Текст книги "Странные встречи славного мичмана Егоркина"

История про историю

Тяжелая черная громадина подлодки возвышалась над старым плавпричалом, скрипящим своим сочленениями на приливной волне. Два месяца с солидным хвостиком атомный подводный крейсер скрывалось в глубине, и не всем обязательно знать, в каких таких широтах, между какими такими меридианами ее носило в иссиня-изумрудных глубинах, над испуганными китами всех морей!

А сейчас она просто отдыхала, привалившись к причалу, облокотившись на подушки громадных потрепанных кранцев. Прищурив глаза ходового мостика за узкими забралами черного боевого шлема, вся махина чутко дремала, и лишь в ее утробе урчали вентиляторы да изредка подвывали какие-то вспомогательные механизмы.

Вокруг нее ветер разносил пряные запахи далеких морей – йода, водорослей, рыбы, прочно впитавшийся в толстую резиновую шкуру, защищающие стальные борта легкого корпуса.

Катера у причала вспомогательных судов смотрели на нее с нескрываемой завистью – ещё бы, им никогда не знать таких глубин и далей, где была она. А старые подлодки, стоявшие у своего последнего причала отстоя, тоже смотрели на высокогорный, как гигантский кит-горбач, атомный подводный ракетный крейсер. Они-то еще помнили, каково он там, в океанских далях, в темных-темных безднах холодных глубин.

Но им было грустно от того, что им уже больше никогда не вернуться в эти страшные несведущему люду пучины.

Их глубины, походы и победы все уже где-то в убежавшем в никуда таком славном прошлом…

Рабочий день окончен, подводники толпились на корне причала, ожидая построения для перехода на базу. Они радовались солнцу, теплу, небу над головой и… простому свежему воздуху. Чтобы понять всю ценность таких простых и вечных вещей – надо просто уйти под воду и не видеть, не чувствовать всего этого… ну, хотя бы дней пятьдесят!

Строгая моряков форма заметно источала ароматы законсервированных в прочном корпусе запахов… Говорят, что только человек источает порядка трех десятков запахов… и вряд ли хоть один назовешь свежим и приятным!? А все остальные источники – как нюхнет кто наши «РБ», так враз свалится! А нам – что, мы уже не чуем, принюхались, нанюхались! Так вот, когда всплываем, то все запахи моря, воздуха… черт знает, чего еще, – пьянят и радуют…

90 % населения нашей планетки этого просто не поймет! По секрету скажу – звезды над распахнутым настежь рубочным люком тоже пахнут! Приятно, незабываемо. По-особенному! И еще как! А, может быть, это только казалось?

Еще бы, после стольких-то дней «консервированной жизни»! Там мы сами тоже походили на консервы – со своими чувствами, воспоминаниями, привязанностями и эмоциями… И не такое покажется!

Примерно так думал молодой офицер, оглядываясь на невысокие сопки, небольшие деревья, обшарпанные здания казарм. Серовато, конечно, но все равно – хорошо!

Юра Егоркин, нет, что вы, не так – капитан-лейтенант Юрий Александрович Егоркин, командир минно-торпедной боевой части ракетного подводного крейсера стратегического назначения… имя опустим… которому двадцать пять стукнет уже к осени, курил на корне причала около здоровенной урны, для порядка подзалитой водой – на всякий случай. Гореть, кроме железа, тут было нечему… А поджечь железо, конечно, все-таки можно, но надо было очень постараться и исхитриться!

Ну а вдруг? И старпом распорядился… автономна, наверное, повлияла… не остыл человек еще от нее!

«Кошка, севшая на горячую плиту, больше не сядет на горячую плиту! И на холодную – тоже!» Доля, видно, у старпомов такая! Думать за всех, и видеть за всех. «И пинать всех побольнее – чтобы не спали!» – добавил от себя Юрий. И ему доставалось от старпома, и видать, еще не раз достанется – мало ли, за что? Жизнь – штука многогранная, еще не раз гранью какой, а то и углом навернет…

Но пока все шло по плану, который он наметил себе еще в училище: – наконец-то Юрий получил заветное, самое красивое и первое морское офицерское звание – капитан-лейтенант, что в переводе (все знают!) означает – заместитель капитана. И на рукаве – шеврон в две с половиной золотых полоски. Тоже много и красиво, не то, что у лейтенанта или там даже у старшего…

А скоро ему предстоит еще одно звание, или даже – титул. Он станет отцом! Что опять-таки волнительно и приятно. Хотя переживаний за жену и ребенка пока не меньше, чем радостных ожиданий. Вон Жорка, наш КЭНГ, то есть командир электронно-навигационной группы, штурманенок, стал счастливым отцом еще во время автономки, о чем был уведомлен шифровкой, среди прочих мировых и российских новостей, о которых, по мнению высокого командования, экипаж должен был непременно знать. А что? Новый человек родился, первый сын у офицера-подводника. Это же понимать надо!

Отпуск накатил не совсем, чтобы уж вовремя. Жена Марина (подходящее имечко для жены моряка, «Морская», означает) находилось в дедовском «родовом имении», в станице, вместе с родителями, подзаряжалась южным теплом и садово-огородными витаминами. Она готовилась стать матерью и вынашивала их сына-первенца.

Об этом ему сообщила мать, по результатам какого-то там ультразвукового исследования. Что такое ультразвук, Юра знал – их как-то на учениях занудливо «долбил» БПК своей гидроакустикой – очень запомнилось и очень не понравилось. Нет, он, естественно, понимал, что медицинская техника малость послабее будет, но все равно малыша стало жалко.

По этому поводу, немного поканючив у командира и клятвенно пообещав ему всерьез и в упор заняться сдачей зачетов на допуск к самостоятельному управлению ПЛ до конца текущего года, а также – с грядущей перспективой стать помощником, он получил «добро» командира не ехать в послепаводковый санаторий, а двинуть сразу домой к беременной жене.

Капитан 1 ранга тоже не сразу с Луны свалился и не сразу же стал командиром громадного «ракетовоза».

Вопросы с формальностями, а так же с денежным довольствием и проездными документами решился удивительно просто – старпом Крученов обладал обширными связями и без стеснения и ложной скромности пускал их в дело, если было надо. Иначе наглые тыловики тебя затопчут и ноги вытирать станут, учил он своих «бычков»! Тем более, сегодня было действительно надо.

Тем же вечером, прихватив бутылку хорошего коньяка, он ввалился к старпому за «благословением», получил много действительно полезных рекомендаций, указаний и инструкций в свете грядущих событий. Прозвище у старпома было меткое – Бывалый. Ибо Сан-Олегыча хлебом не корми – дай опытом поделиться!

Утром следующего дня был в аэропорту, и еще через пару часов в Пулково его встретил старый друг Анатолий со своим коллегой.

– Знакомься – Тимур, в прошлом майор-ракетчик и уже – кандидат наук! – он представил своего товарища.

Бутылку «Шампанского» открыли прямо в машине. Руль вертел, понятное дело, его коллега, понимая, что старым друзьям надо пообщаться. Водка и коньяк неизбежно ждали где-то впереди, понял Юрий, для этого не надо было быть экстрасенсом.

Одноклассник по училищу, и верный друг Толян сразу же после выпуска попал в какой-то ВНИИ, и стал «толкать в бок военную науку». И не только потому, что его отец располагал обширными связями в Питере, а больше потому, что действительно обладал очень хорошими инженерными способностями и феноменальными способностями к обучению. Хоть чему!

Он со второго курса прозывался Эдисоном, был постоянным участником и призером всяких там конкурсов студенческих работ и изобретений. Но на службе долго не задержался, его нашли «охотники за головами» серьезной фирмы, уволился старшим лейтенантом (сама фирма решила все формальности – наверное, действительно, серьезная). Теперь Толян не то, чтобы материально процветал, но был ужасно доволен, о чем и поведал другу прямо с первых фраз.

«Каждому – свое!» – резюмировал Юрий.

Как оказалось, он приехал очень-очень вовремя – с точки зрения Толяна. А дело было в том, что это самое будущее светило инженерной мысли было страстным фанатом военной истории и авторитетным членом клуба исторической реконструкции времен крестовых походов.

Поскольку у него на месте была не только голова, но еще и руки росли оттуда, откуда надо, он смастерил себе доспехи по древним технологиям, но на очень хорошем техническом уровне. Что сказать, умели готовить толковых инженеров в наших военных училищах! Ничего, теперь новое военное руководство всерьез за это взялось – кто умел, – отучат, кто знал, как – разгонят!)

«Не доиграл в свое время в войнушку-то!» – с легким сарказмом отметил Егоркин.

А так же, на зависть, до слюней, многим знатокам – выковал и закалил себе тяжелый рыцарский меч, для чего еще и освоил кузнечное дело… Вот как бывает!

Эдисон беззастенчиво хвастался делом рук своих, как будто и не было у него в жизни любимой науки и интересной, хорошо оплачиваемой работы.

Юра еще раз укорил друга, сказав, что офицер с такой головой и такими инженерными талантами на флоте был бы не лишним…

– Начальство только не знает, к сожалению, о твоих кадровых заботах и переживаниях за флот – усмехнулся Тимур, небрежно управлявший рулем:

– У них-то, бедных, совсем другие заботы! На хрена им весь ваш флот сдался, если у многих адмиралов и ребят из МО дачи в Испании не достроены?

– Ну уж и в Испании! – слабо заступился Юрий за высокое начальство.

Анатолий беспечно махнул рукой: – А, проехали! Все к лучшему!

Он всегда отличался оптимистическим фатализмом…

Эдисон нетерпеливо поморщился – к чему лишние слова?

– Слушай, завтра вечером мы уезжаем в одну соседнюю республику, там в старинном средневековом замке будет фестиваль клубов исторической реконструкции. Мы приглашаем тебя, будет интересно, точняком! Оторвешься по полной: – адреналин, интересное общение, то, сё… Короче: провентилируешь легкие, да и мозги – кстати, от консервированного отсечного воздуха!

Анатолий секунду подумал и продолжил.

– Да и походная жизнь, погружение в эпоху не каждый день бывает! Короче – класс! Я уже все продумал – доспехов для тебя нет, конечно, правило такое – каждый их делает сам для себя. А мы тебе дадим балахон, здоровенный кованый крест.

– И что?

– Да будешь ты нашим капелланом – молитв, ты, конечно не знаешь, тем более – на латыни, но поешь ты здорово. Жизнь подводницкая, надеюсь, твоего голоса еще не изувечила? Вот и будешь нам морально-боевой дух поддерживать перед битвой, душевные раны залечивать после боев!

– Не-а, мне надо к Марине, в родовое имение надо – у нее ответственное мероприятие грядет. Я вот отцом собираюсь стать, сына обещают, вот! – с удовольствием похвастался Егоркин.

– Так это дело надо обмыть!

– Это потом, после рождения. Мы, моряки, народ несколько суеверный – не без оснований, опыт мрачный кое-какой имеется – если что-то отмечать заранее – можно спугнуть удачу и повернуть ход событий по худшему варианту! За новое звание проставиться – святое дело! Готов!

Так это само-собой! Еще бы ты посмел замылить!

Все пошло по плану. За это время Юрию чертовы «крестоносцы» прожужжали все уши – про фестиваль, про бои и сражения, обещали подучить рубке на мечах и боевых топорах.

В конце концов, Юрий махнул рукой и согласился. В нем еще жив был мальчишка, а теперь он взял и проснулся. Тем более, «по плану» для будущего маленького Егоркина «Т-расчетное» наступало еще через две недели.

«Что плохого будет, если я приеду к Марине не послезавтра, а еще через три дня?» – убеждал он сам себя. «Времени еще – вагон и маленькая тележка! Даже через Пекин пешком успею!» – боролся он с некоторыми слабыми укусами недреманной совести.

Коньяка с четырьмя звездами как-то не нашли, обошлись тем, что было… И обмыли! Хотя, если принять в расчет авторитет генерала от кавалерии Брусилова Алексея Алексеевича, то он писал, что «русские ордена обмываю исключительно водкой». Думаю, что «звездочки погонные» – тоже. А вот адмиральских «орлов» на золотых погонах, купали в коньяке еще при С. О. Макарове. Но «орлов» на эполетах и самих эполет уже не было, а до шитых звезд на беспросветных погонах Юрию еще было очень далеко…

Замок возвышался над лесом, зорко вглядываясь бойницами своих башен на потомков тех, кто сражался на его стенах или штурмовал его ворота.

Под стенами замка, на его дворе и снаружи, за валом, рассыпались палаточные городки, повозки, даже один вагенбург был, как полагается.

Бойко торговали купцы и маркитанты. Кузнецы звенели молотами в походных кузнях. Шумели трактиры, где подавали вполне приличное вино, жареную свинину, птицу, рыбу. Простые, но вкусные каши были в чести. Вот только пиво по тем технологиям Юрию не понравилось – кисловато как-то!

Выплясывали шуты и скоморохи – на любой вкус, и любые версии истории масс-культуры.

Начались «бои и сражения». Посмотреть было на что! Были даже конные рыцари, скакавшие навстречу друг другу и с грохотом бившие своими копьями в щиты друг друга. И летели некоторые из них на мать-землю со всего маху! Это были спецы и настоящие спортсмены – ни одной травмы!

Юрия изумляло то, что воины, сшибаясь в схватках, и группами, и один на один, рубились яростно и боевыми секирами-топорами, и тяжелыми мечами, и быстрыми саблями, били друг друга наотмашь кистенями, цепами и прочими железяками, но… травм, во всяком случае – серьезных – не было!

Раньше он наивно полагал, что в этих исторических клубах «противники» бьются алюминиевыми или там деревянными мечами. Ну, на худой конец, оружием с резиновыми насадками. Так нет же! Оказалось, что, мало того, что оружие стальное, оказалось, что оно еще и старательно заточенное!

Он припомнил, что «бойцы» на его подлодке умудрялись получать серьезные травмы вовсе без оружия, падая на совсем ровном месте, и даже в шутливой возне и мимолетных дурашливых потасовках успешно ломали друг другу челюсти, носы и ребра!

Вот ведь диалектика жизни, однако!

Его «крестоносцы» по программе вышли на бой с византийскими воинами. Собралось много зрителей, в том числе и женского пола. Страха не было, был какой-то легкий стыд, как будто его застали за какой-то детской игрой…

А потом втянулся, и от моральной поддержки он перешел к физической – азартно сцепился с «византийцем». Он принял на крест удар его меча, сперва довольно неуклюже, не успев захватить его на перекрестие и резко мотануть в сторону и вниз, как учили. А вот когда тот извернулся и больно пнул его в колено, молодой офицер даже взъярился, и перешел в отчаянную контратаку. Двумя ударами он оттеснил противника и обрушил на него сверху тяжелый крест. Рука «византийца» не удержала меч, которым он пытался парировать удар и воину хорошо попало по шлему – аж, видно, в его голове загудело – в полный «благовест»… Удар ногой в щит с разворотом бедра вышиб «врага» из строя и поверг на землю.

Рядом бился Тимур, принимая на щит удар секиры противника, и отмахиваясь прямым мечом.

Он стер с лица струйку пота, сбегавшую из-под шлема, внимательно посмотрел на Юрия, одобрительно кивнул и сказал: – Здорово! Вот только звереть не стоит!

С одной стороны, после этих слов стало немного стыдно, а с другой – бой есть бой, пусть не пинается, ишак! Сам первый начал!

Фестиваль есть фестиваль, победителей и побежденных не было, отношения были товарищескими. Хотя боевой злости и яростной ругани хватало – живые же люди и нормальные мужики с нормальными рефлексами!

Сильные и опытные бойцы, а среди них были и серьезные «дяди» в возрасте устраивали поединки. Зрители втихаря ставили на противников значительные суммы. Здесь тоже не было серьезно травмированных.

Толян-Эдисон рубился посреди круга-ристалища с каким-то «английским рыцарем» и победил его минут через двадцать, заслужив аплодисменты, напрочь вымок изнутри в своем собственном поту, как курица на пару!

На второй день Егоркин прошелся по табору, вдоволь фотографировал, накупил сувениров у местных «купцов» и «ремесленников», опять отведал пива, вина и разных яств по технологиям «лохматых лет».

Мало-помалу битвы стихали, фестиваль сворачивался, отшумел всеобщим застольем. Ни средневековой одежды, ни даже доспехов участники, по традиции, не снимали, потому, что официально праздник продолжался и должны были разъезжаться утром следующего дня.

В слегка хмельную голову Анатолия пришла светлая мысль сходить в гости на стоянку викингов, норманнов то есть. Эти самые «норманны» тоже были питерскими парнями из клуба в соседнем районе, что на Ваське, среди которых было полно знакомых по учебе, работе и по таким вот фестивалям. А чего? Прихватили остатки «горючего», кое-какую закуску и пошли «брататься».

Становилось темно. Захмелевший Эдисон, довольный своей очередной победой и славой удалого поединщика, сказал, что он знает кратчайший путь к шатрам викингов и свернул в чащу леса. Распевая песни, крестоносцы ломанулись за ним, раздвигая ветви деревьев, обходя кусты и круша сухостой…

Прошло какое-то время, лес становился гуще, шумы лагеря – тише, и все больше было тех, кто понял, что они заблудились.

– Ты всегда хреново ориентировался. По навигации у меня задания тырил постоянно, помнишь? – ворчал на друга запыхавшийся Юрий.

– Ага, сдох уже? Тренироваться надо, батенька! Например, бегать по утрам!

– А я бы на тебя посмотрел после трех месяцев полу подвижной автономки! – зло пыхтел Егоркин.

Появились товарищи, предлагающие настучать немедленно всезнайке Эдисону по шлему или куда там попадет.

Вдруг прямо по курсу, в полусотне шагов заметили пламя костра и снующие на его фоне тени танцующих людей.

– Ага! А я что вам говорил! – обрадовано воскликнул Толян: – Я вас вывел темнёхонько на их лагерь! А вы говорили! У них, небось, и шашлык на закуску есть, и на нашу долю найдется!

A y нас колбаса и сало копченое! – сказал здоровенный Приходько.

– А наша психиатричка хохлов от сала не кодирует – бесполезно! – ехидно заявил кто-то из крестоносцев.

Ребята ускорили шаг, ломясь прямо через кусты, с треском и хрустом.

И вот первые вышли на поляну, на которой горел большой костер. Но это были не друзья-викинги!

Вокруг костра был выложен круг из обломков белого камня, мрачно горели свечи и факела.

Вокруг толпились мужчины и женщины в каких-то черных плащах, серых балахонах, под которыми были голые тела.

В центре круга стоял крест с перевернутым распятием. Твою бригаду! Вот это вынесло!

– Ха, сатанисты! – воскликнул Анатолий. И тут вперед выступил Юрий. Поскольку он знать не знал ни католических молитв и псалмов, ни вообще никаких, он заорал по-английски «Желтую подводную лодку». Он ее часто пел под гитару на дружеских «междусобойчиках» скитальцев морей. Он подумал, что для этого случая она вполне подойдет. Честно сказать, выбирать особенно все равно было не из чего! Оппоненты вздрогнули и испуганно застыли.

А теперь посмотрите на все это со стороны этих доморощенных сатанистов, подавшихся в эту секту или от нездоровой психики, или из чувства противоречия, или от скуки!

Выходило где-то так: из темного леса во мраке возникают люди в доспехах и шлемах, в которых играли алые отблески огня. На развевающихся плащах нашиты мрачные большие кресты. То ли – люди, то ли неприкаянные тени из самого тартара!

И тут из их строя появляется человек, лицо которого скрывал капюшон балахона, высоко поднимает над собой тяжелое распятие и вдруг запевает какой-то грозный гимн. Наверно, призывает себе на помощь высшие могучие силы. При звуках этого гимна воины потащили из ножен мечи, достали из-за спин сверкающие адским пламенем боевые топоры…

Они грозно, без суеты, подняли щиты, построились в линию. И вдруг ударили трижды мечами по щитам. Раздался грохот, холодящий душу. По позвоночнику пополз холод, волосы зашевелились во всех штатных и нештатных местах.

Больше нервы у сатанистов не выдержали! А боевой строй рыцарей перешел на быстрый шаг, а потом и на бег!

Кто-то из них орал, потешаясь: – Антуан, тащи веревки! Где отрядный палач? Где плаха? Запорю бездельника!

Второй командовал в тон первому: – Карл, рубить сухие деревья! Огнем еретиков очищать будем, огнем!! Капеллан! Готовься отпевать заблудшие потерянные души!

Загробным гласом боевые рога запели атаку!

Сердца, желудки и все другие запчасти и внутренности сатанистов провалились куда-то глубоко. У некоторых сработали мочевые пузыри и выпускные клапана на других отверстиях. Как они бежали! Любой преподаватель физкультуры прослезился бы от зависти!

Но уже слышался только треск, испуганные вопли и топот ног.

Некоторые воины, из тех, что помоложе, кинулись в погоню. Но догнать смогли только одного из «еретиков», абсолютно голого, здоровенного мужика.

Ему не успело уступить дорогу толстое дерево, могучий коренной дуб. Вот в него-то он и впечатался со всего маху. Аж крона загудела, ветки посыпались, несколько птичьих гнезд упало! Я такое слышал, когда самосвал въехал в чей-то сарай…

Его подобрали, плеснули в лицо из фляги. Он открыл глаза и огляделся. Один рыцарей, не спеша, снял свой шлем. Под ним ничего не было! Над кольчужным отложным воротником и кирасой НЕ БЫЛО НИЧЕГО!

Рядом молча стояли другие воины, слегка покачиваясь. Сверху раздался глухой голос: – А теперь иди себе, никто тебя, нечестивец не тронет! А в аду ждут тебя вечные муки, про которые ты даже не догадываешься, А НАМ ПОВЕДАТЬ ТЕБЕ ЗАПРЕЩЕНО! Иди и подумай, смой свои грехи, пока у тебя есть еще время!

И тут все завыли и ужасно захохотали!

Надо ли говорить, что голый мужик легко побил все существующие рекорды по бегу с препятствиями, кроссу по пересеченке, и полевому ориентированию? Причем – одновременно!

Уничтожив или безнадежно испортив одежду сатанистов, (а поделом, что они безответных животных мучают и в жертву приносят?), собрав их документы и спрятав их в дупло того самого дуба (а пусть поищут!), «крестоносцы» долго веселились, на радостях допив все запасы горючего. Именно поэтому пришлось все-таки идти к «норманнам», у которых, по данным нанайской разведки, был свой «источник водки и спецдорога на мясокомбинат» как пелось когда-то в одной разухабистой песне.

Надо ли говорить, что лучшие скальды и трубадуры отряда наперебой, в красках и в гаммах, изложили свежее приключение.

Выпитое оживило их выразительность и жестикуляцию.

Норманны очень смеялись и искренне завидовали приключениям «крестоносцев». Надо ли говорить, что источник горючего тут же открылся, и за закуской тоже сгоняли…

Только Эдисона упрекали – а вдруг бы кто из сатанистов ласты с перепугу склеил? Потеря для общества, конечно, небольшая, хоть и моральные уроды, но все-таки – люди…

У местной полиции, в РОВД рядом с ближайшей остановкой электрички, тоже были свои проблемы.

Вдруг на вечно тихий, дремлющий в ночи поселок прямо из лесу высыпались голые, насмерть перепуганные люди. Разбуженные и разгневанные жители не очень обрадовались таким гостям и кое-кому щедро перепало. Вызвали полицию.

Всю ночь патрульные полицейские ловили голых людей, исцарапанных ветвями, в синяках и ссадинах, побитых разгневанными аборигенами из дачных поселков. А били их за страшные и скабрезные татуировки на разных частях их тел. Мест в «обезьяннике» не хватило, сошел в дополнение и какой-то пустой склад, весь в плесени и паутине. И разбираться пришлось долго – документы, удостоверяющие личность-то, – тю-тю!

В пришельцев с того света или там из параллельного мира полицейские не поверили. Они и не такое видали, и не такие сказки слушали!

Было исписаны целые пачки бумаги. Сформированы дела по административным нарушениям, прошлись по сектам, нашли нескольких фигурантов из тех. С которыми определенные структуры давно мечтали познакомиться…

Поэтому, полицейские очень мечтали встретиться и поговорить по душам с «крестоносцами», «подкинувшими» им мешок головной боли и забот на три дня! И отблагодарить чем ни попадя, да куда ни попадя! Ну и пусть себе мечтают!

Следов крестоносцев они не нашли – среди них был один бывший войсковой разведчик, он и подчистил все следы, как учили…

А крестоносцы, предприниматели, милиционеры, врачи и прочие серьезные люди, уже разгуливали по питерским улицам, занимались своими делами, «согласно штатному расписанию».

А субботними вечерами, «вспоминали минувшие дни, и битвы, в которых рубились они…»

Анатолий проводил Юрия в Пулково и отправил его в Краснодар на неуклюжем «Ил-96», состоящем из толстой туши фюзеляжа с прикрепленными к нему какими-то несерьезными крылышками.

Добравшись до дома с пересадками и приключениями, на местном такси он подрулил к дедовскому дому.

За добротным новым забором, по большому двору, среди грядок и деревьев, с озабоченным видом ходил батяня, явно не желая проводить сельхозработы под южным солнцем, нещадно жарившим труженика Егоркина откуда-то прямо из зенита. Он все напряженно искал повод «сачкануть» от этого мероприятия, а тут вот он – сынуля собственной персоной.

– Капитан-лейтенант Егоркин прибыл для прохождения очередного отпуска! – шутливо доложил Юрий, бросив свои сумки у ворот.

На звуки его звонкого голоса из дома вылетели мать, дед и бабушка и быстро обслюнявили его поцелуями, обильно полили радостными слезами.

Палыч хранил нейтралитет и молчание.

– А поворотись-ка, сынку! И где тебя черти носили целых четыре дня? – ехидно поинтересовался отец. – О том, что я уже позвонил тебе на лодку, ты уже догадываешься Я тебя здесь породил? Породил! А вот чем твой дед плетень подпирал, тем тебя сейчас и убью! Вон они, колья-то, старые, добрые, у сарая валяются!

– А что? Ему самому этими кольями добре доставалось! Наверное, приятно вспомнить! – довольно хмыкнул дед.

– По каким таким блондинкам шлялся? Какую зазнобу ублажал? – грозно наступал Палыч на здоровенного отпрыска.

– Нет, посмотрите на него – у кого что болит, тот про то и говорит! – взъярилась жена Светлана, – У тебя уже все синяки прошли, которые ты наполучал за свои подвиги? – заступилась она за своего сына.

Что было – то было. Палыч точно не мог припомнить, чего больше было – победных звезд на своем мятом, чуть-чуть ожиревшем и волосатом фюзеляже, или синяков и ссадин, полученных за них. Но об этом гон не собирался говорить сыну – еще чего. Опыт – сын ошибок трудных, а чужой опыт ничему все равно не учит! Пусть сам нарабатывает!

Дед спокойно сказал: – А твою Марину мы ночью в роддом отправили! Врачи считают, предполагают, а у всевышнего свои планы. Он-то в их медкарты, наверное, не заглядывает!

Вот твой батя и взъярился! Ничего, не он пока тут старший! Уймется! Все чин-по-чину, бабы все приготовили! Так что давай разоблачайся, переодевайся, сейчас поедим и выпьем за встречу, отдохнем. Все равно тебя туда не пустят! А у бабки твоей там связи – ежели да коли что – враз просигналят!

За обедом дед наливал вино сыну и внуку.

– А скажи-ка, Юрка, что за вино ты пьешь? Цыть, Сашка, не подсказывай, тоже мне – знаток!

– Мерло?

– Сам ты мурло! Изабелла! Ну уж и это вино не узнать, да! Это уметь надо!

– А это?

– Не знаю! – честно признался внук.

– Да, не тот казак пошел! – с сожалением покачал головой дед Павел. – Да, у отца беспутного да бездомного…

– Да учил я его, вон, уже целый капитан-лейтенант! Кстати, за новое звание еще не пили, казаки! Это тебе на сухую не сойдет! Потом, как Марину с сыном получим… а вино? Да где я тебе там виноградник возьму? – огрызнулся Александр Павлович на своего отца.

Так оно и вышло! Ночью позвонили. Враз все мужики Егоркины, на двух машинах покатили к районной больнице и устроились прямо в палисаднике с фонтаном.

Дед прихватил четверть прошлогоднего вина, заткнутую, по местным обычаям, початком кукурузы. Егоркин сунул в багажник пару бутылок водки, коньяк. Шампанское и конфеты, в достаточном количестве для всего медперсонала были аккуратно сложены в объемистые сумки.

«Егоркина никто и никогда не мог застать в врасплох!» – самодовольно подумал он. «Впрочем, было!» – задумчиво потер он лоб, на котором когда-то красовалась серьезная «гуля» от сковородки. Не ждал и получил! Светлана ревновала, было дело!

Юрий вместе со своей бабушкой и Светланой уже торчал в приемном покое.

И вот оттуда раздались его вопли:

– Ура! Сын!

И бабкина молитва: – Господи, слава тебе, великий и милостивый!

– Ура! Ура! Ура! – троекратно пробасил Палыч из палисадника. Из кустов шарахнулись в стороны перепуганные парочки девчонок и парней.

Палыч прикидывал, за сколько дней он сможет упоить всех своих старых друзей-приятелей в станице. Получалось, что вполне успеет до конца отпуска, если постараться и не подорвать печень заранее.

Дед безапелляционно сказал:

– Егором будет!

– Это уж как Юра с Мариной решат! – демократично заметил Палыч-сан.

– Решат, решат! – уверенно сказал дед. И наша история продолжается!

– Егор – это новая история в роду Егоркиных, не последнем казачьем роду!

Вот такая вот история про историю…