Текст книги "Метафизические рассуждения"

Рассуждение второе
О сущностном смысле, или понятии, сущего

Принимая во внимание то, что было сказано об объекте, или субъекте, этой науки [метафизики][369]369
  Напомним определение объекта метафизики, данное в DM I. 1. 26: «Надлежит сказать, что адекватным объектом этой науки является реальное сущее как таковое». DM I, 3. 1: «Метафизика есть наука, которая рассматривает сущее как таковое, или поскольку оно по бытию абстрагировано от материи».


[Закрыть], надлежит сначала разъяснить собственное и адекватное понятие ее объекта, а затем указать его свойства и причины[370]370
  «Собственная и адекватная природа» объекта метафизики раскрывается в этом Рассуждении II. «Свойства и причины» этого объекта сначала суммарно представлены в Рассуждении III, а затем подробно рассматриваются в последующих главах, с IV по XXVII, вплоть до конца первого тома «Метафизических рассуждений».


[Закрыть]. Этому посвящена первая, основная часть нашего сочинения. Во второй части мы представим главные разделения этого объекта. Так мы исследуем и разъясним, насколько это достижимо для естественного разума, все те реальности, которые входят в понятие сущего и включают в себя его формальный смысл, подпадая под объективное определение данной науки и будучи в своем бытии отвлечены от материи[371]371
  Во втором томе рассматривается сначала наиболее важное внутреннее разделение объекта метафизики – между бесконечным и конечным сущим (DM XXVIII), а затем – все «разряды» сущего как такового: божественное сущее (DM XXIX–XXX), конечное сущее (XXXI), тварные субстанции (XXXII–XXX–VI), их акциденции (XXXVII–LIII) и сущее в разуме (LIV).


[Закрыть]. Ради сжатости и краткости, а также ради того, чтобы во всем придерживаться надлежащего метода, мы предпочли отказаться от следования многословному аристотелевскому тексту и так рассмотреть вещи, о которых трактует эта мудрость, чтобы структура учения и порядок изложения более соответствовали им самим. Ведь если обратиться к тексту Философа в известных книгах «Метафизики», некоторые ее части окажутся малополезными: либо в них формулируются вопросы и сомнения, которые остаются без ответа, как во всей третьей книге; либо слишком подробно излагаются и опровергаются мнения древних, как это легко увидеть из первой и значительной части других книг; либо повторяется или суммируется уже сказанное в предыдущих книгах, как явствует из книги одиннадцатой и других мест. Что же касается тех книг, которые полезны, а потому достойны изучения и должны быть изучены, над разъяснением их содержания достаточно потрудились многочисленные греческие, арабские и латинские комментаторы, из которых мы пользовались главным образом комментариями Александра Афродисийского, Аверроэса и – прежде всего – св. Фомы. В последующих Рассуждениях мы обратимся к рассмотрению самих вещей, в то же время стараясь тщательно передавать мнения Аристотеля и суть его высказываний, а также, в каждом отдельном случае, те свидетельства, на которые обычно опираются в том или ином вопросе. А чтобы вполне удовлетворить поклонников Аристотеля, в конце нашего сочинения мы прилагаем указатель[372]372
  В издании Vivès этот указатель помещен в начале текста.


[Закрыть], где отмечаем, следуя порядку аристотелевского текста, все те вопросы, которые рассматриваются или затрагиваются нами в связи с этим текстом, и те места, где мы их рассматриваем. Если же некоторые высказывания Аристотеля, знание которых полезно для других наук, не могут быть затронуты в наших Рассуждениях ввиду принятой структуры учения, в том же указателе мы приводим краткие аннотации аристотелевского текста, где обозначаем вопросы, обойденные в нашем сочинении, но представляющие определенную пользу или затруднение.

В этом Рассуждении нам предстоит исследовать вопрос о том, что есть сущее как таковое. Ибо тот факт, что сущее есть, очевиден сам по себе и не нуждается в доказательстве; а после вопроса о том, существует ли нечто, самый первый вопрос, предполагаемый и подлежащий разъяснению относительно предмета всякой науки, есть вопрос о том, что есть это нечто. Но эта наука [метафизика], будучи первой и высшей из всех природных наук, не может заимствовать из другой науки, в качестве уже обоснованного или сформулированного, определение или описание своего предмета и его сущности. Поэтому в самом начале надлежит представить и разъяснить этот предмет.

1. Что такое формальное и объективное понятия и чем они различаются. – Прежде всего, следует провести обычное различение формального и объективного понятий. Формальным понятием называется сам акт, или (что то же самое) слово, посредством которого интеллект постигает некоторую вещь или общий формальный смысл. Его называют концептом[373]373
  От лат. concipere – «зачать».


[Закрыть], потому что оно представляет собой как бы порождение ума; а формальным оно называется потому, что либо является предельной формой ума, либо формально представляет уму познанную вещь, либо поистине служит внутренним и формальным завершением умного постижения, чем и отличается от объективного понятия.

Объективным понятием называется та вещь, или формальный смысл, которая собственно и непосредственно познается или представляется формальным понятием. Например, когда мы схватываем в понятии (конципируем) человека, тот акт, который мы совершаем в уме, чтобы постигнуть человека, называется формальным понятием; сам же человек, познанный и представленный этим актом, называется объективным понятием. Термин «понятие» прилагается к объективному понятию в силу внешнего именования – от формального понятия, которым, как считается, схватывается его объект. Поэтому его правильно называют объективным: ведь оно не является концептом как формой, внутренне завершающей постижение, но представляет собой понятие как объект и материю, на которые направлено формальное постижение и прямо устремлено жало ума. Вот почему некоторые, вслед за Аверроэсом[374]374
  См., напр., Аверроэс, In De anima, III, comm. 16, in: Aristotelis Opera cum Averrois Commentariis, vol. Suppl. II, Venetiis apud Junctas, 1562, fol. 160rB – vD (репринтное издание: Minerva, Frankfurt a.M. 1962).


[Закрыть], называют его inten tio intellecta (мысленной направленностью), а другие – объективным основанием.

Различие между формальным и объективным понятиями явствует из того, что формальное понятие – это всегда истинная и позитивная вещь и качество, внутренне присущее тварному уму, тогда как объективное понятие не всегда есть истинная и позитивная вещь: ведь порой мы в понятии мыслим также лишенности (privationes) и прочие так называемые сущие в разуме (entia rationis, ментальные сущие), ибо они обладают бытием лишь объективно, в уме. Далее, формальное понятие – это всегда единичная, индивидуальная вещь, ибо она есть вещь, произведенная интеллектом и укорененная (inhaerens) в нем; объективное же понятие в некоторых случаях может быть единичной и индивидуальной вещью, поскольку она способна предстоять уму в качестве объекта и схватываться формальным актом; но часто оно представляет собой универсальную, то есть смутную и общую реальность, каковы «человек», «субстанция» и тому подобное.

Итак, в этом Рассуждении наше главное намерение состоит в том, чтобы раскрыть объективное понятие сущего как такового, сообразно его всецелой отвлеченности, согласно которой мы называем его объектом метафизики. Но так как оно весьма сложно и во многом зависит от нашего способа постижения, мы начнем с формального понятия, которое, как представляется, известно нам лучше.

2. Первое мнение напрочь отрицает, что имеется единое формальное понятие сущего, которое поистине было бы само по себе единым и отграниченным, или отличенным, от других понятий – понятий частных сущих. Так думает Каэтан, «Об аналогии имен», гл. 4 и 6[375]375
  Thomas de Vio, Caietanus, De nominum analogia, capp. 4 (nn. 36–37), 6 (nn. 67–68).


[Закрыть]. Хотя он выражается темно и различает совершенное и несовершенное понятия, это различение совпадает с другим, проводимым Фонсекой, к которому мы вскоре обратимся. Отсюда, если вчитаться внимательно, мы делаем вывод, что настоящая точка зрения Каэтана именно такова; да и Фонсека говорит в Комментарии на кн. IV «Метафизики», гл. 2, вопр. 2, разд. 3, что тот пришел к этой истине – вернее, подошел к ней. Данное мнение основано на том, что иначе сущее было бы соименным (унивокальным), а не аналогическим, что ложно, как мы увидим ниже[376]376
  DM II. 1. 14.


[Закрыть]. Следствие очевидно, ибо соименно то, что именуется общим именем. Определение сущности, сообразное имени, является одним и тем же, как свидетельствует Аристотель в начале «Категорий»[377]377
  Аристотель, Категории, 1, 1 a 5–11.


[Закрыть]. Но для всех сущих имя «сущее» является общим; следовательно, либо смысл имени – один и тот же, и тогда сущее будет соименным; либо не один и тот же, и тогда формальное понятие сущего тоже не сможет быть единым: ведь формальное понятие обретает единство от некоей схваченной в понятии единой вещи, или формального смысла, которой оно адекватным образом соответствует. Поэтому, если это понятие адекватно термину, или имени сущего, оно не может быть более единым, чем формальный смысл сущего, обозначенный этим именем.

3. Второе мнение, которое является скорее развертыванием предыдущего, принадлежит Феррарцу, в Комментарии на кн. I «Суммы против язычников», гл. 34[378]378
  Francesco Silvestri da Ferrara, Commentarium in Summam Contra Gentiles S. Thomae Aquinatis, I, 34, in: ed. Leonina, Summa contra Gentiles, vol. 13, p. 108.


[Закрыть]. Феррарец различает в понятии два смысла: один он называет номинальным смыслом (quid nominis), другой – реальным смыслом (quid rei). Первый смысл, по его словам, может быть единым в понятии сущего; второй – никоим образом; но и тот, и другой основываются на аналогии сущего. Итак, сущее объясняется, исходя из общего основания членов аналогии. Ибо эти члены могут мыслиться двояко: во-первых, посредством реального понятия, обозначенного именем; и с этой точки зрения они, будучи аналогическими, охватываются не одним реальным понятием, а многими, что очевидно как в случае аналогии пропорциональности, так и в случае аналогии пропорции, или атрибуции[379]379
  О типологии аналогий см. вступительную статью «Сущее и реальность в метафизике Франсиско Суареса», раздел «Унивокация или аналогия?».


[Закрыть]. Ведь если мы, услышав имя «смеющийся», составим себе собственное понятие обозначенной вещи, у нас образуется не единое понятие, а двойное: с одной стороны – человека, который в собственном и прямом смысле явля ется смеющимся; с другой стороны – луга[380]380
  В оригинале стоит brutum (животное), но параллельное место в n. 7 побуждает заменить это слово на более вразумительное pratum (луг).


[Закрыть], который называется так только в силу некоторого соотношения. Если же образуются не оба этих понятия, а только одно из них, это слово схватывается не сообразно всей его аналогичности, или общему значению по отношению к данным вещам, но лишь постольку, поскольку оно соименно по отношению к человеку, или же лишь постольку, поскольку оно употребляется в переносном значении и обозначает луг метафорически. Так же обстоит дело в аналогии атрибуции – например, в отношении здорового. Если образовать собственное понятие обозначенной вещи, оно будет не одним, но многими: одно – применительно к живому существу, которое формально и в собственном смысле является здоровым; прочие – применительно к прочим вещам, которые называются здоровыми в силу различных отношений или внешних именований, идущих от здоровья живого существа. Но в обоих разрядах аналогии может быть образовано единое смутное понятие, связанное скорее со значением слова, чем с некоторой вещью: так, услышав имя здоровый, мы разумеем нечто входящее в область здоровья. Так и здесь, когда мы слышим имя «сущее», у нас может сложиться смутное понятие, включающее в себя всё, что обладает бытием или отношением к бытию. Но это не более чем номинальное понятие; если же по-настоящему постигать вещи, обозначенные этим именем, о них составится не одно понятие, но многие.

4. Мнение Фонсеки, близкое к указанному. – Не слишком отличается от этого мнения точка зрения Фонсеки, который различает три понятия сущего, а именно: отчетливое, смутное и среднее, то есть отчасти смутное, отчасти ясное. Отчетливо то понятие, которое определенно и ясно представляет все простые сущести (entitates), непосредственно обозначаемые именем «сущее»; а таково не одно понятие, но многие. Смутно то понятие, которое представляет всё смутным и неопределенным образом, и такое понятие едино. Средним же будет то понятие, которое отчасти смутно, отчасти ясно: оно отчетливо представляет одну природу – например, субстанцию; другие же природы – например, количество, качество и т. д. – представляет подспудно и не определенно, поскольку все они в некотором отношении сходны с субстанцией. Поэтому такое понятие тоже называется единым.

5. Такая множественность различений скорее мешает, чем помогает достижению ясности. Мне кажется, что подобные различения умножаются без основания и скорее запутывают, чем проясняют существо дела. Ибо мы должны говорить о формальном понятии сущего не согласно тому, что может быть узнано и понято относительно самих по себе вещей, подпадающих под данное понятие, но согласно тому, что эти вещи обозначаются данным термином. В противном случае речь бы шла не о понятии сущего как такового, но о понятии всех вещей – как существующих, так и возможных, – поскольку они именно таковы и различаются между собой. Но таким образом никто не сумел бы отчетливо помыслить их в едином формальном понятии – разве что один только Бог, как верно заметил тот же автор. Но тогда и понятие субстанции или живого существа, если оно будет ясным и отчетливым в этом смысле, окажется понятием, которым отчетливо схватываются все субстанции или все живые существа. Иметь таким образом отчетливое формальное понятие субстанции, живого существа и т. д. опять же мог бы один только Бог.

6. Можно возразить, что термины «субстанция», «живое существо» и тому подобные непосредственно обозначают не ту или иную субстанциальную или живую природу, но понятие субстанции, живого существа и т. д.; поэтому для образования отчетливого понятия, соответствующего значению этих слов, нет нужды нисходить к частным природам. Но иначе обстоит дело с сущим, так как оно непосредственно обозначает сущести, по крайней мере простые сущести, то есть не образованные из общей природы и производящего стяжение (contrahente) видового отличия.

С точки зрения реальности, однако, такое мнение ложно, как мы подробнее покажем в следующем разделе[381]381
  См. ниже, DM II. 2. 15.


[Закрыть], а теперь лишь коротко поясним, исходя из всеобщего способа постижения. Разве кто-нибудь скажет, что «сущее» непосредственно обозначает Бога как такового, пусть даже Бог в высшей степени прост, а не состоит из общей природы и видового отличия? Тот же вопрос можно задать относи тельно субстанции, акциденции и прочих простых родов или понятий. Далее, на каком основании следует утверждать, что «сущее» непосредственно означает простые сущести, а не образованные из общей природы и видового отличия, каковыми будут «живое существо», «обладание» и т. д.? Ибо сущее как таковое включает в себя вообще все; и как в понятиях субстанции или качества нет ничего, что не было бы сущим, так нет ничего подобного и в понятиях живого существа или обладания. А то, что составное понятие разрешимо в несколько понятий, из которых ни одно не включает в себя другое, тогда как простое понятие не разрешимо, – это обстоятельство не имеет отношения к непосредственному или опосредованному обозначению. Поверит ли кто-нибудь, что «сущее» непосредственно означает «разумное», а не «человека», потому что «разумное» – простое понятие, а «человек» – составное?

Итак, если иметь в виду собственное и отграниченное формальное понятие сущего как такового, ему не свойственно, чтобы посредством него отчетливо постигали отдельные сущие в их собственных и определенных формальных смыслах. Поэтому понятие сущего как такового, если придерживаться его, всегда смутно по отношению к отдельным сущим как таковым. Вот почему св. Фома в «Сумме теологии», I, вопр. 14, ст. 6, говорит, что если бы Бог познавал отличные от Него вещи лишь постольку, поскольку они сущие, Он познавал бы их лишь в общем виде, смутно и несовершенно. Отсюда св. Фома заключает, что Бог познает их не только согласно тому, что они причастны к формальному смыслу сущего, но и согласно их взаимным отличиям. Следовательно, св. Фома считает, что понятие сущего как такового, если брать его отграниченно, всегда будет смутным по отношению к любой определенной природе сущего, как таковой и отличной от других природ, будь она составной или простой.

7. Опровержение способа высказывания других авторов. – Поэтому и то понятие, которое отчасти смутно, отчасти отчетливо, будет излишним для разъяснения данной проблемы. Во-первых, неверно говорить, будто понятие субстанции неявным и смутным образом есть понятие акциденции; и вообще в высшей степени неподобающе говорить, что собственное понятие главного члена аналогии есть смутное понятие других, вторичных ее членов. Хотя так высказываются многие, утверждая, что как одно и то же имя, непосредственно обозначая первый член аналогии, вторичным образом обозначает и другие члены, так и формальное понятие первого члена аналогии смутно представляет прочие члены, поскольку они подобны или соразмерны первому: ведь кажется логичным, что если что-то отчетливо представляет некую вещь, оно хотя бы смутно представляет и другие вещи, сходные с нею. Пусть это не столь важно и касается, может быть, лишь способа выражения, я не согласен с этим, ибо собственное и отчетливое понятие первого члена аналогии только одно и формально представляет только сам этот первый член аналогии. Его неверно сравнивать с именем: ведь имя обозначает только потому, что дается, и поэтому одно и то же имя, в первичном и собственном смысле обозначающее нечто одно, может в силу переноса применяться для вторичного обозначения другого. Что же касается понятия вещи, оно по природе представляет саму вещь; поэтому, будучи собственным и адекватным понятием главного члена аналогии, сообразным его формальному смыслу, оно не может представлять остальные члены. Следовательно, само по себе оно не позволяет их познать, но в лучшем случае может служить как бы началом или поводом для постижения и для именования других членов в соответствии с их пропорциональностью или соотнесенностью с первыми членом аналогии. А этого недостаточно, чтобы особенное и адекватное понятие первого члена аналогии называть неявным или смутным понятием остальных членов.

Во-вторых, я спрашиваю: будет ли это понятие первого члена аналогии абсолютно тождественным понятию, которое соответствует собственному имени этой самой вещи или природы – например, субстанции, – или же оно будет отличным от него? Второе утверждать невозможно: ведь если оба понятия суть собственные понятия субстанции, непонятно, в чем состоит различие, об одном позволяющее сказать, что оно представляет акциденции, а о другом – нет. Если же согласиться с первым, то для утверждения, что это понятие представляет акциденции, существует не больше оснований, чем для утверждения, что собственное понятие человека представляет прочие живые существа. Таких оснований даже меньше, потому что меньше сходство. Кроме того, тогда пришлось бы утверждать, что имеется единое формальное понятие субстанции, некоторым образом общее субстанции и акциденции, что поистине несуразно и, строго говоря, ложно: ведь хотя акциденция и выражает соотнесенность с субстанцией, понятие субстанции никоим образом не представляет эту соотнесенность, но только ее завершение (terminus), и то не формально, с точки зрения именно завершения, а с абсолютной точки зрения. А этого недостаточно, чтобы данное понятие называть неявным или смутным понятием акциденции. То же самое легко заметить относительно других членов аналогии либо их понятий: формальное понятие смеющегося человека само по себе никоим образом не является смутным понятием луга, и собственное понятие здорового живого существа не является понятием лекарства, и так же в отношении прочего. И причина этого заключается в том, что либо основанием такой аналогии служит некое реальное сходство или подобие между членами аналогии, как мы будем говорить ниже о сущем[382]382
  См. ниже, DM II. 3. 16.


[Закрыть], – а подобие не представляется собственным понятием какого-либо члена аналогии, – либо этим основанием служит не подобие как таковое, но лишь некое отношение или некая атрибуция, а этого опять-таки недостаточно для того, чтобы собственное понятие одного члена аналогии, как таковое, некоторым образом представляло другие члены. Оно представляет лишь ту форму, по подчиненности которой именуются прочие члены, и представляет ее такой, какова она абсолютно и сама по себе, а не по отношению к прочим.

8. Я также утверждаю: независимо от правильности или неправильности этого способа выражения, согласно которому определенное понятие субстанции называется смутным понятием остальных родов сущего, или акциденций, – все равно этого нельзя сказать о формальном понятии сущего как такового. Ведь определенное понятие субстанции есть формальное понятие субстанции как таковой, тогда как собственное понятие сущего должно быть отличным от понятия субстанции, коль скоро сущее на самом деле разделяется на субстанцию и акциденцию. Кроме того, сущее не означает непосредственно субстанции, как будет показано ниже[383]383
  См. ниже, DM II. 2. 9.


[Закрыть]; следовательно, не означает непосредственно и собственного формального понятия субстанции.

Итак, остается признать, что формальное понятие сущего как такового, в сравнении с определенными сущими как таковыми, всегда будет смутным и неразличимо представляющим то или другое сущее. Однако смутным и неразличимым оно будет лишь применительно к конкретным сущим как таковым, потому что применительно к своему объекту, которое им представляется непосредственно и в собственном смысле (каков бы он ни был), формальное понятие сущего называется и поистине является собственным и отчетливым понятием. Точно так же понятие живого существа, смутное применительно к человеку, применительно к живому существу как таковому будет собственным и отчетливым понятием, пусть даже – в продолжение сравнения – это же простое понятие обычно именуется смутным относительно составного понятия, которым живое существо схватывается в определении. Сходным образом в разных людях или в одном и том же человеке, но в разное время одно понятие сущего может быть отчетливее другого, либо, наоборот, одно понятие сущего может быть названо смутным по отношению к другому, более отчетливому, поскольку один и тот же формальный смысл, или чтойность, сущего как такового случается познавать с большим или меньшим совершенством. Но это различение формальных понятий не имеет отношения к нашей теме, ибо зависит скорее от того, кто постигает, и от совершенства либо несовершенства света разума, или способа постижения, нежели от отношения к объекту, которое мы преимущественно рассматриваем.