Текст книги "Конец фильма"

– Да ему-то откуда знать?.. – спросил Максимов и осекся.

Из дальнего угла огромного павильона шел человек.

Успенская ахнула.

Потому что в круг света вышел – Цыган. Он был в той самой окровавленной рубашке. Голова была окровавлена.

– Живой я, живой. А это? – потрогал он «рану» на голове. – Краска... Или как там она у вас называется?

– Имитатор крови, – мертвым голосом сказал Вакасян.

– А код настоящий, – сказал Цыган. – Так что денежек там теперь ваших, Сергей Петрович, больше нет.

Морозов вдруг выпрямился, скомкал бумажку, улыбнулся и сказал:

– Артисты. Смешно, Денис.

– Нет, несмешно, – сказал Грязнов. – Вы на два года ушли из МВД.

– Я не один из милиции уходил.

– Ну точно, то был милиционер! – дошло до Максимова. – Про печать на ленте помните? Милицейская печать...

К нему никто даже не повернулся.

– Сергей Петрович, я должен у вас спросить...

– Спрашивай, Денис. – Морозов был совершенно спокоен.

– Зачем вы устроились консультантом на картину?

– Меня вот этот Максимов попросил, ты же знаешь.

– Да... – растерянно подтвердил Максимов.

– Когда?

– Когда меня чуть не сбила машина...

– Черный джип, Е эф четыреста сорок пять У, – сказал Грязнов. – И Морозов случайно оказался рядом. Как рояль в кустах, – горько усмехнулся Грязнов.

– Ни одно доброе дело не останется безнаказанным, – сказал Морозов. Он посмотрел на Цыгана: – Я ведь тебя когда-то прикрыл, а ты...

– А ты меня сдал Седому, – сказал Цыган. – И меня, и Шиянова, и Гаврилюка... И даже Корецкого.

– Я? Какому Седому?

– Ты. Больше некому.

– Никогда в жизни не видел никакого Седого, усек?

– И он вас не видел, – сказал Грязнов. – Но голос ваш узнал. Когда я вам позвонил, наш разговор был записан на пленку. А теперь скажите мне, скажите, что все это неправда!

– Это неправда, – спокойно ответил Морозов. – Ты же знаешь, это Корецкий сделал.

– Вот он – Корецкий, – раздался сбоку женский голос.

Некрасову за наручник держал Самохин. Она показывала пальцем на Морозова. Самохин был очень горд своей миссией.

– Это правда, – горько сказал Грязнов. – А Корецкий в то время на зоне сидел.

– Как интересно, а, да? – сказал Варшавский.

– И вам надо было, Сергей Петрович, остановить картину. Любым способом. Вот вы и решили убить Кирилла. Пистолет вы взяли у него же. Помнишь, Лена, Морозов приходил за два дня до смерти Медведя?

Лена кивнула.

– Какой-то бал-маскарад, – сказал Морозов. – Кто там у тебя еще за дверью стоит?

Грязнов повернулся к двери.

– Заходи, Медведь! – крикнул он.

Все, кто был в павильоне, ошарашенно уставились на Грязнова. А потом на медленно, со скрипом открывшуюся дверь.

В светлом проеме появился силуэт Медведева. Очки, сутулость, взъерошенные волосы.

Лена вскрикнула и вскочила.

Морозов вытаращил глаза.

Кирилл постоял на пороге и двинулся к собравшимся.

Но дойти он не успел.

Морозов метнулся к Максимову, сдернул того со стула, приставил к его виску револьвер.

– Вон отсюда! – закричал он. – Иначе я его убью!

– Опять я, – простонал Максимов.

Морозов взвел курок. Щелчок был слышен отчетливо.

Никто не тронулся с места. Только Медведев все шел и шел, пока не вышел на свет.

У Морозова злобно передернулось лицо – это был не Кирилл. Это был новый сценарист.

– Бросьте, Сергей Петрович, – сказал Грязнов. – Чего уж теперь?..

– Ты не мог!.. Ты не мог!.. Никто не мог!.. – закричал Морозов Грязнову.

– Правильно. Я не мог и подумать, что это вы. Но Лидский тоже узнал ваш голос. И снова по телефону. Это вы стучали в прокуратуру – информатор «М665».

– Я убью его! Я его прикончу! Уйдите все отсюда!

– Михал Тиграныч, правда, уйдите.

– А я? – тихо спросил Максимов, когда группа на цыпочках потянулась к выходу.

– Зачем, Сергей Петрович? Вы мне скажите: зачем? – тихо спросил Грязнов, когда они остались втроем.

– Зачем? А думаешь, не противно, когда ты всю жизнь под финки, под пули бандитские подставляешься, а эти маменькины сынки деньги лопатами гребут... Думаешь, не противно им прислуживать? Я ж и паспорт Корецкого взял, потому что мне стыдно было.

– А теперь отпустите Максимова.

– И что? Ты мне гарантируешь гуманное отношение следствия? – криво улыбнулся Морозов.

– Я не следователь.

Морозов перевел дуло на Грязнова:

– Ладно, пусть идет, придурок.

– Ага, спасибо, спасибо. – Максимов трусцой побежал к выходу.

– Ну и что теперь мне помешает тебя убить? – спросил Морозов.

– Ничего. Вы уже столько народу положили – одним больше, одним меньше... По сути дела, и Лидского вы убили – только вы один слышали, как я с ним договаривался о встрече. А меня до сих пор Бог миловал. У меня не было криминальных талантов, как у Цыгана или Корецкого. Вы подумали, я сгожусь вас прикрывать...

– А ты ведь раньше догадался, до Лидского, да?

– Да. Знаете почему?..

Морозов выстрелил.

Грязнов свалился со стула. Но тут же встал.

– Потому что консультанты на съемки не ходят! – закричал он. – Отдайте пистолет!

Морозов выстрелил еще раз. На этот раз Грязнов только покачнулся.

– Не подходи!

– Кино – сплошной обман, – сказал Грязнов. – Патроны холостые. Не смешите людей, отдайте пистолет.

Морозов с удивлением уставился на револьвер, потом поднес его к виску и нажал на курок.

Кровь разбрызгалась по той же стене, с которой смывали кровь Кирилла.

Грязнов опустился на колени, расстегнул рубашку, снял бронежилет, задрал майку – на груди было два темных синяка.

– Конец фильма, – сказал он.

Эпилог

Они встретились с Ксенией на кораблике, который возил туристов по Рейну.

Обнялись, Ксения очень даже страстно поцеловала Грязнова.

Тот немного смутился.

– Вас ист дас? – спросила Ксения. – Женился?

– Нет.

– Правильно. С женой бы ты на турпоездку в Германию никогда б не накопил.

Они сели за белый столик.

– Давай сюда, в тенечек. Мне на солнце нельзя, надо лицо беречь. Что будешь пить?

Грязнов потянул к себе меню:

– Знаешь, как сказал Бродский? Запад научил меня только одному – читать меню справа налево.

Она забрала у Грязнова меню:

– Оставь, я угощаю.

– Нет, – упрямо сказал Грязнов. – Нет.

– Тогда мне пива.

Подбежал официант.

– Драй водка, битте, – сказал Грязнов. А когда официант ушел, спросил: – Ну а ты как?

– По-прежнему. Снимаюсь иногда. Вот завтра съемки. Тоже не замужем.

– Как ты меня нашла?

– В Москву позвонила. Лена сказала, что ты в Германии. А тут – через агентство.

– Ты звонила в Москву?

– Да.

– Зачем?

Ксения закурила:

– Ты убийцу Кирилла нашел?

– Нашел, – досадливо махнул рукой Грязнов.

– Серьезно? – удивилась Ксения. – И кто же?

– Морозов. Помнишь?

– Сознался? Сидит?

– Да нет...

– Отпустили?

– Застрелился.

Официант принес водку. Ксения что-то сказала ему по-немецки. Тот улыбнулся, кивнул и снова испарился.

– Ну давай за то, чтобы тайное всегда становилось явным.

– Это не так весело, как ты думаешь, – сказал Грязнов и опрокинул рюмку. – Я Сергея Петровича давно знал. Он негодяй, подлец, убийца, а мне его жаль.

– Тем более что он не убийца, – тихо сказала Ксения.

– Что? – не расслышал Грязнов.

– Это я Кирилла убила.

Грязнов застыл с открытым ртом.

– Я Максимову хотела отомстить. Думала, заряжу холостыми, он и изуродует себе рожу. Это я поменяла пистолет.

– Но в нем были не холостые патроны.

– А вот это уже не я. Я и холостые бы не достала. Это мне Морозов помог. Я к нему обратилась.

– Так ты его знала?

– Да. Он все организовал, а я только пистолет подменила... Я ж не знала, что Кирилл... Прости, Денис.

Грязнов сидел, тупо уставившись в пол.

Появился официант, принес бутылку водки, закуску.

– Ну давай выпьем, – сказала Ксения, разлив водку. – За тебя. Ты теперь кто? Поэт? Сценарист?

– Я? Сыщик.

Грязнов поднял стакан, посмотрел на свет и выплеснул водку в Рейн.

Кораблик причаливал к берегу...