я сравнила вас с вашей мамой – я как будто убила образ вас хорошей». Пациентка только тогда начала оттаивать. До этого она говорила, что должна уйти, чтобы рассчитаться с долгом, а потом только возвращаться. Она стала спрашивать: «Я так долго не могла понять своё состояние, что со мной происходит. Оказывается, я чувствую, как будто меня убили». Я ещё подробнее описала для неё переживание. «Вы как будто были для меня хорошей. И видели себя моими глазами как хорошую. А когда я сравнила вас с мамой, то я стала для вас садистической, нападающей. И вы потеряли связь со мной хорошей. И тогда наши с вами отношения становятся для вас бессмысленными, потому что вам кажется, что вы не можете вернуть образ себя хорошей. Что я всегда теперь буду видеть вас плохой. А вы как будто никогда не сможете оправдаться передо мной». Также я ей сказала: «Я считаю, что не стоит менять время наших сессий. Давайте встретимся на следующей неделе также».

– В данном случае пациентка хотела расстаться, потому что для неё было невыносимо оставаться с тем, кто видит её испорченной. Она не принимает свою садистическую часть, которая длительное время держала её в депрессии. И похоже, что я слишком рано соединила её с ней. В то же время между нами уже сложилось достаточное доверие (мы работаем 1,5 года), и пациентка нашла в себе силы прийти на сессию и рассказать о своих невыносимых переживаниях. Она всю сессию говорила, что она расстаётся с теми, от кого чувствует подобные переживания. Что она не может оставаться в отношениях.

Ещё один пример моих пациенток. Когда-то давно я взяла в анализ 2-х очень близких подруг. Так сложилось, что одна из них вышла замуж. И несмотря на трудности брака, с моей помощью в том числе, она смогла сохранить отношения с мужем. Она оказалась достаточно успешна в карьере. Мне она виделась пограничной организации личности. Пациентка много нападала на меня напрямую. Но 8 лет с перерывами анализа очень сильно её изменили. Особенно последние годы работы в подходе теории объектных отношений. Её подруга невротической организации личности. Она очень серьёзно двигалась по карьере. В итоге купила бизнес. Но в личных отношениях у неё так и не сложилось. С ней мы работаем около 5-ти лет. Они были близки с детства. Но жизнь развела их по разным странам. И вот первая пациентка теперь приехала ко второй. Та её приютила у себя дома вместе с мужем. Эти две подруги были для меня как в разных реальностях. Хотя я знала, что они очень часто общались между собой, когда жили в разных странах, я как будто игнорировала это. Т.е. отрицала. Я очень долго не могла понять главный конфликт, с которым они ко мне обратились – это зависть. Теперь, когда они живут вместе, в одной квартире– конфликт выходит наружу. Получается, что вне наших отношений, т.е. без меня, у них как будто была идиллия. Думаю, что каждая старалась не думать, что я отношусь к одной лучше, чем к другой. Как будто одной я даю больше любви, чем другой. Когда первая пациентка не выдерживала и расставалась со мной– вторая ей говорила: «Тебе надо вернуться в терапию». И через некоторое время та возвращалась. Т.е. таким образом она как будто проявляла заботу о ней. И как будто говорила: «У меня нет никакой ревности».

– Я поняла, что между нами патологичный треугольник только тогда, когда они оказались вместе в одной квартире. Первой пациентке хотелось верить, что они быстро решат финансовый вопрос и переедут. Но всё затянулось. Теперь они даже думают, чтобы купить совместный бизнес. Моё отрицание – это сила проективной идентификации– насколько невыносимо для них думать о себе как об отдельных, с одной стороны. С другой – невыносимо думать о зависти друг к другу. У одной сложилась личная жизнь. У другой сложился бизнес. Первая пациентка стала замечать, что когда у неё консультация со мной – её подруга сильно злиться. И она говорит: «Она сама не осознаёт свою злость». И дальше говорит: «Один раз я поймала себя на том, что сильно злюсь. Подумала – почему? И поняла: Потому что моя подруга сейчас пойдёт с вами консультироваться».

Нам, конечно, хочется верить, что никакой ревности нет. Что мы все выросли и всё понимаем. Но это не так. Когда я думала о том, что мне надо с кем-то из них расстаться, то я представляла, что они как будто ставят меня перед выбором: «Кого из нас ты бросишь?» И я думала – что тогда будет с их отношениями? Более вероятно, если уйдёт одна, то уйдёт и другая. Они ведь солидарны друг с другом. Если я брошу одну, то для другой это может значить, что я также поступлю и с ней. Поэтому лучше ей уйти первой. Когда я брала в анализ подругу пациентки, я была в бессознательном состоянии. Я просто не понимала – почему такие правила. Но теперь, когда я уже их нарушила, будучи в наивности, приходится работать с центральным конфликтом. Находиться в центре бури. Работать с завистью и их отдельностью друг от друга. Поэтому я стала говорить и одной и другой про фантазию, что если одной удалось создать семью, а другой нет – значит, я одной даю больше любви, а другой меньше. Надеюсь, вы не будете совершать моих ошибок. Однако, у вас может быть подобная ситуация, если вы будете вести группы. Хотя там все не родные и не близкие подруги, но они такими становятся. Чувствуют вас как маму, а себя как детей. Поэтому придётся проговаривать и про зависть, и про ревность, и про отдельность.

Ещё один пример пациентки. Её мама психически разрушена. Она сильно к ней привязана. Один из основных внутренних конфликтов – это сомнения. Она очень сильно зависит от мнения других людей, но не признаёт это. На сессиях она жалуется, что отключается – сильно хочет спать. Обычно она объясняет это тем, что у неё был тяжёлый день, уже поздно. Я ей говорю о том, что для неё невыносимо то, что я ей говорю. Что она в ярости на меня. Иногда я попадаю, но часто не попадаю. Она продолжает жаловаться на желание уснуть. Я вижу это как проблему, связанную с расставанием. На сессии она как будто со мной и не со мной одновременно. Чтобы не предъявлять мне свою ярость – она уходит в изоляцию (сон). Она как будто не может принимать помощь. Она должна справиться самостоятельно. В чём ей нужна помощь? Чтобы пережить чувства, связанные с расставанием. Повторяю мысль. При расставании мы должны для себя определить – с чем (кем) нам надо расстаться, а с чем (кем) надо остаться. Т.е. решить вопрос собственной безопасности. В случае этой пациентки она находится в постоянных сомнениях – каким мыслям внутри себя она может доверять, а каким нет. Она сильно боится, что может оказаться такой же безумной, как её мама. Внутри себя она путает сумасшествие и интуицию. Сумасшедшие мысли для неё выражаются в гневе, ярости. Поэтому они для неё под запретом. И если она их выражает, то зачастую у неё происходит разрыв с этими людьми. Поэтому в наших отношениях она «отключает» эти чувства. Но этот процесс очень энергозатратный. Поэтому она засыпает на сессии. Пациентка пришла и стала говорить о том, как с ней поступает её подчинённая. Она была в сильном гневе. И я ей сказала, что под влиянием этого гнева вы убеждены на 100%, что расстанетесь с этой девушкой. Но потом вы «остываете» и начинаете чувствовать вину за то, что разрушили её внутри себя. И тогда вы пытаетесь восстановить её, сохранить с ней отношения. Пациентка меня убеждала, что терпеть такое отношение нельзя. Я говорила, что согласна с ней. Но дело не в том, что это терпеть нельзя, а в том, что у неё как будто нет сил расстаться. Когда внутри есть представление о себе как о сумасшедшей – проживать чувства расставания бывает невыносимо. Такие люди действуют так – они длительное время ходят по кругу «ухожу/возвращаюсь». А потом резко обрубают отношения, чтобы не возвращаться больше никогда.

– Надеюсь, в анализе мы с вами меняем это в другую сторону – не «разрываю и ухожу навсегда», а «остаюсь в отношениях». Эта пациента для расставания использовала магический компонент. Я неоднократно давала ей интерпретацию: «Вы говорите, что как будто ждёте, что события сложатся определённым образом. Вы получите какой-то знак. Вселенная как-то распорядиться – и тогда вы сможете расстаться. Т.е. по-сути, вы хотите, чтобы другой человек, за вас, принял решение о расставании. И для вас бы это означало, что Вселенная таким образом вам помогла».

Дальше у этой пациентки события разворачивались так, как я ей описала. Она действительно успокоилась. Никого не нашла на вакансию сотрудницы, которую хотела уволить. И стала меня убеждать, что сейчас расставание невозможно. Я ей дала интерпретацию: «Как будто я вас поймала и уличила. Раньше вы думали о себе, что вы принимаете решения и им следуете. А здесь вы увидели, что я права – вы принимаете решение под действием чувств, связанных с расставанием. Наверное, вы чувствуете себя виноватой». Для неё было очень тяжело видеть, что она не следует своему мнению. И тяжело оказаться для меня «плохой», потому что она не рассталась с сотрудницей, как обещала. Я считаю, что главная её задача – понять, что в сумасшествии есть интуиция. И затем отделить её от безумия. Здесь нам помогает идея тестирования реальности. При невротической организации личности бывает достаточно указать на несоответствие фантазий и реальности. Но когда мы входим в зону сильного конфликта, то даже с невротически организованным человеком нет 100% вероятности, что он или она смогут отделить фантазии от реальности.

– Суть того, что я хотела донести – мы прорабатываем травму расставания не одинаково у всех. В каждом случае пациент хочет расстаться по своим собственным причинам.

Наша задача – найти эти причины, понять их. А потом отделить фантазии от реальности. Тогда есть возможность трансформации.

Надеюсь, вам была полезна сегодняшняя лекция.