Текст книги "Конец фильма"

9

Шестисотый «мерс» гнал по загородному шоссе.

Щербак вскрыл маленький пластиковый пакетик и высыпал из него на ноготь мизинца белый порошок. Затем поднес мизинец к носу и с шумом всосал порошок ноздрями.

Щербака с трудом можно было узнать, настолько хорошо он вошел в образ гангстера – наглый взгляд, дорогой прикид, толстая золотая цепь на шее.

Седой сидел рядом и напряженно наблюдал за его манипуляциями.

– Отменно... – У Щербака аж слезы выступили. – Но сделки не будет.

– Почему?

– Не нравишься ты мне, Седой. В ментуре тебя сегодня видели.

– За кого держишь, падла? – с трудом сдерживался Седой. – Сам-то будто с неба свалился! Может, тянет обратно, в облака? Так это быстро организуем!

– Гнедой за меня поручился, хочешь дорожку ему перейти? – Щербак сверкнул золотой фиксой. – Не советую...

10

Тем же вечером к его груди Самохин скотчем приклеивал крохотный микрофон. Щербаку было щекотно, он хихикал, подпрыгивая на одной ноге.

На столе лежал раскрытый кейс, доверху набитый пачками долларов.

– Ты понимаешь, что будет, если ты этот чемоданчик похеришь? – пытливо глядя в глаза Щербаку, спросил Самохин.

– Может, сразу поделим? По пятьдесят штук на брата, а?

– А что остальным скажем?

– Да, придется всех в долю брать...

– А теперь серьезно. – Осмотрев товарища со всех сторон, Самохин убедился, что устройство приклеено намертво. – Давай-ка повторим все еще разок...

На операцию ехали молча, боясь спугнуть удачу.

Это был то ли ангар, то ли заброшенный завод – сразу не разберешь. Огромное помещение с облупленными стенами, вдоль которых стояли проржавевшие скелеты каких-то доисторических станков. Лунный свет с трудом проникал через слуховые окна.

– Как слышно? Прием... – Щербак взволнованно курил, сидя на капоте иномарки. – Что-то он задерживается...

– Ты бы спел пока чего-нибудь. – Самохин приставил к глазам дальнобойный бинокль. – А то скучно...

Рядом с ним, в кустах, лежали на изготовке омоновцы. Они держали под прицелом все подходы к ангару вместе с дорогой.

В окуляре бинокля появились два огонька – по дороге, оставляя за собой столб пыли, быстро ехала машина.

– Всем готовность номер один! – скомандовал Самохин в рацию. – Они едут. Щербак, просьба снайперов, постарайся держать их на открытом пространстве.

– Давайте, ребята, только без паники. – Щербак передернул затвор пистолета, отправил его за пояс и прикрыл рубахой. – Раз, два – и по домам. Я уже есть хочу. И жить тоже...

Машина бесшумно въехала в ангар. Щербак спрыгнул с капота, выплюнул бычок и на всякий случай поднял руки в приветствии, чтобы все видели, что они свободны.

Седой и его подручные вальяжно вышли из автомобиля, огляделись.

– Где деньги?

Щербак раскрыл чемоданчик с баксами.

Седой взял одну пачку, вытянул из нее купюру, помял, помусолил пальцами, внимательно вслушался в ее шелест.

Его подручные не спускали глаз с Щербака, который безмятежно улыбался им в ответ.

– Смотри-ка... – удовлетворенно хмыкнул Седой. – Не фальшивка...

– Пересчитывать будешь?

– Не здесь.

Седой щелкнул пальцами. Один из парней нырнул в салон черного «мерседеса», через мгновение вынырнув из него с большой полиэтиленовой сумкой.

– Только без шуточек... – предупредил Щербак.

В сумке были аккуратно сложены пластиковые пакетики с белым порошком...

Под самым куполом ангара вспыхнули мощные лампы.

На секунду бандиты застыли, инстинктивно прикрываясь руками от яркого света. И этой секунды хватило Щербаку, чтобы броситься к Седому и наручниками скрепить его запястье с ручкой сумки.

– Всем лежать! – В ангар уже со всех сторон врывались омоновцы.

Кто-то из них на всякий случай пальнул в воздух.

Затем была обычная в таких случаях сутолока, когда колотят всех, кто попадается под руку, будь то чужой или свой.

– Я свой! – кричал Щербак.

Но его приложили рифленой подошвой армейского ботинка, да так крепко, что он откатился под колесо «мерседеса» и замер.

– Не трогать его! – орал Самохин, оттаскивая от Щербака омоновца, который намеревался нанести тому еще парочку ударов. – Щербак, очнись! Мы сделали это, у нас получилось!

– Я очень рад... – морщился Щербак, сплевывая кровавую слюну.

Тем временем бандитам скручивали руки и волокли к автобусу, где их уже поджидал Грязнов-старший.

– Все, паря, тебе капец... – прорычал Седой.

– Тебя же, кажется, предупреждали: никуда из Москвы не уезжать! – улыбнулся в ответ Вячеслав Иванович.

11

За дверью ругались. Даже не ругались, а скандалили.

– Сучка! – Голос принадлежал Максимову. – А шмотки эти кто тебе покупал?

В ответ на пол полетела посуда.

Грязнов нажал кнопку электрического звонка.

– Заткнись! – Голос Максимова приближался к двери. – Я тебе сейчас по роже дам, сучка!

– Да пошел ты!

Дверь наконец открылась. Максимов был весь взъерошенный, потный, разъяренный.

– Кажется, я помешал семейной идиллии?

– Нет, знаешь, в самый раз!

– Жалкий актеришка!

С кухни в их сторону прилетела тарелка. Максимов успел увернуться, и она разбилась о стену прямо над его плечом.

– Ну все! – взревел он. – Можешь попрощаться со своим ангельским личиком! Мама родная не узнает!

Закатывая рукава рубахи, он с устрашающим видом двинулся на кухню, но на самом пороге обернулся к Денису:

– А ты чего стоишь?

– А что – я?

– То есть тебя это не касается?

– Я-то здесь при чем?

– Уверен?

– Спасибо за приглашение, но я пока на улице покурю. Как закончите, позовете.

– Мое дело предупредить, – пожал плечами Максимов, после чего с львиным рыком ринулся в дверной проем. – Ну, сучка, держись!

– Отвали, мразь!

Опять грохнула посуда.

Только сейчас Грязнов узнал этот женский голос. И вбежал на кухню, где, вцепившись друг в друга, катались по полу Максимов и Ксения. Она тянула его за волосы, а он, с перекошенным от боли лицом, неумело старался вывернуть ей руку.

– Стоп, снято! – громко сказал Денис.

И они вдруг замерли. Сработала профессиональная привычка.

– Ты что здесь делаешь? – тяжело дыша и пытаясь сдуть с глаз прядь волос, удивленно спросила Ксения.

– Я работаю. А вот вы?!

– А я отдыхаю!

Затем противоборствующие стороны перебрались из кухни в гостиную, где конфликт принял вялотекущую форму.

– Вот попытайтесь вспомнить. – Денис тыкал в лицо Максимову фотографии Корецкого и его джипа.

Но тот был рассеян и невнимателен, ему куда интереснее было до конца выяснить отношения с Ксенией, которая, стоя у старинного трюмо, приводила себя в порядок.

– Я в машинах не разбираюсь... – вяло отвечал Максимов.

– Вы же говорили, что видели водителя!

– Да когда это было!

– Смотрите внимательнее!

– Смотрю. Вот сучка...

– Козел! – моментально парировала Ксения.

– Шлюха!

– Импотент! – Она запустила в него пудреницу.

– Брейк! – как рефери на ринге развел руки в сторону Грязнов. – Все, хватит! Вы не встречали этого человека на «Мосфильме»?

– А кто это?

– Водитель этой самой машины, которая вас чуть не сбила! – Денис уже сам начинал выходить из себя. – Корецкий его фамилия! Ко-рец-кий!

Он не заметил, как тюбик губной помады вздрогнул в руке Ксении, оставив на ее губах странный кровяной шрам.

– Может, и видел... – почесал в затылке Максимов. – А может, нет... Мало ли кто там крутился, всех не упомнишь...

– Чао какао! – Ксения накинула на плечо сумочку и быстро вышла в прихожую.

– Стой, сучка! – метнулся за ней Максимов.

– Спокойно, теперь моя очередь! – схватил его за руку Грязнов.

И когда актер попытался вырваться, Денису не оставалось ничего другого, кроме как хорошенько ткнуть ему кулаком под дых.

– Ой, больно, – согнулся пополам Максимов. – Все, я беру тайм-аут!

12

Грязнов вел свою «шестерку» по ночной Москве. Ксения сидела рядом и, смотрясь в маленькое зеркальце, подкрашивала ресницы.

– Зачем ты к нему пришла?

– Попрощаться.

– А со мной попрощаться не хочешь?

Ксения посмотрела на него как-то туманно и, спрятав косметику в сумочку, попросила:

– Останови.

– Здесь нельзя.

– Останови где можно...

Денис свернул в узкий безлюдный переулок, припарковал машину под тусклым фонарем.

– Ну? Что еще придумала?

Ксения ловко взобралась Грязнову на колени и начала деловито расстегивать пуговицы его рубашки.

– Прямо здесь?

– У меня самолет через два часа...

Денис не сопротивлялся. Напротив, его руки уже сами задирали ей юбку.

– Мы же ненавидим друг друга...

– Кто тебе сказал? – Она старалась поймать его губы. – Ты меня ненавидишь?

– Это ты меня...

– Ненависть не равнодушие... Значит, любишь...

– Нет, просто ненавижу...

– А я буду по тебе скучать...

– Врешь...

– Буду...

– Врешь, ты всем это говоришь!..

– Буду, буду, буду!..

И она улетела.

Денис провожал взглядом самолет до тех пор, пока он не растворился в небе, оставив после себя длинную белую полосу. Но и она вскоре исчезла.

Грязнов докурил сигарету, смахнул с ресниц предательски навернувшуюся слезу и прошипел себе под ноги:

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу...

13

Крамской сдержал обещание. На следующее утро Денис уже спешил в следственный изолятор на свидание с Некрасовой.

Галина, опустив голову, сидела на приваренном к полу стуле.

– Когда меня отведут в душ?– спросила она без всякой надежды в голосе.

– Не знаю, – честно признался Грязнов. – Спросите у местного начальства.

– Они не говорят... Что тебе еще от меня надо?

– Я пришел, чтобы назвать вам одну фамилию. – Денис сел за стол напротив Некрасовой и, выдержав театральную паузу, произнес: – Корецкий!

Она качнулась, подняла на Грязнова полный потрясения взгляд и повторила тихо:

– Корецкий...

– Всего лишь одна фамилия. Но как много она значит, как много объясняет... – Денис не издевался, нет, скорей, сострадал. – Он был вашим кукловодом, а вы так и не смогли срезать с себя его нити... Не захотели... Сожрали друг друга, предали дружбу... Бог вам судья. И ему теперь тоже...

Он бросил на стол фотографию Корецкого.

– Убит при задержании. Все, это дело закрыто.

Некрасова взглянула на фотографию и беззвучно зашевелила губами.

– Что вы сказали?

– Это не он.

– Как – не он?

– Это не Корецкий...

Глава шестнадцатая

1

– И слушать ничего не хочу. – Грязнов-старший вылез из-за стола, достал свою сумку и выставил три бутылки водки. – По такому случаю я все твое агентство напою! Гуляем! Дениска, я тебя люблю.

Сыщики и топтуны за столом шумно потянулись к тарелкам с винегретом, Щербак наполнял стаканы.

– Племяш, наливай себе полную! Сегодня я тебя хочу видеть пьяным! – весело кричал Грязнов.

– Вячеслав Иванович, тост! – сказал Самохин, поднимая стакан.

– Сам знаю.

Грязнов торжественно поднялся.

– Вот нечасто мы так собираемся, – сказал он задушевно. – А жаль.

Присутствующие хитро переглянулись.

– Не надо, Самохин, я не пьянки ваши имею в виду, а торжества. А у нас сегодня именно торжество. Не только потому, что у моего племянника день рождения. А потому, что Грязнов Денис Андреевич стал настоящим профессионалом. И по этому случаю можешь просить у меня что душа пожелает! Проси! Не откажу!

– Спасибо, дядя Слава... Я подумаю, – ответил племянник.

– Ну вот, а теперь выпьем!

Стол зашумел, водка была моментально выпита, появились другие бутылки. Закуска исчезала со сказочной быстротой...

Когда все было выпито и съедено, в кабинете остались только Грязнов, Самохин и Денис.

Самохин с Денисом осовело смотрели на Грязнова, который отбивал перед ними залихватскую чечетку. Это был настоящий профессиональный танец. При этом генерал еще и подпевал себе.

– Там-та-да-дам-там-там-там! – закончил он умопомрачительной дробью.

– Здорово, – сказал Самоха. – Высший класс!

– А ты как думал! Мы многое умеем! И еще не такое! – Генерал упал в кресло.

Денис достал мобильник, набрал номер:

– Алло, Морозова будьте добры... Алло, Денис Грязнов... Вот хотел пригласить вас, Сергей Петрович, на праздник. День рождения у меня. А как же! Давайте я вас по дороге подхвачу... Ага, правильно. Завтра в два удобно будет?.. Договорились.

Он спрятал мобильник.

– А я выбрал подарок, – сказал наконец дядьке. – Только уговор – подарки не отбираются, так?

– Обижаешь!

– Тогда подари мне твою шикарную броню.

Грязнов-старший досадливо крякнул, а потом махнул рукой:

– Бери! Тебе не жалко. Но зачем? Опять неприятности на свою голову ищешь?

2

– Господи, Денис, да ты пьяный! – Лена Медведева отступила от двери, пропуская в квартиру Грязнова.

– Чуть-чуть. У меня же сегодня...

– Да, я помню. Поздравляю.

Лена чмокнула Дениса в щеку.

– А я за тобой. Поедем?

– Куда?

– На студию. Там кино закончилось и мой день рождения отмечаем. Еще Морозова возьмем...

– Я вообще-то...

– Поедем, Лена, – твердо сказал Грязнов.

Медведева с минуту смотрела на него, видела, что Грязнов вовсе не пьяный и даже не очень веселый.

– Хорошо, я только соберусь...

...Морозов стоял у дороги, махал рукой. Был он в парадной форме, даже с цветами, посматривал на часы.

Грязнов лихо притормозил:

– Извините, Сергей Петрович.

– Это я виновата, – сказала Медведева.

– Ничего. – Морозов сел на переднее сиденье. Протянул букет Грязнову. – Держи, а то я с этим веником... Поздравляю.

Неловко обнял Грязнова.

Грязнов передал букет на заднее сиденье Лене. Тронулись.

– А, и ты тоже? – сказал Морозов. – Болото...

– Это вы про кино? – спросила Лена.

– Ага. И про кино. У меня водила был знакомый. Таксер. Ну по тем временам – богатый человек. А тут жена тяжело рожала, приболела, надо с ребенком сидеть. Так он пошел в театр водителем. Ну зарплата, конечно, шиш с маслом. Прошло время, жена выздоровела. Встречаю его: ну как, опять таксеришь? Он этот театр последними словами кроет – автобусы там аварийные, гастроли, то, се. Чего ж не уходишь? Не могу... Галстук стал носить.

– М-да... – сказал Денис.

– Я ж говорю – болото, затягивает, усек?

Лена слушала Морозова, улыбалась.

Денис тоже улыбался, но как-то загадочно.

3

Седой смотрел на Вячеслава Ивановича Грязнова почти испуганно.

А Грязнов пил чай и причмокивал:

– Вкуснотища, зря вы отказались. Это чай настоящий, со слоном.

Перед ним на столе лежала фотография, которую нашли у Корецкого, – веселая компания, в которой и сам Корецкий, и Цыган, и еще какие-то братки.

– А ведь это простой вопрос. – Генерал допил чай и аккуратно поставил чашку на блюдце. – Чего вы так испугались? Может, все-таки чаю?

Седой отрицательно помотал головой.

– Мое дело предложить.

Грязнов-старший отодвинул чашку в сторону.

– Я не спрашиваю вас о наркотиках, о деньгах, которые вы качали из Некрасовой, об убийствах, грабежах, рэкете, я просто спрашиваю: откуда вы знаете всех этих людей? Откуда у вас такие «хорошие» знакомые?

Седой вдруг свалился на пол, закатил глаза, выпустил пену изо рта, захрипел:

– Сука ментовская! Падла! Паскуда, ненавижу!

Грязнов выдернул из папки другую фотографию и подскочил к Седому.

– Кто?! Кто вас познакомил?! – заорал он прямо в лицо Седому. – Кто их тебе сдал?! Я тебя задушу, гнида, отвечай! Кто?! На Цыгана кто тебя навел?! Кто?!

– Да я и не видел его ни разу, только по телефону говорили, – вдруг заскулил Седой.

– Голос его узнаешь?

– Да...

– Слушай!

Полковник поднес к уху Седого диктофон, включил.

Тот послушал и снова заныл:

– Мне всего пятьдесят семь! – Губы его дрожали.

Грязнов встал, выключил диктофон и сказал устало:

– Да живи, не задушу.

– Я с чеченцами был завязан, передай меня ФСБ, – тоже поднялся с пола и уселся на стул Седой.

– На Лефортово рассчитываешь? Думаешь, он там тебя не достанет?

– Мне всего пятьдесят семь, – повторил Седой.

– Солидный возраст, – улыбнулся Грязнов. – А ты только начинаешь правду говорить.

И он стал набирать на мобильнике номер Дениса.

Когда племянник ему ответил, Грязнов сказал устало:

– Ну что, Денис, твоя правда. Седой раскололся.

– Спасибо.

– Ну что, я высылаю группу...

4

В павильоне было пусто и темно.

– Во, а где ж все? – спросил Морозов, по-хозяйски включая дежурный свет.

– Киношники, как вы говорили! – улыбнулся Грязнов, – Никакой дисциплины.

Он поставил в угол большую сумку, вытащил на середину стулья и кресла, устроил все это в декорации квартиры Сабанова, в той самой, где застрелился Медведев.

– Давайте подождем. Сергей Петрович, помогите.

Затем он выставил бутылки, закуску. Дал Морозову нож. Вместе стали нарезать колбасу, сыр, хлеб...

Лена не без робости опустилась в кресло, опасливо поглядывая по сторонам.

– Много народу будет? – спросил Морозов.

– Да нет, только главные действующие лица.

– Фильма? – спросила Лена.

– И фильма. Жаль, Лидского нет. Вы ведь его знали, Сергей Петрович.

– Слышал.

Лена встала, прошлась по павильону:

– А в другом месте нельзя было собраться? Тут так неуютно...

– Нет, Лен, закон драматургии – закольцованность. Где началось, там и закончится. Смерть и рождение, преступление и наказание...

Лена внимательно посмотрела на Грязнова:

– Так вы ж нашли убийцу...

– Нашли, – кивнул Грязнов.

Лена пожала плечами.

– Если бы я знала, что ты тут собираешься... – Она недоговорила.

Дверь распахнулась, ввалилась сразу почти вся съемочная группа.

Максимов издали распахнул объятья:

– Ну дай я тебя поцелую, Пинкертон!

Облапил Грязнова, чмокнул в обе щеки.

– Да, поздравляем, да, – пожал руку Варшавский.

– Денис, не ожидал, – качал головой Вакасян.

Словом, все трясли руку Грязнова, здоровались с Морозовым и Леной. Стали рассаживаться.

– Ну, с рожденьицем! – встал со стаканом Вакасян. – Удачи. Главное – удачи.

– А про здоровье забыл? – спросила Успенская.

– Да вот на «Титанике» все были здоровы... – Вакасян выпил, за ним остальные.

– А мы сейчас полную сборку смотрели, да, полную сборку, – сказал Варшавский.

– И как? – спросил Морозов.

– Ну что скромничать! – улыбнулся Вакасян. – Гениально.

– Чего ж нас не позвали?

– Так это черновой монтаж, без тонировки...

– Без чего? – не понял Морозов.

– Без озвучания. Зрелище только для профессионалов. Будет готово – всех позовем. – Он обернулся к Грязнову: – Однако и мы заинтригованы, рассказывайте, хвастайтесь дедукцией.

– Да ладно. У вас тут такое событие!..

– Не скромничайте, Денис, да, а? – улыбался Варшавский.

– Да что я – частный сыщик. Измены, собаки пропавшие, машины угнанные. Вот помните, вы про Кирилла хорошо говорили – что он ну чуть ли не провидцем был?..

– Да, был, – грустно ответил Максимов.

– А ведь и правда. Знаете, все точно так оказалось, как в сценарии. Даже до мистики. Владлена Николаевича убили... А Медведь об этом за месяц знал.

– Да-да, – сказал Вакасян.

– Так что лучше я вам почитаю, – сказал Грязнов и наклонился к сумке под столом.

– Что? – почти испуганно произнес Максимов.

– Сценарий. Я нашел остальные восемь серий.

Грязнов достал из сумки внушительную стопку бумаги, положил перед собой на стол. Открыл последнюю страницу:

– Видите? «Конец фильма».

– С ума сойти, – сказала Лена. – Где ты нашел?

– И вы все это собираетесь читать, молодой человек? – потянулась к рукописи Успенская.

– Нет, зачем? Фрагментарно.

– И там все один к одному? – недоверчиво спросил Максимов.

Грязнов раскрыл первую страницу:

– Вам же интересно, кто убийца?

– Корецкий? – спросила Лена.

Грязнов не ответил. Быстро пролистал сценарий, нашел нужное место.

– Это из девятой серии...

5

Квартира Петрова. Интерьер.

– Вы тут обыскивали, – сказал Антон, словно уличил мальчишку в наглой лжи. – Видишь книги – их кто-то брал. Грязнов посмотрел на корешки. – Они по порядку стоят: первый, второй, третий... – Вот именно! – поднял палец Антон. – Отец терпеть этого не мог. – Может, домработница? – спросил Грязнов. – Домработницы книг не читают – некогда. Ух ты! Даже журналы стопочкой сложили. Грязнов внимательно осмотрел кабинет. Наклонился к ножке тяжеленного стола. Тот был так тяжел, что продавил паркет. Сейчас ножки стояли чуть в стороне от продавленного места. Грязнов попытался сдвинуть – это ему не удалось. – Секунду, – сказал он. Перед дверью в квартиру Петрова. Интерьер.

Рассмотрел полоску бумаги с печатями, охраняющую дверь, которую, входя, разорвал почти не глядя. Вынул из кармана спички, отогнул краешек – дверь была заклеена дважды. На обеих бумажках стояла эмвэдэшная печать. – И что? – спросила Успенская.

– Не торопитесь... Тут важно следить за мыслью.

Он снова пролистал несколько страниц.

Коридоры студии. Интерьер.

– Эта история про серого кардинала, про кукловода. Про наши слабости. Про то, как легко нами управлять, про то, насколько мы все оказываемся предсказуемы. Понимаешь, о чем речь? – говорил на ходу Вакасян... Грязнов остановился на полуслове.

– Михаил Тигранович, а может, вы сами почитаете?

– Давайте, – пожал плечами Вакасян и взял у Грязнова сценарий. – Сначала ваша реплика.

– Ага... – Грязнов зашел за спину Вакасяна и прочитал:

– Михал Тиграныч, если можно, постарайтесь не притчами. – Постараюсь. – Вакасян ухмыльнулся. – Эти пятеро – марионетки, рабы собственных страстей. Смотри, как легко было разрушить их дружбу, которая годами крепла, как в песнях поется. Кто-то один их всех вокруг пальца обвел. А они сцепились друг с другом, друг другу в глотку впились. Один застрелился, второй убил третьего и сам сел. Интересно мне знать, как теперь оставшиеся двое поживают. Сценарий Кирилла называется «Пять плюс». Понятно теперь? Мой вам совет – ищите шестого. Кто угодно мог быть. Партнер, бандит, у которого они под «крышей» стояли, банкир. Или вы найдете этого шестого, или...

– Нашли?.. – улыбнулся Максимов.

Грязнов забрал у Вакасяна сценарий. Снова пролистал.

– Пойдем дальше. Это из одиннадцатой серии.

Коридор больницы. Интерьер.

– Может, уснул? – безнадежно спросил Грязнов, рассматривая место, где убили охранника. – Его за минуту до смерти видели – не спал, – очевидно, уже в сотый раз повторил Лидский. – Значит, они были знакомы. Ну не мог он подпустить к себе так близко. – Или родственники? – сказал Башкиров. Грязнов резко развернулся и пошел к охраннику, который робко жался в углу коридора. – Ну, страж порядка, чем оправдаешься? – Через ворота он не проходил, точно, – виновато произнес охранник. – Я бы не пустил. – Меня же пустил. – Так вы же из милиции... Грязнов уставился на охранника, словно тот сказал что-то из ряда вон.

– Я ничего не понял, Денис, не понял я ничего, да, – сказал Варшавский.

– Может, еще выпьем? – спросил Максимов.

– Выпьем, – согласилась Успенская и потянулась за бутылкой.

– Подожди, – грубо вырвал у нее бутылку Вакасян. – Дальше, Денис, дальше.

В его глазах уже светилось понимание.

Квартира Грязнова. Интерьер.

– Я ведь бандит, Дэн, – сказал Цыган. – Лет пять назад постучали ко мне в дверь серьезные люди. Предложили, как бы это выразиться... работу, что ли... Почему эти люди постучали именно в мою дверь? – Та-та-та-там! – пропел Грязнов бетховенское. – Так судьба стучится в дверь. – Ты нас совсем запутал, – сказала Лена. – Это же какие-то огрызки...

– Не-не, – улыбнулся Морозов, – интересно.

Кажется, он тоже стал понимать.

Кабинет участкового. Интерьер.

– Помнишь, когда нас искупали? – Е эф четыреста сорок пять У? – Ага. Ты еще сказал, что это на меня охотились. Что я видел чего-то на съемках, когда Кирилл... – Ну. – Три дня думал, а вспомнил! – стукнул себя по лбу Морозов. – Четверо в перчатках были. – Кто? – Осветитель Самулекин. Операторша Успенская. Третий, не поверишь... – Ну. – Я был в перчатках. Как раз артисту показывал, как обыск делать... – Так, это пропускаем, это неинтересно. – Грязнов перелистнул страницы.

– Правильно, – сказал Вакасян, – точно, показывал.

Кабинет участкового. Интерьер.

Запиликал сотовый. Морозов взял его, вопросительно взглянул на Грязнова. – Зеленая кнопка, – подсказал Грязнов. – Да, Сорокин, слушаю тебя... А, простите. Тебя. Он передал трубку Грязнову. Звонил Лидский. – Денис?.. – не сразу сказал Лидский. – Ну что, обрадую. Значит, так, посмотрел я окружение нашей пятерки. Есть там один человечек... А кто это был? – Где? А! Это Сергей Петрович. Он консультантом был на картине. – А-а... То-то я думаю, голос знакомый. Подъезжай ко мне в десять. – Домой? – без энтузиазма спросил Грязнов. – Ну давай на улице встретимся. Погуляем. – Все, договорились, в десять я вас жду на углу. Кстати, как настроение, Эдуард Николаевич? – Отличное настроение, усек? Грязнов отключил мобильник. – Да, Сергей Петрович, а кто четвертый? – Ксения...

– Так, это тоже пропускаем...

Вакасян встал и налил всем водки.

– Выпьем.

И первый опрокинул стакан.

– Ага, вот! – нашел Денис нужную страницу. – Это уже из шестнадцатой серии. В кабинете Лидского.

– Он сказал мне, что нашел что-то очень важное. Но при нем было только это дело и эта записка. – Дело, между прочим, старое, из архива. – Я просмотрел, там нет ничего такого! – Эдик просто так взял из архива старое, никому не нужное дело и пошел с тобой встречаться? – Он кого-то спугнул... И его сразу убили... – Секунду... – Крамской встал из-за своего стола и подошел к столу Лидского: – Иди сюда... Рваные края записки точно совпали с такими же рваными краями на листе перекидного календаря. – Шестнадцатое июля, вчера... – задумчиво произнес Крамской. – Он торопился... – Может, в сейфе что-нибудь оставил? – У нас общий сейф... Нет там ничего... – А в столе? Грязнов попробовал открыть ящик, но он был заперт. Немного помедлив, Крамской вынул из кармана перочинный нож, вставил лезвие в зазор между ящиком и крышкой стола и с силой надавил на рукоять. Дерево хрустнуло, ящик открылся. Грязнов вынул из него две толстые картонные папки – уголовные дела. – ...Гаврилюк, – прочел на обложке Крамской. – Статья за разбой... Шиянов. Вымогательство. Что-нибудь тебе дает? – Пока нет...

– А что за записка? – спросил Максимов.

– А вот она. – Грязнов вынул из кармана кусок отрывного календаря. На нем было написано торопливо – «М665».

– И что это значит?

– О! Не торопитесь, – сказал Грязнов. – Еще четыре серии. Как раз подошли к тринадцатой.

Квартира Корецкого. Интерьер.

– Денис! – позвал из соседней комнаты оперативник. – А чего я нарыл... Денис кинулся к нему. Одну за другой он просматривал фотографии Вакасяна, Ксении, Варшавского, Успенской, Морозова, Медведева, Лидского, Петрова-старшего, Белоусова, Некрасовой. Фотография Медведева была перечеркнута. А фотографии Белоусова, Некрасовой и Петрова были обведены кружками...

– Чем дальше, тем непонятнее, – сказала Успенская. – И почему-то страшнее... Нас всех хотели убить? Зачем?

– А чтобы фильма не было, а, да? – сказал Варшавский.

– Помолчите вы все! – крикнул Вакасян.

– Продолжай, Денис, – сказал Морозов.

Квартира Корецкого. Интерьер.

В ящике было еще несколько снимков. Какой-то пикник, какая-то пьянка на квартире, какая-то компания. И на нескольких снимках, беззаботно чокаясь с остальными, весело улыбался в камеру Цыган. – А это кто? – поинтересовался опер. – Не знаю, надо будет выяснить. – Денис положил снимки обратно в стол. – Дружки его какие-то.

У Грязнова зазвонил телефон.

– Извините, – оторвался он от сценария. – Алло?.. Спасибо... Я думаю, в самый раз.

– В тебе автор детективов пропадает, – сказал Максимов. – Уже и так все дрожим. Не тяни. Не напрягай атмосферу.

– Да-да, я сейчас.

Он снова схватил сценарий.

– Четырнадцатая серия. Уже немного осталось.

Кабинет Сабанова. Интерьер.

Игорь набрал комбинацию из нескольких цифр и нажал на ввод. На экране появилась надпись на английском языке: «Ваш счет закрыт». – Что это такое? – тихо спросил Антон, стоящий за его спиной. Сабанов нервно сглотнул, еще раз ввел номер счета и пароль. Компьютер опять выдал ту же самую надпись. – Может, ты неправильно набираешь? – Галина положила перед ним бумажку. – Вот, давай не по памяти, а по записи. Дверь открылась, и в кабинет заглянул охранник. Все дружно оглянулись на него. – Ой, извините. Вы заняты, я не знал... – Так это был Корецкий? – спросила Лена. – Охранником был Корецкий? Ну который их ограбил?..

– Да, фамилия его была Корецкий, – ответил Грязнов.

– А как, как он смог их ограбить?

– У, Лен, сторожа знают куда больше, чем хотели бы их хозяева. Но это потом, это уже скоро... Собственно, остался всего один эпизод. Малюсенький. Пожалуйста, почитай.

Лена взяла сценарий.

– За кого?

– А вот за Некрасову.

– Корецкий? – прочитала Лена.

– Он был вашим кукловодом, а вы так и не смогли срезать с себя его нити... – прочитал Грязнов. – Не захотели... Сожрали друг друга, предали дружбу... Бог вам судья. И ему теперь тоже...

Бросает на стол фотографию Корецкого. – Убит при задержании. Все, это дело закрыто. Некрасова взглянула на фотографию и беззвучно зашевелила губами, – прочитала Лена.

– Что вы сказали? – Это не он. – Как – не он? – Это не Корецкий... Как – не он? – повторила Лена, оторвавшись от сценария.

В павильоне воцарилась страшная тишина.

– Это так в сценарии написано? – спросил Максимов.

– А кто? Кто? А? – затараторил Варшавский.

– Он что, среди нас? – пыхнула дымом папироски Успенская.

– А я знаю кто, – сказал Вакасян, глядя выразительно на всех по очереди. – Назвать?

– Интересно, – сказал Грязнов.

– Ксения, – сказал Вакасян. – А? Я угадал?

– Если позволите, я еще не дочитал, – ответил Денис.

– Все-все, хватит! – закричал Максимов. – Мы тут с ума сойдем! Кто это?!

– Это Ксения! – кричал Вакасян.

– А при чем тут Лидский? – возражала Успенская. – При чем тут те старые дела?

– И про ленту зачем он читал, ну которой дверь у Петрова заклеили, а, про ленту? – спорил Варшавский.

– Ксения не могла деньги украсть, – сказал Максимов.

– Вот как раз это место, – сказал Грязнов. Он оглянулся, увидел в интерьере комнаты Сабанова бутафорский сейф. – Вот как раз у Кирилла про сейф написано. Сергей Петрович, не в службу, а в дружбу, подойдите, откройте.

– Да брось, Денис, я ж не артист, – улыбнулся Морозов.

– Ничего, – сказал Вакасян, – у вас получится.

– Давай, Морозов, не робей, – улыбнулся Максимов.

Сергей Петрович пожал плечами, встал и шагнул к сейфу.

Кабинет Сабанова. Интерьер.

Охранник шел к сейфу. Видна была только его спина. Он подошел, достал ключи, вставил, повернул...

Морозов остановился у сейфа.

– И чего теперь?

– Открывайте, – сказал Грязнов.

Морозов открыл сейф.

– Ну и доставайте, что там лежит, – сказал Грязнов.

Морозов сунул руку в сейф, взял какую-то бумажку.

Почему-то все смотрели на него завороженно.

– Что там написано? – спросил Максимов. – У тебя такое лицо...

– Там код написан, – сказал Грязнов. – Покажите, Сергей Петрович.

Морозов послушно показал листок, на котором было написано «М665».

– И что? – спросил Вакасян. – Это то, что было у Лидского...

– Это код информатора, который всю компанию сдал прокуратуре. Он и был охранником, – пожал плечами Грязнов.

Морозов стоял сгорбившись, глядя исподлобья.

– Но это еще счет и пароль в банке, куда охранник перевел украденные деньги, – добавил Грязнов.

– Ну как бы... ненастоящий? – спросил Вакасян.

– Настоящий. Да, Сергей Петрович?