Текст книги "Спокойной ночи, красавчик"

Глава 51

Я поправляю толстовку и приглаживаю волосы. Глубоко вздохнув, я открываю дверь.

– Доброе утро, Альберт, – говорит доктор Статлер, сидя в кресле и сложив руки на коленях.

– Доброе утро. – Я пересекаю комнату и сажусь на кровать. Доктор Статлер молча наблюдает за мной. – Вы даже лучше, чем я думал, – наконец, говорю я.

– О? – протягивает он. – Это как?

– Вы ведете меня к осознанию всего этого о самом себе. – Я качаю головой. – Я не видел себя в этих записях, но в этом есть смысл. Ненадежная привязанность, вызванная потерей матери при рождении и воспитанием таким человеком, как мой отец. – Мои ладони холодные и влажные.

– Все, через что вы проходите, очень трудно переварить.

Я киваю. – Представьте, какой была бы моя жизнь, если бы ей позволили остаться моей матерью? – Я позволил себе представить это прошлой ночью, лежа в кровати, в которой она спала, в точности, как она ее оставила. – Интересно, брала бы она меня с собой в свои путешествия? Она объездила весь мир. – В письмах, которые она мне писала, она описывала еду, искусство, квартиры, которые снимала. Свои романы. «Я надеюсь, что твои родители добры и твоя жизнь полна, мой прекрасный мальчик» – Она была самой потрясающей женщиной, которую я когда-либо встречал. Или, следовало сказать – так и не встретил.

– Но вы же с ней встречались, – говорит доктор Статлер. – Вы пробыли вместе шесть дней.

– Да, но я не помню тех дней.

– Не сознательно, но это переживание все еще там, внутри вас. Шесть дней в объятиях вашей матери. Доктор Статлер слегка ерзает в кресле, а затем прочищает горло. – Я хочу кое-что с вами попробовать. Как вы, возможно, знаете, Фрейд считал, что есть способ, с помощью которого пациенты могут войти в контакт с подавленными воспоминаниями.

– Вы хотите, чтобы я лег?

– Да, – говорит он. – Я думаю, это было бы полезно. Прошу, попробуйте.

Я смотрю на кровать доктора Статлера. – Может, мне снять обувь?

– Если хотите.

Я нервно стягиваю мокасины, аккуратно ставлю их рядом и закидываю ноги на кровать.

– Нет, наоборот, – поправляет меня доктор Статлер. – Нужно, чтобы вы от меня отвернулись. Психоаналитик должен быть вне поля зрения, так у пациента будет больше свободы мысли. – Я разворачиваюсь в другую сторону; голова в ногах кровати, ступнями к стене. – Как вы себя чувствуете? – спрашивает он.

– Мне страшно, – признаюсь я.

– Все в порядке, – говорит доктор Статлер. – Мы делаем это вместе. Вы в безопасности. А теперь закройте глаза. – Я делаю, как он говорит. – Не обдумывая, скажите, что вы чувствуете.

– Мое тело такое тяжелое, – говорю я. – Будто на мне сверху стопка кирпичей.

– А где именно?

Я дотрагиваюсь до груди. – Прямо здесь.

– Хорошо, я хочу, чтобы вы сфокусировались на этом чувстве, – мягко инструктирует доктор Статлер. – А теперь начинайте убирать кирпичи. Медленно, один за другим. Отложите их в сторону. – Я стараюсь делать то, что он говорит, воображая, что постепенно приближаюсь к своему сердцу. – Когда доберетесь до последнего кирпича, поднимайте его медленно. Можете сказать, что вы видите под ним?

– Больничную палату? – шепчу я. Я могу сделать это правдой, если постараюсь. Я рядом с ней, моей матерью, моя грудь прижата к ее груди, мое тело едва ли больше двух ее ладоней. Ее волосы убраны назад. Они были правы – она еще совсем ребенок. Слишком юная, чтобы быть матерью. И все же здесь так естественно, наши сердца бьются вместе, с ее губ слетает колыбельная.

– Почему она меня бросила? – Шепчу я.

– У нее не было выбора.

– Это из-за меня?

Доктор Статлер колеблется.

– Почему – из-за вас?

– Это потому, что со мной что-то не так? – Слезы щиплют мне глаза. Но я не могу остановиться. – Она чувствовала это внутри меня, – говорю я. – Тьму. Мой гнев. Вот почему она меня бросила. Извините. Простите. Я знаю, что не должен плакать. – Я крепко зажмуриваюсь, пытаясь удержать в воображении ее образ, но отец отталкивает ее, и на его лице появляется отвращение, когда он снова видит меня в слезах. – Он не оставлял меня в покое. – Говорю я. – Он не позволял мне быть тем, кем я был. Я перестал что-либо чувствовать.

– Но вы же что-то чувствовали, правда, Альберт? Например, печаль.

– Да.

– А когда и печаль вам запретили?

Из горла вырывается рыдание. – Ярость.

– Да, именно. Ярость. И вы все еще иногда ее чувствуете, верно? Когда вас обижают, ярость быстро возвращается.

– Да, доктор Статлер. – Мой голос звучит, как детский.

– Как в ночь бури, когда ты решил на меня напасть. – Я открываю глаза. Доктор Статлер придвинул свое кресло к кровати. Он всего в паре дюймов – с леденящим взглядом и ножом для стейка в руке.

– Нет, доктор Статлер. С вами произошел несчастный случай…

– Это ты был несчастным случаем, Альберт. – Лезвие ножа блестит в его руке, когда он его поднимает. – Я знаю, что ты сделал. Я знаю, что именно из-за тебя я не видел жену тринадцать дней. – Доктор Статлер проводит ножом по моей щеке, ловя слезу. – Я знаю, что это ты сломал мне обе ноги.

– Нет, – говорю я. – Это неправда…

– Хватит врать, Альберт.

Голос доктора Статлера безжалостен. – Я тебе запрещаю.

– Я не вру, – хнычу я. – Я не ломал вам ноги. Я наложил гипс, чтобы вы не могли уйти.

Доктор Статлер удивляет меня взрывом смеха. – Ого, Альберт. Это какое-то безумие уровня Энни Уилкс.

– Нет, все не так, – обиженно отвечаю я. – Она сломала Полу Шелдону лодыжки. А я только притворился, что повредил ваши ноги. – Я снова закрываю глаза, мне стыдно. – Мне очень жаль.

– Тебе очень жаль, – говорит доктор Статлер. Я чувствую, как лезвие ножа прижимается к моей щеке. – Приятно это слышать.

– Вы меня убьете?

– Конечно, я могу, не так ли? – Он проводит лезвием по моей челюсти, к кадыку. – Все, что мне нужно сделать, это немного надавить прямо здесь… – Я слишком напуган, чтобы двигаться. – Ты захлебнешься кровью меньше, чем за минуту. Никто меня не осудит, особенно после всего, что ты со мной сделал. Запер меня в этой комнате. Запихивал в меня те таблетки. Но нет. – Он убирает нож от моего горла. – Я не собираюсь тебя убивать. По крайней мере, пока.

Я открываю глаза. – Правда?

– Да. И знаешь, почему? – спрашивает он. – Потому что ты не злой, Альберт. Ты травмирован. Ты не заслуживаешь смерти. Ты заслуживаешь шанса получить помощь. – Он откидывается на спинку кресла. – Вчера мы не обсудили еще одну вещь. Прогноз.

– Прогноз?

– Да, – говорит он. – Другими словами, каковы шансы пациента достичь того, чего он хочет: счастливой жизни со стабильными отношениями?

– Прогноз хороший, – шепчу я. – Хотя никакое лечение не является полностью надежным, с помощью режима терапии и медикаментозного лечения многие взрослые с тревожным типом привязанности могут поддерживать здоровые связи и жить счастливой жизнью.

– Совершенно верно, Альберт, – соглашается доктор Статлер. Он делает глубокий вдох. – А теперь вставай и иди за твоим телефоном.

– Моим телефоном? – Переспрашиваю я.

– Полагаю, у тебя есть телефон?

– Да.

– Так сходи за ним.

– Но зачем?

– Потому что ты позвонишь в девять-один-один и попросишь прислать две машины скорой помощи. Одну для меня, а другую – для тебя.

– Нет, доктор Статлер…

– Тебя отвезут в психиатрическое отделение больницы Святого Луки, – продолжает он. – Там ты встретишься с доктором Паолой Дженовезе, заведующей стационаром.

– Нет. – Я качаю головой. – Я не могу.

– Паола примет тебя и проведет обследование. Она сможет тебе помочь. Она одна из лучших.

– Но я…

– А какие еще варианты? – Твердым голосом прерывает меня доктор Статлер. – Ты же знаешь, что не можешь держать меня здесь вечно.

– Не навсегда, – объясняю я. – Пока вам не станет лучше.

– Ну, знаешь что? Мне лучше.

– Вовсе нет…

– Да, Альберт. Благодаря тебе. – Он делает паузу. – Ты показал мне, что нет ничего важнее, чем быть с Энни и возместить все то, в чем я перед ней облажался. – Он наклоняется вперед и сжимает ладонью мою руку. – А теперь твоя очередь поправляться.

Странное покалывание пронзает меня насквозь. Я могу получить помощь.

– Иди, Альберт, – убеждает доктор Статлер. – Возьми свой телефон. И мы вместе поедем в больницу.

Я колеблюсь. – Вы останетесь со мной?

– Черт возьми, нет, я не хочу быть с тобой, – говорит он. – Я вернусь домой к жене, если она все еще хочет меня видеть. Но я буду работать с твоими врачами и прослежу, чтобы тебе оказали самую лучшую помощь. А теперь давай, Альберт. Иди и возьми свой телефон. – Его хватка на моей руке расслабляется. Другой рукой он все еще сжимает нож. – Доверься мне.

Мне кажется, что я вижу себя сверху, когда поднимаюсь по лестнице в свою спальню и снимаю с рычага черный радиотелефон. Спустившись обратно, я открываю двери библиотеки, вдыхая запах кожи и бумаги, запах моей матери. Я беру одну из ее фотографий, вытираю пыль с ее глаз большим пальцем. Воздух здесь застыл.

– Ты сможешь это сделать. – Это ее голос.

Я крепко зажмуриваюсь. – Нет, не смогу.

– Да, ты сможешь.

Мои мысли скачут. – Они примут тебя и проведут несколько тестов. Ты получишь наилучшую помощь.

– Я надеюсь, что твоя жизнь полна и богата, мой прекрасный мальчик.

Я ставлю фотографию на место и решительно шагаю через гостиную, сжимая в руке телефон. Я смогу это сделать.

Я прохожу мимо кухни и уже на середине коридора слышу, как внизу хлопает дверь офиса Сэма. Мое сердце замирает.

Здесь кто-то есть.

Я вытираю глаза и разворачиваюсь. Наверное, мне стоит проверить, кто это.

Глава 52

Энни входит в приемную, в воздухе витает слабый запах чистящего средства. Она не включает свет и прислушивается. Альберт дома, наверху. Его машина стоит на подъездной дорожке, и когда Энни приехала, в окнах горел свет.

Он подслушивал сеансы Сэма. Человек с предложением в стиле слишком-хорошо-чтобы-быть-правдой, создавший Сэму офис его мечты. Тот же парень, что посещал мать Сэма дважды в неделю. Альберт подслушивал сеансы психотерапии у ее мужа. Он даже прислал репортеру по электронной почте описание пациентки, с которой, вероятно, сбежал Сэм. Описание, которым Харриет поделилась с Энни.

«Ей двадцать четыре года. Студентка с курса скульптуры. О, и она француженка». Зазвонил телефон, и Энни тут же переставила звонок на бесшумный. Это Мэдди. Энни отвечает, слыша музыку, играющую на заднем плане.

– Ты в машине? – Весело спрашивает Мэдди.

– Нет. – Энни сглатывает. – Я в офисе Сэма.

– Что? – Спрашивает Мэдди. Музыка на фоне затихает. – Энни, твой самолет улетает…

– Парень, у которого Сэм снимал квартиру, подслушивал сеансы Сэма, – шепчет Энни. – И навещал Маргарет в доме престарелых.

Мэдди на мгновение замолкает. – Откуда ты знаешь?

– Это долгая история, но поверь мне, – говорит Энни, открывая дверь в кабинет Сэма.

– Ты там одна?

Энни включает свет. – Да.

– Энни, пожалуйста, немедленно уходи и позвони в полицию.

– Я не могу, – Энни внимательно оглядывает кабинет Сэма. – Полиция уже определилась с выводами. – Наконец, она замечает металлическую решетку в потолке над диваном. – Я перезвоню. – Энни кладет трубку и прячет телефон в карман пальто. Она медленно подходит к дивану, глядя в потолок. Вентиляция.

– Доктор Поттер, какой приятный сюрприз. – Энни оборачивается. Это он, Альберт Биттерман, стоит в дверях. Его глаза покраснели, будто он плакал. – Что вы здесь делаете?

– Я уезжаю из городка, и я… я хотела заехать сюда, – бормочет она.

– Вы хотели попрощаться, – говорит Альберт. – Я понимаю. Вы горюете и хотите почувствовать себя ближе к Сэму.

– Да, пожалуй, вы правы.

– Мне очень жаль, но, если вы не возражаете, я попрошу вас уйти. Как бы мне ни было больно это говорить, я не думаю, что доктор Статлер вернется, и считаю наш договор аренды недействительным. Другими словами, теперь все здесь – частная собственность. – Он поворачивается, указывая на приемную.

– Мне нужно услышать это еще раз.

– Прошу прощения? – уточняет Альберт.

Энни замечает полоску пота на его верхней губе, ее телефон вибрирует в кармане пальто. – Вы были последним, кто видел моего мужа в тот вечер, когда он исчез. Мне нужно услышать это снова. Как он выглядел. Казался ли он…

– Я уже вам говорил, – нетерпеливо перебивает Альберт. – Он хорошо выглядел. Пожелал мне спокойной ночи, и все.

– Пожелал спокойной ночи? – переспрашивает она. – Вы же сказали, что он вас не видел. Когда мы говорили по телефону на следующее утро, вы сказали, что видели через окно, как он выбежал.

– Разве? – Альберт делает шаг ближе. – Моя память уже совсем не та, что раньше. Но, прошу…

Он тянется к ее руке, и что-то в этом кажется ей знакомым. – Это вы, – говорит она, и образ вспыхивает у нее в голове. – Человек, с которым я столкнулась, выходя из «Парлора» два дня назад. Это были вы. В синих очках…

– Энни!

Она замирает при звуке голоса, доносящегося с потолка, и разворачивается к вентиляции. – Энни! Я здесь, наверху. Вызови полицию! – Это голос Сэма. – Прошу, он опасен.

– Сэм! – Ее захлестывает мгновенный прилив облегчения – я знала это, я знала, что он жив, прежде чем ею овладевает ужас. Энни оборачивается и смотрит на Альберта. Его глаза широко раскрыты и пусты.

– Доктор Статлер только что назвал меня опасным? – спрашивает он, его губы дрожат. – Это ваша вина, – шепчет он. – Вам не стоило сюда приходить. Мы были очень заняты.

Энни в ужасе мчится мимо него к двери. Он хватает ее за руку, но она вырывается и бежит через приемную, к выходу. Альберт гонится за ней по дорожке, хватая ее за лодыжку, когда она взбегает по ступенькам крыльца. Она пинает его, и ее каблук попадает ему в подбородок, отправляя Альберта на землю.

Энни открывает входную дверь его дома и, спотыкаясь, спешит в холл. Ее руки дрожат, когда она поворачивает засов, запирая за собой дверь.

– Сэм! – кричит она, вбегая в гостиную. – Где ты?

– Я здесь! Энни!

Она идет на звук его голоса. Через кухню, дальше по коридору. В конце коридора есть дверь, и она распахивает ее. Сэм внутри, лежит на полу, ноги в гипсе, щека в синяках и опухла. Энни прижимает ладонь ко рту. – Сэм.

– Ты меня нашла, – выдыхает он.

В гостиной раздается шум – Альберт уже внутри, и Энни закрывает дверь, загораживая ее своим телом. Она вытаскивает телефон из кармана, ее руки дрожат, когда она проводит пальцем по треснувшему экрану, пытаясь его разбудить. Это требует нескольких попыток, но, в конце концов, она его включает.

– Скорее, – шепчет Сэм, услышав шаги Альберта в коридоре. Энни включает приложение для звонков, когда дверь позади нее с грохотом распахивается, ударив ее с такой силой, что она роняет телефон. Энни бросается за ним, а в комнату с криком врывается Альберт Биттерман. Она тянется к телефону, Альберт все еще вопит, но она слышит лишь голос Сэма, зовущий ее по имени, когда лопата в руках Альберта Биттермана обрушивается на ее череп, разбивая мир на кусочки.

Глава 53

– Нет! – кричит Сэм. – Энни! – Он ползет к ней, а Альберт наклоняется и подбирает ее телефон. – Ну же, Энни, ответь! – Альберт стоит в дверях, на его подбородке зияет рана, лопата безвольно свисает из рук. – Зачем, Альберт? Зачем ты это сделал?

– Ты велел ей позвонить в полицию, – говорит Альберт, его тело дрожит, лицо бледное, как у призрака. – Ты сказал, что я опасен.

– Альберт…

– Ты сказал, что поможешь мне, что поедешь со мной в больницу. Но ты солгал мне, Сэм. Снова.

Альберт выходит из комнаты, и Сэм слышит, как он на кухне открывает и закрывает ящики. – Ничего, милая, – говорит Сэм, подползая к Энни. – С тобой все будет хорошо. – Он нежно убирает волосы с ее лица. – С нами обоими все будет в порядке.

И тут Сэм видит: из-под ее головы растекается лужа крови. – Альберт, вызови скорую! – кричит он. – Вызови скорую помощь. СЕЙЧАС ЖЕ!

На кухне воцаряется тишина. Альберт снова появляется в дверях, его челюсть дрожит. – Я не могу этого сделать, Сэм.

– Все в порядке, Альберт, я могу. Дай мне ее телефон, – просит Сэм.

– Ну же, парень. – Слезы катятся по его щекам. – Дай мне телефон Энни, чтобы я мог вызвать ей помощь.

Альберт замечает лужу крови под головой Энни. – Посмотри, что я наделал. – Он закрывает лицо руками и начинает плакать.

– Прошу, просто дай мне ее телефон, – умоляет Сэм. – Я помогу тебе, обещаю. Мы поедем в больницу, – всхлипывает он. – Клянусь Богом. Я обо всем позабочусь.

– Мне неприятно это говорить, доктор Статлер, но я думаю, что вы страдаете от чрезмерного чувства собственной важности. Мы оба знаем, что вы не в силах спасти меня от тюрьмы. Альберт прислоняется головой к двери и закрывает глаза. – Я устал.

– Ты сможешь поспать, – говорит Сэм. – В больнице.

– Я же сказал, что не поеду в больницу. – Его голос звучит невнятно.

– Альберт? – Спрашивает Сэм. – Что с тобой?

Альберт смеется, и у него подгибаются колени. – Вам больше не нужно меня умасливать, мой дорогой доктор Статлер, – выговаривает он, сползая по двери. Он продолжает бормотать, но Сэм не может разобрать слов, а потом Альберт замолкает, обмякнув, его голова с гулким стуком ударяется об пол. Что-то выпадает из его руки и катится к Сэму: пустой пузырек из-под таблеток. Сэм подбирает его и читает этикетку. «Маргарет Статлер, 15 мг перед сном».

Таблетки его матери.

Альберт пичкал его мамиными таблетками. И вот, снова – Сэм начинает смеяться: громкий, безумный хохот нарастает у него внутри, неся с собой волну страха и паники, более мощную, чем все, что он когда-либо знал. Он подтаскивает себя к Альберту и роется в его пустых карманах в поисках телефона Энни.

– Эй! Альберт? – Сэм замирает. Это женский голос, доносящийся из кухни. – Кто-нибудь дома? Дверь была открыта…

– Я здесь! – Кричит Сэм. – Сюда!

– Альберт, это ты? Я видела машину Энни, и у меня для нее кое-что есть… – Сэм слышит шаги, а затем дверь открывается. Это Сидни Пиджен. Она одета в спортивный костюм и держит форму для выпечки.

– О боже, – выдыхает она, ее рука взмывает ко рту, блюдо падает на пол, сметанный соус и обжаренные бобы взлетают в воздух. – Сэм?

Эпилог

Сэм слышит грохот тележки в коридоре, за дверью комнаты, как только засыпает. Он резко выпрямляется и открывает глаза. Шаги приближаются, и он замирает, ожидая звука ключа в замке.

Но тележку провозят мимо, и он выдыхает, напоминая себе, что он не в Доме Лоуренсов. Он в «Бурных водах», откинулся в любимом кресле своей матери, где, должно быть, задремал после особого обеда по средам, феттучини альфредо. Маргарет спит в своей постели, а Сэм выключает телевизор, задвигает на место подставку для ног и проверяет время. Он должен встретиться со службой грузоперевозок.

Сэм разминает ноги и останавливается у кровати Маргарет, чтобы поправить ее одеяла, прежде чем прокрасться в холл, тихо закрыв за собой дверь. Затем расписывается в регистратуре и выходит мимо женщины, входящей в здание. Она останавливается, провожает его взглядом, и заходит со второй попытки.

– Верно, леди, – думает Сэм. – Это я.

Его предположения были верны: история вышла громкой. Прошло уже полгода с тех пор, как о ней пронюхали таблоиды, но они все продолжают соревноваться, кто сделает самую жуткую фотографию Дома Лоуренсов, соблазняя очереди покупателей у касс супермаркетов еще одним «Интервью с соседкой, которая позвонила в 911!»

Сэма впечатлило, как ответственно Сидни Пиджен отнеслась ко всему происходящему. По звонку в 911 она вызвала и шефа полиции, и скорую помощь, которая примчалась меньше чем за четыре минуты. Тот же самый водитель, что приехал за телом Агаты Лоуренс три года назад, на этот раз прибыл, чтобы увезти ее биологического сына, умершего в той же комнате. Причина смерти: передозировка снотворным, приведшая к сердечному приступу. Другими словами, Альберт усыпил себя, а потом умер из-за разбитого сердца.

Чудовище из Честнат-Хилла. Именно так люди стали называть Альберта, и Сэм вынужден признать, что это звучит броско. Но об Альберте Биттермане не написали, что он, как и его мать, оказался крайне щедр перед своей смертью. Он позаботился о долге Сэма. Альберт не просто «сохранил для потомков» копии счетов по кредиткам, обнаруженные Сэмом в фиолетовой папке. Он еще и расплатился по ним: разослал чеки и погасил их все, а также сделал солидное пожертвование в «Бурные воды», которое, помимо всего прочего, покроет комнату и питание Маргарет Статлер в течение следующих тридцати лет.

Сэм заводит машину и уже собирается тронуться с места, когда видит зеленый «Мини-Купер», въезжающий на парковку ему навстречу. Авто тормозит рядом с ним, и Энни опускает стекло.

– Почему ты приехала? – Спрашивает Сэм. – Сегодня моя очередь.

– Я знаю. – Она кивает на пассажирское сиденье. – Залезай.

– Зачем? Мне казалось, ты просила меня встретиться с перевозчиками.

– Я соврала. Они приедут завтра. Пересаживайся.

Сэм делает, что сказано. – Куда мы едем? – спрашивает он, пристегивая ремень безопасности.

– Тебе придется подождать. Увидишь, – отвечает Энни, подключая телефон и нажимая кнопку воспроизведения в списке песен с пометкой «СЭМ». «Just Can’t Get Enough» от Depeche Mode гремит, когда она выруливает со стоянки. У подножия холма Энни выезжает из города и направляется к автостраде. Сэм складывает пазлы в уме. Это «погоня».

– Мы ограбили банк, – шепчет он свое смелое предположение, его адреналин зашкаливает. – И как можно быстрее уносим ноги.

– Неверно, – говорит она.

Они едут еще несколько минут. – Ты водитель такси, и ты меня похитила.

Энни бросает на него быстрый взгляд. – Слишком рано, Сэм, – говорит она, делая музыку громче.

Сэм откидывает голову и не сводит с нее глаз, пока она ведет машину. Она красивее, чем когда-либо, с этой короткой стрижкой. Ей наложили сто шесть швов на голову, и она получила серьезное сотрясение мозга, но поправилась. Как и он сам, по крайней мере, физически. Альберт говорил правду: ноги Сэма не были сломаны. В итоге по записям с камер, полученных полицией, установили, что Альберт взял материалы, чтобы загипсовать ноги Сэма, из шкафа в пансионате для престарелых «Бурные воды». Там, где дважды в неделю был волонтером-компаньоном для «Бинго». Так он достал и таблетки: стащил их из аптечки Маргарет, оставленной без присмотра на медицинской тележке в ее комнате. Альберт заменил их обычным жаропонижающим – нарушение, которое стоило работы старшей медсестре и двум сотрудникам.

Тем не менее, было нелегко. Хотя ночные кошмары терзают Сэма все реже, тревожность все еще с ним, и он пока не вернулся к сеансам с пациентами. Его офис мечты больше не доступен по очевидным причинам, и даже будь это не так, он боялся, что рабочая динамика все равно необратимо испорчена. Каждый раз, как он сталкивался с местными пациентами, это было мучительно неловко. Но он готов вернуться к работе в Нью-Йорке. Они уезжают на следующей неделе. Энни устроилась на работу в Хантерский колледж, и они переезжают в Бруклин, в квартиру с двумя спальнями, оставляя дом для визитов к Маргарет раз в несколько выходных.

Они едут на запад в течение часа, слушая плейлист, который сделала Энни: «Wham!», «INXS», «Jane’s Addiction», сделав остановку на чизбургеры и ванильные молочные коктейли в «Макдональдсе» в маленьком городке Мидлберг. В конце концов, Энни выруливает на федеральную автостраду и следует за навигатором еще тридцать миль по двухполосному шоссе, пока они не добираются до указателя, объявляющего: «Добро пожаловать в Куперстаун, Дом Бейсбольного Зала Славы». Энни пристраивается в очередь за длинным рядом машин, направляющихся к стоянке. У въезда мигает электронное табло: «Парковка только для владельцев билетов!»

Сэм читает надписи на флагах-баннерах, развевающихся на фонарных столбах. – Выходные в «Зале Славы». – Он смотрит на Энни. – Пожалуйста, боже, скажи мне, что я Эй-Род, идущий на посвящение, а ты – Джей-Ло[67]67
  A-Rod – Эй-Род – Александр Эммануэль Родригес – профессиональный амер. бейсболист, игрок третьей базы. В марте 2017 года начал встречаться с певицей Дженнифер Лопес (Джей-Ло).


[Закрыть]. – Энни находит место среди бьюиков и минивэнов.

– Пойдем, – говорит она, игнорируя его и разворачивая машину. Сэм встречает ее у багажника. Она открывает его, достает бейсбольную биту, берет Сэма за руку и ведет сквозь толпу. Парень в музейной униформе протягивает ей карту, с которой Энни сверяется, прежде чем потащить Сэма через все здание во двор, мимо сотен людей, выстроившихся в различные очереди. Наконец, она останавливается перед палаткой на заднем дворе. – Держи, – говорит Энни, протягивая Сэму биту. Совершенно новенькую. – Иди, возьми автограф.

И тут Сэм видит его. Человека, сидящего за столом под тентом. Того, с которым все ждут встречи. Сам Кэл Рипкен-младший, старина Железный Человек. Сэм долго смотрит на Энни, а потом касается ее живота, прежде чем встать в очередь.

Когда настает его очередь, он делает шаг вперед. – Подпишете ее для Куинн? – нервно спрашивает он.

– Это вы? – Уточняет Кэл Рипкен, беря биту.

– Нет, – отвечает Сэм. – Мой ребенок, родится через два месяца.

Кэл Рипкен нацарапывает свое имя и, подмигнув, возвращает биту. – Удачи. Надеюсь, он будет бейсболистом.

– Спасибо, но это она, – говорит Сэм. – И она будет тем, кем сама захочет.

* * *

Только когда они выехали со стоянки, Сэм смог заговорить. – С нами все будет в порядке? – спрашивает он, глядя в окно.

– Да, конечно, – отвечает Энни.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что так и бывает во всех хороших историях, – говорит она, беря его за руку. – Со счастливым концом.