Текст книги "Убей, укради, предай"

9

18 сентября, 17.50

Потрошение Реддвея Турецкий решил проводить лично, без участия Грязнова. Слава вначале обиделся, но потом вынужден был согласиться, что в его присутствии Реддвей скорее полезет в бутылку и пошлет их ко всем чертям. Сдавать же его фээсбэшникам как шпиона Турецкий не желал ни при каких раскладах, а особенно не будучи уверен, что информацию Реддвей купил действительно шпионскую.

Что он будет делать, если вдруг Реддвей уже отослал в Лэнгли чертежи какого-нибудь супернового бомбардировщика или пылесоса, Турецкий не обдумывал. Верить в то, что Пит так низко пал, не хотелось.

Реддвей позвонил после своего совещания и спросил, приезжать ли ему на Большую Дмитровку, но Турецкий сказал, что приедет к нему в гостиницу сам. Всю дорогу он обдумывал, как бы поделикатнее подвести Реддвея к вопросу его предательства, а в результате, едва переступив порог номера, проклиная все на свете, попросил в лоб:

– Пит, покажи мне бумаги Апраксина.

Реддвей, как всегда, что-то жевал. Но, дожевав, спокойно вытащил из-под кровати чемодан, а из него папку и бросил ее на колени Турецкому.

В папке было три исписанных Апраксиным листка, из которых, несмотря на хорошее знание английского, Турецкий абсолютно ничего не понял. Это были явно не чертежи и схемы, а скорее некая ведомость или смета – бессмысленным словам соответствовали числа, которые вполне могли быть, например, денежными суммами.

Реддвей, надувшись, курил.

– Объяснишь? – спросил Турецкий, захлопывая папку.

– Ты за мной следил, – устало вздохнул Питер.

– А ты меня за пацана держал! – вдруг взорвался Турецкий. – Посольство у него! Голова болит!

– Но ты за мной следил! Ты! За мной! Как я могу доверять тебе, если ты не доверяешь мне?!

– Не следил я за тобой, – почти не соврал Турецкий – рассказывать, что все-таки следил, но из лучших побуждений, сейчас точно не стоило. – Мы киллера взяли, а он раскололся, что продал тебе документы.

Реддвей из-под насупленных бровей долго изучал Турецкого, как будто впервые увидел, а потом вдруг расплылся в счастливой улыбке:

– А я-то мучился, выдумывал, как тебе объяснить, откуда у меня эти бумажки!

– Но почему ты Гусарова тогда не задержал?

– Неужели ты думаешь, я заранее знал, что это он придет? У меня даже оружия не было. А Гусаров – это киллер, да?

– Ладно, объясни хотя бы, что там написано, – попросил Турецкий, удивленный столь резкой переменой и столь стремительным признанием. Что-то слишком быстро сегодня все колются – точно, день закончится каким-нибудь большим обломом. Или количество наконец переросло в качество и завтра мы повяжем «заказчика»?

– В них какие-то таблицы: названия городов, фамилии и суммы. Подробно я не расшифровывал, хотя Апраксин точно пользовался одним из стандартных цэрэушных кодов.

– Он работал на ЦРУ?

– Да. Собственно, это и была секретная часть моей миссии – добыть эти документы или убедиться, что они уничтожены. Какое было задание у самого Апраксина, мне, естественно, не сказали, во всяком случае, ни ликвидациями, ни промышленным шпионажем он точно не занимался.

– А почему ты их до сих пор не отправил и зачем хотел мне показать?

– Потому что не нравится мне все. Я… как это… задницей чувствую, что кругом грандиозная подстава. Вдруг Джеффри убили из-за этих вот бумажек?

– Ты хочешь сказать, он за ними шел к Романову? Или за первоисточником? То есть Романов, таким образом, тоже работает на ЦРУ?

Реддвей только пожал плечами.

– Короче, расшифровывай, – сказал Турецкий. – Прочитаем, потом будем думать дальше.

– Тогда пойди погуляй пару часов, – попросил Реддвей. – Дружба дружбой, а наши коды тебе знать ни к чему.

Гулял Турецкий до МУРа и обратно. Обратно, естественно, уже с Грязновым, который искренне обрадовался возвращению Реддвея в стан своих. Поскольку за два часа, которые потребовал Реддвей, от МУРа до «Москвы» можно было дойти десять раз, решили выпить пива на свежем воздухе.

– Сработали твои микрочастицы, – доложил Грязнов. – Но самое поразительное, оказывается, это не ты ухайдакал американского шпиона.

– Не понял, – осторожно сказал Турецкий.

– Не ты и даже не Реддвей. Про Симпсона Гусаров тоже раскололся. Представь себе, он ждал его в сотне метров ближе к дому Романова от того места, где вы устроили войну.

– Ну и… ну! Даже не знаю, что сказать…

– Вот и помалкивай. Вот это сноровка, а? Подладился, сукин сын, под ваши выстрелы и бахнул так, что вы себе приписали!

– Позволим гэбэшникам допросить его? – спросил Турецкий.

– А у нас есть выбор? – пожал плечами Грязнов.

– А как же Реддвей? Если Гусаров им расскажет, что продал ему шпионские документы, будет большой скандал.

– Что ты предлагаешь-то? Замочить Гусарова? Или пообещать ему «вышку» пониже, чтоб молчал? Скандала, Саня, не будет, только если выяснится, что документы эти не шпионские, а действительно банковские и ничего, кроме тайны вкладов, не содержат.

Как раз в это Турецкий и не верил, потому допивал пиво в глубокой задумчивости, поминутно поглядывая на часы. За пять минут до времени «Ч» он выдернул Грязнова из пластмассового кресла и чуть ли не волоком потащил в гостиницу.

Реддвей уже закончил. Расшифрованный текст действительно представлял собой таблицы: фамилия, город, сумма, дата. Всего 152 фамилии, 64 города, суммы от 50 тысяч до миллиона и даты с середины прошлого года до конца августа – нынешнего.

Турецкий с Грязновым угрюмо переглянулись и одновременно выругались.

– Что? – не понял Реддвей. – Вы поняли, что это значит?

– Во всяком случае, это точно не банковские документы, – обреченно вздохнул Турецкий.

– Города – это все областные центры, – объяснил Грязнов. – Люди – в основном губернаторы или вице-губернаторы, по крайней мере, многие фамилии мне знакомы, а суммы и даты уже, наверное, не добровольные пожертвования в фонд помощи сиротам Мозамбика.

– Ты намекаешь, что все ваши губернаторы работают на ЦРУ? – усомнился в логических построениях Грязнова Реддвей.

– Ну не они же платят ЦРУ, ради мира во всем мире?!

– Да перестаньте вы, – остановил зарождающийся спор Турецкий. – Вспомните, кто заказал Апраксина? Некий большой человек (если учесть, что кроме Апраксина он заказал еще и Чеботарева), который платил или которому платили. А ЦРУ в лице Апраксина, скорее всего, выступало только в роли наблюдателя, слишком многое пронаблюдало, за что и поплатилось. Наблюдателем.

10

Черный. 20 сентября, 10.50

– Вы данных хотели? Я добыл вам данные! Вот данные. – Черный вручил Турецкому красный кожаный блокнот с тисненными золотом буквами «E. Basin». – И вот данные! – протянул дискету.

Турецкий пролистал десяток страниц, написано по-английски.

– Это тот самый Басин, как я понимаю? Главный свидетель и первый труп по делу Бэнк оф Трейтон?

– Да, тот самый. Перевести вам прямо сейчас пару выдержек?

– Спасибо, я как-нибудь разберусь. Лучше объясните, как и когда этот блокнот попал к вам?

– Басин перед смертью отослал, видимо, предчувствовал… Предвосхищая ваши вопросы, сразу отвечаю: с Басиным мы знакомы не были, сталкивались один или два раза на каких-то фуршетных мероприятиях, записки он послал именно мне, а не кому-то другому, потому что увидел по телевизору рекламу моей книги. Наверное, мечтал о посмертном литературном признании.

– О чем он пишет – в двух словах? Подробно я буду читать после.

Черный презрительно скривился:

– Заметки извращенца. Вперемешку со сплетнями. Ничего такого, что можно представить в суде в качестве свидетельских показаний: сплошные слухи, догадки, пересказ с чужих слов.

– С чьих именно слов?

– В основном Пушкиной и Митиной. Поэтому до сих пор никто и не арестован, у ФБР, когда он им это выложил, потекли слюни, но надежных доказательств они до сих пор не добыли. И не добудут. Спросите почему?

– Спрошу. Когда к вам попали записки Басина? Назовите точную дату.

– Девятого, кажется…

– Без «кажется»! Девятого сентября?

– Да.

– Тогда почему вы до сих пор молчали? Почему солгали мне в прошлый раз?! Вы уверяли, что у вас нет никаких сведений на фигурантов банковского скандала. Я так понимаю: вы пытались продать этот дневник Чеботареву, или Кулиничу, или кому-то еще. И меня хотели использовать в своей игре, но шантаж ваш по какой-то причине провалился. Теперь вам действительно стало страшно, и вы примчались просить защиты, но хотите представить свои действия как добровольную помощь следствию.

– На самом деле не так, – возразил Черный с достоинством.

– А как? Как прикажете вас понимать?!

– Во-первых, я никого не шантажировал. Во-вторых, я считал не вполне этичным показывать кому-либо дневник Басина, тем более следователю – официальному лицу. Хотя в своей записке, а вышло так, что она оказалась предсмертной, он разрешил мне распоряжаться дневником по собственному усмотрению. Но в нем слишком много интимных подробностей. А сплетни все давно уже растиражированы прессой. И вообще, я хотел его сжечь.

– Тогда почему вы его все-таки не сожгли, а принесли мне?

– Потому что Митина каким-то образом узнала про этот чертов дневник и угрожает убить меня, если я ей его не отдам. И тот американец около чеботаревского офиса тоже требовал дневник Басина и тоже угрожал. Собирался порешить меня прямо там! Сказал, что он из ЦРУ, даже достал какую-то шпионскую пукалку.

– И вы надеялись, что все как-то рассосется? – удивился Турецкий. – Само собой, что ли? Как беременность?! Я не понимаю!

Черный развел руками.

– Американец больше не появлялся, а с Митиной я тщился разобраться сам.

– И не получилось?

– Не получилось.

– А что на дискете?

– Мои собственные изыскания, навеянные басинскими домыслами. Я отыскал в Интернете публикации, связанные с Бэнк оф Трейтон, и из огромной кучи бессвязного бреда отобрал то, что развивает его идеи и подозрения. Одним словом, воспользовался дневником как компасом. Давайте посмотрим, если появятся вопросы, я прокомментирую.

Турецкий хотел возразить, что Бэнк оф Трейтон он не занимается, и со своим литобзором Черный обратился не по адресу, в крайнем случае он все это изучит в свободное время, но Черный продолжал настаивать. В итоге Турецкий сдался, решив, что попытается вытянуть из него по ходу дела еще какие-нибудь сведения.

То, что предъявил ему Черный, выглядело более чем разрозненно. Только освященность статей откровениями Басина заставила его просмотреть все до конца.

«…200 миллионов долларов из кредита МВФ в апреле 1999 года были переведены российским правительством по фиктивному контракту через Phenix Ltd несуществующей американской фирме JFBC Agricultural Corporation в уплату за якобы поставленные новейшие сельскохозяйственные технологии. Эта сумма прошла через три коммерческих банка в США и Европе, прежде чем оказаться на офшорном счету филиала Bank of Traton, на острове Гуернсей, который (слава богу, только филиал банка, а не весь остров – Черный П. Р.) контролируется российскими финансовыми структурами…»

«…За Phenix Ltd числятся сделки по доставке и захоронению американских ядовитых отходов в чернобыльской зоне, одна из которых осуществлялась при участии итальянской семьи Дженовезе…»

«…Столичная «Вашингтон пост», соперничающая с «Нью-Йорк таймс» за честь считаться самой респектабельной газетой Америки, полагает разворовывание в России кредитов МВФ сенсацией слишком оглушительной, чтобы быть правдой. И это несмотря на заявление председателя финансового комитета палаты представителей конгресса США Джеймса Лича о предстоящих слушаниях в конгрессе по поводу отмывания в Америке денег русской мафии».

«Вашингтон пост» выделила два серьезных сообщения. Первое: министр юстиции Джеми Эванс получила достоверную служебную информацию, согласно которой нет никаких доказательств того, что деньги из Международного валютного фонда каким-нибудь образом связаны со скандалом в нью-йоркском банке. И второе: официальный представитель МВФ г-н Томас Дэвидсон сказал: «Мы не видим свидетельств того, что наши деньги были перехвачены, или что там еще говорится в обвинениях. Наши главные трудности состоят в том, чтобы получить четкое представление об этих обвинениях, поскольку они излагаются слишком туманно и, похоже, толку в них немного».

Для понимания реакции на скандал сотрудников МВФ важно учитывать, что фонд уже давно находится под огнем жесточайшей критики внутри США. Влиятельные и неутомимые враги фонда считают всю его 52-летнюю стратегию в корне порочной, ссылаясь при этом на российские провалы лишь как на один из примеров. Для распорядительного директора и его первого заместителя закрытие фонда стало бы личной драмой.

Тем временем скандал перекинулся на европейский континент. Итальянская «Коррьере делла сера» заявила, что обладает доказательствами причастности к коррупции Президента России, членов его семьи и ряда высокопоставленных лиц, близких к Кремлю, среди которых были поименно названы С. Чеботарев, В. Пичугин и др. А лондонская «Таймс» заявила, что обладает копией искового заявления в суд ряда вкладчиков банка «Люкс», которые обвиняют Bank of Tranton в «предоставлении» «Люксу» «средств и способов для увода за границу многомиллионных активов банка». Газета цитирует также тот отрывок из заявления, где утверждается следующее: «Заявители докажут, что нынешний кризис в России, который разрушил российскую экономику и причинил западным кредиторам и налогоплательщикам убытки в миллиарды долларов, не есть Промысел Божий, но итог заговора, тщательно спланированного в России и США. Они обладают бесспорными доказательствами того факта, что истинный хозяин Phenix Ltd – Сергей Кулинич (а вовсе не Станислав Шестопал, как предполагалось ранее) в 1997–1999 годах неоднократно конфиденциально встречался с г-ном директором МВФ и имел с ним многочасовые беседы. Они докажут также, что Кулинич приобрел поистине невероятное влияние в американских массмедиа, возможно большее, нежели Белый дом и Капитолий, вместе взятые. Поэтому многие «серьезные» публикации в опровержение «Руссогейта», равно как и неподтвержденные скандальные заявления, дискредитирующие расследование, – результат той же самой преступной аферы»…»

«…Русские ценные бумаги (ГКО), превратившиеся в макулатуру, продолжают приносить убытки тем, кто рискнул играть на российском фондовом рынке. 17 августа в годовщину дефолта заявил о банкротстве один из небольших провинциальных банков в штате Мичиган. По словам старшего менеджера Вильяма Кикса, банк держался целый год, покрыв убытки за счет кредитов, выданных под его личные гарантии. Был осуществлен ряд выгодных вложений, однако полностью заделать брешь не удалось. До самого последнего момента информация о тяжелом финансовом состоянии банка держалась Киксом в строжайшей тайне. Ранее, выступая с отчетом на совете директоров, он объявил, что банк продал русские ГКО накануне кризиса и не только не пострадал, но и получил от этой сделки существенную выгоду.

Сутки спустя после сделанного заявления Кикс был найден мертвым в собственном автомобиле. Смерть наступила в результате пулевого ранения в голову. Полиция отказывается комментировать связь между этими событиями, не исключая тем не менее версию самоубийства…»

– Ну и как я, по-вашему, должен это воспринимать? – спросил Турецкий, выключив компьютер. Пока он читал, Черный стоял за спиной, дышал ему в затылок, но, вопреки обещанию «подробно комментировать», не произнес ни слова. – Как сведения, заслуживающие доверия, как очередную утку, или как особую утку – с яблоками?

– Как утку, заслуживающую тщательной проверки.

«Особенно правдоподобно, что этот Кулинич, о существовании которого я узнал три дня назад, купил и «Вашингтон пост», и «Нью-Йорк таймс», – подумал Турецкий. – Это уже вообще! Этакая паранойя…»

– Где я могу найти Митину?

– По крайней мере, до вчерашнего дня она была в Москве. Где именно она остановилась, я не смог выяснить.

11

Турецкий. 20 сентября, 12.50

Турецкий спустился в цокольный этаж дома на Неглинной в районе Сандуновских бань с неброской вывеской «ГЛОРИЯ. Частное детективно-охранное агентство».

Денис Грязнов встретил его и, ни слова не говоря, повел куда-то еще ниже. Они спустились еще – по винтовой лестнице и дальше пошли по узкому и, честно гворя, довольно жуткому коридору. Турецкий все высматривал крыс, но это было явно лишнее. В европеизированном подвале даже не пахло сыростью.

– Ты меня в тир ведешь, что ли? – не удержался Турецкий.

– Я не виноват, Александр Борисович, – извиняющимся тоном сказал Денис. – Он сам попросил отвести ему это место. Говорит, это этот подземный кошмар стимулирует у него виртуальное мышление. Пришли. – Денис сунул в какую-то щель пластиковую карту, и стена раздалась на прямоугольный проем – дверь.

В двадцатиметровом помещении – комнатой назвать эти голые каменные стены у Турецкого не повернулся бы язык – буквой «П» на столах громоздилось двенадцать компьютеров. Турецкий специально сосчитал.

Ими управлял один человек. Он повернулся к вошедшим в вертящемся кресле, и Турецкий узнал наконец легендарного Макса. Размеры его головы действительно впечатляли.

Макс запустил в бороду руку, подергал себя за нижнюю губу и сообщил:

– Не буду утомлять техническими подробностями. В них даже Денис ни черта не рубит. Короче, проследил я путь двух писем, где вашему киллеру «заказывают» этих американцев…

– Симпсона и Реддвея.

– Ага. Вот, – ткнул он пальцем в экран.

– Но мне же электронный адрес «заказчика» ничего не даст! – упал духом Турецкий.

– Какой электронный адрес?! – возмутился Макс. – Я что, лох ушастый?! Телефон записывайте.

Через пятнадцать минут самым что ни на есть оперативным путем было установлено, что телефон 203-91-26 расположен в 17-й квартире дома № 36 по Сивцеву Вражку. Квартиру снимает гражданка Соединенных Штатов Марина Митина.

С Неглинной Турецкий отправился в «Москву».

– Пит, мы вычислили твоего «заказчика». Это Митина! Пока мы с тобой разговариваем, Грязнов должен ее взять!

Реддвей, не реагируя, бродил из угла в угол, как больной слон. Турецкий, полагая, что он все еще переживает из-за «заказа», старался его не трогать. Но оказалось, Пит собирался с духом для очередного признания.

– Я тебе еще не все рассказал, – наконец выдал он, усевшись напротив Турецкого. – Когда начальство обвинило меня в убийстве Джеффри, мне было приказано взять на себя его миссию.

– Ну и замечательно, зато теперь ты знаешь, в чем она заключалась.

– Не знаю. У меня есть зашифрованное послание, а что в нем, мне не известно.

– Не понял, как же ты будешь выполнять то, чего не знаешь?

– Я знаю, что я должен делать, но не понимаю зачем, а главное – боюсь, что мне придется заниматься… как это… противозаконной деятельностью. Сегодня я должен вызвать от имени директора ЦРУ Кулинича на встречу и передать ему шифровку.

– Каким образом?!

– Мне дали номер его спутникового телефона.

Турецкий схватился за голову.

Тут позвонил Грязнов и добавил масла в огонь:

– Саня, на Сивцевом Вражке пусто. Птичка упорхнула. В розыск стерву!

12

Турецкий. 20 сентября, 14.00

Генерал Селезнев попросил его прибыть на Лубянку для «серьезного разговора», но, как всегда, не смог удержаться от вступительной лекции:

– Александр Борисович, по-моему, настала пора нам наконец перестать воевать друг с другом и объединиться против общего врага. Наш общий враг как вы, наверное, уже догадались, – всеобъемлющая коррупция во всех без исключения государственных институтах и персоналии, возводящие ее в ранг жизненной необходимости.

– Да ну!

Селезнев наградил Турецкого долгим укоризненным взглядом поверх очков и продолжил с напором:

– Я могу, конечно, принудить вас к сотрудничеству путем давления на ваше начальство, которое, разумеется, надавит на вас. Но зачем окольные пути? Вы честный человек, я честный человек, а честным людям не нужны посредники, согласны? Чтобы окончательно развеять ваши подозрения относительно того, что наше ведомство желает вас банально использовать, я сейчас изложу вам все, что мы на сегодняшний день имеем и что по дурацким конъюнктурным соображениям полагалось бы от вас скрывать.

Селезнев открыл сейф и извлек на свет божий тонкую картонную папку:

– Вот протокол допроса Круглова, того негодяя, который шантажировал вас в машине. Прочтите, вам будет интересно.

Документ был длинный, генерал налил Турецкому кофе, придвинул пепельницу и отошел с сигаретой к окну.

Вступительную часть Турецкий просмотрел бегло, уяснив для себя, что этот Круглов имел чин подполковника и работал в следственном управлении ФСБ, то есть под непосредственным командованием Селезнева. Обидно генералу, наверное. Пригрел на груди змеюку.

Дальше. Ага, вот:

«…В январе 1996-го ко мне обратились с предложением фальсифицировать данные следствия по делу о взяточничестве, возбужденному против капитана ФСБ Тюленина. Тюленин был оправдан, восстановлен в должности и впоследствии помогал мне в осуществлении новых конфиденциальных поручений.

Следователь. Кто обратился к вам с просьбой о Тюленине?

Круглов. Генерал Старостин, мой непосредственный начальник, ныне покойный…»

Понятно, валить на мертвых удобно, они возражать не станут. Пусть даже этот предшественник Селезнева трижды орденоносный чекист-герой, кто теперь докажет, что он на старости лет не продался?

Изложение древних подвигов Круглова на ниве помощи непонятно кому, но за конкретные немалые суммы Турецкий пропустил. К нему это никакого отношения не имело, а вот историю травли самого себя изучил подробно.

«Круглов. 11 сентября мне позвонили и попросили провести воспитательную работу со следователем по особо важным делам Генпрокуратуры А. Б. Турецким и порекомендовать ему не усердствовать в расследовании покушения на Чеботарева. Я позвонил ему и порекомендовал. Он, видимо, не внял моим рекомендациям, потому что меня снова заставили вступить с ним в контакт и на этот раз уже в любой форме заставить его ликвидировать обвиняемого, который был арестован по этому делу. Во время этой последней встречи я и был задержан.

Следователь. Кто именно звонил вам и отдавал распоряжения?

Круглов. Не знаю.

Следователь. Выполняли ли вы еще какие-либо поручения, связанные с делом Чеботарева?

Круглов. Что вы имеете в виду?

Следователь. Ознакомьтесь с показаниями Моховой и Теркиной, проживающих по ул. Октябрьская. Они категорически опознали вас как человека, входившего в третий подъезд дома… в форме офицера российской армии за несколько минут до убийства гражданина Балабанова Дмитрия Андреевича.

Круглов. Балабанова я не убивал. Меня попросили его только припугнуть, с тем чтобы он перестал распространять клеветнические измышления об уважаемых людях.

Следователь. Клеветнические?

Круглов. Клеветнические. То, что это поручение тоже как-то связано с покушением на Чеботарева, я не знал. А Балабанов меня неправильно понял и, переоценив угрозу, сам выбросился с балкона…»

Как это ни парадоксально, но и заминированный джип Черного местные следователи умудрились навесить на Круглова. Правда, и тут «коллега» утверждал, что никто никого убивать не собирался (он, дескать, вообще в мокрых делах не участвует, он скорее человек, при этом неизвестно чей, для тайных поручений), а произошла досадная ошибка. Джип должен был взорваться на глазах у Черного, но на безопасном расстоянии, однако не просчитанный планом угонщик, неумело выворачивая, ударил машину о столб, чем привел в действие взрывное устройство.

А вот в убийстве бедного Билли Круглов так и не признался.

Уставший от нудного чтива Турецкий вернул протокол Селезневу.

– Меня в настоящий момент больше интересует личность уголовного авторитета по кличке Титан. Знакомо вам это имя.

– Собственно, для этого я вас и пригласил. В настоящий момент мы получили достоверную информацию от своих коллег из Восточной Европы и Интерпола, что некто Сергей Кулинич организовал транзит наркотиков через Венгрию и Польшу в Западную Европу. Вот документы, подтверждающие это.

Турецкий вытаращил глаза, уж не сон ли это?!

– А также открыл в Польше сеть казино, дискотек и тому подобных заведений для распространения наркотиков. Существуют улики, подтверждающие и этот факт. И наконец, последняя сделка Титана – купил в Венгрии завод, производящий стрелковое оружие, и нелегально им торгует. По непроверенным данным, создал крупную мафиозную организацию, состоящую преимущественно из русских, занимающуюся рэкетом, и т. д. Что, в общем, немудрено, ведь надо же ему как-то поддерживать порядок в своей империи. Честно говоря, я не вижу особого смысла в вашем расследовании, направленном в эту сторону. Мои коллеги полагают, что Титан в качестве обвиняемого – вообще едва ли кому-нибудь нужен… Как видите, мы проделали большую работу, и ее результатами готовы честно поделиться с вами. – Селезнев запер папку обратно в сейф. – Кроме того, наконец, я даю вам гарантию, что никакого скандала в прессе и дипломатических кругах, связанного с не совсем этичным поведением вашего американского коллеги, не планируется и не будет. Взамен нам нужны всего лишь бумаги Апраксина, которые купил ваш Реддвей и которые, по нашим сведениям, все еще в Москве. Вы, кстати, их читали?

– Нет, – вдохновенно соврал Турецкий. – Они зашифрованы. А вы уверены, что выкачали из этого Круглова всю информацию? Он должен знать, на кого работал, ибо исполнял он слишком деликатные поручения, требующие понимания ситуации.

– Александр Борисович, мы умеем разговаривать с предателями, – заверил генерал. – Он сказал все, что знал. Куда это вы? Уже уходите?

– На похороны своего друга. И вашего бывшего сотрудника, кстати.