Текст книги "Мрачные истории Заоконья. Сборник мистических историй: рассказы и повесть"

«А вдруг здесь это не принято? – вдруг всполошилась я. – Может быть, у них здесь в это вкладывается определенный смысл, и бар только для виду, поэтому и бесплатный, а я нарушила некое негласное правило?»

Я покосилась на соседние столики в поисках осуждающих взглядов, но ничего подозрительного не увидела и снова стала крошечными глотками тянуть жидкость, отливающую красным в свете огоньков. «С другой стороны, может, здесь все употребляют исключительно наркотики?» Эта мысль меня совсем не вдохновила. Нет, все-таки непонятный какой-то был этот клуб со звучным названием.

Я полезла в сумку за сигаретами и снова ощутила беспокойство. Посетители еще и не курили, хотя пепельницы стояли на каждом столике. «Ну что ж, если я уже нарушила одно их правило, то можно и второе. Хуже не будет», – подумала я и прикурила. Никто даже не взглянул в мою сторону на этот жест. Я слегка пожала плечами и углубилась в изучение посетителей. Периодически я пыталась отыскать среди них моего провожатого, но безуспешно.

Докурив, я затушила сигарету об оригинально выполненную пепельницу в виде белой ладони, собранной в горсть. Как только я это сделала, ладонь сомкнулась в кулак и разжалась уже пустая. Я вздрогнула от неожиданности и осторожно попыталась подвинуть ее поближе, но, по всей видимости, она являлась частью стола. «Техника!» – с уважением подумала я.

Помимо всех прочих открытий по поводу отличий этого клуба от остальных, что-то еще продолжало казаться мне непривычным. Я могла вертеться и рассматривать всех присутствующих, не боясь выглядеть невоспитанной: на меня ровным счетом никто не обращал внимания. «Что-то у них в лицах… Что-то в лицах необычное», – крутилась в голове мысль. Коктейль закончился. Я рискнула взять еще. Когда я подходила, бармен засуетился и, не спрашивая, снова выставил передо мной стакан с любимым коктейлем. Я не стала ломать голову над его догадливостью и вернулась на место.

Мои часы показывали половину второго ночи, время бежало быстро. Почему-то меня очень утешала мысль, что полночь уже позади. Ведь если бы должно было случиться что-то особенное и страшное, то наверняка в полночь. Видно, я не до конца избавилась от необъяснимой, мистической тревоги, что поначалу накрыла меня с головой.

Подсчитав время, я пришла к выводу, что я попала сюда уже после двенадцати, или по крайней мере ровно в двенадцать. Возможно, точно в полночь и открылся «Музей». Да, как раз незадолго до того, как вспыхнула надпись, я сверялась с часами, и стрелка немного не доходила до верхней отметки.

Оказалось, что странностей с этими выводами прибавилось. Когда же успели проникнуть сюда все посетители, если музей только открылся? Или это действительно некое особое сборище, например, какая-то секта, членам которой предоставлена возможность собираться заранее. Заранее – перед чем? И тогда почему вообще сюда допустили меня? Я тут что, одна такая?

Я молила время бежать еще быстрее. Мне здесь все сильнее не нравилось. Ко мне никто не подсаживался, не пытался заговорить, никто даже не смотрел в мою сторону, и при этом мне почему-то не было скучно. Однако я тревожилась. Обстановка здесь для меня была удручающей, пугающей, и я находилась в нарастающем напряжении. Хоть бы появился тот светловолосый тип, у него я могла бы хоть что-то спросить. Мысль же о том, чтобы попытаться завязать разговор с остальными, меня пугала. Я словно физически ощущала некое отчуждение и представляла, что попытка пойти на контакт с кем-либо из них будет встречена настороженно и, скорее всего, неодобрительно.

Стрелки показали два ночи. Никаких изменений в происходящем: та же приглушенная музыка, голоса, тот же темп. А может, стоит все-таки уйти отсюда и снова попробовать поймать машину? Хотя я что-то еще меньше верила в успех этого предприятия.

На всякий случай, я обернулась назад, выискивая глазами арку. На том месте, где располагался вход, пропустивший меня сюда, теперь была та же корявая стена, что и везде, только более закругленная. «Вот те раз!» – единственное, о чем я в силах была подумать в данный момент. Я вскочила и последовала к тому месту, где по моим предположениям должна была раньше находиться арка, оглядываясь в надежде, что просто ошиблась и перестала ориентироваться. Но выхода не было, зато нервными жестами я привлекла к себе внимание спокойно сидевших и стоявших посетителей, которые наконец стали на меня оборачиваться. Немного покружившись туда-сюда и чувствуя удивленные взгляды, я отправилась за следующим коктейлем. Может, хоть так получится приглушить страх.

По пути к стойке меня пронзила мысль, что мне в напиток могли что-то подсыпать, и теперь я не могу реально оценивать происходящее, поэтому-то и не вижу выхода? Но все остальные чувства оставались без изменений, в голове было ясно, и я решила не накручивать себя еще больше. Лучше напиться, раз уж некуда деваться.

Тем временем бармен молча поставил на стойку мою третью порцию, я поблагодарила и вернулась за столик. Кроме отсутствия арки ничего в моем видении не изменилось. Может, и не в коктейле дело, но тогда в чем? Я отпила глоток и снова зажгла сигарету.

Если нет выхода из ситуации, придется плыть по течению и смотреть, что будет дальше. Не бегать же теперь с криками вдоль стены в поисках выхода. Вдруг исчезновение арки – это просто техническое приспособление, а уходить раньше времени опять не входит в правила? Только есть ли эти правила?

От нечего делать я опять принялась блуждать взглядом по лицам присутствующих. Они снова игнорировали меня, и я, втайне радуясь этому, все пыталась осознать, что же в этих лицах меня удивляет?

Там были мужчины и женщины, юноши и девушки, примерно от двадцати до тридцати пяти лет. Ни младше, ни старше. Ага, вот первое ограничение. Дальше опять стопор. Одежда совершенно разностильная, от рваных джинсов до строгих костюмов. Никакого дресс-кода. Тоже, кстати, необычно. А еще, во что бы ни были одеты присутствующие, все сидело и смотрелось на них на удивление удачно и гармонично. Отточенные, грациозные жесты, элегантные позы, чистые ухоженные волосы. В общем-то, не так уж это и удивительно, хотя для ночного клуба здесь все слишком приличные, что ли… Кто же здесь собирается?

Вдруг я почувствовала, что меня будто приковало к месту. Снизошло, шарахнуло наконец откровением: все люди здесь красивые! У всех правильные черты лица, отлаженная мимика, чистая кожа, идеальные фигуры. Да здесь просто собрание красавцев и красавиц, как же я раньше этого не поняла?! Не о том, видно, думала.

Все, – начиная с моего проводника и заканчивая сидящим за столиком в дальнем углу парнем с белым лохматым каре и в порванном и протертом, где только можно, джинсовом комплекте, – все идеальные. Разве такое бывает? Не бывает, если только это не специально отобранные персоны. Никогда и нигде я не встречала одновременно такое количество красивых человеческих лиц. Просто сиди, любуйся и получай эстетическое наслаждение. И думай, насколько, оказывается, совершенна природа… или создатель. При мысли о создателе какое-то неосознанное волнение снова принялось переполнять меня и резко отступило, словно я готова была что-то понять или вспомнить, но порвала нить размышлений.

Я разглядывала прекрасные человеческие лица, и меня обволакивало какое-то новое чувство. Мне даже расхотелось уходить. Сидеть бы тут долго-долго и созерцать, как галерею, как драгоценную коллекцию. Словно я на выставке величайших творений, только не сделанных людьми, а ими являющихся, и, стало быть, созданных гением гораздо высшей ступени.

Почему же тогда я сюда попала? Мне было далеко до их совершенства. В голове бродили фантастические мысли. Вдруг сюда не попадают идеальными, а становятся такими здесь? Может быть, меня ждет что-то непредсказуемое, а может, постигнет участь людей, собравшихся здесь. Почему я никогда не слышала о таком месте, разве подобное необходимо скрывать? И как это можно вообще утаить? А если они только открылись, то кто и как успел организовать это общество?

Я была наполовину во власти мечтаний, наполовину в раздумьях, поэтому не заметила, как за мой столик напротив меня сел хозяин музей. Я так называла его мысленно, хотя, может быть, он, как и остальные, являлся обычным посетителем.

– Как у вас настроение? – поинтересовался он.

Я вздрогнула. Мужчина смотрел на меня изучающим взглядом холодных глаз.

– Здесь очень необычно, – после паузы ответила я. – И самое удивительное – здесь все сплошь красавцы! Как такое может быть?!

– Да уж. – Он с гордостью окинул взглядом собравшихся. – Они само совершенство.

– Но как это возможно? – повторила я, не сдаваясь.

– Зачем вдумываться? Просто любуйтесь, – ответил он, улыбаясь слегка надменно.

– А почему я? Что я тут делаю?

Я боялась, что он снова внезапно покинет меня, так и не ответив на интересующие вопросы. Моя рука снова потянулась к сигарете, в нерешительности остановилась, опять потянулась.

– Ну, должен же был кто-то это увидеть, – усмехнулся хозяин, прищурив глаза. – Вы, как говорится, оказались в нужное время в нужном месте. Но мне ли знать, как именно вы сюда попали. В конце концов, вы сами вошли под вывеску.

Это было правдой. В клуб он меня пригласил сам, но уж точно не вел за ручку в этот отдаленный район города.

Мы какое-то время сидели молча. Я так и не рискнула при нем закурить. Потом хозяин встал и жестом пригласил меня последовать за собой. Он начал знакомить меня с присутствующими. У меня закружилась голова от близости этих гармоничных созданий, иначе и язык не поворачивался их назвать. Голоса их тоже были на удивление мелодичными, приятными, а речь правильной. Я больше не осмеливалась задавать моему гиду вопросы, которые меня продолжали беспокоить. Я опасалась, что, не желая на них отвечать, он просто оставит меня наедине с незнакомыми красавцами, не проявляющими ко мне интереса.

Через какое-то время хозяин остановился около светловолосого парня в углу, одетого в рваный джинсовый комплект. Постепенно между нами троими завязался разговор. Молодой человек почему-то заинтересовался мною, и хозяин незаметно ушел.

У этого мужчины были светло-голубые, полные боли глаза, небольшой красиво очерченный рот, правильный нос с маленькой горбинкой и волевой подбородок с ямочкой. Во время нашей беседы он, расслабившись, сидел за столом, и его красивая осанка, присущая здесь абсолютно всем, куда-то подевалась. Он сутулился и, скрестив длинные тонкие пальцы рук, упирался в них подбородком. Голос его был слегка хриплый, тихий и мягкий.

Почему-то мы сразу перескочили с первичных вопросов при знакомстве – кто да что – на обсуждение наших мировоззрений и жизненных ситуаций. Он считал, что почти все в этом мире фальшиво и все продается, я спорила для виду, хотя начинала склоняться к его точке зрения, настолько обоснованно и веско он это представлял. Я пыталась перевести разговор на обсуждение этого заведения, но он мягко переключал меня на другие темы.

Он нравился мне. Конечно, он был, как и все здесь, красив. Но не в этом дело. С ним было безумно интересно говорить, спорить и просто слушать. Для своих довольно юных лет – он выглядел где-то на двадцать семь – его высказывания поражали своей зрелостью и глубоким знанием жизненной изнанки.

Он смотрел на меня искренним, чистым взглядом, не отводя глаз, и я чувствовала, что тоже нравлюсь ему, и он совсем не жалеет, что хозяин нас познакомил. Он давал мне ответы на вопросы, казавшиеся мне неразрешимыми в понимании жизни. Я поняла, что хотела бы говорить с ним еще и еще, и хотела бы видеть его потом, и уверена, он мог бы занять определенное место в моей жизни. Я отключилась от окружающей нас обстановки, от наполняющих помещение людей. Их красивые лица отодвинулись на задний план, и сейчас передо мной было только одно лицо, обрамленное светлыми, немного спутанными волосами и тяжелым подбородком с ямочкой.

Тем временем маленькая стрелка часов остановилась на цифре пять. Я почувствовала вокруг какое-то движение. В клубе стало оживленнее. Казалось, все стали общаться с удвоенной силой, словно назревало какое-то событие, к которому все готовились. Взгляд же моего собеседника, напротив, стал отрешенным и печальным, он тоскливо смотрел на меня, словно хотел попрощаться насовсем, рассматривал мое лицо, будто пытался навсегда запомнить, и в глазах сквозила обреченность.

– Сейчас все закончится, – вдруг произнес он.

– Что все? – по моей спине пополз неприятный холодок. Парень не ответил и отвел глаза. – Клуб закрывается, да? – уточнила я.

– Все заканчивается, – монотонно ответил он. С этими словами он вложил в мою руку маленький плоский предмет. Я непроизвольно зажала его в кулаке и вопросительно посмотрела на нового знакомого. Он отвел глаза и тихо произнес:

– Мне так жаль. Прощай.

Его взгляд уставился в какую-то неопределенную точку, голубые глаза чуть расширились, и в них была такая горечь, словно он потерял в тот момент самое дорогое и близкое. Он глубоко вздохнул и… замер. Просто застыл в такой позе. Сначала я подумала, что ему стало нехорошо, и его охватил болезненный ступор, но вдруг в уши мне ударила кромешная вязкая тишина, и я, вздрогнув, обернулась по сторонам.

Все люди, только что беспечно и оживленно болтавшие, тоже застыли в разных положениях: в тех, что застал их этот ужасный миг. Еще не осознавая до конца, что же произошло, я дотронулась до руки своего белокурого собеседника. Она была жесткая, гладкая и холодная. Передо мной сидел манекен. Восковая фигура!

Я поводила перед его расширенными глазами рукой, но они, остекленевшие, не изменили положения.

«Это же и вправду музей восковых фигур. Но как?..» – я даже не в состоянии была додумать мысль. Все действительно закончилось.

Не понимая, что на самом деле делаю, я с трудом встала и начала пробираться меж застывших фигур к арке, которая неожиданно снова объявилась на прежнем месте. Мне не хотелось больше ни о чем думать, не хотелось смотреть на красивые манекены. У меня было лишь одно желание: чтобы все это оказалось сном и я резко проснулась, выскользнула из этого наваждения.

Возле арки стоял хозяин. Единственный из присутствующих, кто не застыл безжизненной фигурой, когда пробило пять часов.

– Вот и все. Все закончилось. Вам здесь понравилось?

– Нет, – еле выдавила я и побыстрее прошла мимо него к выходу. Он не остановил меня и не стал провожать. На одеревенелых ногах я пробралась по серому коридору с корявыми стенами, толкнула тяжелую дверь и оказалась в подъезде. Медленно вышла из него на сырой и холодный с утра воздух. Небо уже посветлело, близился восход. Где-то за спиной я едва расслышала, как хлопнула музейная дверь. Обернулась: вывески не было. Снова ничего не было, только замочная скважина в негостеприимной, обитой железом двери. Повинуясь внезапно охватившему меня порыву, я схватилась за ручку двери в подъезд. Она не поддалась.

Я развернулась и побрела к просвету между домами. Сразу же в поле зрения попала остановка и подъезжающий к ней, наверное, самый первый утренний автобус. Он довез меня, единственного пассажира, до ближайшего метро, я спустилась, погрузилась в первый поезд и поехала домой. Думать не хотелось, просто не думалось, и я, кажется, задремала. Почти инстинктивно очнувшись на нужной станции, машинально перешла на другую ветку, ведущую к дому.

Несколько дней я отгоняла от себя воспоминания об этой странной ночи. Они все же не сдались и как-то под вечер огорошили меня своим появлением. То мне казалось, что это и в самом деле был сон, то представлялось, что я сошла с ума.

Только вот черный медиатор с непонятным выгравированным серебряным знаком посредине говорил, что это не так. Я так и довезла эту памятку до дома в сжатой ладони, куда ее вложил голубоглазый незнакомец в рваных джинсах. Наконец я нашла в себе силы и отважилась поехать туда снова. Теперь я уже знала, где это: я помнила обратную дорогу.

Все те же неприступные дома, недружелюбные двери с маленькими скважинами и никакой неоновой вывески, хотя я прождала ее появления до поздней ночи. Я приезжала сюда несколько раз, но с тем же результатом. Да, проще, конечно, было бы думать, что все приснилось.

Но до сих пор, когда я вспоминаю об этой ночи, душу наполняет тоска и ощущение упущенного момента. О чем-то я не узнала, хотя, кажется, могла. Что-то просмотрела. Так тяжело, так странно. Обрести и потерять.

Повесть

ОКНА

Девушка замечает у себя паранормальные способности и заводит в сети блог, чтобы ей помогли в этом разобраться. Парень покупает на развалах диск с новой и совершенно никому не известной компьютерной игрой. Эти два события оказываются тесно связаны между собой.

Среда, 29 Января

Вступление

Итак, я поддалась повальному увлечению сетевыми дневниками, пополнила стройные ряды блогеров и вот моя первая запись. Попробую хотя бы сама себе объяснить, зачем мне это нужно. Это не желание вывалить на всеобщее обозрение свою личную жизнь и свою подноготную. Это, скорее, попытка разобраться в самой себе и в том, что меня окружает, в тех странных событиях, которые недавно стали со мной происходить.

Как я поняла, просмотрев несколько блогов на этом портале, здесь к твоим излияниям читатели иногда оставляют комментарии. Может, кто-нибудь таким образом поможет мне объективно оценить все, что со мной творится, или даст совет.

Я пыталась вести обычный дневник и поняла, что это не то, что мне нужно. Бумага стерпит все, но она ничего не сможет мне подсказать. Я могу беспредельно подробно описывать все и часами анализировать свои записи, но, боюсь, мне не справиться одной. И вот поэтому я пришла сюда. С надеждой и верой.

Четверг, 30 Января

Утром

Вот я снова здесь. Не знаю, как часто получится у меня заходить в блог, но дело даже не в том. Мне очень хочется все подробно описать, но просто не поднимаются руки. Может быть, я слишком суеверная и боюсь, что изложенное на виртуальной бумаге мне уже не стереть ни из памяти, ни из жизни. А еще я просто не знаю, с чего лучше начать. Стоит ли описывать только настоящие события или то, что им предшествовало? Нужно ли рассказывать о себе и о тех, с кем свела меня судьба в столь необычное время?

И стоит ли вообще вести этот дневник, не проще ли пустить все на самотек и предоставить провидению самому вершить начатое? Возможно, вчера я сгоряча завела этот дневник, до конца не осознавая, смогу ли я перевести все в буквы. Но я не привыкла сдаваться на полпути и попробую осуществить задуманное. Сейчас мне необходимо временно прервать повествование. За это время я обдумаю свои же вопросы и приступлю к делу.

Позже

Итак, пора приниматься за дело. Я решила, что по ходу повествования иногда буду возвращаться к пережитым событиям и описывать людей, с которыми свела меня жизнь. Реальных имен не будет, я заменю их на вымышленные.

Есть ли смысл выкладывать сюда всю подноготную? А если вкратце, то меня зовут Скво. Я смуглая и темноволосая. Мне нравится путешествовать дикарем, я люблю походы, палатки на берегу моря, пищу, приготовленную на костре. Люблю ходить босиком и одеваться в стиле кэжуал или бохо. Длинные пышные юбки, натуральные ткани, бахрома и деревянные браслеты – везде, где можно.

Уже полгода я живу одна: с тех пор, как мы расстались с Артом. Мне было очень тяжело, но я справилась и сейчас почти ожила. У меня есть подруги, друзья и просто знакомые, но, если я и стану о них рассказывать, то позже. И об Арте тоже.

Мне почему-то сложно писать, отвлекает каждый посторонний звук. Шаг вперед, два назад. Возможно, это даже читать будет неинтересно, но по-другому у меня не получается. Я решила, что буду записывать каждый раз, как только найдутся силы и вдохновение. Сейчас их опять нет.

Пятница, 31 Января

Днем

Странные события начались приблизительно тогда, когда я впервые обратила внимание на этот дом. За несколько лет работы он привлек мое внимание только теперь. На это унылое желтое здание выходят окна курилки на втором этаже, рядом с соседней организацией. Сколько раз я стояла там с сигаретой одна или с подругами, смотрела в окно и не замечала его. И вот не так давно я курила в одиночестве, и глаза мои блуждали по грязно-желтым неприветливым стенам. Это старый девятиэтажный дом, без балконов, с одинаковыми узкими окошками. По бокам он зажат вплотную двумя кирпичными новостройками, наверное, из экономии площади. Он ниже их и выглядит, как уродливый карлик рядом с двумя стройными молодцами. Стены неприятного темно-желтого цвета, давно не реставрированные, со ржавыми потеками возле подоконников и с мутными разводами под крышей. На тусклых окнах – серые двустворчатые рамы с маленькими форточками, затянутыми грязной сеткой.

Даже не представляю, сколько лет может быть этому дому, но выглядит он старым, убогим и неуютным. Мне бы не хотелось в таком поселиться, и не важно, насколько удобный он внутри. Когда я наконец заметила его, у меня в груди появилось тяжелое, щемящее чувство, и камень лег на сердце. Я забыла, что в пальцах дымится сигарета, облокотилась на широкий подоконник и вперила взгляд в чужие стены и бельма окон. Пепел падал на белый пластик. Мне почему-то захотелось узнать, как живется людям в этом доме, кто там вообще обитает и что с ними происходит. Дом выглядел отталкивающе и одновременно манил меня. Я не помню, сколько так простояла. За спиной раздались голоса: в курилку входили другие люди. Я механически затушила почти дотлевшую сигарету и ушла.

С тех пор я чаще стала подниматься на второй этаж, чтобы покурить. Если обычно я заходила туда только по пути с обеда, то теперь это стало моим постоянным местом. Я выжидала, когда останусь одна, облокачивалась на подоконник и наблюдала за домом, вернее, за своими ощущениями. Дом казался нежилым. Не похоже было, что там были обитатели: я никогда не видела лиц, выглядывающих из окон, никто не вытряхивал пыльные тряпки, мамы не звали детей, гуляющих во дворе, на подоконниках под лучами солнца не грелись кошки. Да и само солнце редко заглядывало в гости.

Но все же дом жил. Иногда некоторые окна оказывались открытыми, а шторы в них то задернутыми, то наоборот. Странно, что это никогда не происходило на моих глазах. Я не знаю, почему я подолгу стояла там. Может быть, мне хотелось наконец узреть хоть какую-то частичку жизни в этом безжизненном здании. Я все чаще стала задумываться о том, чтобы как-нибудь сходить к этому дому и рассмотреть его поближе.

Вечером

Захотелось немного рассказать о месте, где я живу. Я очень люблю свою скромную однокомнатную квартирку. Здесь я всегда могу расслабиться, отдохнуть, забыть о проблемах. Я сама заполнила ее уютными мелочами, которые помогают мне найти успокоение. Это изящная аромолампа в виде фигурки котика, в которую я наливаю свои любимые масла иланг-иланг, сандал и бергамот. Несколько подставок для благовоний и самые разнообразные ароматические палочки. Бамбуковые подвески, издающие легкий звон при любом движении воздуха, и символические фигурки. Приятнее всего мне находиться в комнате. Она небольшая и очень уютная. Дверь находится посредине стены, справа от входа в углу стоит треугольный письменный стол, где неизменно присутствует старенький ноутбук, который давно питается только от сети, а в левый угол встроен деревянный шкаф. На самом деле это даже не шкаф, а просто полки-уголки, висящие на стене, и закрывающие их створки. В левом дальнем углу – диван, застеленный клетчатым пледом с бахромой. Он жесткий: я не люблю спать на мягком. Когда-то мы спали на нем вместе с Артом, а теперь я его не раскладываю. Немного правее стоит торшер с цветочным абажуром, а в правом дальнем углу – кресло-качалка, моя давнишняя мечта, которую я недавно обнаружила на какой-то барахолке. Мне нравится сидеть в этом кресле, укутавшись в плед, и читать. Еще с кресла можно смотреть телевизор, который я поставила на одну из полок в шкафу, есть только маленькое неудобство: для просмотра шкаф приходится открывать нараспашку. В правой стене – широкое окно, большую часть времени задернутое бежевыми клетчатыми занавесками, отчего в комнате царит полумрак, заполняемый теплым светом торшера, а на полу посреди комнаты – мохнатый коричневый ковер, в длинном ворсе которого приятно утопают босые ноги. Стены обклеены джутовыми обоями. В помещении всегда царит едва заметный аромат благовоний, и все беды и невзгоды я оставляю за дверью своей квартиры.

Воскресенье, 02 Февраля

Днем

Опять тот же странный сон. Словно выхожу я в солнечный день из подъезда, а с козырька свисают длинные голубые сосульки, и снизу с крыльца навстречу им поднимаются такие же ледяные наросты, похожие на сталагмиты. Такое ощущение, словно вылезаешь на свет божий из чьей-то гигантской зубастой пасти. Что снилось потом, я не помню, но затем я вернулась обратно и хотела войти в подъезд, а ледяные сверкающие зубы почти сомкнулись и стали длиннее. Весь дом был ослепительно белый от покрывающего его льда. Прямо ледяной дворец, очень красивый. Дом, где я живу, довольно неказистый, но под толщей льда, переливающегося на солнце, он преобразился так, что можно было залюбоваться. Только как войти в подъезд, если путь мне преграждает сверкающий ледяной оскал?

Я стою в раздумьях перед заледеневшим подъездом и начинаю замерзать. Мне во что бы то ни стало надо попасть домой, скорее туда вернуться, иначе может случиться что-то непоправимое. Но толстые ледяные зубы меня не пускают. В маленькие промежутки между ними я вижу вход в подъезд: он тоже покрыт льдом, и уводящая вверх лестница белеет и искрится от едва попадающего в подъезд света.

Вдруг солнце неожиданно резко скрывается за черными тучами, и вокруг мгновенно сгущаются неприятные и даже жуткие сумерки. Ледяная пасть больше не блестит, она угрожающе темнеет. Дом перестает быть похожим на дворец. Теперь он напоминает громадное чудовище, бесформенной горой высящееся надо мной. Я судорожно оглядываюсь по сторонам, блуждаю глазами по земле, покрытой толстым слоем снега. Хватаю первую попавшуюся в руки палку и начинаю изо всех сил колотить по ледяным клыкам. Огромные сосульки звенят и плачут, во все стороны разлетаются ледяные осколки. Наконец одна из них откалывается и падает вниз, и из разлома хлещет густая красная кровь. Мне очень страшно, страшно до безумия, но я знаю, что еще хуже будет, если я останусь снаружи, и я продолжаю разбивать лед. Он окрашивается кровью, и кровью окрашиваются мои руки, алая густая жидкость брызжет в лицо. Скоро места становится достаточно, чтобы пройти, и я устремляюсь в образовавшийся проем. Сосульки острыми расколотыми краями задевают меня, рвут на мне одежду, режут до крови, до боли, но я преодолеваю препятствие и бросаюсь в дом. Я начинаю подниматься по белой скользкой лестнице, но она вдруг содрогается под ногами, словно начинается землетрясение. Стены ходят ходуном, и лестница сбрасывает меня вниз, а сверху с неимоверной скоростью движется снежная лавина. Снег почти сразу настигает меня, накрывает с головой, забивает нос и рот, я не могу дышать… И просыпаюсь.

Постель вся скомкана, подушка на полу. Почему мне приснился этот сон? Что он означает? Нечто подобное снилось и раньше, еще до того, как я стала вести дневник. Мне скоро станет страшно засыпать.

Среда, 05 Февраля

Вечером

Однажды в обеденный перерыв я наконец решилась сходить к дому и посмотреть, как же он выглядит вблизи. Я подозревала, что первый этаж может быть занят магазинами или офисами, что обычно для зданий, расположенных в центре города, да еще и на оживленной улице.

Вблизи дом оказался еще более неприветливым и угрюмым. Он нависал надо мной желтой каменной глыбой и подслеповато смотрел сверху узкими окошками. Как я и предполагала, на первом этаже здания со стороны, выходящей на широкий проспект, располагались какие-то организации и магазины. Со стороны, видной из курилки, находились два подъезда для жильцов и двор. Из окна этот двор открывался мне не полностью, его загораживало какое-то двухэтажное здание, и теперь я решила осмотреть его. Тут тоже не было заметно признаков жизни. Перед домом никто не гулял. За пятнадцать минут, в течение которых я прогуливалась от подъезда к подъезду, ни одна живая душа так и не появилась на дороге, не вышла из дома. Мне стало жалко, что наступившее недавно потепление растопило почти весь снег, и я не могла увидеть, есть ли во дворе человеческие следы, или там действительно никто не ходит. Правда, был разгар рабочего дня, и, возможно, в это время жители дома находились на работах или учебах, а к вечеру сюда нахлынет целый поток возвращающихся домой людей.

Решив для себя прийти сюда как-нибудь еще раз, только после работы, я отправилась осматривать дом с противоположной стороны. Первая дверь была железная, запертая и без вывески. Я проследовала мимо. Дальше находилась застекленная витрина магазина одежды. За стеклом в непринужденных позах стояли манекены в модных костюмах и платьях. Проходя мимо я поежилась под взглядом их стеклянных глаз, – с детства неприязненно отношусь к манекенам, – и остановилась перед прозрачной дверью, но в магазине оказался перерыв, и я отправилась вдоль дома. За входом в бутик следовала вторая такая же неприятная витрина, а за ней – еще один магазинчик, к моей великой радости, с эзотерической продукцией. Он оказался открытым, и я, разумеется, туда зашла. Вернулась я с новой подставкой для благовоний и с деревянной фигуркой, изображающей кошку с котенком, обвивающих друг друга хвостами. На будущее я присмотрела набор для суши, в подарок подруге на день рождения.

Четверг, 13 Февраля

Утром

Не записала сразу, теперь воспоминания слегка затерлись, но думаю, стоит рассказать. В прошлый раз по дороге домой меня не покидало ощущение тревоги. Кажется, оно появилось, когда я шла обратно мимо витрины с манекенами, и нарастало по приближению к дому. Я надеялась, что в моем любимом пристанище я приду в себя и успокоюсь, но тревожное чувство только усилилось. Окоченели пальцы рук, и я почувствовала озноб. Сердце забилось как бешеное, заныл левый висок, и появилась легкая тошнота.

Не понимая, в чем тут дело, я накапала себе пустырника и зажгла сандаловое масло в лампе. По комнате быстро распространился его аромат, но сейчас он не успокоил меня, как обычно, а наоборот, взбудоражил. Закутавшись в клетчатый плед, я свернулась клубочком на диване и взяла книгу, которую перечитывала уже не в первый раз. Знакомые слова читались по-новому, и скоро я заметила, что взгляд несколько раз пробегает по каждой строчке, прежде чем смысл прочитанного наконец проникает в мое сознание.