Текст книги "Спокойной ночи, красавчик"

Глава 19

Я вхожу в систему, разминаю шею и начинаю набирать рецензию.

«МИЗЕРИ», РОМАН СТИВЕНА КИНГА.

У меня все еще кружится голова.

Я случайно наткнулся на экземпляр книги у моего друга и, хотя собирался пролистать первые несколько страниц, прочел все за один присест. Я заметил, что некоторые рецензенты используют такие слова, как «сумасшедшая» и «безумная» для описания Энни Уилкс, но я нахожу их совершенно неуместными и крайне бесчувственными. Мне ясно, что страдания главного героя – результат глубоких психологических травм, нанесенных ей в детстве. Став взрослой, она справляется с этим, как может, используя различные защитные механизмы: фиксацию, отрицание, регрессию, не говоря уже о безуспешных попытках подавить гнев, который она испытывает, будучи бездетной женщиной средних лет. Всегда ли она делает лучший выбор? Конечно, нет. Но ею движет не зло, а страдание.

(Те, кто интересуется этой темой, должны изучить лекцию «Страдание и бытие женщиной» доктора Энни Поттер, бывшего преподавателя Колумбийского Университета и стипендиата Гуггенхайма. Видео лекции доступно на YouTube.)

Окончание было поспешным. Четыре звезды.

Я выкладываю отзыв и в изнеможении отодвигаюсь от компьютера. Вчера вечером, после ужина, я наткнулся на лекцию Энни. В описании ее имя было с ошибкой, поэтому я пропустил видео при первоначальном поиске. «Страдание и бытие женщиной». Увидев название, я с нетерпением ждал, когда она поведает о бесчисленных причинах несчастья столь многих женщин, но потом я просмотрел видео и понял, что она имеет в виду роман ужасов Стивена Кинга, ту самую книгу[35]35
  «Misery» – название романа Стивена Кинга, по имени героини серии романов глав. персонажа – писателя, «Misery» так же означает «несчастья/страдания/невзгоды».


[Закрыть], которую читал Сэм (как мило). Сорок две минуты доктор Поттер исследовала психику Энни Уилкс и размышляла о попытке реализации ее роли матери и соблазнительницы – этот момент я пересмотрел шесть раз подряд, и во мне разыгралось любопытство. Не успел я опомниться, как в два часа ночи перевернул последнюю страницу романа.

Пройдя через кухню, я открываю дверь в кабинет Агаты Лоуренс, вдыхая аромат чистой комнаты. Я сделал это – наконец-то привел кабинет в порядок. Я не мог заснуть после того, как дочитал книгу, и решил заняться чем-то полезным. Сначала я собирался просто убрать бумаги Агаты и избавиться от коробок, покончить с ней навсегда, но не успел опомниться, как оказался в шестнадцати милях от дома, стоя в очереди в круглосуточном строительном магазине с болью в спине и набором товаров для починки окна.

Казалось бы, что на этом я остановлюсь и лягу спать, но вместо сна я превратил кабинет в гостевую комнату со свежевыстиранными занавесками и односпальной кроватью, которую притащил с верхнего этажа. В результате получился уютный шик, в спокойной гамме и с теплым светом настольной лампы из витражного стекла, которую я обнаружил в гардеробе.

Я бросаю на комнату последний довольный взгляд и возвращаюсь на кухню со шваброй. Отжимая ее в раковине, я вижу сегодняшний номер «Дэйли Фримен» на столе, где я ее оставил, со статьей о Сэме на первой полосе. Я был удивлен, утром открыв дверь и увидев улыбающееся мне лицо Сэма, прямо посреди моего коврика с надписью «Добро пожаловать»; промокшая обложка придавала его лицу сморщенный вид. Хотя удивляться тут нечему, ведь это была интересная история: местный житель и всеми любимый психотерапевт пропадает без вести в штормовую ночь. К тому же он привлекателен, а тот факт, что они с Энни не так давно поженились, безусловно, усиливает интригу. По крайней мере, этого хватило, чтобы редактор «Дэйли Фримен» поручил эту историю молодой и бесстрашной Харриет Игер[36]36
  Eager – нетерпеливый, энергичный, жаждущий.


[Закрыть], с журналистским дипломом и подходящей фамилией. Ей поручено сообщить плохие новости о том, что Сэма не видели уже два дня.

Доктор Сэм Статлер был объявлен пропавшим без вести два дня назад его женой, когда не вернулся домой с работы. Всех, у кого есть информация о местонахождении доктора Статлера, просим связаться с репортером Харриет Игер через [email protected].

На фотографии, напечатанной рядом со сводкой от Харриет, Сэм выглядит необыкновенно красивым – в элегантном синем костюме и галстуке, подчеркивающем цвет его глаз. Думаю, Энни сделала этот снимок, сидя на крыльце их дома на Албемарл-Роуд, 119. Дом с четырьмя спальнями на шести акрах, с недавним ремонтом в первоклассной кухне и хозяйских комнатах, обошелся им в 835,000 долларов. Я разыскал его в списке объектов недвижимости: фотографии, планы и прочее, ведь редактор Харриет поспешил напечатать домашний адрес Сэма, где ставшая его женой Энни теперь живет одна, и рядом нет мужчины, чтобы ее защитить.

Я достаю из ящика ножницы и сажусь за кухонный стол, гадая, что бы подумала доктор Энни Мари Поттер, если бы узнала о просроченных счетах по кредиткам. Ее пропавший муж, похоже, от нее их скрывал. Иначе, зачем бы он прятал счета в своем кабинете, на страницах романа? Я перебирал товарные позиции и был ошарашен тем, сколько он готов был потратить на вещи.

По правде говоря, мне очень обидно, что Сэм не рассказал мне о своей ситуации. Это абсурд, я знаю. Быть пойманным в ловушку на 120 тысяч долларов долга – слишком печальная тема для «счастливого часа», но я мог бы помочь ему понять, что привело его в эту ситуацию, и разработать план ее разрешения. (С другой стороны, надо признать, что мне стало немного легче. В последние несколько недель Сэм был холоден не из-за каких-то моих действий. Он волновался о долге).

Только я заканчиваю вырезать статью, как в окне мелькает что-то яркое. Я встаю со стула, чтобы взглянуть. Это Пиджен. Я подумываю проскользнуть в ванную и подождать, пока она уйдет, но уже слишком поздно. Она машет мне через окно. Я убираю ножницы, спокойно иду к двери и натягиваю на лицо улыбку.

– Вы видели статью? – кудахчет она, как только я открываю дверь. – Про Сэма?

– Как раз ее читал.

– Я просто в шоке. – Она крепко зажмуривается, а потом делает то, чего я меньше всего ожидал: тянется ко мне, чтобы обнять.

Последний раз, когда кто-то ко мне прикасался. Список:

4 марта, семь месяцев назад, в день моего отъезда из Олбани.

Сю, старшая из четырех девочек, чьи родители владели ресторанчиком «Счастливый Китаец» на первом этаже моего дома. Я наблюдал, как она и ее сестры росли в этом ресторане. Они поочередно работали за стойкой, и я всегда давал им два доллара чаевых, когда то одна, то другая вручала мне пластиковый пакет с едой: курица с жареным рисом по понедельникам, ребрышки-барбекю по пятницам, каждую неделю целых шесть лет.

Сю сидела на полу в фойе возле почтовых ящиков, жевала кончик хвостика своих волос и читала «Дневник слабака». Она спросила, куда я еду с таким большим чемоданом, и когда я сказал ей, что уезжаю и больше не вернусь, она встала и обняла меня на прощание. Я не мог поверить. Этот жест был настолько милым, что в моих глазах еще целый час стояли слезы, пока я ехал в Честнат-Хилл, штат Нью-Йорк. (На сиденье автобуса. Я только что получил чек на свое имя на сумму выше любой, о которой мог мечтать, и все же сидел в автобусе, в кресле 12-С, выискивая еще шесть дюймов пространства для ног и глядя на откидывающееся сиденье в трех рядах от меня, которое было дороже всего на 29 долларов).

– Я видела полицию у вашего дома, – говорит Пиджен, наконец, отпуская меня. Она понижает голос, будто боится, что собака может услышать. – Что вы им сказали?

– О, да так. Что видел, как Сэм уходил после работы. Он так мчался к своей машине. Наверное, надеялся прорваться сквозь бурю.

– Я тоже видела, как он проезжал мимо. Он спятил ехать по такому ветру. У одной моей подруги деревом проломило крышу, и большая часть городка осталась без света.

– Я слышал. – Я встал рано, под репортаж местного метеоролога Ирва Вайнштейна – тот едва владел собой в шестичасовых новостях (Сотни поваленных деревьев! Электричество отключено во всей восточной части округа!).

– Бедная Энни, – сокрушается Сидни.

– Она наверняка очень волнуется, – соглашаюсь я.

– Я видела их вместе несколько недель назад на одной вечеринке. Они казались счастливыми. До сих пор не могу поверить, что кому-то удалось охомутать этого парня. – Сидни делает паузу. – А вы знали, что мы с Сэмом встречались?

– Нет, Сэм об этом не упоминал.

Она смеется. – Да и зачем ему? Это было очень давно. И недолго. В любом случае, – она достает из заднего кармана сложенный листок бумаги, – я пришла сообщить, что будет поиск. Его организуют ребята из нашего выпуска. Через час все собираются в боулинге.

Я беру листовку. – Гражданский поиск Сэма Статлера, – прочитал я.

– Его машины, я полагаю. Скорее всего, он попал в аварию, верно?

– Или он в состоянии фуги[37]37
  Диссоциати́вная фуга (от лат. fuga – «бегство») – редкое диссоциативное психическое расстройство, характеризующееся внезапным переездом в незнакомое место, после чего человек полностью забывает всю информацию о себе, вплоть до имени.


[Закрыть]. – Вчера вечером я погуглил: Почему мужчины пропадают без вести? – Был один парень из Делавэра, который вышел за пончиками, – рассказываю я Пиджен. – Нашли его две недели спустя в Сан-Диего, когда он пытался сделать татуировку на лице. Он понятия не имел, как туда попал. В любом случае, – я машу листовкой и отступаю на шаг в дом, – Спасибо, что сообщили.

Я закрываю дверь и остаюсь в фойе, слушая, как Пиджен удаляется по подъездной дорожке. Когда она добирается до живой изгороди, я запираю замок и перечитываю объявление.

Встречаемся в «Лаки-Страйк» в 10 утра! Одевайтесь потеплее!

На кухне я беру вырезку из статьи Харриет Игер и иду к библиотеке, открываю раздвижные двери и снимаю с полки фиолетовую папку. Подойдя к столу Агаты Лоуренс, я аккуратно пробиваю по три отверстия в листовке и статье, раскрываю металлические кольца и вкладываю их с обратной стороны папки. Я защелкиваю кольца и перелистываю содержимое – мимо кредитных счетов Сэма, которые я добавил сегодня утром, к самой первой записи в папке о Сэме. Его интервью.

Я никогда не забуду день, когда наткнулся на него и впервые узнал о Сэме. Я жил в Честнат-Хилле уже три месяца – один, в этом большом доме, полном воспоминаний о мертвой женщине. Я вызвал подрядчика, чтобы тот починил дыру в потолке гостиной. Когда он закончил, я спустился вниз и обнаружил, что деревянные полы засыпаны журналами «Дэйли Фримен»; лицо Сэма выглядывало через каждые несколько футов. Я подобрал один и прочел интервью. Местный парень возвращается домой, чтобы заботиться о матери, бывшей секретарше старшей школы. Его ответы были так очаровательны и забавны, что я тут же зашел в «Гугл» и не спал почти до утра, читая о его работе. И я сразу понял, что он – тот, кого я хотел бы знать.

Я закрываю папку, возвращаю ее на полку к другим и иду искать свои ботинки. Скоро начнутся поиски Сэма. Мне пора идти.

Глава 20

Энни сидит за рулем, держа в руках грязную футболку Сэма. Она прижимает ее к лицу, вдыхая стойкий запах его пота, вспоминая, как в начале недели он вернулся домой из тренажерного зала в этой футболке. Перед машиной Энни проходят четыре женщины в одинаковых фиолетовых плащах Католической церкви Святого Игнатия. Они открывают дверь в боулинг и исчезают внутри. «Лаки-Страйк», неофициальный штаб по поиску Сэма!» – это объявление распространялось на листовках – несколько одноклассников Сэма утром распечатали и расклеили его по всему городу, не пожалев восклицательных знаков. «Встречаемся в «Лаки-Страйк» в 10 утра! Одевайтесь потеплее!» Энни уже двенадцать минут сидит в машине, наблюдая, как подъезжают авто, и люди трусцой бегут ко входу в непромокаемых ботинках, натягивая капюшоны под пеленой дождя.

Она представляет, что Сэм сидит рядом, на пассажирском сиденье, словно они просто еще одна пара, прибывшая помочь в поисках, радующаяся шансу занять себя чем-то захватывающим в эту пятницу.

– Посмотри, что ты наделал, – шепчет она. – Вернулся домой и нашел способ объединить весь городок. Тебе стоит баллотироваться в мэры, когда снова объявишься.

– Хорошая идея, – отвечает Сэм. – Устроишь прием со встречей с избирателями? – Его рука тянется к ней, чтобы взять ее ладонь. – Ты должна туда войти.

– Я не хочу.

– Почему?

– Я не знаю, – шепчет она.

– Конечно, знаешь, глупышка, – Он переплетает ее пальцы со своими, – Ты до смерти боишься, что кто-то из этого собрания в боулинг-клубе сегодня наткнется на мою машину и обнаружит мои останки, и ты не можешь заставить себя это признать.

На пассажирском сиденье зазвонил телефон, и Энни вздрогнула. Это Гейл Уизерс, управляющая ближайшим банком «Чейз» в двадцати девяти милях отсюда.

– Госпожа Уизерс, – говорит Энни, хватая трубку. – Спасибо, что перезвонили.

– Утром вы оставили много голосовых сообщений, – поясняет Гейл. – Чем могу помочь?

– У моего мужа есть расчетный счет в вашем банке, и я пытаюсь выяснить, когда он в последний раз пользовался своей банковской картой.

– Вы включены в этот счет?

– Нет.

– Понятно.

– Я долго висела на телефоне, набирая разные номера на 1–800, пытаясь получить хоть какие-то ответы.

– И что же вам сказали?

– Ни черта. – Энни снова придавливает пальцами веки – в глазах нарастает боль. – Именно поэтому я и нашла вас. Я хотела поговорить с кем-то более осведомленным, возможно…

– Простите, госпожа Поттер, но банк не делится информацией с неавторизованными пользователями. Это для защиты наших клиентов.

– Я не прошу банк, Гейл. Я прошу вас.

Уизерс колеблется. – Мне очень жаль, Энни. Я бы не смогла, даже если бы хотела.

Энни делает глубокий вдох, борясь с желанием закричать. – Я уже два дня не говорила с мужем, – бормочет она. – Я не знаю, что делать.

– Простите, – повторяет Гейл с искренней болью в голосе. – Я видела статью сегодня утром. Я знаю, как это трудно.

Энни хочется рассмеяться. Правда, Гейл? Твой муж тоже растворился в воздухе, и, чтобы мозг перестал прокручивать образ, как он медленно умирает, придавленный самой дурацкой в мире машиной, ты снова и снова пытаешься выяснить, пользовались ли его банковской картой? – Спасибо, Гейл. – Энни обрывает связь, открывает дверцу машины и быстро идет к боулингу, готовая с этим покончить. Внутри на нее обрушивается запах жареной картошки и масла для боулинга. К ней подходит женщина с блокнотом и ручкой. Ей за шестьдесят, волосы цвета виноградного желе от «Конкорд».

– Ваше имя?

– Я не останусь, – говорит Энни. – Просто передам кое-что.

Мимо пробегает мужчина с двумя коробками свежих пончиков и ставит на соседний столик под объявлением, приклеенным скотчем к стене: «С добрыми мыслями от “Пекарни Эйлин” на Сентервью-Плаза». – Возьмите один, пока не закончились, миссис Эскобидо, – предлагает он, проходя мимо.

Женщина качает головой. – Четырнадцатый день на новой диете, и единственное, что я потеряла – это две недели счастья. – Энни проходит мимо нее. Люди толпятся вокруг, наливая кофе из кофейников на стойке, тихо играет «Бон Джови». У барных столов, как за конвейерной лентой, выстроилась очередь из женщин, намазывающих арахисовое масло на стопки белого тостерного хлеба. Одна из них с печальным видом машет рукой, и Энни не сразу ее узнает. Сидни Пиджен, живет через дорогу от Дома Лоуренсов. Еще одна бывшая Сэма, которая строила ему глазки через весь зал. Это был благотворительный вечер, и Энни помнит, как после навеселе села в машину, представившись Сидни Пиджен, выпускницей 1998 года. Когда они вернулись домой, она повела Сэма в спальню, описывая то, что мечтала проделывать с ним все эти пятнадцать лет, пока сидела на родительских собраниях.

Энни кивает и озирается в поисках зрелого мужчины с подростковым прозвищем Краш. Краш Андерсен, звездный полузащитник «Боевых Кукурузников». («Даже знать не хочу», сказала Энни, когда Сэм впервые упомянул название своей школьной футбольной команды.) Энни познакомилась с Крашем в «Маллигане» – местной забегаловке, вскоре после того, как они переехали в Честнат-Хилл. Они уже десять минут сидели за тарелкой начос и разогретой пиццей-маргаритой, когда вошли шестеро парней с одинаковыми стрижками. Последовали шлепки по спине и быстрый раунд знакомства: Краш, Таки, Салага, словно весь состав «Счастливых дней[38]38
  «Счастливые дни» (англ. Happy Days) – американский комедийный телесериал, выходил на канале ABC с 15 января 1974 по 24 сентября 1984 года.


[Закрыть]» – и все невероятно рады новости, что их старый приятель Статс вернулся домой.

Один парень из полиции рассказал Крашу, что доктор Сэм Статлер объявлен в розыск, и Краш, не теряя времени, поспешил на помощь. Выложил пост на «Фэйсбуке», организовал листовки и бесплатное использование помещения боулинг-клуба (с условием, что все разойдутся к пяти вечера – началу семейного вечера развлечений). Две женщины в оранжевых ветровках подходят к столу с пончиками. – Барбара сказала, здесь будет кто-то из телевизионщиков, – говорит одна, держа в пальцах хрустящий французский пончик. – Думаешь, это кто-то с федеральных каналов?

– Не говори глупостей, – отвечает другая. – Он же не Джонбенет[39]39
  Джонбенет Патрисия Рэмси – победительница детских конкурсов красоты в США, убитая в 1996 году в возрасте шести лет.


[Закрыть].

– Энни, милая, ты пришла! – Краш идет к ней, раскинув руки. – Как ты? – спрашивает он, заключая ее в медвежьи объятия, от которых она предпочла бы уклониться.

– Дерьмово, – признается она, протягивая футболку Сэма. – Принесла это. Ты сказал, нужно что-то с сильным запахом, вот…

Краш берет футболку, нюхает. – Фу, – фыркает он, отстраняясь. – Зандеру понравится. – Он имеет в виду отставную поисково-спасательную собаку, которую кто-то предложил взять с собой.

– Ты выложился на полную, – благодарит Энни. В голове снова раздается насмешливый голос Сэма: – А чего ты ожидала? Я же говорил, что именно Краш возглавит поиски Сэма Статлера, хотя тот исчез спустя двадцать лет.

– Статс сделал бы то же самое для меня, – отвечает Краш. – Нет, не сделал бы, – комментирует Сэм. – Ты пойдешь с нами?

– Нет, – говорит Энни. – От меня будет мало толку. Но ты позвонишь мне, если что?…

– Не волнуйся, милая. Я буду держать тебя в курсе всех событий. – Энни благодарит и направляется к выходу, к своей машине. С тошнотворным ощущением в животе она едет по 9-му шоссе быстрее, чем следовало бы, поворачивая налево в гору. Она притормаживает на поворотах, приближаясь к дороге к их дому и пытаясь заглянуть за ограждение, вниз по склону, стараясь не думать о худшем. Ветер оказался сильнее, чем Сэм ожидал, и он повернул слишком быстро…

Небо стало темно-серым, когда Энни вернулась домой. В гостиной, включив свет, она видит полный беспорядок. Груды бумаг на полу, повсюду разбросаны книги, содержимое кухонного ящика для мусора валяется на кофейном столике. Она бросает пальто на диван и идет на кухню, не имея сил убирать хаос, который сама же вечером создала, пока искала запасной ключ от кабинета Сэма. Энни знает – у Сэма он был. Она ясно помнит, как Сэм крутил в руках блестящий тяжелый золотистый ключ с оранжевым пластиковым брелоком с надписью:

ГЭРИ УНГЕР

«СЛЕСАРИ ГЭРИ УНГЕРА»

Это был их новый «юбилей» – спустя две недели здесь, и Сэм пришел в «Парлор» с опозданием на десять минут, жалуясь, что еле отделался от разговора с одиноким эксцентричным владельцем Дома Лоуренсов, у которого недавно арендовал помещение.

– Можешь входить в мой кабинет, – сказал тогда Сэм. – В случае крайней необходимости.

– Например? – уточнила она. – Тебя привалило гигантским эго, и ты не можешь встать?

Но потом он забыл сказать, куда положил ключ, и она не спала до трех ночи, потроша дом и гадая, какой идиот делает ключ специально для чрезвычайных ситуаций, а потом никому не говорит, где тот хранится. Это все бессмысленно. Энни это знает. Полицейские сказали, что домовладелец Сэма видел, как тот уходил, и если бы он вернулся в офис, его машина тоже была бы там. Но Энни слишком встревожена, чтобы ничего не делать.

На кухне она открывает и закрывает дверцу холодильника, забыв, когда ела в последний раз. Не находя себе места, Энни идет в спальню, подумывая доработать заметки, которые начала для своего следующего занятия. Но она слишком рассеяна – все время отвлекается, представляя, как в «Лаки-Страйк» все получают свои задания и отправляются искать хоть какие-то следы Сэма, глядя в промокшие карты.

Она забирается в постель, а письма, которые она нашла вечером, все еще разбросаны по подушке Сэма. Они лежали в коробке на полке в шкафу – небольшая стопка писем от его отца, все напечатаны на дорогих бланках. Она заснула, читая их, и в каждом был один и тот же основной посыл: Привет, Сэмми! Я все время думаю о тебе, сын. Звони в любое время, если понадоблюсь! Люблю тебя, сынок!

Энни натягивает одеяло, вспоминая горечь на лице Сэма, когда он рассказал ей историю об уходе отца, когда Сэму было четырнадцать, и неожиданном подарке в 2 миллиона долларов. Она достает телефон из заднего кармана джинсов и открывает голосовую почту, желая услышать его голос. Ее «Блютус» подключен к первоклассной звуковой системе, на покупке которой настоял Сэм. Энни нажимает кнопку воспроизведения на сообщении, которое Сэм оставил несколько недель назад, возвращаясь домой с работы, и его голос заполняет комнату.

Привет, Энни. Это Сэм, твой муж. – Она закрывает глаза, чувствуя, как нарастает давление в груди. – Я тебе звоню, будто сейчас 1988-й, чтобы сказать, что через десять минут заеду в «Фарреллс». Тебе там что-нибудь купить? О, и ты все еще не сменила свое имя в исходящих на «Миссис Сэм Статлер». Его голос становится притворно суровым. Пусть это будем мое последнее напоминание. Ясно?

Энни не может удержаться и смеется. Она прослушала это сообщение дюжину раз за последние двадцать четыре часа, и каждый раз Сэм заставлял ее смеяться. Но затем смех гаснет, она начинает плакать и не может остановиться. Неужели это наяву? Все было так хорошо совсем недолго, до того, как на нее обрушилась новая трагедия, и теперь все это исчезнет? Ей будто снова восемнадцать, и она машет на прощание родителям на том пирсе в день катастрофы. В худший день ее жизни.

Ее телефон пищит о новом сообщении, и Энни вытирает слезы и тянется к нему, видя, что это от Краша.

«Мы выходим, Энни. Пожелай нам удачи».