Текст книги "Американская ржавчина"

Книга пять

1. Поу

На третий день карцера явился тот же толстяк-надзиратель, опять поколотил дубинкой по прутьям и велел протянуть руки под наручники. – Не буду я с ним встречаться, – отказался Поу. – Ни сегодня, ни вообще.

– Ты должен подписать протоколы. Пока не подпишешь, даже своего гребаного адвоката не получишь.

– Не собираюсь я ничего подписывать.

– О господи, – вздохнул надзиратель. – И я еще удивлялся, как ты сюда попал.

Он все-таки подождал чуть-чуть, на всякий случай. Поу решил задать вопрос. Можно ведь просто спросить, и все. И выговорил в конце концов:

– А он не может сам сюда спуститься?

– Твою мать, нет, адвокаты не спускаются в долбаный карцер. У них наверху есть специальная комната, там все для тебя приготовлено.

– Ну а я с места не двинусь. Пускай сам приходит. – Знаешь, давненько я не видал такого тупого осужденного мудака.

– Я пока не осужденный.

– Что-то мне подсказывает, что за этим дело не станет.

– Пускай пришлет мне документы по почте.

– Ну смотри сам. Но имей в виду, она баба, адвокат твой. И на морду ничего себе, кстати.

– А сколько мне тут еще торчать?

– Недолго, – фыркнул охранник. – Совсем недолго.

Поу прислушался, как затихают шаги охранника. Соседи по блоку орали вслед, но тот невозмутимо шествовал мимо, будто оглох и ослеп. Поу решил, что недурно справился. Не сломался, не воспользовался вторым шансом. Но насчет третьего раза не уверен, сможет ли опять сказать “нет”. Уселся на койку. Громкоговоритель орет, зови на помощь, никто не придет, он вон битых два дня вопил.

Нет тут хорошего решения. Или он, или Айзек. Так, чтобы выпутались оба, не выйдет. В день, когда его выпустят из карцера, его будут ждать Кловис и остальные. Так или эдак, он все одно расколется – а заточка или адвокат, это можно выбирать. Как только адвокат узнает, кто прикончил Отто, он тут же отправится к окружному прокурору, и тогда Айзек займет его место. И может, Айзек сумеет разрулить это дело куда лучше, чем он, Поу. Вполне возможно. Айзек хоть и мелкий, но типа вооружен лучше. Мозгами покрепче. Да ты просто трусишь. Будешь и дальше очковать, знаешь, что получишь.

Поу сунул в рот последнюю дольку апельсина, оставшуюся от завтрака, еда отвлекает. Лежал, жевал и ждал, пока заполнится пустота, он мог быть либо пустым, либо полным, ну еще переполненным, но никогда в промежуточном состоянии. А люди ведь умирают каждую минуту. Каждый миг. И настоящее чудо – эта их убежденность, что смерть их не касается. Но никуда не денешься, смерть неизбежна. Обратно во тьму, это круговорот. Назад во тьму, по кругу, обнадеживает. Нет смысла откладывать. Спираль стыда и чувства вины, спираль заблуждений, воображаешь, что ты источник бытия, хотя по факту, рождаясь, ты просто будущее имя на могильном камне. Надгробие будущего. Предопределение, судьба. Его имя внесут в список славных людей. Где-то там существует такой список, и его имя с почетом туда впишут.

Фигня. Существует только смерть. Смерть и страх. И неважно, какой счет в твою пользу, герой ты или трус, это не имеет значения, это никак не изменит факт твоей смерти.

Он же хороший человек. От него даже бывала польза другим. Если бы он уехал в Колгейт, то есть бросил Бьюэлл, его бы не было дома в тот день, когда Айзек решил прогуляться по тонкому льду Мон. Это ведь был отважный поступок с его стороны. Айзек отошел от берега на добрых десять футов, ясно было, что лед его не выдержит, а потом он просто скрылся с глаз, и все, и Поу бросился за ним и тоже провалился, почувствовал, как проседает лед, и перепугался до жути, но не повернул назад. Он спас Айзека Инглиша. Это лучшее, что он вообще сделал на свете. Жизнь у Айзека была не из легких, но он отличный парень – редкий случай, вообще-то. О таком обычно не говорят, это не по-американски, что ли, но часто люди, у которых жизнь не ладится, просто последние сволочи, и чем тяжелее судьба, тем сволочнее человек. Но богатые – те еще гаже, они вообще в жизни ничего не понимают, Ли рассказывала про своих богатеньких дружков, так они рассуждают как умственно отсталые, реально, как будто у них с башкой совсем плохо, и если они так разбираются в жизни, то неудивительно, что наш мир настолько говеное место. Да почти все, реально, все люди полное говно. Ему в этом смысле повезло, он не из богатых, но и не нищий. И Айзек, когда передумал сводить счеты с жизнью, он ведь пришел к Поу. Это ведь Поу отогрел его, выслушал его, и они сидели и разговаривали всю ночь напролет. Ну если это не доказательство, тогда я не знаю уже. Это же свидетельство, что для всего есть причина, и хоть ты едва не прикончил того парня из Доноры, зато спас Айзека Инглиша. Это знак, и пошли они все на хрен, и Харрис, и прокурор, и все прочие, которых он даже не знает, ничего он им не расскажет, может, он и совершил в жизни один-единственный достойный поступок, но не собирается его профукать.

Он на пределе. И не знает, чего ждать. Еще больше тревожных симптомов, как при раке, вот только они были уже, эти грозные симптомы, много их было, но он не сумел их заметить. И теперь от судьбы не уйдешь.

В карцере не нашлось ничего подходящего, что можно использовать в качестве оружия, да и все равно будут обыскивать. Но когда вернется в общую зону, подберет железяку какую-нибудь или заточит ручку зубной щетки, смастерит бритву из жестянки кока-колы, все лучше, чем ничего. Сколько-нибудь ублюдков да заберет с собой.

2. Ли

Вечер воскресенья, она места себе не находит, с Саймоном уже поговорила, читать не получается – ни слова из прочитанного не понимает, надо бы выбраться куда-нибудь. Пролистала записную книжку, вот, например, Джоэль Карузо и Кристи Ханем. Позвонила обеим, договорились встретиться в баре у дядюшки Джоэль. Народу полно, почти все знакомые еще по школе или их братья-сестры, младшие и старшие. Потрясло, какие тут здоровенные мужики, все как один, на тренажерах такое не накачать, явно не обошлось без стероидов, сидят в футболках с обрезанными рукавами, руки скрещены, бицепсы напоказ. Ну а чем еще тут заниматься? А вот девчонки, едва за двадцать, а уже начинают потихоньку расползаться, наверное, женщинам в спортзал здесь ходить не принято. Ли порадовалась, что она в фуфайке и без макияжа.

– Рада тебя видеть, дорогая. Даже не верится, что-то ты зачастила. В прошлый раз ведь была на Рождество, а?

– Думаю, это было прошлое Рождество, – улыбнулась Ли.

– О боже, – выкатила глаза Джоэль. – Серьезно?

– Ну да. – Ли сделала вид, будто прикидывает в уме. – Точно, прошлое Рождество, полтора года назад.

– Ну, считай, ты все про нас поняла, ага? – покачала головой Джоэль.

– Ты замужем или как? – Кристи потрогала свое кольцо.

Ли кивнула, порадовавшись, что не надела роскошное обручальное кольцо.

– Поздравляю, детка. Парень из колледжа?

– Его зовут Саймон.

– В церкви венчались или как современные люди?

– Ни то ни другое, мы пошли к мировому судье.

– Твою ж мать, у нее ребенок!

– Нет, это было просто спонтанное решение.

– Послушать нас, – фыркнула Кристи, – стервы, да и только.

– Ладно, девчонки, а вы-то как?

– Жиреем, все дружно жиреем. Мужики тягают гантели, колют в жопу стероиды, а мы только жиреем.

– Они тоже жиреют, – буркнула Кристи.

Разглядев, видимо, удовлетворение на лице Ли, Кристи поправилась:

– Да нет, на самом деле все нормально. У меня свой дом, сама выплачиваю ипотеку. Не так все плохо.

– Кристи у нас воюет с придурками, чтобы заработать на жизнь.

– Коррекционная школа, – пояснила Кристи. – Преподаю детям с задержкой развития. – И шутливо толкнула кулаком Джоэль: – Ну какая же ты сучка.

– А ты чем занимаешься?

Ли и сама не понимала, почему ей так трудно ответить на этот вопрос.

– Ну, – промямлила она, – собираюсь продолжать образование и, ну не знаю, помогаю свекрови в бизнесе.

– Так он хотя бы кольцо тебе подарил? Где оно?

– Оно не совсем по размеру. – На самом деле она просто стеснялась его носить.

– Все они одинаковы. Хочешь еще выпить?

Джоэль и сама могла пройти за стойку, но они подождали, пока подойдет ее дядя и примет заказ.

– Понимаю, дурацкий вопрос. – Ли, поколебавшись, продолжила: – Девчонки, вы ничего не слыхали про моего брата?

– Я думала, он уехал учиться.

– Нет, – сказала Кристи, – он здесь. Мы его видим иногда.

– А что он тут делает?

– Ухаживает за отцом, – ответила Ли.

– Бред какой-то. Глядя на вас двоих, мы всегда думали, что уж если кто отсюда и свалит, так именно он.

Ли чувствовала, что уши начинают гореть.

– Ну, я в том смысле, что ты всегда нормально с людьми общалась. А он типа такой умный, что вроде как не знает, о чем с нами говорить. Он как не от мира сего, вот.

– Даже не знаю. Думаю, дело в отце, за ним нужно присматривать.

– В отце? – Джоэль недоуменно покачала головой. – Слушай, не могу сказать, что у нас тут проблемы с нормальной сиделкой для твоего папы, особенно с его пенсией. Да сейчас только голову высунь за дверь и оглянись вокруг. Пансионы для стариков по всей Долине. Да единственная работа, которую сейчас запросто можно найти, это социальные службы, уход за стариками на дому. Учителя больше никому не нужны, если бы Кристи не досталось это место с детишками, она бы уже меняла кому-нибудь памперсы.

– К сожалению, она права, – кивнула Кристи.

– Наверное, это из-за матери, – сказала Джоэль. – Такие дети очень сильно привязаны к матери. Думаю, он сильно страдает из-за несчастья с мамой.

Девушки уставились в свои стаканы, помолчали.

– А вот еще печальная новость, может, взбодритесь немного, – оживилась Кристи. – Помните Билли Поу? Футболиста? Мы как раз заканчивали школу, когда он только поступил в девятый.

– Ну конечно, помню.

– Он убил бродягу в какой-то старой мастерской. Забил до смерти.

– Зачем вообще тащиться в такое место, – пожала плечами Джоэль. – Ничего хорошего точно не выйдет.

– У всех свои секреты, – сказала Кристи.

– Что ты имеешь в виду?

– Может, он гей. Они всегда встречаются в стремных местах, не могут же они запросто назначить свидание в баре и заявиться сюда как парочка.

– Могу тебя заверить, он не гей, – улыбнулась Джоэль.

– Откуда тебе знать?

– Знаю наверняка. – Она развела два пальца на приличное расстояние. – Этот мудак так и не перезвонил, получив свое.

Ли чувствовала, как краснеет все сильнее.

– Ну, думаю, сейчас он не отказался бы трахнуть любую из нас, – сказала Кристи. – Не скоро он опять увидит женщину.

– Жаль его.

– Думаешь, это точно он? – спросила Ли и, досадуя, что не сдержалась, отвела взгляд, но девчонки все равно не заметили.

– Кто знает?

– Однажды он до полусмерти поколотил Рича Уэлкера. За дело, конечно, но, видит бог, парень все равно такого не заслужил.

– А тот малый, из-за которого его арестовали в прошлом году?

– Ага, и это тоже.

Ли кивнула, глотнула вина, очень сладкое.

– Так ты возвращаешься сюда или как?

– Вряд ли. Во всяком случае, не сейчас.

– Слава богу, – усмехнулась Джоэль. – А то я бы в жизни не кончила больше.

– Вот ты и в самом деле сучка, – сказала Кристи.

Ли криво усмехнулась, приподняв бровь.

– Да ладно, шучу, у нас тут одни и те же рожи, всю жизнь. Трахнешься с парнем разок, еще в школе, поймешь, что это не вариант, но пять лет спустя никаких других так и не возникнет, да еще бар вечером окажется закрыт, ну и перепихнешься с ним еще раз. А десять лет спустя, глядь, а ты уже за ним замужем. Да посмотрите на наших родителей. А сейчас еще хуже. Все нормальные давно уехали.

– Считаете, сможете свалить отсюда? – Зря она спросила, но Джоэль и Кристи не подумали обидеться.

– Сомневаюсь. Буду, наверное, тут работать до самой смерти. – Джоэль обвела рукой бар. – А она будет нянчиться с дебилами.

– Жертвами пьяного зачатия.

– Ну да, мы с тобой команда.

И обе невесело рассмеялись.

– С другой стороны, не все так плохо. Если машина вдруг заглохнет, можешь быть уверен, что через пару минут мимо проедет кто-нибудь из знакомых.

– Девчонки, вы должны приехать ко мне в гости, – сказала Ли. – Прошвырнулись бы вместе в Нью-Йорк.

– Я бы с удовольствием, – обрадовалась Джоэль.

– Ой, брось, – отмахнулась Кристи.

– Я серьезно, – сказала Джоэль. – Мы с Джон-Джоном ездили в круиз на Ямайку. Я не то что ты, я настоящая искательница приключений, вот.

3. Харрис

От Грейс он поехал прямиком в участок, размышляя по пути, что, наверное, она именно этого и хотела от него с самого начала. Однако, если дело не выгорит, дальше на нарах они окажутся уже вместе с Билли Поу. Может, стоит все-таки дождаться суда, для всех так будет лучше: свидетель Мюррей Кларк – алкоголик, ему не удастся убедить присяжных. А вот если со старым Мюрреем что-нибудь случится, окружной прокурор землю будет рыть, лишь бы выяснить правду.

В Браунсвилле Мюррей Кларк числился по двум адресам – Харрис подсмотрел в полиции Юнионтауна, даже уединился в туалете, чтобы записать. В тот момент он еще не понимал, зачем ему это нужно, просто собирал информацию, старые привычки. Как же все надоело. Голова пустая. Тупо глядя перед собой, он пытался сосредоточиться на дороге. Ищешь оправданий.

Это будет самый дурной поступок в твоей жизни. Ладно, я только потолкую с ним, и все, убеждал он себя. В незапамятные времена, еще в морской пехоте, он застрелил человека в Дананге. Если это грех, что ж, пускай так. По крайней мере, в этом есть смысл. Он всю жизнь чувствовал, что поступает правильно, даже если со стороны оно и выглядело сомнительно. Он лгал, чтобы засадить человека за решетку, много раз лгал в суде. Но только по поводу доказательств, и всегда речь шла о настоящем преступнике, он ни разу не обвинил в совершении преступления невиновного. Лгал, но только чтобы оправдать и подтвердить собственное чутье, почему он остановил именно эту машину, почему открыл багажник или почему вдруг решил обыскать того или иного человека. Он лгал, чтобы дать разумное объяснение тому, что он знал наверняка, просто доказать не мог.

С тем человеком в Дананге, там не было никакого смысла вообще. Очередной минометный обстрел, и вовсе не тихий рассвет, и Харрис, жующий свой декседрин, скучающий и вздернутый. Он год как окончил школу, безумие, что его вообще туда отправили. Он торчал в карауле в блиндаже рядом с вертолетной площадкой. Тот тип тащил какой-то узел, возможно подрывной заряд, – Харрис так никогда и не узнал, он видел, как кто-то пробирается вдоль траншеи, там никого не должно быть, ни одной живой души, на этом плоском выжженном глиняном пространстве возле ограждений, а дальше зеленели рисовые поля. Харрис подождал, не повернет ли человек, но нет, и тогда с расстояния в двести ярдов он поймал фигуру в прицел, и нажал спусковой крючок М60, и удержал его на одну долгую секунду. Каждая пятая пуля – трассирующая, Харрис видел, как они врезаются в тело, а потом летят дальше в ярко-зеленые рисовые чеки. Подрывник не упал сразу, он еще долго стоял, будто отказывался признать случившееся, и Харрис смутился, а потом почему-то обиделся, нажал на спуск и не отпускал долго, уже после того как человек наконец упал; он водил стволом туда-сюда, поливая пулеметным огнем все вокруг, словно пытался стереть все следы происшествия. Извел целую ленту, пол блиндажа был усыпан закопченными медными гильзами.

Потом этого парня подобрали рядом с траншеей, человека в нем можно было опознать только по оставшимся клочкам одежды. Как будто комбайном переехало. Узел пропал. Другой не стал бы и заморачиваться: мертвый вьетнамец – мертвый коммунист, но Харриса не оставляло чувство, что он должен понести наказание, он же убил человека, это не может просто так сойти с рук. Он во всех подробностях доложил о случившемся равнодушному лейтенанту, тот выслушал отчет и сделал пометку в личном деле. Подтвержденно пораженная цель – одна. Пять месяцев спустя, в мае 1971-го, американцы передали свои позиции войскам Южного Вьетнама, и Харрис вернулся домой. Все, кто умер на этой земле, – они все когда-то были живы. Вот о чем люди забывают.

Подъезжая к участку, он вновь подумал о Грейс. Когда он уходил утром, она спала, и он поцеловал ее, а она не проснулась, и тогда он понял, именно потому что она так крепко и безмятежно спала, он понял, что она и вправду не понимает, о чем его просит.

Технически совсем не сложно, найти Мюррея ничего не стоит, Карзано хотел, чтобы свидетель всегда был под рукой, потому выдавал ему по сто долларов еженедельно из служебного фонда, списывая по программе защиты свидетеля, хотя никакая это не защита, разумеется. Просто Мюррею нужны бабки, и он будет ошиваться поблизости, получая их ни за что, пока кто-нибудь – Харрис, точнее – не даст понять раз и навсегда, что это небезопасное развлечение. Но ему придется быть максимально убедительным.

Мюррей Кларк неплохой, в сущности, мужик. Возможно, и не составит труда уговорить его смыться. Или составит. Не лукавь, это обмен, ты – вместо Билли Поу. Да, я знаю.

Припарковался, чуть не забыл выключить двигатель, вошел в здание полиции, вниз по лестнице в хранилище вещдоков, как на автопилоте, груды коробок, сваленных здесь после переезда из старого здания, на некоторых даты еще 1950-х, и никто сроду в них не заглядывал, он все собирался выкинуть хлам, но теперь ясно, почему так и не занялся этим. Порывшись несколько минут, вытащил пятизарядный револьвер, сданный кем-то, судя по ярлыку, еще в 1974-м. Внимательно рассмотрел оружие. Вспомнил о Грейс. Подумал: если намерен просто поговорить, зачем тебе.

Проверил, как взводится курок, фиксатор барабана, нажал на спуск, не заедает ли боек. Потом поднялся в свой кабинет. Здесь нашлась коробка пуль; аккуратно беря их салфеткой, Харрис зарядил револьвер. Накатила слабость, он обвел взглядом кабинет, старые картины, до отставки всего полтора года. Ты ведь все равно не собираешься воспользоваться им. Просто хочешь поговорить.

Револьвер оттягивал карман куртки, но он понимал, что подстраховаться необходимо. Старичок “Зиг”[43]43
  Пистолет немецкой компании “Зиг Зауэр”, одно из основых видов вооружения американских полицейских.


[Закрыть] не будет бросаться в глаза. Харрис достал из сейфа свой “голд кап” сорок пятого калибра, который купил, уволившись из армии, сунул в карман запасной магазин, а пистолет – в кобуру на ремне сзади. В голову пришла разумная мысль, он разделся до белья, надел бронежилет, опять оделся. Боишься, хмыкнул он про себя. Когда, интересно, ты так паниковал в последний раз, снаряжаешься как в бой. Сто лет не носил эту штуку. Где же фонарь-то. Вытащил из дежурного снаряжения ксеноновый фонарик, тоже в карман. Что-то я неважно соображаю. Эдак можно забыть что-нибудь важное. Обычно людей – солдат, летчиков, гонщиков – губит вторая ошибка. Ты совершаешь промах, успеваешь сообразить, что именно произошло, и ты огорчен, сбит с толку, и тут же следует еще одна ошибка. И вторая оказывается роковой. Его отец был летчиком, летал на истребителе, и он рассказывал, что если в воздушном бою ты облажался, потерял ориентиры, то должен немедленно выйти из боя, отойти на некоторое расстояние и не лезть обратно в драку, пока мозги не встанут на место. А сейчас у нас какой момент? Черт его знает. Выходя, он окликнул Хо:

– Завтра хочу взять выходной. Вызови Миллера или Борковски, кого хочешь, если я к семи не появлюсь.

– Куда собрались?

– Порыбачить. А ты держи оборону. Лучше все-таки позвони тем двоим прямо сейчас. Просто прикажи быть готовым явиться по вызову.

На стареньком “сильверадо” он поехал домой. Пока Фур резвился на улице, Харрис уложил в рюкзак сменную одежду, пару кроссовок, налил воды псу, насыпал еды в миски, оставил полный пакет корма неподалеку, куда пес сможет добраться в случае чего, и рядом еще одну большую кастрюлю свежей воды. Фур влетел в дом и тут же почуял неладное, Харрису пришлось с силой оттаскивать его с пути, выходя из дома. Он трясся по разбитой колее, глядя прямо перед собой, надо было прихватить кофе и чего-нибудь поесть, возможно, придется проторчать там всю ночь и весь завтрашний день.

В Браунсвилле он остановился на вершине холма рядом со старинными зданиями, достал карту. Нашел нужные адреса, запомнил, не делая никаких пометок, потом залил доверху оба бака на случай дальней дороги. Итак, у него есть два адреса Мюррея Кларка, и Харрис направился по первому из них.

4. Айзек

Простояв невесть сколько на виадуке, не в силах отвести взгляд от потока машин, он все же решительно двинулся в сторону съезда на 75-е шоссе, ведущее на юг. Тщательно отряхнул куртку, разгладил, насколько получилось, аккуратно заправил рубашку, пригладил пальцами волосы, вытащив заодно застрявшие репьи и всякий мусор. Студент после загула, вот кто ты. И чистое совпадение, что похож на бродягу. А нож? Прикроем курткой.

Яркий пурпурный тягач с цистерной на прицепе медленно выползал с заправки, Айзек вскинул большой палец и терпеливо ждал. Грузовик затормозил рядом с ним. Айзек подбежал, взлетел на подножку, потянул тяжелую дверь.

– Тебе куда?

– Наверное, в Пенсильванию.

– Наверное? – Водитель, щуплый мужичок лет пятидесяти, гладко выбритый, подмигнул Айзеку. – Могу подбросить тебя до 70-й трассы, если заплатишь за топливо. Хотя, конечно, есть пути и покороче.

– У меня совсем нет денег.

– Да я шучу, – улыбнулся мужик. – За все платит компания, а я все равно в ту сторону, садись.

Внутри тягача оказалось просторно, темно и уютно. Волшебник из Страны Оз, снаружи огромное чудовище, а внутри на жердочке крошечный человечек. Они сидели высоко над землей и неслись вперед с огромной скоростью. Миль восемьдесят.

С минуту Айзек пытался рассмотреть, мимо чего они пролетают, от этого голова еще больше закружилась. А ведь кто-то изобрел все это, думал он. Покосился на водилу, тот слушал радио. Из служебной рации время от времени доносились невнятные звуки. Разум привыкает ко всему – даже к голосам из металлической коробки. Из двух металлических коробок. А ты меж тем смотришь на дорогу, и тело удивляется, что движется чересчур быстро. Но и к этому привыкаешь. За окном появлялись и тут же исчезали грузовики, дорожные знаки, дома, другие шоссе и виадуки. И все созданы людьми. Как и авиация, радио и спутники. Все это вроде бы должно что-то означать. Ничего подобного – просто мы так устроены. Именно это делает нас людьми, этим мы и отличаемся от животных. Автоматическое оружие и антибиотики появились одновременно. Управляемые бомбы и онкологическая хирургия. Не бывает одного без другого, даже наша собственная природа стремится сохранять равновесие мира. Даже если заселить Марс, ничего не изменится – все равно будут рождаться дети, а супруги будут изменять другу другу. Демократия и геморрой. Проповедники-сифилитики. Пацан, мастурбирующий в скафандре под фантазии о своей старшей сестре. Он захихикал. Какой горячий Малыш, ты только подумай.

– Не расскажешь? – полюбопытствовал водитель.

– Долго был совсем один, – объяснил Айзек. – Ну и первый раз еду на грузовике.

– Прогуливаешь школу? Или ты уже в колледже? Хотя по виду не скажешь, без обид.

– Ни то и ни другое. Хотя мог бы учиться в колледже.

– Ага, есть в тебе что-то. Я сначала подумал, ты из тех чокнутых проповедников любви Христовой, которые шарахаются по парковкам, заправкам, всякое такое, пристают к людям, норовя всех обратить в свою веру, а потом присмотрелся и решил, что ты как раз один из новообращенных, только малость слетел с катушек. А потом вообще ничего не мог понять. Потому, видать, и остановился.

– Чудо, не иначе.

– А то.

– Я всяко признателен.

– Тут не угадаешь. Ты мог оказаться самим Христом, и тогда меня ждала бы достойная награда.

– Еще не все потеряно.

– О, а теперь ты рассуждаешь как нормальный шизанутый автостопщик.

– Эх, спалился.

Водила весело хохотнул:

– Шучу. Но ты не против послушать радио, а? Говорят, эти придурки в Корее построили ракету, которая может нести ядерную бомбу.

– Вы имеете в виду Северную Корею?

– Понимаю, ты не в теме.

– Немножко.

– Я лично считаю, мы должны ударить по ним прямо сейчас, сравнять с землей. Иначе скоро услышим, как в Толидо[44]44
  Промышленный центр в штате Огайо.


[Закрыть] грохнет ядерная бомба.

– А они то же самое думают про нас.

– Ну… – протянул водила и замолчал на минуту. – Подожди-ка лет двадцать, а потом увидишь, как начнешь немножко больше ценить эту жизнь, понимаешь меня? Вот я о чем толкую. – Он повернулся к Айзеку: – Да ты не понимаешь, поди.

– Нет, понимаю.

– Лет двадцать, и тогда точно поймешь. Молодой ты еще, и, знаешь, я ведь тоже много чего прошляпил. В шестидесятые я был сопляком, теперь о многом жалею. Иной раз упустишь шанс, а другого и не будет.

– Сомневаюсь, что вы многое упустили.

– Не, я ни одного шоу не пропускаю, это точно. Но в чем я вам, молодым, не завидую, так это насчет девчонок, ведь всех, о ком так сладко мечтается, вы уже видали голыми. Бритни Спирс, Пэрис Хилтон и прочие, ведь всех уже успели щелкнуть, как они трахаются. А для меня Бэмби Вудс была откровением. Но может, оно и к лучшему.

– Может быть.

– Э, что-то мы быстро перешли к серьезной теме. – Водитель опять весело подмигнул. – Не возражаешь, прервемся на минутку? Ты только послушай этого парня, по радио.

– Ладно.

– Знаешь его?

Айзек прислушался к голосу из приемника.

– Кажется, мой отец любит его слушать.

– Джей Гордон Лидди[45]45
  Джей Гордон Лидди (р. 1930) – юрист, агент ФБР, влиятельный политик, замешанный в Уотергейтском скандале. В 2002-2012 гг. – ведущий популярного ток-шоу на радио.


[Закрыть]. – Водила пожал плечами. – Ну, я не всегда с ним согласен, но он интересно говорит.

Айзек устроился поудобнее, пока водитель искал нужную станцию. Внезапно он выключил приемник и объявил:

– Я понял. Для вашего поколения нет ничего загадочного, вот. Но вернемся к нашим баранам. – И опять включил радио.

Айзек хотел было возразить, но к чему. У Малыша с этим все в порядке. Сплошные тайны. Вселенной четырнадцать миллиардов лет, при этом размером она примерно в сто пятьдесят миллиардов световых лет. Квантовая механика против теории относительности. Малыш должен создать новые правила, дать жизнь тварям и плодам, неподвластным человеческим законам. Его разум поглощен возвышенными размышлениями, он откроет полет. Стратосфера. Здесь холодно, заметит он. Холод и синева. Азот – это он делает небо голубым, а растения зелеными. Строительные блоки Вселенной. Кто больше всего мечтает о полетах – люди в инвалидных колясках. Старики, гниющие в собственных выделениях. А Малыш, он возвращается, подобно Одиссею. Из долгого изгнания. Он верно служит только царю лестригонов.

– Эй, ты там в порядке?

– Все хорошо, – очнулся Айзек.

– Смотрю, ты не скучаешь сам с собой, а?

– Надеюсь, вас это не раздражает.

– Не, я рад, что подбросил тебя. Я обещал дочке, что скоро вернусь домой, поэтому за последние сутки вздремнул всего на часок, а когда заправлялся, понял, что надо бы подыскать попутчика, поболтать в дороге, а то эдак недолго уснуть навеки в кювете. А тут и ты нарисовался. Так, если подумать, выходит, ты спасаешь мне жизнь.

– Это Иисус во мне.

– Угу, – торжественно кивнул водитель. – Так оно и есть.

* * *

Через несколько часов он высадил Айзека на развязке в Дейтоне. На прощанье спросил:

– Как, парень, не спустишь деньжата на наркоту или выпивку, а?

– Я не употребляю, честно.

– Ну тогда купи себе чего-нибудь поесть. – И протянул Айзеку пять долларов.

Айзек прошагал около мили до ближайшей забегаловки на 70-м шоссе, купил сэндвич с фрикадельками. Уселся было за стол в кафе, но как-то это было неправильно, поэтому вышел и пристроился на бордюре. Шум моторов, запах дизеля, огромные грузовики, подъезжающие и отъезжающие, похоже на большую товарную станцию. Подумал, что придется подождать, но уже через десять минут на шоссе, ведущем на восток, его подсадил тягач с грузом тракторных запчастей. Парень спросил, откуда он, и Айзек ответил – из Мичигана, а водитель заметил, что если хочешь прокатиться задарма, то есть места и поинтереснее, а Айзек объяснил, что катался на поездах, а теперь возвращается домой к родным. Водила пришел в восторг, и оставшуюся часть пути они больше молчали.

Уже стемнело, когда тягач свернул на 79-е шоссе, высадив Айзека в нескольких милях за Литтл-Вашингтоном. Айзек двинул прямо на восток, забрался на вершину холма и сел там, глядя на темную ленту шоссе, убегающего в долину реки Мон. Сколько осталось? Миль двадцать, пожалуй. Можно подъехать, если заглянуть вон на ту заправку. Он поразмыслил. Нет уж. Ты вернешься тем же путем, что уходил.

Что сейчас поделывает Ли? Раньше ты запросто мог угадать. Вероятно, и сейчас можешь. Между ее отъездом в Йель и маминой смертью прошло три месяца. Все абсолютно разумно. Мы все вместе были в Музее Карнеги, ископаемые кости, динозавры, разглядывали скелет тиранозавра. Старик говорил: Не хочу смотреть на тварь, которая может раскусить меня пополам. Очень рад, что они вымерли. Но все равно долго не мог оторваться. Представь, каково было парню, который это нашел, сказал он. В смысле, представь, каково это, когда он уже нашел эту штуковину, но еще никому не рассказал. Подумайте-ка, Ватсон. Вот таков был старик.

Айзек сидел и смотрел на холмы. Реки не видно, но она где-то там. Пешком доберусь до дома за два дня. Нет, за полтора. Ну и нормально. Знакомые места.