Текст книги "Конец фильма"

6

«Так вы считаете, что вашу фирму обанкротили враги?»

«Скажем мягче – конкуренты...»

– Да, конечно, конкуренты. – Белоусов выключил диктофон. – Расскажи нам, Игорек, как это конкуренты умудрились так вот нас красиво объегорить? Ты же такую безотказную схему придумал. Ты же наш защитник, ты же... «Я вас выведу, не волнуйтесь»... Твои слова? Что-то теперь ты не особо рвешься нас выручать.

– Ну и гнида ты, Аркаша. – Игорь сплюнул. – Не знал, что ты такой гад.

– Ну конечно, откуда тебе знать? – Белоусов смотрел на него в упор. – Я ведь, гад такой, вам бабки приволок. Я ведь, гад такой, жопы ваши прикрыл, пока этот Робин Гуд нас всех в очередной раз спасал... А? Не так?

Все молчали.

– А вы знаете, что через неделю нас всех по очереди начнут просто грохать? Вот за эти бабки просто грохать начнут.

– В каком смысле? – не понял Антон.

– Не в переносном. Денежки, Антоша, отдавать надо с процентами. Мы ведь только половину вернули, если вы помните.

– А у кого ты брал? – спросил Некрасов. – Почему они нас теперь должны...

– Эй, как же это вы раньше не поинтересовались, у кого я брал? Могли ведь отказаться.

– Я думаю, ребята... – начал было Сабанов, но Аркадий перебил его:

– А тебя никто не спрашивает. Ты уже придумал тут много всего. Ты теперь только сиди и слушай.

– Может, нам стоит честно во всем признаться? – робко спросила Галина. – Официально признать себя банкротами. Ну потянут они нас в суд, ну опишут имущество.

– Галенька, милая, золотце, – Белоусов широко улыбнулся, – эти люди нас в суд не потянут. Эти люди возьмут тебя и будут отрезать по маленькому кусочку, пока ты им не отдашь все, что у тебя есть. И чего нет – тоже. Их не волнует, банкрот ты или нет. Их деньги волнуют. Что ты предпочтешь, чтобы тебе отрезали? Пальчик? Или, может, ушко?

– Перестань! – Сабанов толкнул его в плечо.

– Нет, это ты перестань! – закричал Белоусов и со всей силы толкнул его в грудь. Игорь упал на пол. – Это ты перестань! Как ты теперь собираешься нас выводить?! Или, может, соберешь свою семейку и смотаешься с нашими денежками?! «Ребята, не волнуйтесь... Ребята, я вас выведу»... Ты наши бабки увел, гад!

Игорь посмотрел на остальных:

– И вы тоже так думаете?

Ему никто не ответил. И каждый отвел взгляд.

– Ладно, Галь, пойдем? – Некрасов поднялся с кресла. – Поздно уже.

– Я вас подброшу. – Антон тоже вскочил. Обойти лежащего на полу Сабанова он не мог. Потоптался немного и переступил через него.

Потом они молча ехали в лифте вниз...

А Сабанов, оставшись в одиночестве, начал писать предсмертную записку.

Карандаш сломался, бумага порвалась.

Точить другой было бы глупо и странно. Игорь поискал на столе, нашел шариковую ручку и, выдернув новую страницу из блокнота, быстро написал короткую фразу: «Я вас выведу. Последний раз». Поискал глазами, куда бы положить записку, но не нашел, оставил на столе. Некоторое время стоял, глядя себе под ноги, а потом медленно, словно во сне, обернулся.

За ним был шкаф с оружием. Несколько красивых пистолетов поблескивали на малиновом бархате. Он заставил себя подойти, взять небольшой, черный, с коричневой рукояткой. Рука с пистолетом безвольно опустилась. Он взвел курок и от этого звука вздрогнул.

Суетливо поднес дуло к груди, потом переставил к виску, засунул даже в рот, но в конце концов упер холод металла к собственный лоб.

7

Денис, нахмурившись, сложил руки на груди. Перед ним сидела молодая женщина, прожившая, по сути, скотскую, полную мерзости и предательства жизнь. Во всяком случае, вторую ее половину, с тех пор как ее изнасиловал будущий муж. Какое несоответствие между внешним и внутренним! Подобные несоответствия всегда пугали Дениса, заставляли его думать «о вечном» и даже Библию открывать.

– Значит, деньги вы отдаете вот этим самым бандитам? – переведя дух, спросил он. – Седому и компании? Это у них вы кредит взяли?

– Да.

– Ясно. Продолжайте.

– Мы убили Игорька. Не своими руками, конечно. – Галина посмотрела на Грязнова. – Скажите, есть такая статья, по которой нас могут посадить за это?

– Есть. Доведение до самоубийства. Правда, любой адвокат-второкурсник вас вытащит, потому что это недоказуемо.

– Адвокат – продажная совесть. Так, кажется, у Достоевского?

– Ну, в общем, не только адвокатов это касается.

– А деньги нам все равно выплачивать пришлось. Сабанову, кстати, больше всех и повезло. Его семью трогать не стали. А вот нас всех до нитки раздели. Антона только ждали с зоны. Пригревали его там даже.

– Зачем? – удивился Денис.

– Все очень просто. – Некрасова пожала плечами. – Если бы он нас с Аркадием сдал, то посадили бы всех троих. С кого им тогда бабки требовать? А так он сидит спокойно, а мы тут горбатимся. Я квартиру продала, водочный цех этот поганый держу, все до копейки им отдаю. Аркаша тоже какими-то там махинациями занимался. И все равно хватало только на то, чтобы проценты вернуть.

– Значит, деньги не у него? – спросил Грязнов.

– Нет.

– И не у вас?

Галина отрицательно покачала головой.

– Значит, у Антона?

В дверь постучали.

– Так, товарищи дорогие, на выход! – В кабинет ввалился запыхавшийся Самохин. – Засада сработала, оперативники только что накрыли Антона на квартире у Ксении.

– Живьем взяли?

– Я разве сказал «взяли», шеф? – Самохин схватил со стола графин и прямо из горла залил себе в глотку литр воды. – Я сказал «накрыли». В общем, полундра полная. У него заложник.

– Кто?

– Актер этот...

– Максимов?

– Ага, есть, знаете, такие люди, которые вечно болтаются под ногами.

8

Грязнов толкнул плечом железную дверь и в буквальном смысле вывалился на крышу. В глаза ударил свет заходящего солнца.

– Тихо, тихо! Все нормально! – закричал он. – Никому не стрелять! Я его знаю! Мы с ним друзья!

Вся крыша была заполнена спецназовцами в масках. И все целились в стоящих на самом краю крыши Антона и Виктора Максимова.

– Привет... – Актер неестественно улыбнулся и сглотнул, скользнув дернувшимся кадыком по лезвию приставленного к горлу ножа. – Вот ведь какая ерунда получилась...

– Антон, ты чего? – Денис кивнул на нож. – Отпусти его.

– Привет, Грязнов. Я вот только тебя и ждал. – Он оглянулся.

– Ну вот я здесь.

– Это я Белоусова убил. А знаешь, за что?

– Знаю. Только это не он остальные шестнадцать дырок сделал в вашем Женьке.

Антон от удивления открыл рот:

– Галина?!

– Да. Она у меня в кабинете сейчас сидит. Рассказывает.

И вдруг Антон засмеялся. Тихо так захихикал. Спецназовцы удивленно переглянулись.

– Что, смешно? – сдавленно поинтересовался Виктор. – Может, отпустишь меня, а, раз тебе так весело?

– Надо же, и тут не угадал! – Антон вдруг перестал смеяться. – Что такое «не везет» и как с ним бороться? Рассказать тебе, что такое «не везет»?

– Расскажи. – Денис шагнул вперед.

– У меня было четыре друга. Настоящих друга, как в книжках, как в песнях. Одного мы дружно довели до самоубийства, второй переспал с моей женой, третий и четвертая упекли меня в тюрягу. У меня была жена, которую я очень любил. Она переспала с половиной города. С тобой тоже успела? – Он толкнул Виктора в бок.

– Я, как мужчина, не обязан отвечать на подобные вопросы.

– Успе-ела. – Антон кивнул Денису: – А с тобой?

Тот промолчал.

– У меня был отец. Человек, которым я гордился, с которого я старался брать пример. Он умер, думая, что его сын – вор и убийца. Забавно, правда? И даже вот этот смазливый сучара не меня играет, а Игореню. Вот что называется «не везет»!

Грязнов сделал еще шаг.

– А вот теперь я покажу тебе, как с этим бороться. – Антон улыбнулся. – Смотрите все очень внимательно! Когда-нибудь каждому из вас может пригодиться!

Убрав нож от горла Виктора, Антон резко оттолкнул его от себя.

– Брось нож! Руки за голову! – наперебой заорали спецназовцы.

– Не надо... – тихо, почти шепотом, пробормотал Денис.

Антон закрыл глаза, сделал шаг назад и, раскинув руки, как птица, бросился с крыши вниз.

Глава пятнадцатая

1

Крови не было. Антон в несуразной позе лежал на тротуаре, его голова свешивалась с высокого бордюрного камня.

– Если бы зацепился за дерево, мог бы выжить, – заметил судмедэксперт, глядя на раскидистую крону росшего у самого дома тополя.

– Он не хотел выжить... – тихо сказал Грязнов.

– Вы не понимаете. В такие моменты непроизвольно срабатывает инстинкт самосохранения. Посмотрите на его руки.

Судебный медик приподнял руку Антона – вся кожа на ладони была содрана.

– Может быть...

Денис отошел в сторону, прислонился к милицейскому «уазику», закурил. Не хотелось ему ни с кем разговаривать. И как назло, именно в этот момент запиликал в кармане мобильный телефон.

– Алло. Это вы, Сергей Петрович? Ну что, пожар потушили?

– Ты куда пропал? – Голос Морозова был полон беспокойства. – Я тут списочек составил. Ну людей, с которыми мог общаться Корецкий.

– Большой?

– Нет, небольшой, фамилий... сейчас я тебе скажу... да, тринадцать фамилий... Друзья детства и все такое. Девчонка тут есть, с которой он любовь еще в школе крутил. Зайдешь?

– Вы дома?

– Да нет, у себя в каморке, писанины много накопилось...

– Через часок. Спасибо, Сергей Петрович... – Грязнов отправил мобильник обратно в карман.

Мимо пронесли носилки с телом Антона. Опергруппа начала собираться у «уазика», всем хотелось побыстрее уехать.

– Я еще здесь побуду... – махнул Денис Самохину и Щербаку. – Свидетеля допрошу...

Ксения стояла у распахнутого окна, смотрела, как, хлопая дверцами, оперативники и врачи рассаживаются по машинам.

Грязнов прошел через темную комнату, встал рядом.

– Я не могу больше здесь, – тихо сказала Ксения. – Я уезжаю.

– Куда?

– В Германию.

– А как же съемки?

– На съемки и уезжаю...

– А здесь?

– А здесь для меня уже все кончилось. Убили меня. Такой вот неожиданный сюжетный ход.

– Убили?

– Вчера сняли последнюю сцену, как моя героиня выбрасывается из окна... Представляешь?..

– Опять эта мистика?.. – Денис яростно потер виски.

– Допрашивай... – повернулась к нему Ксения. – Я слышала, как ты сказал: «Пойду, свидетеля допрошу».

– Почему ты не оставила ему шанс?

– А разве он у него был?

– Тебе надо было только позвонить. Ты же знала, что он не будет сдаваться.

– Не-е-ет... – Она будто протянула последнюю ноту колыбельной песни. – Спастись он уже не мог... Рано или поздно, но все закончилось бы именно так... Добро всегда побеждает зло...

– В сказках...

– И в жизни тоже...

– У тебя есть человеческие чувства? Хоть какие-нибудь?

– Хочешь, чтобы я белугой ревела?

– Это было бы не так страшно. Уезжай отсюда, к чертовой матери, – сцепив зубы, процедил Грязнов. – Уезжай, чтобы больше тебя никогда не видеть...

2

Морозов открыл дверь и едва успел подхватить Грязнова – тот сам рухнул ему на руки.

– Где ж ты так успел? – причитал Морозов, выискивая взглядом, куда бы его пристроить. – Как же ты доехал? Что случилось?

– Я устал... – промычал Денис, пытаясь встать на ноги, но они предательски подкашивались. – Смерть вокруг... А хочется, чтобы было счастье...

– Будет счастье! – пообещал Морозов. – Вот только мы всех преступников с тобой переловим, и весь мир будет счастлив!

Он взвалил его себе на спину и с трудом понес через двор. Добрый сосед помог запихнуть Дениса в лифт. Кабина медленно ползла вверх.

Морозов по-отцовски обнимал Грязнова, а тот, будто ребенок малый, положил голову ему на плечо.

– Это бывает... – шептал Морозов. – Ты еще молодой, тебе легче... А знаешь, мне каково? И ничего, терплю, сопли не распускаю...

В свою комнату Денис дошел почти сам. Морозов уложил его на кровать, стянул с ног ботинки.

– Утро вечера мудренее... Завтра все будет по-другому, вот увидишь.

– Простите меня, Сергей Петрович... Я такой дурак...

И Денис отключился.

Морозов еще какое-то время сидел на кровати, затем встал, погасил в комнате свет и вышел на кухню. Там он вынул из кармана список с фамилиями и адресами, положил его на стол, на самое видное место. И приписал в нижнем углу: «Русские не сдаются!»

3

Утром Денис долго не мог прийти в себя, бродил по квартире с каменной головой, несколько раз залезал под душ. Наконец полегчало. Давно он так не напивался, если напивался вообще.

Грязнов причесался, надел чистую белую рубаху и под яичницу с кофе прочел список, оставленный Морозовым. Затем связался с Щербаком, продиктовал ему фамилии и адреса. Щербак обещал уложиться в самый короткий срок.

В начале первого позвонил Вячеслав Иванович:

– Тебя еще Седой интересует? Через час я его выпускаю.

– Что, не к чему прицепиться?

– Ну ты же сам понимаешь... – вздохнул в трубку Грязнов-старший.

– Вылетаю!

4

Седой развалился на стуле как хозяин, вальяжно закинув нога на ногу. Рядом с ним скромно пристроился адвокат, худой мужичок в очках. Следователь что-то записывал в протокол, Денис сидел рядом. Дядька разрешил ему присутствовать при допросе и даже в необходимые моменты брать на себя инициативу.

– Буквально за две минуты до своей смерти Корецкий звонил вам. – Следователь с хрустом размял затекшие пальцы.

– Несанкционированное прослушивание разговоров? – насторожился адвокат.

– Вы знаете, как устроен мобильный телефон? – с раздражением спросил его Денис. – Последний набранный номер автоматически закладывается в память, нужно только на повтор нажать.

– Ну звонил, да. – Седой положил свою огромную лапу адвокату на колено: мол, не ерепенься попусту. – И что с того?

– О чем вы говорили?

– Можете не отвечать, – напомнил адвокат.

– Да ладно, тут секретов нет. У меня была запланирована важная встреча, Веня должен был завезти кое-кому кое-какие документы и ждать меня у выхода. Я стою на улице как дурак, а его нет. А потом он звонит, говорит, что задержится. Вообще-то у нас в структуре дисциплина жесткая, задерживаться как-то не принято, во всяком случае, Венька никогда себе такого не позволял. Ну я разозлился, конечно, вспылил. Он еще такой веселый был, музыка у него играла.

– Какая музыка? – насторожился Денис.

– Ужасная! – поморщился Седой. – Терпеть не могу этот «металл».

– Классикой увлекаетесь? Моцартом, например?

– Срать я хотел на вашего Моцарта! А вот российскую эстраду уважаю.

– Кажется, мы можем закругляться? – посмотрел на часы адвокат. – Вопросы уже пошли совсем не по существу.

– Да, можем. – Следователь подвинул на край стола протокол. – Прочтите, напишите «записано с моих слов и правильно» и подпись поставьте.

Адвокат надел очки и склонился над бумагой.

– Вы, кстати, не думайте, что смерть наших сотрудников сойдет вам с рук, – как-то очень уже бесстрастно, с плохо скрываемым равнодушием, произнес Седой. – Я этого так не оставлю.

– Мы вас еще вызовем. – Следователь накинул на плечи пиджак. – Советую никуда не уезжать из Москвы.

– Посмотрим еще, кто кого куда вызовет.

И Седой поставил под протоколом размашистую закорюку.

«Нет, его нужно ловить на чем-то существенном, – подумал Денис. – В любом другом случае он выкрутится, как Штирлиц».

5

С Самохиным он столкнулся у входа в «Глорию». Тот был насуплен и деловит.

– Последняя информация. По пистолету. В Петрова в госпитале стреляли из него. По милицейской форме – волокна материи совпадают.

– Все складывается, что ли? – спросил самого себя Грязнов.

– Щербак привел девку Корецкого.

– Ничего девка?

– Обдолбанная вусмерть. А что Седой?

– Знаешь, кажется, это не наш случай.

– Кажется?

– Ощущение у меня такое...

– Ну ладно. Идите к девке, а я дальше по списку пробегусь. – И Самохин запрыгнул в свою «десятку».

6

Она ничего не соображала. Смотрела сквозь Грязнова и глупо улыбалась, кривя сухие, потрескавшиеся губы.

Денис задрал рукава ее свитера. На сгибах локтей места живого не осталось – все в синяках от уколов.

– Не лапай меня, козел! – с минутным запозданием, когда Грязнов уже сел за свой стол, возмутилась девица.

– Ты разговаривать нормально сможешь?

Она молчала, заторможенно рассматривая свои тонкие руки, будто видела их впервые.

– Фамилия, имя, отчество? – Денис занес ручку над бумагой.

– Смогу...

– Год рождения...

– Засядько Варвара, кажется... Егоровна...

– Давно на игле?

– Восемьдесят третий...

– Значит, несовершеннолетняя еще? Ну и чем кумаришься?

– Второй год...

– Что у тебя с Корецким, какие отношения?

– Начинала с травки, а теперь герочку... Ты ваще кто, такой любопытный?

– Корецкий был твоим любовником?

– Кто?

– Так, все ясно с тобой... – Грязнов швырнул ручку на стол.

Девчонка захихикала.

7

Ближе к обеду позвонил Крамской: мол, есть разговор. Договорились о встрече в столовой прокуратуры. Денис прибыл точно в срок, голодный, как пиранья. Они двинулись вдоль прилавка, наполняя свои подносы далеко не изысканными общепитовскими блюдами.

– И как это у тебя получилось? – Крамской придирчиво выбирал стакан с компотом, в каком налито больше. – Как бы между прочим взял да и три дела раскрыл.

– Случайно, – пожал плечами Денис.

– Не верю в случайности. Жаль только, два трупа. Петров, Корецкий – их бы раскрутить...

– Вам что? – спросила раздатчица.

– Два трупа... Тьфу! Два супа!

– Я не буду.

– Тогда один, гороховый. За Некрасову отдельное спасибо, я ее, голубушку, шмяк-шмяк-шмяк... – Крамской дружелюбно посмотрел на Дениса. – А ведь я тебя всерьез посадить хотел. Теперь уж можешь сказать, бояться нечего. Деньги у Белоусова брал?

– Нет.

– Представляете, человеку предлагали триста тысяч долларов, а он не взял, – обратился Крамской к кассирше.

– С вас тридцать семь пятьдесят.

Крамской выложил на блюдечко три десятки, начал шарить по карманам, но, кроме рубля с мелочью, ничего не обнаружил.

– Вот мне бы кто триста штук баксов предложил! Денис, просьба: шесть рублей до получки.

Они сели за самый дальний столик, в уголке. У Дениса вдруг напрочь пропал аппетит.

– А что касается того номера на бумажке... – Крамской интеллигентно отломил кусочек хлеба.

– Какого?

– Который ты у Лидского нашел.

– А... «М665»...

– Да. – Крамской начал жадно уплетать биточки и говорил с наполненным ртом. – Знаешь, на что похоже? На номер информатора.

– Я тоже об этом подумал... А никак это нельзя выяснить?

– Ты бы с операми через дядьку своего проконсультировался на эту тему. У них наверняка список есть, куда они своих стукачей заносят.

– Я думал, может, у вас как-то по-другому?

– Да все то же самое.

– Нет. Номер слишком сложный, такой трудно запомнить.

– У Эдика знаешь какая память была! Царствие ему... – Крамской залпом выпил компот и потупился. – Ну а что у тебя?

– Да что? Корецкий погиб, а все ниточки сходятся на нем... Вот только на «Мосфильме» его в тот день не было... Хотите еще котлету?

– Можно! – Крамской притянул тарелку Грязнова к себе. – Как думаешь, Некрасова эта на суде в несознанку не пойдет?

– А вы обыск в ее квартире делали?

– Да что там искать?..

8

Дверь открыли ключом.

В квартиру сначала вошли несколько оперативников во главе с Крамским, затем ввели понятых, и только за ними в дверном проеме появился Грязнов.

Крохотная, бедно обставленная квартирка. Не в таких живут миллионеры.

– Пожалуйста, ничего не трогайте, – попросил Денис. – Я знаю, где искать.

Он вошел на кухню, выдвинул ящик стола и приподнял лоток, в котором хранились столовые приборы. На дне ящика лежала тонкая школьная тетрадь.

Грязнов быстро пролистал пожелтевшие от времени страницы и, ткнув пальцем в строку, показал Крамскому.

– Корецкий Вениамин Валентинович, служба безопасности, – вслух прочитал тот.

День растягивался, превращаясь в бесконечность.

Крамской с Грязновым вернулись в прокуратуру. Столовая уже закрылась, но как раз в этот момент у Дениса громко заурчало в животе.

– У меня тут печенье где-то... – Услышав это урчание, Крамской включил электрический чайник и полез в сейф.

Денис чувствовал себя в этом кабинете легко и свободно, будто дух Эдуарда Николаевича Лидского витал где-то рядом и неслышно поддерживал его.

Грязнов вытянул из вороха набросанных на столе бумаг испещренный мелким почерком лист и положил его рядом с раскрытой школьной тетрадью.

– Ну ты же просматривал здесь все десять раз! – возмутился Крамской. – Это же один и тот же список! Вот черным по белому, «Корецкий Вениамин Валентинович»!

– Да не заметил я Корецкого! А Зяблика заметил! Еще подумал тогда, что за фамилия дурацкая! Вот он, Зяблик Павел Алексеевич, заместитель по маркетингу.

– Теперь все сходится! – воскликнул Крамской. – Вот как Лидский вышел на Корецкого, вот как он его вычислил!

– А как он его вычислил? Почему Зяблик? Почему не Захаров? Не Яновская?

– Может, методом тыка? – предположил Крамской. – Обзвонил их всех подряд, вот и спугнул этого поганца!

– Нет, здесь совсем другой номер телефона указан, старый.

– Ну, значит, начал всех обзванивать, а Корецкому кто-то передал, что в прокуратуре интересуются. Такая версия сойдет?

– Так, а теперь по новой... Зачем Лидскому понадобились эти уголовные дела? Что эти три дела вообще связывает? Что мы могли пропустить? Чего мы могли не заметить?

– Давай просмотрим еще раз...

– Четвертое дело! – Денис схватил телефонную трубку. – Игорь Ильич, миленький, узнайте, может, это Лидский запрашивал дело Корецкого?

– Сгонять в курьерскую службу? – с мальчишеским запалом поспешил к двери Крамской.

– Это я должен бегать, а не вы!

– Да ла-а-адно, какие наши годы!

Крамской выскочил в коридор, а Грязнов набрал телефонный номер.

– Здравствуйте, вас из милиции беспокоят, Грязнов моя фамилия. Я могу поговорить с Зябликом Павлом Алексеевичем?..

– Ну сколько же можно? – закричал в трубку высокий женский голос. – Я же уже сказала вам, Павел Алексеевич умер два года назад!

– Подождите минуточку, не вешайте трубку! – взмолился Денис. – А Корецкий? Вы были знакомы с Вениамином Корецким? Ваш... простите, не знаю, кем вам приходится...

– Муж, черт вас подери! Да, они работали вместе с Корецким! Что еще?

– Нет, ничего, простите еще раз, простите...

Он нажал на рычаг и набрал следующий по списку номер.

– Вы ведь уже звонили!.. – ответил грубый мужской голос. – Повторяю еще раз, мою жену сбила машина! Вы в милиции удовольствие получаете, вот так вот мучая людей?

Палец Грязнова скользил по списку, едва ли не каждая строчка которого была загубленной человеческой жизнью.

Перед его глазами стремительно неслась вереница черно-белых снимков. На них была смерть в самых разных формах... Кто-то лежал, схватившись за сердце и выкатив глаза, кого-то сбила машина, кто-то уже распух от долгого пребывания под водой, кто-то обгорел до неузнаваемости.

И Денис все повторял как заведенный:

– Простите... Извините... Я не хотел сделать вам больно... Когда это случилось?

– Это опять ты, черт бы тебя побрал? – набросилась на него дама с высоким голосом. – Хорошо, я слушаю...

– Скажите, а ваш муж случайно не курил трубку? – сжимая кулаки, спросил Денис.

– Случайно курил! – И дама швырнула трубку на рычаг.

Держа в вытянутых руках том уголовного дела, в кабинет победоносно вошел Крамской. Он хотел было что-то радостно воскликнуть, но осекся, напоровшись на звериный взгляд Грязнова.

– Представьте, он убил всех, кто с ним работал, кто смог бы его опознать...

Крамской сел напротив и еще раз пробежал глазами по списку:

– Что, всех?!

– В живых остались трое. Наверное, только потому, что переехали из Москвы. И еще по двум номерам я не дозвонился, никто трубку не поднимал.

С минуту они подавленно молчали. Крамской листал дело Корецкого, Грязнов курил, опустив голову и пуская дым под стол.

– «В целях ограбления нанес Антиповой удар по затылочной части головы тупым предметом, – наконец начал читать Крамской. – Решением районного суда приговорен... приговорен... ага, вот... к пяти годам лишения свободы с отбыванием срока в колонии общего режима».

– Получается, что, не считая тех троих, остается только Некрасова. Надо бы с ней еще разок переговорить, но теперь она в вашей власти. Свидание устроите?

– Давай на «ты»? – предложил Крамской.

– Устроишь?

Крамской вскинул руку, посмотрел на часы:

– Сегодня уже поздно.

– А завтра утром?

– Попробую. Но мы так и не выяснили, зачем Эдик запросил эти вот чертовы дела!