Текст книги "Госпожа Сумасбродка"
Автор книги: Фридрих Незнанский
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
Глава седьмая
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Так ни к чему и не придя, Юрий Петрович Гордеев решил в конце дня посоветоваться со своим товарищем, Денисом Андреевичем Грязновым, директором частного охранного предприятия «Глория». Он всегда в трудные для себя минуты обращался к «Глории», которая только называлась ЧОП, а на самом деле именно охранные функции осуществляла далеко не часто. По своей внутренней сути это было детективное, сыскное агентство. И оно очень помогало Гордееву, когда появлялась острая необходимость провести расследование – быстро и, главное, качественно. У Дениса работали сотрудники, которых в свое время привлек к разыскной деятельности его дядька, начальник Московского уголовного розыска Вячеслав Иванович Грязнов. Эти уже далеко не мальчики прошли и Афганистан, и Чечню, служили в спецназе ГРУ Генерального штаба Министерства обороны и, естественно, владели всеми без исключения необходимыми навыками, которыми славятся разведчики спецназа. А кроме того, у Дениса было суперсовременное компьютерное обеспечение с колоссальной базой данных, которую постоянно пополняли двое асов-хакеров – старина Макс и Алик Чувашов. А для этих бродяг взломать чужие сети и скачать нужную информацию великих трудностей не представляло, зато доставляло массу удовольствия.
И Юрий Петрович позвонил в «Глорию».
Денис обрадовался, словно ждал его звонка.
– Молодец, а то я уже хотел сам звонить тебе, напомнить!
– В смысле? – насторожился Гордеев. Он что-то не мог припомнить, будто давал какое-то обещание Денису.
– Совсем плохой? – засмеялся Денис. – Ай-я-яй! Вот и дядька тоже сказал: забыл поди, куда ему! Это если б ему что-нибудь понадобилось, так он бы и покойника из гроба поднял. Верно сказано, нет в мире совершенства!
– Да не темни, говори наконец, в чем дело? – начал уже было расстраиваться от своей непонятной забывчивости Юрий. – Я разве что-то обещал? Тебе? Или Вячеславу Ивановичу?.. Ах, постой! Ну верно! Какой же я мудило! Ведь у него же!..
– Вспомнил, слава богу, – продолжал смеяться Денис. – Ладно, я не скажу ему о твоей забывчивости, так и быть. Ну а ты мне звонишь, естественно, чтобы узнать, когда, в котором часу будут вручаться памятные подарки и сувениры?
– Это само собой, – ободрился Гордеев. – Но, помимо праздника, у меня возникла острая нужда посоветоваться с тобой. Это можно будет как-нибудь совместить?
– Значит, записывай. И на память свою больше не полагайся. Сегодня во второй половине дня его будут чествовать, как обычно, на Петровке, а затем весьма узкий и хорошо известный тебе круг революционеров, который страшно далек от простого народа, переместится к дядьке на Енисейскую. Ну а этот адрес ты конечно помнишь. Впрочем, не возбраняется прибыть и на Петровку, чтоб потом двинуть всем вместе – караваном.
– Нет, пожалуй, – усомнился Гордеев. – Не могу исключить, что у меня еще сегодня будут посетители. Прием не закончил. А у нас некоторое количество сослуживцев из отпусков не вернулись. Поэтому приходится подменять по возможности, понимаешь?
– Ясно. Тогда подгребай к девяти, не раньше. Я эти поздравительные их базары уже знаю. Рады каждому поводу чего-нибудь провозгласить. Под рюмочку. Код и этаж надо напоминать?
– Записано.
– Ну и приезжай. Он будет рад тебя видеть. Сам днями говорил: что-то нашего Юрки давно не видать…
Гордеев, разумеется, догадывался, что это за «узкий круг революционеров» соберется за столом в трехкомнатной грязновской квартире в Бабушкине. У этих мужиков, проживших практически в совместных делах лучшие годы жизни, компания за счет новых людей почти не расширяется. Значит, обязательно должны быть Константин Дмитриевич Меркулов – зам генпрокурора, Александр Борисович Турецкий, само собой, вечный напарник Грязнова-старшего со стороны Генпрокуратуры, может быть также зам Вячеслава Ивановича, Владимир Михайлович Яковлев, наверняка и Коля Саватеев – ровесник Гордеева, начальник «убойного» отдела МУРа, да вот и все, пожалуй. Ну, Денис, естественно, да вот и он, Гордеев. Действительно узкий круг! Те люди, с которыми можно говорить открыто, не стесняясь. И толковый совет дадут, и поддержат при острой нужде, а то и посоветуют иной раз просто не совать свой нос, куда не надо. И в этом тоже есть своя сермяга.
И еще. Чем, скажем, хорош всякий совет? А прежде всего тем, что им всегда можно пренебречь. Особенно, если ты твердо уверен в своем. В силах, в правоте, в истине – в конечном счете. И ни Денис, ни тот же его дядька или Турецкий, не говоря уж о самом Меркулове, сколько помнил Юрий, еще ни разу дурных советов не подали.
Денис же был важен для Гордеева еще по одной причине. Если бы удалось привлечь его к себе в помощь, он со своими «гвардейцами» мог бы добыть любую необходимую информацию, касающуюся этого странного самоубийства, расследовать которое, если судить по рассказу Алены, решительно не желало фээсбэшное начальство, видимо, имея к тому все основания. А какие свои основания имелись на этот счет у той же Алены, у ее приятелей, среди которых, как она сказала, сотрудник той же конторы? Это что же выходит? Против своих прут? Как это все понимать? А по ручонкам шаловливым не надают? Много возникает справедливых вопросов…
И вообще, кто она, эта Алена, обладающая обширным кругом высоких связей? На визитке, которую она оставила, значилось немногое: «Елена Георгиевна Воеводина. Менеджер. Переводчик». И домашний телефон, который Гордеев уже переписал в свой алфавит. Ни места работы, никаких иных данных, которыми обычно любят высвечивать свою особую общественную значимость подобные яркие личности.
Вот именно поэтому, прежде, чем дать свое согласие или, наоборот, отказаться от ведения дела – никто ж не может его заставить против воли, тем более, что мало кому вообще интересно иметь дела с лубянской конторой, – Юрий хотел хотя бы в малой степени прояснить для себя, елико возможно, суть обстоятельств. А помочь в этом ему в данном вопросе могли только Денисовы «бродяги».
Прилежно завершив свой рабочий день, Юрий Петрович уселся в «жигуленок» и отправился искать подарок имениннику. Забыл спросить, сколько же Грязнову-старшему нынче исполняется. Вроде полтинник уже праздновали – не то в прошлом, не то в позапрошлом году. Значит, в любом случае, за полвека перевалил и пошел с горы. Вот из этого и нужно было исходить. А что необходимо человеку, спускающемуся с горы, вернее, делающему свои первые шаги вниз, которые, впрочем, могут длиться до бесконечности? Опора ему нужна. И удобства. И в чем две эти ипостаси могут найти единство? Проще простого – нужен хороший зонт-трость. Сейчас осень наступает, скоро нудные дожди начнутся. Лужи подмерзать станут. То мокро, то скользко. А тут у тебя под рукой всегда и зонт – укрыться, и трость, чтобы опереться. Они конечно станут смеяться. Как же это генерал, да вдруг с зонтиком? А ничего, пусть помаленьку привыкает. Вещь в хозяйстве всегда важная. А не понравится, сам кому-нибудь передарит. И без обид. Зато уж поострить по данному поводу будет много причин…
Приобретя в универмаге на той же Таганке очень приличное изделие французского происхождения, Гордеев со спокойной душой отправился на званый вечер.
Зря он рассчитывал на то, что имеет дело все-таки с солидной и верной своему слову публикой. Компания прибыла, но, естественно, не в девять, а в десять вечера, причем в более узком составе, чем представлялось Гордееву. И были все, за исключением Дениса, который вел машину сам, как говорится, «ха-рошими до изумления». Троица Меркулов-Турецкий-Грязнов долго выбиралась из машины, с назойливой вежливостью помогая и поддерживая друг друга и активно распространяя вокруг себя щедрое коньячное благоухание.
Во дворе было достаточно темно, и поэтому «высадка десанта» прошла практически без ненужных свидетелей.
Обнаружив Гордеева, троица приняла достойный вид и, ничуть не сомневаясь в своей правоте – ну, подумаешь, опоздали на какие-то там пять минут! – принялась поздравлять почему-то именно его. С чем? А ну как же! Меркулов-Турецкий-Грязнов переглянулись и пьяно прыснули: действительно, а этот-то еще с какой стати? Впрочем, уже на лестнице, где Турецкому пришла в голову мысль спеть что-нибудь этакое, а Меркулов немедленно стал его укорять в примитивном репертуаре, на что Грязнов заявил о необходимости немедленно исполнить, причем обязательно хором, иначе не получится настоящего звучания, нечто бравурное, казацкое, родное… – и когда это Вячеслав Иванович умудрился стать казаком! – словом, уже на лестничной площадке перед квартирой Грязнова-старшего, выяснили наконец, что Юрка же гость! Ну да, а остальные, выходит, свои? Нет, так нельзя! Зачем же обижать своего человека? Он же наш? Верно, Юрка? А это что у тебя? Ка-ак, настоящий зонт?! И даже на него опираться можно? Нет, ты только глянь, Вячеслав, какой подарок!! И все тут же стали испытывать замечательную трость на прочность. А потом автомат почему-то сам раскрыл громадный, роскошный зонт, и никто не смог закрыть его. Так и внесли в квартиру – боком, чтобы завершить операцию когда-нибудь завтра, что ли…
– Ну, народ! – тяжко отдувался Денис, разволакивая троицу каждого в отдельную комнату, пусть малость отдохнут. – Там, у них, понимаешь, столько важного начальства собралось! И каждый речь толкает! И один другого любезней, значительней! Дядька просто тонул в комплиментах… А дядь Саня сказал, что такие речи обычно для похорон берегут, представляешь? Смеху было. А дядь Костя, тот мне на ухо шепнул: чуешь, говорит, не иначе в их ведомстве серьезные перемены грядут. Ну и накачались, сам видишь… Я этих-то еле вывел, да в машину засунул. Дядь Костя лучше других держался, но и его в машине маленько развезло. Ничего, пусть теперь немного отдохнут, а то у них еще наполеоновские планы. Я им попозже крепкий кофе сварю, а мы давай-ка дернем по рюмочке, даром, что ли, такие нагрузки! Пошли тяпнем за новорожденного и поболтаем о твоих проблемах. Согласен?
– С великим удовольствием, – засмеялся Юрий.
– Ну и славно… Слушай, да ведь ты ж со службы? Жрать поди хочешь? А я вчера этот холодильник битком забил, дядька велел, чтоб полный ажур… ну сам знаешь.
– Вообще, поел бы… Когда он, обед-то был!
– Двигай на кухню. Стол позже будем накрывать… если они еще смогут, хотя?.. – Денис смешно поморщился и покачал головой. – А я им прямо так и заявил, что развозить не буду, пусть тут ночуют. В конце концов, дядь Костя может и служебку свою вызвать. На самый крайний случай, верно? Поэтому спокойный час у нас есть…
Они уселись на кухне, Денис достал из холодильника несколько готовых нарезок, вскрыл и разлил по большим рюмкам – маленьких в этом доме не держали категорически – смирновское столовое вино № 21. И когда выпили и закусили, сказал:
– Валяй, я весь внимание.
Юрий, не торопясь, начал рассказывать о том предложении, которое он получил нынче днем во время обеда в неизвестном, но явно шикарном заведении.
– А как выглядит эта твоя неожиданная клиентка? – с интересом спросил Денис.
– Ну очень эффектно! – Юрий достал из кармана Аленину визитку и протянул Денису. – Такая вся точеная, ухоженная, упакованная дамочка лет за тридцать. С толстенной золотой косой, за которую так и хочется дернуть. Хищная зараза, но ей все идет. А на лицо? Ты помнишь наши первые, в смысле здесь, фильмы с Симоной Синьоре? Такой, понимаешь, секс и вместе с тем бездна обаяния. И при всем при этом, как мне показалось, врет с легкостью необыкновенной.
– Ну ты наблюдательный у нас! – захохотал Денис. – Прямо хоть все дела бросай и мчись обхаживать… Но тебе в любом случае, видно, придется-таки попрактиковаться в разговорном английском. Надеюсь, тебе повезет. А этого твоего самоубийцу как зовут? Вернее, уже звали…
– О нем пока речи у нас не заходило.
– Нет, ну ты артист! Так чего ж ты в таком разе от меня-то требуешь? – Денис развел руками.
– Совета, дружище! Стоит браться или лучше плюнуть на это предложение?
– Это кто тут плюет на красивых женщин? – нарочито сурово спросил, входя на кухню, Александр Борисович. – Как можно? Боже, какая потрясающая невоспитанность!
– Вы о каких женщинах, сэр? – учтиво спросил Гордеев, заметив, что, если судить по Турецкому, то совсем нельзя сказать, будто он какие-то полчаса назад был еще под хорошим шофе. И куда у него все девается?!
– Сам же только что и живописал… Разбудил, понимаешь…
– Нет, дядь Сань, – засмеялся, подвигая Турецкому стул и доставая с полки еще одну рюмку, Денис, – это у тебя просто реакция отработанная – уже на само упоминание женщины как таковой. Задумайся, опасный синдромчик!
– Молчите, мальчишки! Давайте! Доброго ему здоровья, – он показал себе за спину. – Хоть он и не болеет, но все равно… – Выпил, сунул в рот пластинку колбасы и повернулся к Гордееву. – Я не все слышал, поэтому повтори. Вкратце. Это очень интересно. Я вообще люблю слушать истории про красивых женщин…
– Да и истории, как таковой, нет, – возразил Гордеев. – Есть самоубийство и… Ну ладно, – махнул он рукой, – еще раз…
Турецкий слушал, жевал и, казалось, все это ему абсолютно неинтересно. И чего спрашивал? Но когда Юрий закончил, спросил:
– А сама овчинка, как считаешь, стоит выделки?
– С гонораром обещали не скупиться. Но и о сумме тоже пока речь не заходила. Но в любом случае, если соглашусь, мне ж придется и Денисовы старания субсидировать!
– Это само собой, – подтвердил Денис. – Благотворительность мне нынче не по карману. Поэтому если там надо будет много бегать, что-то добывать, так своей дамочке и доложи: есть, мол, такая команда, которая… ну и так далее. Расценки наши тебе тоже известны, а если чего забыл, подскажу. Неплохо бы и аванец небольшой. Главное в нашем деле что? А, дядь Сань? Втянуть клиента в расходы, а оправдание им мы завсегда найдем!
– О, как наша молодежь заговорила! – с восхищением заметил Турецкий. – Ладно, пойду еще поваляюсь. А как Костя в себя полностью придет, ты про этого самоубийцу-то и ему обязательно расскажи. Есть тут, понимаешь, один момент… ну хорошо, пойду пока. А вы без нас не очень-то! Мы на компанию рассчитываем, ясно?
– Так точно, товарищ большой начальник! – отрапортовали оба.
– Да-а, – протянул Денис, глядя вслед удаляющемуся Турецкому, – заговоришь тут, когда жрать захочешь… Лето ведь. Любой халтуре рад. Правда, с госбезопасностью не сильно разбежишься, но… как сказано, попробовать можно. Отчего и не попробовать? После того, как что-нибудь вытащим. Одним словом, Юра, за тобой исходные данные. Бери, обещай ей еще раз все крепко обмозговать и выдать окончательное решение. Ну а все сведения о человеке и обстоятельствах тебе, говори, и понадобятся именно для этой цели. Да чего особенно объяснять, должна и так понять. Ферштеешь?
– Ферштею, ферштею! – кивнул и Гордеев.
– Вот и хорошо. А заодно постарайся обаять ее, у тебя это дело иногда неплохо получается. Начни с разговорной практики и вытяни как можно больше. А мы постараемся не задержать… Да, и номерок ее телефона оставь. Попробуем кое-что вычислить. А теперь что, продолжим? – Денис кивнул на бутылку.
– Я думаю, не стоит ли мне прямо сейчас и начать форсировать события?
– А в чем дело? Вот тебе телефонная трубка. Звони.
Гордеев положил перед собой визитку Алены и стал набирать ее домашний номер. Трубку там подняли сразу, будто ждали звонка.
– Квартира менеджера Воеводиной? – учтиво спросил Юрий Петрович.
– Ах, это ты! – немедленно узнала Алена. Но в голосе ее не было того бархата, который так и сочился утром. Похоже, что и особой радости она не испытывала. – Хочешь порадовать своим положительным решением?
Точно, прохладненькое отношение. Или она ждала кого-то другого и теперь не знает, как отвязаться от адвоката?
– Дело, понимаешь, такого рода… Я вот посидел, подумал и пришел к выводу, что для полного моего согласия мне не хватает нескольких важных деталей, которые нам все-таки следовало бы обсудить. Я ведь, в сущности, так никакой конкретики от тебя и не получил. А чтобы принимать решение о защите, как у нас выражаются, чести и достоинства, мне необходимо иметь от тебя, или от того, на кого ты укажешь, некоторую фактуру. Естественно твое беспокойство: ну да, я ему расскажу об обстоятельствах дела, а он внимательно выслушает, получит информацию и – откажется. И еще раструбит на весь Божий свет. Можешь не беспокоиться, адвокат – он как личный гинеколог, тайны клиента в нем умирают. Ясно излагаю?
– Вполне мог бы и покороче, – хмыкнула Алена. – Я не дурочка и понимаю тебя. Но я была уверена, что эта твоя просьба возникнет позже, не сейчас. Впрочем, если желаешь, я не возражаю. Но и мне теперь потребуется некоторое время. Обсудить со своими и отобрать для начала то, что в любом случае никому не повредило бы. Нет, не мне, я думаю о семье покойного.
– Фамилию хоть его можешь назвать для начала? – чуточку съязвил Юрий Петрович.
– Ишь, какой он хитрый! – воскликнула Алена. – Я ему назову, он быстренько пошарит по своим каналам, а потом скажет: нет, не возьмусь! Мне это надо?
– Так я это скажу в любом случае… если мне не понравится твое дело. Но кот в мешке, сама понимаешь?
– В общем, да, – подумав, ответила она. – Ну хорошо, я назову. Но мы договорились?
– О чем?
– О том, что если… в случае… и так далее, информация останется закрытой.
– А-а, нет вопросов. Ты прямо так назовешь или мне стоит подъехать к тебе? Есть ведь у меня и еще кое-какие вопросы. Предварительные.
– Если у тебя не горит, давай подумаем, как встретиться… ну, скажем, завтра. Вечерком.
– Я мог бы еще и сегодня, – Гордеев вопросительно посмотрел на Дениса, а тот как-то невразумительно пожал плечами: мол, гляди, твои дела. Если выгорит….
– Нет, сегодня я занята.
Сказано было без раздражения, даже дружелюбно, но достаточно категорично. Чтобы настойчивый адвокат не строил иллюзий на возможные варианты.
– Ну хорошо, – согласился Гордеев. – Так как его звали, этого самоубивца?
– Фи, как непочтительно! А ведь он был майором ФСБ из 4-го Департамента.
– А-а, экономическая безопасность! Понятно.
– Что тебе понятно? – вроде бы насторожилась она.
– Возможные мотивы. Не бери в голову, ты как раз этого не поймешь. А фамилия?
– Хм, какой самонадеянный мальчик!
Не разобрал Юрий Петрович, чего больше было в ее голосе – снисходительной иронии или нескрываемой самоуверенности.
– Это он-то? – сыграл под дурачка Гордеев.
– Нет, дорогой, это – как раз ты-то! А фамилия его Рогожин, если хочешь. Вадим Арсентьевич. И кстати, моя подруга была от него без ума. Последнее тебе просто так, на всякий случай. Ну все, мой лимит на разговор с тобой, Юрочка, истек. Спокойной ночи.
– Но ведь еще не вечер! – весело напомнил Гордеев, слегка раздосадованный таким оборотом дела и этим вызывающим «Юрочкой».
– Для кого как, – уже сухо ответила она и отключилась. Ничего себе штучка!
Денис, слушавший разговор по отводной трубке, сделал многозначительное лицо.
– Ну, брат, скажу тебе! Оказывается, у вас уже далеко зашло, если она разрешает себе откалывать такие номера в твой адрес. Это может позволить только очень сильная, уверенная в себе баба. Обязательно красивая и, вероятнее всего, имеющая крепчайшую «крышу». А может?..
Денис не договорил и на вопросительный взгляд Юрия ответил лаконично:
– Не будем торопиться обижать женщину подозрениями.
– А какие ты имеешь в виду?
– Ну, во-первых, судя по разговору с тобой, она не замужем. Далее, из твоей предыдущей информации можно сделать вывод, что она не прочь затащить тебя к себе в кроватку. Для пользы дела исключительно. В-третьих, исходя опять же из уже известных фактов, она при деньгах и может позволять себе всяческие прихоти. Вроде вашего обеда в ресторане. Я знаю эту точку. Там карась на вывеске, зеленый, неоновый, да?
– Днем вывеска не светилась. И я, честно, как-то не обратил внимания.
– Неважно. Это именно «Карась». Рыбный улёт. Дорогое дело. А пересекаются там гэбэшные дорожки. Это тебе так, для общего сведения. Отсюда и вывод: дамочка может оказаться из «конторы». Может, чем-то недовольна. Не исключено, выполняет чье-то задание. Не нравится мне это дело. Но ты – смотри… Воеводина?.. Максик поищет. А этот деятель… Рогожин… Что-то я, кажется, краем уха слышал. Уж не от дядьки ли? Хорошо, проверим. В любом случае информация явно закрытая, а мы попробуем ее открыть… Ну ладно, раз ты получил полнейший отлуп по женской части, то, может, продолжим сами?
Они продолжали до тех пор, пока на кухню, таким же неприметным образом, как и Турецкий, не выплыл Константин Дмитриевич. Меркулов громко зевнул, вежливо прикрыв рот ладонью-лодочкой, и внимательно стал разглядывать сидящих.
– Батюшки, кого я вижу? – с некоторой даже долей изумления произнес он. – Откуда вы, мальчики?
– Здрасьте! – радостно ответил Денис. – А кто вас вез, дядь Кость? Запамятовали? Головка бо-бо?
– Ты как разговариваешь, нахал? – без всякой обиды, впрочем, заметил Меркулов. – Это на тебе определенно результат влияния этих дружков-босяков…
Он имел в виду, конечно, Турецкого с Грязновым-старшим.
– Дядь Кость, тут у Юрки серьезный вопрос возник. Дядь Саня велел тебе его изложить. Ты как, в силах?
– Опять нахалёж! Дайте чего-нибудь! – но, увидев, что Гордеев немедленно ухватился за бутылку водки, даже перекосился. – Нет, нет! Только не эту гадость! Как вы ее пьете?! Минеральной дайте. «Боржоми» хочу!
– Ну этого добра у нас навалом. Только его не пьет никто. Не в коня корм, дядь Кость! – смеялся Денис, выволакивая на середину кухни магазинный пластмассовый ящик, полный запыленных бутылок с «боржоми».
– Всё! – обрадовался Меркулов. – С этой минуты я перехожу на этот замечательный напиток… А что, Дениска, – спросил озабоченно, – мы в самом деле здорово накачались? И все видели? Какой кошмар!
– Да никто вас не видел, – возразил Денис. – И все у вас вообще было нормально, пока не растрясло в машине. Там все уже такие были!
– Какие – такие?! – с испугом спросил Меркулов. – Что-то я за собой ничего не помню… Врешь, наверное? – догадался вдруг, и лицо заместителя генерального прокурора просветлело. – А-а, разыгрываешь, нахал?
– Ни в жисть, дядь Кость, – серьезно покачал головой Денис. – И ни к кому вы особенно не приставали.
– Что значит – особенно? – насторожился Меркулов. – А чего ты про машину?
– Особенно? Это в том смысле, что вы о чем-то довольно тесно, – он хмыкнул, – беседовали с Людмилой Ивановной. – Денис имел в виду моложавую и очень кокетливую секретаршу дядьки. – Зачем-то в угол ее пробовали запихнуть, но это так, наверняка ради шутки… А в машине? Да ничего! Я даже и не уверен, что это вы, я потом уберу, ничего страшного, бывает.
По мере речи Дениса лицо Меркулова принимало испуганное выражение. И Денис не выдержал, расхохотался. Дядю Костю, видать, сразу отпустило. Он с укоризной покачал головой.
– Ай, Дениска! А я тебя за друга держал! Младшего друга! Ай-я-яй, над стариком такие шуточки… Ну с Людмилой – это я еще понимаю, но это наверняка Саня, это по его части. Не могу же я допустить, что это мог Вячеслав? А в машине… нехорошо так пугать!
– Ладно, дядь Кость, не сердись, но ты в самом деле отключился, уже когда приехали, и шел на автопилоте. Хоть как зонтик подаренный ломали – помнишь?
– Брось, – уже мрачно возразил Меркулов, – какой еще зонтик? Не было с нами никаких зонтиков! Дождя ж ведь тоже не было, так?
– Ну ладно, утром разберетесь с хозяином, – и Денис открыл сразу три бутылки «боржоми». – Давай, дядь Кость, а то сейчас проснутся «отцы» и заставят тебя дуть коньяк. До самого утра. Они, между прочим, именно так настроены.
– Нет уж, дудки! Не выйдет! Я домой поеду. Хотя… наверное, уже несколько поздновато?
– Домой вы не поедете, – строго сказал Денис. – Мы еще из МУРа звонили теть Леле и сказали, что забираем тебя с собой. Она просила только одно: много не наливать. И на всякий случай нитроглицерин держать под рукой.
– Она так сказала? – удивился Меркулов. – Странно… Чтоб Леля? Надо ей позвонить.
– Не надо, – Денис показал свои наручные часы: – вон, уже двенадцатый час, зачем будить? И еще она просила не разрешать вам вызывать служебную машину.
– Тоже верно… – Меркулов на минутку задумался и вдруг посмотрел на Гордеева. – Я не понял, в какой вопрос ты должен меня… изложить? О чем Саня сказал?
«Во, реакция!» – восхитилась «молодежь». Ничего не упускает!
– Да тут такое дело, – вздохнул Юрий и начал рассказывать свою историю по третьему разу…
Но во время рассказа из комнаты «выгреб» на кухню сам хозяин квартиры – помятый со сна и взъерошенный. Остатки некогда рыжих, а теперь уже пегих волос его торчали в разные стороны, он их машинально приглаживал широкой ладонью, но они не слушались. Вячеслав Иванович придвинул ногой себе стул, с презрительной гримасой уставился на «боржоми» и потянулся за водочной бутылкой. Но на полпути рука его как бы зависла.
– Племяш! В чем дело? Разве в доме коньяк закончился? Я тебя совершенно не понимаю.
– Слушаюсь, товарищ командир! – Денис удалился в комнаты, а Грязнов дотянулся-таки до водочной бутылки, поднес к носу, понюхал и передернулся. – Как вы это можете пить?! – И тут же добавил: – Как, говоришь, Юра, фамилия этого… Рогожин?
– Да, – удивился такому вниманию Гордеев.
– Ага… Я немного в курсе. Есть неясности, но работа вполне профессиональная. Извини, Юра, это я так, просто к слову. Слушайте, а где же Саня?.. Турецкий! – закричал он, не дожидаясь ответа.
– Здесь я, – донеслось издалека. – Я все это уже слышал. Зря Юрка туда лезет.
– Это почему? – повернулся к двери Грязнов.
– Сейчас приду – скажу.
И Турецкий появился на кухне – одновременно с Денисом, который нес в руках по бутылке коньяку.
– Я так скажу, – заявил Александр Борисович. – Ты что же, Юра, собираешься судиться с госбезопасностью? Да с тобой же никто и разговаривать не станет.
– Ну почему? Есть же в конце концов закон, – возразил Гордеев.
– Закон-то он есть, – подтвердил Турецкий. – Но не для такого рода дел. Раз они старательно маскируют убийство под самоубийство, значит, в этом их интересе как раз и зарыта собака. И хрен они позволят тебе заниматься эксгумацией, понял?
– Фи, Александр! – поморщился Меркулов.
– Слушайте, ребята! – перебил всех Грязнов-старший. – А чего это мы на кухне-то устроились? У нас что, гостиной, что ли, нету? Денис! Я тебя совершенно не понимаю!
– Дядь Слав, мне накрыть – пять минут. А вы что же, всерьез пировать собираетесь? Или так, в легкую?
– Мы еще не знаем, что мы будем делать, но стол должен быть накрыт! Ты разве забыл порядок? Ты разве?..
Все, дядька начал «заводиться»! Денис засмеялся и ушел в гостиную.
– Так чего ты про собаку? – снова переключился на главную тему Вячеслав Иванович.
– Какую? – Турецкий вопросительно поднял брови.
– Которую надо экс…гумировать, – настаивал Грязнов.
– Ах, ты про эту?.. Смотри, хороший коньяк… – он начал разглядывать этикетку на бутылке.
– Не отвлекайся!
– Костя, чего он ко мне пристал? Ну скажи ты этому нашему непонятливому, что без личной визы, к примеру, заместителя директора предприятия, которое именуется в просторечии Лубянкой, скажем, того же господина Коптева, благоволящего лично к тебе, ни фига наш талантливый адвокат не раскопает и никого, естественно, не защитит, зато неприятностей на свою умную башку наберет выше крыши.
– Это так, – солидно подтвердил Меркулов.
– Ну а раз так, надо либо все спускать на тормозах, либо придавать делу совершенно официальный характер. Совершенно! – он устремил вверх указательный палец. – Как говорит мой друг Грязнов.
– Я тебя понял, Саня, – так же солидно продолжил Меркулов. – Знаешь, за что я тебя всегда уважал?
– Очень интересно.
– За то, что ты умеешь правильно смотреть вперед. И заранее делать верные выводы. Я не хочу в данный момент высказываться более определенно, но мне представляется, что именно тебе, Саня, и придется в самое ближайшее время заняться этим делом. Я, конечно, встречусь и переговорю с Дмитрием Дмитриевичем – он имел в виду Коптева, с которым у него были действительно достаточно доверительные отношения. – И я почти уверен, что их Управление собственной безопасности, если оно уже занимается этим делом, передаст его нам. Но тут есть еще один момент… Хорошо, здесь все свои, поэтому сформулирую следующим образом: необходима консультация с одним нашим «другом». Понимаешь, Саня?
– В Чертаново, что ль?
– Вот именно. Поэтому давайте-ка, господа хорошие, поступим следующим образом. Я, где надо, посоветуюсь, подумаю. Мальчишки – я имею в виду Дениску с его орлами, – действуя совместно с Юрой, помогут и тебе, Саня.
– Ты меня что, уже женил? – изобразил изумление Турецкий.
– А ты, гляжу, не сильно и сопротивлялся… Нет, пока речь не о свадьбе, я думаю, каким образом при острой нужде мы сможем оплатить работу «Глории». Кстати, Вячеслав, ты тоже заранее подумай. У тебя ведь есть некие средства на проведение спецмероприятий.
– Дядь Кость, – вмешался Денис, – у нас с Юрой уже имеется договоренность, что наши действия будет оплачивать он из своего гонорара. Так что мы пока не жалуемся.
– Это хорошо, – согласился Меркулов, – но все равно надо иметь в виду. На случай непредвиденных обстоятельств. Вот так, друзья мои… Дениска, а ты чего здесь? Разве там уже все накрыто?
– Естественно! Прошу перейти к праздничному… ночному столу.
– Согласовано, – кивнул Меркулов, поднимаясь, и тут же указал пальцем на ящик с «боржоми»: – Но я пью отныне только это!
«Народ» недоверчиво захохотал, но, уходя с кухни, ящик тем не менее прихватили с собой.
В длинном коридоре из кухни в гостиную Турецкий придержал Меркулова за локоть.
– Костя, – негромко сказал он, – а ты в самом деле готов к разговору с Коптевым? У нас же практически ничего нет.
– А вот я и говорю, – так же тихо ответил Костя, – пусть мальчишки подсоберут, мы с тобой проанализируем, а там решим – надо тебе взваливать этот груз на плечи или пусть себе сами разбираются. Тут ведь, ты верно заметил, очень легко шею себе сломать. А они, – Меркулов ткнул пальцем в спины Дениса и Гордеева, – наше будущее. Его уже сегодня беречь надо, потом – поздно. Не будем ничего форсировать, но все их материалы ты пока просматривай. И как старший, и в качестве возможного руководителя следственной бригады. А об этом Рогожине и я слышал. Был наверху разговор о серьезных «утечках» из их ведомства, с Лубянки, понимаешь? И, кстати, недавний скандал с нашими олигархами, об их якобы связях с президентом, о чем шумела печать, тоже связан с этими «утечками». Вот и делай выводы. Какое, к черту, самоубийство?
– И нам отдадут это дело?
– Не исключаю. Раз имеются «утечки», значит, есть и заинтересованные в этом сотрудники конторы. С Геной поговори, с Геной. Я с ним днями договорюсь, а ты поезжай.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.