Текст книги "Команда «Наутилуса»"
![](/books_files/covers/thumbs_240/komanda-nautilusa-141254.jpg)
Автор книги: Федор Щербина
Жанр: Морские приключения, Приключения
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
– Днем, при солнечном свете, огней Моро-Апи совсем не видно, – нарушил общее молчание проводник. – Нам надо, однако, поторопиться: судя по всему, вскоре будет гроза. Скорее в путь!
– А нельзя ли здесь переждать грозу? – спросил доктор. – Мне хотелось бы посмотреть на огоньки, когда их начнет кружить и разбрасывать во все стороны ветром.
Все проводники отрицательно закачали головами.
– Вы знаете – что такое гроза в этих горах, – сказал старший из проводников, – тут дело идет о жизни и смерти. Вихрем срывает сверху огромные камни, ломает вековые деревья, маленькие ручейки превращаются в бурные реки. Нет, нам нужно торопиться найти защиту в надежной пещере.
– А пещеры далеко отсюда?
– Нет, совсем близко.
Общество двинулось к ущелью. Минут через пять проводники остановились перед узким входом в пещеру. Из этой большой пещеры открывался целый ряд меньших, связанных между собой ходами и галереями.
Проводники зажгли несколько свечей и посоветовали путешественникам не отходить далеко в стороны от главной пещеры, так как в некоторых местах здесь были глубокие провалы, со дна которых били ключи.
– Завтра днем вы сможете осмотреть все ущелье, – говорили малайцы, – а ночью лучше держаться в одной пещере и никуда не уходить.
Лошадей привязали к деревьям, под защитой выступа скалы, и дали им корм. Затем путешественники поужинали и, разостлав одеяла, расположились на ночь в большой пещере, тогда как проводники легли спать в соседней, маленькой. Диких зверей нечего было опасаться, потому что уже начиналась гроза. Чувствуя себя в безопасности, путешественники вскоре заснули, убаюкиваемые гулом ветра, раскатами грома и стуком дождевых капель.
Не спалось только Гольму и Францу. Едва в пещере все стихло, они оба потихоньку вышли из нее и, не говоря друг другу ни слова, направились к «вечным огням». Дождь лил как из ведра, в воздухе стоял гул от потоков воды, беспрерывно вспыхивала молния, освещая путь молодым людям. Моро-Апи имел теперь еще более поразительный вид. Огни вспыхивали повсюду, до самых вершин утесов бросал ветер огненные языки, заставляя их носиться по всем направлениям. Ветер гнал трепещущие огоньки между камнями и по изгибам ущелья, причем огненные языки меняли свою форму, походя то на птицу с распростертыми крыльями, то на голову человека, то на сказочного дракона.
Молния ударяла иногда и в гигантов леса. Испуганные птицы носились по воздуху, крик попугаев смешивался с раскатами грома и воем бури. Вот упало столетнее дерево, увлекая за собой и росшие кругом кусты и целую сеть окутавших его ползучих растений. Облака брызг обдали Франца и Гольма, когда дерево рухнуло в горный поток. Говорить было невозможно, и они объяснялись кое-как знаками. Ветер давно сорвал и унес их фуражки, мокрая одежда прилипла к телу, обувь намокла и отяжелела, каждый новый порыв ветра пронизывал их до костей. И все-таки им не хотелось отрываться от грозного зрелища горной бури.
Наконец благоразумие взяло верх, и оба медленно, почти ползком, отправились назад к пещере. В пещере все спали, по-видимому, крепким сном, никто не пошевелился при появлении доктора и никто его не окликнул. Гольму показалось странным, что лошади стоят так смирно, и он пошел к тому месту, где их привязали. Молния ярко освещала все кругом, но лошадей нигде не было видно.
Гольм хорошо помнил то место, где привязали лошадей, следовательно, оставалось предположить только одно – лошадей украли. В испуге, еще не уверенный в справедливости своих подозрений, он бросился к пещере, где спали малайцы, – там было пусто.
– Франц! – воскликнул доктор. – Франц! Поди сюда!
– Ну, что с тобой? – лениво вставая, спросил только что пригревшийся юноша.
– Дело плохо, Франц: лошадей нет, проводники исчезли и унесли с собой все припасы.
Оба молча смотрели друг на друга. Лишиться лошадей, без которых немыслимо было путешествие по горам и равнинам, покрытым высокой травой «алат», остаться без припасов в местности, обитаемой дикими зверями, – значило оказаться в отчаянном положении.
– Не станем пока никого будить, – сказал наконец Гольм, – пусть они попозже узнают о случившемся. Кроме того, мне кажется, что мы недолго останемся без проводников.
– Почему ты так думаешь? – удивился Франц.
– Желтокожие мошенники, покидая нас, вероятно, имели какой-нибудь замысел, а то к чему же им было уходить от нас, не получив даже платы? Без сомнения, они еще в деревне сговорились с товарищами, чтобы те следовали за нами по пятам с того места, где предполагалось нас бросить.
– А ведь ты, пожалуй, и прав, – сказал Франц. – В таком случае нам лучше всего оставаться на месте и ждать сообщников убежавших проводников. Теперь же нам всего необходимее сон – я устал до смерти.
Ночь прошла покойно, но утром Больтен, узнав о случившемся, а за Больтеном и остальные – были очень обеспокоены. Настроение было мрачное из-за голода и холода. Оставаться в пещере было необходимо, но чем питаться и как развести огонь, когда после вчерашней бури в лесу не оставалось ни одной сухой ветки? Правда, заряды не подмокли, а дичи в лесу было достаточно, но за неимением огня ее пришлось бы есть сырой. Затруднительность положения вызвала в Гольме его обычную энергию, своим примером он подействовал и на товарищей. Оставив Больтена в пещере в качестве начальника и единственного защитника этой крепости все остальные разбрелись на поиски съестного.
Воды было вдоволь на каждом шагу, но голод сильно давал себя чувствовать. Через несколько минут в пещеру натащили кокосовых орехов, яиц, ягод. Затем Ганс принес маленькую черепаху, а Франц с Руа-Роа приволокли целого оленя, которого им удалось подстрелить в лесу. Тут уже Больтен принялся за работу – он наскоблил мяса ножом, смешал его с солью и перцем (запас того и другого имелся в сумке у каждого из натуралистов). Изготовленными сырыми котлетами он угостил путешественников.
– Лепешки из саранчи на Мадагаскаре были далеко не так вкусны, – проговорил Гольм, первый принявшийся за сырое мясо.
– Жаркое из бегемота в Дагомее было куда жестче, – подтвердил Франц.
– Мы теперь просто блаженствуем, в сравнении с мучениями от жажды, которые мы испытывали в Капской земле, – присоединился и Ганс.
– Это правда, – согласились все.
– Эх, если бы к ночи пришли желтокожие, – вздохнул Больтен. – Я очень боюсь, что предположение доктора окажется ошибочным.
– Быть этого не может! – воскликнул доктор. – Ведь желтокожим нужно было только обобрать нас. Поэтому я думаю, что они появятся, когда голод и жажда, по их расчетам, сделают нас более уступчивыми. А мы на зло им запасемся провизией на целый месяц.
Под вечер целые горы орехов, плодов и ягод возвышались вдоль стен пещеры, тут же лежало несколько убитых птиц. Ночь прошла без всякой тревоги, двое путешественников попеременно охраняли сон остальных. Так как сучья просохли на следующее утро явилась возможность развести костер и приготовить свежее жаркое. Проводники не взяли тюка с багажом путешественников, а в нем оказались сковородка и котелок, а также ножи, ложки и вилки. Таким образом у путешественников имелось чуть ли не все кухонное хозяйство.
Посуду разложили у одной стены «кухни», провизию – у другой. Около входа в нее сложили груду топлива, а посредине устроили простой очаг из камней. Прежних обитателей пещеры – насекомых, мышей, ящериц, змей, летучих мышей и сов – выгнали вон с помощью веников и метел. Только к ночи закончилось устройство кухни. Гольм и Ганс с ружьями уселись у входа в пещеру, а остальные трое крепко уснули.
Полная луна то ярко освещала все кругом, то пряталась за облака и оставляла ущелье в полумраке. Вершины деревьев покачивались от слабого ветерка, калонги хозяйничали на плодовых деревьях, панголины усердно охотились на муравьев и термитов. Смелые и прожорливые крысы бегали около пещеры, привлеченные запахом мяса.
Караульные вполголоса разговаривали между собой. Ганс радовался тому, что половина пути уже сделана, и начал рассказывать Гольму о своих планах на будущее. В это время внизу, в долине, послышался легкий шум. Мало-помалу он становился все отчетливее. Казалось, будто сотни ног карабкались на вершину горы, из ущелья явственно доносилось тяжелое дыхание животных. Гольм и Ганс схватились за ружья и громким голосом разбудили спавших. Через минуту все были на ногах и напряженно вглядывались в ущелье, откуда должны были появиться животные.
Прошло с четверть часа, однако на краю ущелья никто не показывался. Путешественники начали советоваться – не разогнать ли заранее животных выстрелами, как вдруг совершенно неожиданно из-за выступа скалы показалась стая красных волков-адьягов, голов в тридцать. Высунув длинные языки, оскалив зубы и злобно сверкая глазами из-под длинной лохматой шерсти, голодные звери, привлеченные запахом мяса, направлялись прямо к пещере. Прежде чем люди успели опомниться, волки ворвались в пещеру и начали рвать убитого оленя. Франц со свойственной ему живостью выстрелил в стаю. Разъяренные выстрелом волки бросились на путешественников. Завязалась битва между людьми и волками. Стрелять было невозможно, поэтому защищаться приходилось ножами и ружейными прикладами. Осажденным удалось отбиться от животных, но все оказались пораненными. У Больтена была ранена рука, Франц упал и ему прокусили плечо, у Гольма волки прокусили сапог и ногу, у Ганса текла кровь из пальцев правой руки. Один Руа-Роа отделался счастливо – он спрятался за большой камень и из-за него уже колотил зверей палкой по головам.
Отчаянная схватка длилась около получаса. Большая часть волков легла на поле битвы убитыми или ранеными, и только тогда уцелевшие волки решились отступить и с лаем и воем бросились вон из пещеры. На месте сражения осталась груда трупов, клочки шерсти и большие лужи крови, издававшей весьма неприятный запах.
Кое-как перевязав себе ногу и раны товарищам, Гольм счел нужным прежде всего заложить вход в пещеру большими камнями.
– Запах крови привлечет к нам новых хищников, – сказал он со вздохом, – примемся же за работу: стена должна быть готова до появления неприятеля.
– Неужели же мы будем до утра сидеть в этой вони? – спросил Франц.
– А кто тебя просил стрелять? Если бы ты этого не сделал, то волки преспокойно бы ушли, сожрав оленя.
Вскоре перед входом в пещеру была воздвигнута большая стена из камней с отверстиями для ружей и с большим откосом наружу. Сбоку оставили небольшую лазейку для жителей пещеры, тоже закладывавшуюся камнем. Затем сбросили в пропасть убитых и раненых волков, а пол пещеры полили водой и метлами вычистили от крови.
– Теперь нам все равно уже не уснуть спокойно, – проговорил Гольм, – поэтому, пока двое из нас будут охранять вход, остальные пусть займутся еще и очисткой площадки перед пещерой от трупов и крови, чтобы не привлекать хищников.
– А они непременно придут к нам? – поинтересовался Больтен.
– Я в этом уверен, – отвечал Гольм. – Ветер далеко разнесет запах крови, отнесет его и в долину, а там, несомненно, водится много диких зверей. Ведь услыхали же волки-адьяги запах мяса.
Никто не опровергал этого мнения. Возможность нападения тигров заставила всех призадуматься – от тигра не отделаешься так легко, как от адьягов.
Через несколько часов площадка перед пещерой была приведена в порядок, и путешественники уселись за своей стеной. Месяц стоял высоко на небе, ярко освещая ущелье. Иногда мелькала летучая мышь, вдали сверкали огоньки Моро-Апи.
– Вот ведь, – задумчиво произнес Гольм, – такой пустяк, а как красиво и сколько сказок об этом рассказывают.
– Это ты про огоньки?
– Ну, да. Ведь здесь вулканическая местность, различные газы выделяются из земли. В их числе и газы, легко воспламеняющиеся прямо в воздухе, сами собой. Таковы, например, фосфористый водород, светильный газ. Все эти огоньки можно устроить и дома с помощью очень нехитрых приборов…
Уже рассветало, когда из ущелья показались две темные фигуры. Это были тигры. Впереди шел самец, за ним – самка, несколько меньшая по величине. Оба зверя шли осторожно, втягивая воздух широко раздвинутыми ноздрями. Иногда они останавливались и прислушивались.
– Теперь не зевайте, – прошептал Гольм, – мы с Францем и Руа-Роа возьмем на себя самца, а вы палите в самку. Цельтесь хорошенько.
В ущелье загремели выстрелы, дым наполнил пещеру. Раздался рев и смертельно раненая тигрица упала на землю. Тигр, тоже раненый, одним прыжком очутился у входа в пещеру. Три пули снова впились в его тело, но это не остановило хищника. Наступила страшная минута для путешественников. В то время как они поспешно заряжали ружья, тигр бешено бросался на каменную стену и разбрасывал камни могучими лапами. Две пули снова попали ему в грудь, но и это не свалило хищника.
Еще несколько секунд – и он ворвется в пещеру.
Вдруг стена, не выдержав напора, рухнула и погребла под своими развалинами разъяренного тигра.
– Ну и ночка! – воскликнул Больтен.
– Опасность не миновала и теперь, – промолвил доктор. – Кто знает – может быть, по соседству бродит не один десяток тигров.
Труп тигра вытащили из-под развалин и столкнули в пропасть, то же проделали и с тигрицей. А затем снова принялись за сооружение разрушенной стены. Когда работа была окончена, рассвело настолько, что бояться нападения хищников уже не приходилось. Снизу, из пропасти, доносилось рычание и визг красных волков, лакомившихся, должно быть, мясом тигров.
Взошло солнце и осветило картину полнейшего разрушения всего кухонного хозяйства. Все припасы, так аккуратно сложенные вдоль стены, были смяты и растоптаны ногами волков. Не осталось ни ягод, ни яиц, ни плодов, ни даже орехов – по-видимому, их вымели при очистке пещеры от крови и трупов волков. К довершению бедствия пошел дождь и подул резкий ветер.
– Уйдем отсюда! – предложил Больтек. – Оставаться здесь просто противно.
– Куда же мы пойдем без проводников? – возразил Гольм. – Ведь мы заблудимся в лесу, да еще на каждом шагу нам будет угрожать встреча с тиграми и носорогами.
– Лучше уж бродить по лесу, чем оставаться в этой пещере, – заявили Ганс и Франц. – Это какое-то ужасное место. К тому же мы можем натолкнуться на какую-нибудь деревню, там и отдохнем тогда как следует.
Гольм взглянул на свой разорванный сапог.
– Далеко в нем не уйдешь, – сказал он полукомично, полугрустно.
Руа-Роа нашел, как помочь горю, – он отыскал растение, встречающееся и на Мадагаскаре, и приготовил из его волокон крепкую бечевку. Разорванный сапог был кое-как связан. Затем общество медленно двинулось из ущелья. Трудности пути сказались на первых же шагах. Ни неистощимый юмор Гольма, ни утешения Больтена не могли подбодрить приунывших мальчиков. Крайне трудно и утомительно было карабкаться по скользким от дождя камням и нести на себе ружья и весь багаж.
Они спустились уже до самой подошвы горы, как вдруг между деревьями показалось нечто, очень их изумившее. Из-за зеленых ветвей выглянули сначала два рога, а затем и вся добродушная морда вола. Это был не дикий буйвол – нет, но настоящий домашний вол.
– Значит, здесь есть и люди! – воскликнул Ганс. – Да вот и они!
Все бросились вперед, забыв и усталость и невзгоды. У всех была только одна мысль на уме – люди близко.
Две пары волов мирно паслись на большой поляне, в стороне виднелись две неуклюжие повозки, а около них на земле сидели два малайца. Тут же был разбит и шатер из буйволовой кожи, и вероятно, еще прошлой ночью, так как земля под ними была совершенно суха и посредине его тлели уголья костра. Малайцы, по-видимому не очень изумились, увидав в такой глуши белых людей.
– Будьте покойнее, – предупреждал Больтен. – Не следует подавать и вида, что мы догадались об их стачке с нашими проводниками. Голландцы держат в ежовых рукавицах малайцев, и если мы только намекнем, что собираемся жаловаться властям, то нам не видать Суробаи, как своих ушей.
Молодежь поняла в чем дело и начала переговоры самым дружеским образом. Гольм рассказал малайцам, как они заблудились в горах, и обещал им хорошо заплатить, если они довезут их до Суробаи.
Малайцы отрицательно покачали головами и принялись уверять, что это им совсем не по дороге, что они должны проехать в одно отдаленное поселение, что у них нет и лошадей для путешественников и что они вообще не могут взять на себя обязанностей провожатых. Но, когда Гольм начал постепенно повышать предлагаемую плату, все препятствия рассеялись. Оказалось, что неподалеку есть деревня, где можно достать лошадей, что заехать в поселок малайцы могут и на обратном пути. Больтен пришел в страшное негодование и говорил, что он куда охотнее расплатился бы с этими плутами бамбуковыми палками, а не звонкой монетой.
Во время этих дипломатических переговоров юноши освидетельствовали повозки и нашли в них картофель.
– Ура! – кричал Франц. – Сколько времени мы уже не ели картофеля. Надо сейчас же сварить его. Радуйся, Ганс! Ты будешь есть картофель в мундире!
Через несколько минут под шатром запылал костер, над которым в котле кипятилась вода. Снаружи дождь так и лил, путешественники сидели вокруг огня и ждали, когда закипит вода. Наконец картофель был сварен, поспел и соус, изготовленный из лука, поджаренного в свином сале. Сало оказалось у малайцев, а лук рос тут же на полянке. Картофель с луком в яванском лесу! Кто бы мог думать, что за сотни верст от родины удастся полакомиться таким кушаньем.
Взяв на вилку горячую картофелину, Франц торжественно произнес «За процветание Гамбурга!» и начал чистить ее, обжигая себе пальцы. Все присоединились к этому оригинальному тосту и принялись истреблять картофель в громадном количестве.
Один из малайцев починил кое-как сапог Гольма, другой принес из ущелья шкуры убитых тигров (их никто еще не успел попортить), и, когда дождь прекратился, все отправились отыскивать деревню, которая оказалась всего в получасе ходьбы от полянки. Там достали лошадей, высушили одежду и с новыми силами отправились в путь. Отдых до того хорошо подействовал на натуралистов, что они решили сделать небольшой крюк в сторону от дороги в Суробаи и осмотреть огнедышащую гору.
Двое суток пришлось ехать им по довольно гористой местности и ночевать под открытым небом. Наученные горьким опытом, они попеременно, с заряженными ружьями на плечах, караулили своих проводников. К счастью, все обошлось благополучно. На третий день вдали показалась и огнедышащая гора, точно грозный великан, выделявшаяся на голубом небе среди тропической природы.
Еще задолго от горы вся растительность понемногу исчезла, кругом не было видно ничего, кроме шлаков, больших угловатых каменьев, выброшенных при извержении вулкана, и отдельных больших валунов. Вся местность отличалась каким-то серым, мертвенным видом, нигде не было ни животных, ни растений, ни одна былинка не показывалась на раскаленной каменной почве. Расщелины и утесы чрезвычайно затрудняли путь, а серные пары, насыщавшие воздух, затрудняли дыхание. У всех понемногу начинало першить в горле.
Проводники, оставив свои повозки и волов у подошвы вулкана, вели под уздцы лошадей путешественников, выбирая наименее опасные места вдоль склона горы. Хотя извержения на этот раз и не было, тем не менее вулкан имел очень внушительный вид, и близко подойти к нему оказывалось опасным, тем более, что серные пары сильно затрудняли дыхание. Громадный столб огненно-красного дыма поднимался из кратера, превращаясь наверху в темное облако. Камни величиной с кулак то и дело вылетали из раскаленного жерла и скатывались вниз по краям вулкана.
– Теперь мы покажем вам гору, из которой выбрасывается грязь, – сказал один из проводников. – Она, положим, не так высока и красива, как эта, но ее стоит посмотреть.
Все согласились на это предложение и, вдоволь налюбовавшись вулканом, поехали вслед за проводниками.
– Такие извергающие грязь горы, или грязевые вулканы, – сказал Гольм, – в дождливое время года совершенно исчезают и превращаются в топкое болото, на поверхности которого выскакивают пузырьки газов. Летом же, в сухое время, вода уходит в почву, а вулканчик выбрасывает комья земли, которые и образуют сначала небольшое возвышение, а потом и целую гору.
Скоро путешественники достигли подножья горы. Почва вокруг была вязкая, окрестность – топкое болото. Из жерла вулканчика поднимались столбы пара и временами вытекала жидкая грязь, которая и разливалась у его подножия. В воздухе чувствовался запах нефти, которая постоянно вытекала из почвы. Местность здесь была так же лишена растительности, как и вокруг вулкана.
Путешественники вздохнули свободнее, когда покинули эти то каменистые, то болотистые пустыни и снова очутились в густом лесу. Тут они собрали множество растений и насекомых, особенно же роскошных бабочек, которыми так славятся Зондские острова. При этом, с общего согласия, было решено не делать высадки на Суматре, так как по фауне и флоре она мало отличается от Явы. Суматре принадлежат только носороги с двумя рогами, особая порода слонов и несколько видов обезьян. Все это не настолько существенно, чтобы стоило тратить время еще и на посещение Суматры.
Поэтому по возвращении на пароход натуралисты предполагали отправиться прямо на Борнео. Проделку с ними проводников-малайцев решили не оставлять безнаказанной, хотя бы в целях урока на будущее. Поэтому, когда при въезде в Суробаи проводники стали требовать условленную плату, Гольм обратился к властям и желтокожих арестовали. Сначала они упорно отрицали всякое соглашение с прежними проводниками, но потом сознались и выдали своих сообщников. Их присудили к тюремному заключению. Уже после исполнения приговора Гольм предложил устроить такую штуку:
– Вероятно, им и теперь нужны деньги, – сказал он. – Наверное, они не откажут нам в позволении сделать с них гипсовые маски.
Малайцы согласились, и Гольм стал приготовлять все необходимое для снимков. Руа-Роа усердно помогал ему.
– Я знаю, как неприятно иметь на своем лице тесто, – говорил он. – Кожу тянет, щиплет, царапает, соломинки щекочут в носу. Пускай теперь и малайцы попробуют.
Во время этой речи малагаш строил такие гримасы, что все присутствовавшие невольно покатывались со смеху.
Снимки удались как нельзя лучше. Их упаковали самым тщательным образом, и «Наутилус», подняв якорь, пошел к острову Борнео.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.