Текст книги "Избавься от гордыни"

Марджи кивнула и отправилась искать сына.

Попрощавшись с ним и с матерью, она добралась сквозь толпу веселящихся людей до слабо освещенной стороны лужайки, незаметно юркнула в тень деревьев и сразу очутилась на тропинке, которая огибала здание гостиницы сбоку, а потом выводила прямо к главному входу. Марджи быстрым шагом шла по темной тропинке и любовалась причудливыми очертаниями оливковых и лимонных деревьев на фоне ярко-звездного неба. Вечерний воздух был пропитан благоуханием цитрусовых.

На минуту она остановилась и прислушалась. Голоса людей и музыка оркестра звучали теперь совсем приглушенно, зато до ее слуха отчетливо доносился стук собственного сердца.

Фернандо поджидал ее около машины, облокотившись на капот двигателя. Когда она подошла к нему, он спросил:

– С Шоном все в порядке?

Марджи кивнула и, помолчав, сказала:

– И все-таки я считаю, что нам следовало бы забрать его с собой. Мы должны смотреть за ним. Ты помнишь напутствие его врача?

– Разумеется, помню. – Он открыл для нее дверцу автомобиля. – Именно поэтому ты вышла за меня замуж – чтобы мы смотрели за Шоном в оба, не так ли? – Его губы сложились в легкую усмешку.

Вот истинная причина нашего брака, подумала Марджи.

Она подошла к дверце и ответила ему:

– Да, именно поэтому. Ведь мы теперь члены одной семьи, а не просто партнеры. Перед нашими родственниками, друзьями, знакомыми мы можем притворяться, что безумно любим друг друга, но перед самими собой мы вполне могли бы оставаться честными.

– Я полагал, что мы ведем себя по отношению друг к другу честно. – Его голос стал твердым и резал слух, как металл.

Марджи глубоко вздохнула и решила, пока не передумала, перейти Рубикон. Собравшись с мыслями, она холодным тоном произнесла:

– Я твердо убеждена, что при сложившихся обстоятельствах мы оба поступим благоразумно, если эту ночь проведем в разных комнатах.

Наступило полное безмолвие, будто они оказались на Северном полюсе.

– Это не самая удачная из твоих шуток. Она уловила в его голосе надменные нотки и, гордо подняв голову, сказала:

– Это не шутка.

– Но мы вступили в законный брак, Марджи. Ты моя жена, и сегодня ночью мы обязательно вступим в законные брачные отношения!… – Помолчав, Фернандо мягко добавил: – Садись в машину. Мы еще поговорим об этом, когда приедем домой.

Не проронив больше ни слова, она уселась в автомобиль, и он захлопнул за ней дверцу. Ее сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот взорвется.

11

Путь к его вилле был недолог, но пролегал по узким, извилистым дорогам. Оба все время напряженно молчали; Марджи старалась не думать о том, что ее ожидает впереди.

Но ей так хотелось оказаться в одной постели с Фернандо, что в паху у нее начало пыхать жаром. И теперь она сожалела, что высказала вслух «благоразумное» предложение провести их первую брачную ночь в разных комнатах. Какая глупость! Ведь она уже вышла за него замуж. Назад пути не было. Для обоих оставалось только одно направление – вперед. Интересно, куда бы они отправились наутро из разных комнат? Куда поплыл бы их семейный корабль, если среди главных членов его экипажа сразу возник такой разнобой? А ведь ей хотелось… хотелось всем сердцем, чтобы их брак сразу стал жизнеспособным.

Дорога впереди них, освещаемая мощными фарами автомобиля, убегала под колеса золотыми бликами, а висевшая в небе полная луна заливала проплывавшие мимо поляны и рощи серебристым сиянием. Но Марджи едва замечала все это, потому что мучительно думала о странной ситуации, в которой оказалась.

Свернув с проселочной дороги, Фернандо медленно въехал в высокие ворота и поехал по аллее, посыпанной мелким гравием. Через несколько минут впереди замаячили ломаные очертания огромного фермерского дома, по обеим сторонам которого элегантно замерли, будто охраняя его, могучие стройные кипарисы.

– Вот мы и дома. Милый старый дом! – Фернандо произнес эти слова тихим, взволнованным голосом.

Он припарковал машину у самого крыльца и молча выбрался наружу. Он подал жене руку, и Марджи последовала за ним. Подхватив подол длинного платья, она поднялась по ступенькам к входной двери. Необычная тишина обострила обуревавшее ее чувство тревоги и беспокойства. Прожив немало лет в большом городе, она привыкла к гулу машин и голосам людей, не смолкающим ни днем ни ночью. Здесь же ее поразило полное отсутствие всякого шума. Ее ухо едва улавливало лишь шорох ночных насекомых в траве и глухую возню каких-то зверюшек около живой изгороди.

Фернандо открыл ключом дверь, вошел в темную прихожую и включил верхний свет. Взяв Марджи за руку, он завел ее в гостиную, усадил на диван и спросил:

– Ты не против, если мы чего-нибудь выпьем с дороги?

– Вообще-то я не пью…

Он достал из буфета начатую бутылку виски, поставил ее на журнальный столик и, присев на диван, налил себе немного в хрустальный бокал, предварительно бросив в него несколько кусочков льда. Пристальный взгляд его черных глаз, казалось, вот-вот пробуравит ее насквозь, и через мгновение Марджи не выдержала и сказала:

– Э… я тоже выпью немного. Спасибо. Когда он протянул ей бокал с напитком, их пальцы случайно соприкоснулись, и ее сразу бросило в жар. В ту же секунду Марджи поняла, чего так боялась. Она боялась потерять контрольная собой. Если это произойдет, Фернандо сразу догадается, что она по-прежнему хочет его и ради того, чтобы отдаться ему, готова разрушить барьеры гордости, которые с такой тщательностью возводила вокруг себя все эти годы. И эти барьеры отлично ее оберегали…

И вот теперь, стоило ему прикоснуться к ней пальцем, как она мгновенно почувствовала, что ее самоконтроль потерян. И, возможно, то же самое почувствовал Фернандо. Да он и не сомневался, что действует на нее возбуждающе и что она готова отдаться ему в любую минуту, хотя и скрывает это, подумала Марджи. Разве не свидетельствовало об этом ее поведение, когда они оказались в ее спальне за несколько дней перед отлетом из Нью-Йорка?

– Наконец-то мы одни, – сардоническим тоном пробормотал Фернандо и прикоснулся бокалом к бокалу жены.

Марджи, не привыкшая к крепким напиткам, сделала маленький глоток и сразу закашлялась. В горле жгло, как огнем. Чтобы не встречаться с Фернандо глазами, она отвернулась и оглядела гостиную. Одну из стен почти целиком занимал огромный камин; его основание украшала гладкая голубая плитка, а дымоход был выложен из неотшлифованного красноватого мрамора. Удобные кресла и диван имели цвет пахты. Вообще от всей мебели, расставленной в комнате, веяло таким же простым, грубым очарованием, как и от самой местности, в которой свили семейное гнездо предки Фернандо.

На тумбочке рядом с диваном стояли три фотографии в деревянных рамках, и Марджи рассеянно взяла одну из них. Взглянув на нее, она сразу вспомнила, что видела такую же фотографию много лет назад в нью-йоркском доме Фернандо; на ней он был запечатлен еще подростком вместе со своими братьями. Ее глаза на несколько минут задержались на снимке, пока она вспоминала тот вечер, когда впервые пришла к Фернандо, чтобы взять у него интервью. Марджи вспомнила, как с первой же минуты их встречи ее захлестнуло безумное, необоримое желание отдаться ему…

Фернандо взял у нее из рук фотографию, положил ее лицевой стороной на тумбочку и довольно бесцеремонным тоном спросил:

– В чем дело, Марджи? Сегодня утром ты вся сияла, а сейчас… Что случилось?

Ничего не случилось. Просто рассеялись иллюзии. Когда сегодня утром она шла с Фернандо под венец, рассудок нашептывал ей, что он не любит ее. Однако сердце не переставало твердить, что она любима. И если бы Линда так грубо не сокрушила эту иллюзию, она, возможно, до сих пор продолжала бы верить в его любовь. Но вины Фернандо тут не было. Виновата в глупом заблуждении была она сама.

Неожиданно ей вспомнился рассказ Ники о том, что утром накануне свадьбы Адели он застал в этой же комнате Фернандо и Линду, когда они занимались любовью. Ники сказал ей тогда, что его старшего брата и Линду «тянет друг к другу как магнитом».

Марджи взглянула на Фернандо так, будто из ее глаз плеснулось холодное голубое пламя. Но сразу взяла себя в руки. Ее тон, когда она заговорила, был мягким, даже покладистым:

– Ничего не случилось. У меня просто немного замерзли ноги, и я… чуточку устала.

Фернандо нахмурился, взял из ее рук недопитый бокал и тоже мягким голосом сказал:

– Пойдем. Я покажу тебе дом.

Когда они встали с дивана и пошли к двери, ее сердце снова пустилось вскачь.

На первом этаже он показал ей сначала кухню и кабинет, а потом гостиную. Когда они поднялись на второй этаж, Фернандо сказал:

– В доме семь спален. Вот эта, например, – он распахнул дверь в двух шагах от лестничной площадки, – будет нашей.

Марджи вошла в просторную комнату и равнодушно взглянула на добротную старинную мебель и роскошные кремовые ковры на полу, после чего ее взгляд задержался на огромной двуспальной кровати…

Успешно справившись с обязанностями гида, Фернандо достал из гардероба кое-какие вещи, бросил их в пакет и направился к выходу из спальни, бросив:

– Я расположусь в соседней комнате. Если передумаешь и захочешь разделить со мной брачное ложе, милости прошу ко мне, причем без всяких церемоний.

Марджи присела на край кровати и с негодованием огляделась вокруг.

«Если передумаешь… милости прошу ко мне, причем без всяких церемоний». Какой наглец!… В зеркале над туалетным столиком мелькнуло отражение ее лица – бледного как полотно. Неужели она позволит Линде опрокинуть их семейный корабль еще до того, как он отшвартуется от причала и выйдет в открытое море? Позволит? Да она сама подталкивает мужа к другой женщине, отказывая ему…

Она встала и подрагивающими пальцами расстегнула сзади на свадебном платье четыре верхние жемчужные пуговички. Однако до остальных пуговиц, пришитых ниже лопаток, руки, несмотря на все ее попытки, дотянуться уже не могли. Она снова уселась на кровать, не зная, что делать. Или ей придется спать прямо в платье, или зайти в соседнюю комнату и обратиться за помощью к Фернандо. Правда, она хорошо знала, чем закончится эта помощь.

Сбросив туфли, Марджи легла на постель прямо в одежде и послала все ко всем чертям. Ее гордость по-прежнему брала верх над всеми остальными чувствами и соображениями. Буду спать так, в сердцах решила она.

Но сон не шел к ней. Перенапрягшийся мозг, казалось, готов был разлететься на мельчайшие частицы. Воспаленные глаза неотрывно смотрели в потолок. И вдруг она вне себя от ярости вскочила с кровати, выбежала в прихожую и рванула на себя дверь в соседнюю спальню.

Фернандо, обернутый махровым полотенцем, только что вышел из ванной, примыкавшей к спальне, и разгребал пятерней растрепавшиеся мокрые волосы. Капли воды блестели на его лице, бронзовых плечах и груди. Он ухмыльнулся и, казалось, ничуть не удивился ее появлению,

– Не думай, что я пришла к тебе за… этим, – поспешно сказала она. – Мне просто нужна помощь, чтобы выбраться из этого платья.

– Неужели? – Одна его черная бровь изогнулась вопросительным знаком, и он язвительным тоном сказал: – В свое время мне доводилось знакомиться с особами прекрасного пола, которые, хотя и осторожно, но почти с ходу предлагали свои услуги. Однако чтобы женщина явилась ко мне среди ночи в спальню – такого случая в моей холостяцкой практике не было.

– Я вовсе не собираюсь улечься с тобой в постель. – Она старалась смотреть ему прямо в лицо, но ее глаза сами начали скользить по его широким плечам, голому торсу… – Просто расстегни мне, пожалуйста, платье.

– Тогда подойди поближе.

Марджи подошла к нему и повернулась спиной, чтобы ему видны были пуговицы. Ловкими движениями пальцев он быстро расстегнул платье до самой талии, и она не успела даже сдвинуться с места, как его руки обхватили ее, и почти в ту же секунду его еще не обсохшая волосатая грудь плотно прижалась к ее полуобнаженной спине.

Фернандо поцеловал Марджи в шею и медленно потянул шелковое платье вниз. Она не шелохнулась. Ласковые волны неги и блаженства начали охватывать всю ее, когда его горячие губы скользнули от шеи к плечу, потом к другому, а когда его пальцы стали мять ее грудь под кружевным бюстгальтером, ею быстро овладело желание отдаться ему.

Он снова потянул платье – и через мгновение оно уже лежало на полу. Перед горящим взором мужчины предстали кружевные трусики и полупрозрачные чулки, обтягивавшие стройные ноги.

– Вот так-то будет лучше, – сказал Фернандо и повернул ее лицом к себе; его черные глаза триумфально блестели. – Понимаешь, Марджи, в сексуальном смысле я тебе очень нравлюсь, и ты не можешь отрицать этого. – Она покачала головой, в ее голубых глазах плеснулось яростное пламя, а он подумал, что никогда еще в жизни не видел женщины красивее. – Да, сексуально мы всегда великолепно подходили друг другу.

Он притянул ее к себе и впился губами в ее губы с такой силой, что вся ее ярость мигом улетучилась, как дым из трубы. Спустя несколько секунд Марджи уже целовала его сама с таким же неистовством, с каким целовал ее он, и она ничего не могла поделать с собой. Разум твердил ей одно, а чувства совсем другое, причем «доводы» чувств оказались на этот раз гораздо более весомыми и убедительными.

Неожиданно обе руки Фернандо скользнули к ней за спину и разомкнули застежки бюстгальтера. Глядя ей прямо в глаза, он спокойным и в то же время твердым голосом сказал:

– А теперь ты должна повторить вслед за мной: «Пожалуйста, Фернандо, возьми меня…».

Привычными, опытными движениями большого и указательного пальцев обеих рук он принялся ласкать ее отвердевшие соски. Это так возбудило Марджи, что у нее на миг перехватило дыхание. А когда он одним рывком стянул с нее трусики и начал поглаживать ладонью курчавые заросли на бугорке Венеры, она не выдержала и прошептала:

– Пожалуйста, Фернандо, возьми меня!… Ну пожалуйста, возьми… всю…

Резко толкнув ее на кровать, он отбросил в сторону банное полотенце и лег рядом с ней. Затем с медлительной нежностью стал целовать ее шею, плечи, грудь, живот… Она сгорала от нетерпения и страсти и хотела только одного – ощутить его внутри себя.

За пролетевшие годы Марджи успела забыть, какой она испытывала восторг, когда его голое мускулистое тело будто впрессовывалось в ее тело; забыть, с какой точностью он знал, где и как поласкать ее, чтобы доставить ей наивысшее блаженство. И вот сейчас ощущение тех сладостных… может быть, самых сладостных минут жизни возвращалось к ней. В порыве дикой, безудержной страсти их тела все сильнее прижимались друг к другу, Фернандо все более неистово и изощренно целовал ее, а она не переставала все громче и все более порывисто шептать:

– Ну давай же… войди же… прошу тебя… Когда наконец он вошел в нее, она глубоко глотнула воздух, резко провела ногтями по его спине и вскрикнула:

– О, как хорошо!

– Отныне… ты… принадлежишь… мне, Марджи Ретамар. – С каждым произнесенным им словом, с каждым новым ударом плоти он все глубже и глубже входил в нее, а его поцелуи становились все более яростными. – И никогда… не забудешь… об этом.

Неожиданно она почувствовала, как мир соскользнул со своей оси, и все погрузилось в первозданный туман.

Марджи лениво потянулась в кровати. Все ее суставы болели. Оглядевшись, она поняла, что находится в какой-то незнакомой комнате. Солнечные лучи пробивались сквозь тонкие шторы, скользили по сиреневым обоям и увязали в букете роз на ночной тумбочке. За окном весело щебетали птицы, но никаких других звуков не было слышно – ни шума транспорта, ни голосов людей.

Какое-то мгновение Марджи не могла вспомнить, где находится, но, как только она села в кровати и увидела на полу скомканное свадебное платье, события минувшей ночи замелькали перед ней, как искры разгорающегося костра.

Марджи взглянула на другую половину кровати и обнаружила, что она пуста. Но как только она вспомнила, чем занималась ночью в этой кровати, ее сразу бросило в жар. Неудивительно, что она чувствовала себя усталой. Всю ночь напролет они занимались любовью. Фернандо овладевал ею три или четыре раза. В последний раз он вошел в нее, когда уже стало светать… Теперь она лежала на подушках и блаженно ворошила в памяти сцены своей первой брачной ночи. Секс с Фернандо, как всегда, был великолепен. Теперь она понимала, почему никакой другой мужчина не мог занять его места.

Откинув простыни, Марджи встала и пошла в ванную, чтобы принять душ. Интересно, куда же делся Фернандо, подумала она, направляя на себя сильную струю горячей воды… Хорошо ополоснувшись, она отключила душ и, не открывая глаз, потянулась за полотенцем. К ее удивлению, полотенце само упало ей в руки. Когда она открыла глаза, то поняла, что его передал ей Фернандо, стоявший перед ней в белой рубашке и обычных темно-синих джинсах.

– Доброе утро. – Его взгляд скользнул по ее голым грудям и каплям, падавшим с бугорка Венеры.

– Доброе, – ответила она, стыдливо прикрываясь полотенцем. – Кстати, который сейчас час?

– Семь тридцать. – Он сделал шаг в сторону, чтобы Марджи могла пройти в спальню и одеться. – У меня есть идея: совершить утреннюю прогулку на лошадях.

– Звучит заманчиво. – Она улыбнулась. – Но я не очень устойчиво держусь в седле и не очень хорошо управляю лошадью. Так что ты должен подобрать для меня покладистую кобылку.

– Ладно. – Его губы тоже тронула улыбка.

Спустя полчаса Марджи, облачившись в бежевые брюки и коричневую тенниску, вприпрыжку сбежала по лестнице на первый этаж, чтобы встретиться с Фернандо. Встретиться со своим мужем! Эта счастливая мысль ни на минуту не покидала ее все утро. Пусть он не признался ей в любви, зато она узнала на практике, в постели, как он любит ее!

Сначала Марджи зашла в кухню. Пол в квадратной комнате был выстлан красной плиткой, буфет сделан из дуба, а внутреннюю стену украшал такой же камин с дымоходом из красноватого мрамора, какой стоял в гостиной. Открыв холодильник, она взяла пакет апельсинового сока, налила себе полстакана напитка и распахнула дверь в сад. В ноздри сразу ударил свежий утренний воздух, острый запах розмарина и мягкий аромат ромашки.

Да, Шону здесь наверняка понравится, подумала она. Столько простора для забав и развлечений! Фернандо был прав: эта вилла – идеальное место для воспитания ребенка.

Зазвонил телефон, и Марджи поспешила в коридор к аппарату.

– Вас слушают, – подняв трубку, сказала она.

– Привет, Марджи. Говорит Линда. Пригласи, пожалуйста, Фернандо. – Ее поразило, что женщина на другом конце провода так бесцеремонно перешла с ней на ты. – Мне нужно поговорить с ним.

– Его нет дома, – сухо ответила она; у нее не было абсолютно никакого желания способствовать установлению какого-либо контакта между этой женщиной и ее мужем.

– Неужели он уже бросил тебя?

Яд в словах Линды не замедлил вызвать соответствующий тон в ответе Марджи:

– Если тебе интересно, как мы проводим время, так и быть, могу поделиться. Всю ночь мы занимались любовью, а сейчас договорились совершить утреннюю прогулку на лошадях, и он ждет меня у подъезда. Если ты забыла, могу напомнить, что у нас с Фернандо начался медовый месяц. Так что, будь добра, забудь этот телефон. – И она резко бросила трубку.

– С кем ты разговаривала? – спросил Фернандо, подходя к ней.

– Ни с кем. – От неожиданности Марджи вздрогнула, испугавшись, что он мог услышать ее слова, сказанные по телефону. – Кто-то набрал неправильный номер. Забудем об этом и выйдем на свежий воздух.

Ей было противно лгать. Почему бы не сказать ему прямо, что звонок был от Линды и что та хотела поговорить с ним? Вместо этого Марджи шутливо произнесла:

– Итак, очередной пункт в графике нашего медового месяца – прогулка на лошадях. Но быть ей или не быть?

Фернандо бросил на нее недоуменный взгляд и с улыбкой ответил:

– Быть.

12

Испанский загородный ландшафт покорил Марджи. Они ехали по пышной зеленой траве в полной тишине, которую нарушал лишь глухой стук копыт их лошадей. Иногда раздавалось нетерпеливое фырканье Руперта – статного черного жеребца Фернандо, который, судя по всему, страшно уважал своего хозяина. Его иссиня-черная шерсть блестела на солнце, а черный хвост ни на минуту не прекращал борьбу с надоедливыми слепнями.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросил Фернандо. – Может быть, мы немножко прогуляемся пешком?

– Если твой Руперт не возражает, я согласна.

Чалая кобыла, которую выбрал для нее Фернандо, очень понравилась Марджи, но она с удовольствием спрыгнула на землю, потому что после бессонной ночи ей хотелось просто пройтись, размяться. Была середина лета, и вокруг них покачивалась на ветру почти уже вызревшая пшеница, расцвеченная кое-где алыми маками и голубыми васильками. Васильковым цветом полыхало и яркое небо, а холмы у горизонта отливали красными и лиловыми тонами. Поблизости не было ни одного дома, ни единой души.

– Мне кажется, будто Нью-Йорк находится где-то на самом краю света, – пробормотала Марджи, вдыхая всей грудью теплый чистый воздух.

– Уже соскучилась по своему американскому Вавилону?

– Да нет, конечно… Кстати, когда мы вчера вспоминали наших нъю-йоркских знакомых, почему ты вдруг обвинил меня в том, будто я обманывала Норманна, водила его за нос? Ты также предъявил мне претензии в том, что я якобы водила за нос Ники. Но это же полная чушь! Вчера мне как-то было не до выяснения отношений, но сейчас я хотела бы расставить все точки над «i». Что ты там себе про меня напридумывал?

– Марджи, меня, в отличие от бедняги Ники, не так легко облапошить.

Его иронический тон заставил ее нахмуриться, и она, едва сдерживая негодование, спросила:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты прекрасно знаешь это без моих пояснений. Ники действительно верил, что ты любишь его, и полагал, что ты хотела выйти за него замуж девственницей и поэтому берегла себя. Наверное, и Норманн был уверен, что он для тебя – единственный мужчина в мире.

– Подожди… Но мы с Ники никогда даже не говорили о женитьбе! – Марджи вытаращила на него глаза.

– Не корчи из себя невинную девушку. Со мной этот номер не пройдет. Ты играла с Ники, как с котенком, обещала, что в конечном итоге отдашься ему. Он рассказал мне обо всем этом буквально перед самой свадьбой Адели.

– Я никогда не играла с Ники и не водила его за нос, – возмутилась Марджи. – На кой черт мне сдалось бы заниматься этим?

– Потому что ты всегда прибегала к такой тактике. Отказавшись спать с Ники, ты получила от него предложение стать его женой. А когда ты спала со мной, тебе удавалось небезуспешно продвигаться по служебной лестнице. Именно так ты вела себя.

– Ты в самом деле считаешь меня настолько извращенной и коварной?

– Когда-то считал. Ты делала авансы моему брату и в то же время спала со мной. Как иначе это можно объяснить? Но рождение Шона, кажется, изменило тебя. Ты стала отзывчивой и внимательной, ты прекрасная мать, и я готов забыть…

– Прекрати! – Марджори бросила это так громко, что обе лошади нервно вздрогнули. – Я никогда не водила Ники за нос, он всегда точно знал свое место в наших отношениях.

– Тогда зачем ты отправилась с ним на свадьбу Адели?

– Потому что в случае моего согласия полететь с ним в Испанию он пообещал мне устроить интервью с тобой. Но я сразу очень четко дала ему понять, что между нами нет и не может быть интимных отношений. Я была для него просто другом. И дала понять это всем вашим родным и знакомым, как только мы прилетели в Мадрид. Можешь поинтересоваться этим у своего отца… Что же касается твоего предположения относительно того, что я не спала с Ники, чтобы склонить его к браку, то это полнейшая нелепость. Он сделал мне предложение еще за полгода до того, как мы познакомились С тобой, и я сразу ответила ему отказом.

– Тогда почему же он был так шокирован, когда я сказал ему, что мы с тобой встречаемся? – Фернандо недоверчиво нахмурился.

– Ты сказал Ники, что мы… Когда ты сказал ему об этом?

– Я увиделся с ним сразу после того, как ты сообщила мне, что собираешься присутствовать на свадьбе моей сестры. Мне хотелось знать, что же происходит на самом деле… Меня очень настораживали твои отношения с моим братом. Я сразу заподозрил, что тут дело нечисто. И Ники подтвердил мои подозрения. Он был потрясен, когда узнал, что мы с тобой встречаемся, был безутешен… сказал, что собирается жениться на тебе, что вы глубоко любите друг друга… Что ты сказала ему, что будешь ему принадлежать только после свадьбы…

Марджи была настолько потрясена услышанным, что, казалось, на несколько мгновений потеряла дар речи.

– Но это неправда! – воскликнула она. – Ники и я всегда были только друзьями. Между нами никогда ничего не было. Почему он сказал это?

На несколько минут Марджи и Фернандо замолчали. Потом он спросил:

– Значит, ты никогда не говорила Ники, что любишь его?

– Никогда! – почти закричала Марджи. – Мне непонятно одно: почему Ники притворялся, будто ничего не знал о наших отношениях с тобой, хотя он наверняка догадывался о них? Ты уверен, что сообщил ему о нашей связи именно до свадьбы Адели?

– Разумеется. Та беседа с братом осталась в моей памяти навечно.

– И тем не менее он ничем не выдал, что знает о наших отношениях. А когда по возвращении в Нью-Йорк я все-таки открыла ему правду, он был настолько шокирован…

– Это случилось в тот вечер, когда ты сообщила ему, что забеременела от меня?

Марджи кивнула.

– Что ж, это и была причина его шока, – сказал Фернандо. – Кстати, Марджи, на свадьбе Адели ты прижималась к Ники, когда вы танцевали.

– Он успокаивал меня, потому что ты в это время был с Линдой. Я узнала от него, что ты собирался жениться на этой женщине. Ники рассказал мне все до мельчайших подробностей – как вас с Линдой всегда тянуло друг к другу словно магнитом, как он застал вас в гостиной, когда вы занимались любовью… В то утро он принес в твой дом цветы.

– Он… застал… нас? – Фернандо был разъярен. – Но это абсолютная ложь!

– Выходит, ты не собирался жениться на Линде?

– В свое время наши родители полагали, что мы с ней должны пожениться. Тогда мы с Линдой были еще очень молоды, но и позже никаких близких отношений между нами не завязалось. И Ники знал об этом.

– А как же тогда объяснить ваше поведение в гостиной накануне свадьбы Адели? – спросила Марджи.

– Ники солгал тебе. Никаких цветов в то утро в моем доме не было, как не было и Линды. Но именно в то утро произошла эта последняя ужасная ссора между мной и моим братом из-за тебя. Видимо, таким образом он мстил мне.

– Я не верю тебе. – Марджи повернулась и направилась к своей лошади. От тяжкого волнения и горькой обиды ее грудь часто вздымалась и опускалась.

– Марджи, подумай сама! – окликнул ее Фернандо. – Ведь если Ники в том последнем разговоре со мной утверждал, что вы любите друг друга, и тем самым лгал мне, то разве не мог он точно так же лгать и тебе? – При этих словах она остановилась…– Мне кажется, он восстанавливал нас друг против друга, надеясь, что ты в конце концов достанешься ему, – сказал Фернандо. – Возможно, его тактика сработала бы, не узнай он, что ты забеременела от меня. Марджи отпустила поводья лошади, повернулась лицом к Фернандо и решительно спросила:

– А что ты скажешь о Линде? Она тоже лгала, когда рассказывала мне, что ты так сильно любишь ее?

– Черт возьми, когда она сказала тебе об этом? – Фернандо подошел к Марджи вплотную. – Мои отношения с Линдой завершились задолго до того, как я покинул Испанию. И это были чисто платонические отношения.

– Я не верю тебе, – повторила Марджи и покачала головой, – потому что, по словам Линды, ты всегда любил ее. Она регулярно наведывалась к тебе в Нью-Йорк.

– Это не совсем так. – Фернандо обнял ее за плечи. – Да мы встречались с ней несколько раз в Нью-Йорке, но ни разу не оставались наедине… С Линдой я поддерживал отношения лишь из-за наших родителей, Марджи. Клянусь, между мной и ею не было ничего интимного. В моей жизни никогда не было иной любви, кроме той, что связывает нас с тобой.

Марджи так хотелось поверить Фернандо…

– А где ты провел ночь накануне нашей свадьбы? – спросила она. – Где и с кем ты провел свою последнюю ночь мужской свободы?

– Ты прекрасно знаешь об этом. – Фернандо нахмурился. – Я спустился, чтобы повидать тебя и Шона.

– Ты уделил нам не больше часа. А куда ты отправился потом?

– К себе домой, на виллу.

– Линда сказала мне, что в эту ночь ты был с ней. По ее утверждению, ты говорил ей, что был бы счастлив, если бы на месте новобрачной была она, а не я.

– О Господи! И она туда же. Может, они с Ники сговорились? Это неправда, Марджи. – Он взял ее лицо в ладони. – Ты должна верить мне. У нас с Линдой все закончилось годы назад… Не знаю, почему она наговорила тебе столько чепухи, но я постараюсь все выяснить. – А потом он произнес самым нежным тоном: – Мне нужна только ты, Марджи… Я схожу по тебе с ума… всегда сходил и всегда буду сходить.

– Но… – Марджи недоуменно уставилась на него. – Ты так долго держался от меня в стороне… даже после рождения Шона.

– Потому что я был дурак. – Фернандо покачал головой. – Я поверил своему брату… Всякий раз, когда смотрел на тебя, меня начинали мучить угрызения совести и вины за то, что я сделал. За то, что я вклинился между вами. За то, что надорвал сердце Ники. Он не выдержал и ушел из жизни из-за меня, из-за нас…

– Нет! – Ее глаза наполнились слезами. – Это неправда, Фернандо. Тут ничьей вины не было. Он просто превысил скорость… Ведь ты знаешь, насколько он был безответственен. – Она ласково провела ладонью по его щеке. – Это не была твоя вина… или моя.

– Я осознаю это сейчас, Марджи, но… – Он глубоко вздохнул. – Если бы ты знала, как мне не хватает его! Ведь он был моим младшим братом…

– Я знаю. – Она обняла его, чтобы утешить, и он тут же обхватил ее талию. – Фернандо, я так хочу тебя!

Целуя и лаская ее, он осторожно опустил Марджи на землю, а минуту спустя они уже лежали голые в безбрежном пшеничном море, и у нее было такое ощущение, будто она только сейчас начала жить.

– Я так люблю тебя, Фернандо! – прошептала она.

– Марджи… Ты не представляешь, как долго я ждал от тебя этих слов… Я уже начал бояться, что у тебя возникло серьезное чувство к Норманну.

– Нет. – Она покачала головой и ласково погладила его по обеим щекам. – Он нравился мне, но… ведь это не ты.

– В самом деле?

– В самом деле.

– Когда я увидел вас вдвоем, Марджи, меня обуяла такая ревность… Именно тогда я осознал, что прошлое перестало иметь для меня какое-то значение, что весь смысл моей жизни в будущем и что я не представляю это будущее без тебя. Я понял, что должен вернуть тебя. – И Фернандо наконец произнес заветные слова, которые так нужны были Марджи, которых она так долго ждала… – Я люблю тебя!