Текст книги "Млечный путь Зайнаб. Шах-Зада. Том 3"

Глава 16

При виде разгневанного шаха командиры его личной охраны задрожали от страха. Когда шах злился, он становился беспощадным. В бешенстве он мог приказать своим палачам стегать плетьми, избивать палками, сжать на цепь, даже лишить головы кого угодно, кто попал под горячую руку.

О том, как шах расстроен после поражения на местности Иран-Хараб, как он сильно переживает свой проигрыш, хорошо знала и Шах-Зада. Шах, укрывшись в глухом оазисе прикаспийской степи, заливал свое горе вином в окружении рабынь и наложниц. Ко всему этому добавился и неприятный разговор, который состоялся с братом и племянником.

Шах-Зада находилась в гареме шаха, в Дербенте, вне поля его досягаемости. Она была убеждена, что сейчас, в таком угнетенном состоянии, шах и не думает о ней. Воспользовавшись отсутствием шаха и суматохой после позорного поражения в прикаспийской степи, она решила сделать последнюю попытку к побегу из гарема. Через нужных людей в гареме она нашла возможность отправить весточку Мирзе Калукскому.

Она все еще надеялась, что Мирза вызволит ее из гарема ненавистного шаха. До нее иногда доходили вести, что одно грозное имя Мирзы Калукского вгоняет в страх любого могущественного военачальника шаха.

Но дни шли за днями, а вестей от Мирзы все не было. «Неужели беглянку Муминат поймали охранники?! – Шах-Зада в неведении не находила себе места. – Если поймали Муминат, тогда пропала и моя серьга, которую я передала ей, пропала и надежда на спасение… О Аллах, помоги Мирзе спасти меня от этого тирана!»

Одновременно она с нетерпением ждала вестей от тех людей, которых подкупала щедрыми подарками, даруемыми ей шахом. «О Аллах, помоги этим людям благополучно добраться до Мирзы Калукского, дай ему силы вызволить меня из плена. Иначе я погибну…»

А в это время Мажвад, Халид и Халил в сопровождении небольшой дружины верхом возвращались из соседнего стойбища, откуда была родом сбежавшая из гарема шаха наложница. Получив информацию о месте нахождения Шах-Зады, они, не теряя времени, отправились в сторону города Дербент. По словам беглянки, Шах-Зада находится в большой опасности, поэтому дорог был каждый час.

Мажвад хорошо знал все подземные входы и выходы, ведущие под Дербентскую крепость со стороны гор. Та же самая беглянка начертила ему и схему потайного хода, ведущего под гарем шаха. За крепостью Нарын-кала, в укромном месте леса, Мажвад оставил свою дружину, а сам с Халидом и Халилом направился дальше. В условленном месте дикого ущелья он высвободил небольшой плоский камень от булыжников и земли и сдвинул его в сторону – открылся подземный ход, ведущий под крепость Нарын-кала. Они зажгли факелы и один за другим спустились в подземный ход.

Мажвад читал на стенках подземного хода известные только ему условные знаки и сам оставлял там свои приметы. Наконец, они достигли места, где Мажвад приказал остановиться. Он внимательно что-то искал на стене подземного хода. Наконец, его глаза радостно вспыхнули. Он вытащил небольшой нож с широким лезвием, в небольшой выемке стены что-то со скрежетом покрутил, потом уперся в то место боком. Небольшой люк плавно открылся, и в подземный ход проник слабый свет лампы.

– Халид, дай серьгу, – прошептал Мажвад. – Если я крикну, спешите на помощь. А пока сидите тихо и ждите моего условного знака.

Его огромное тело поползло в темноту, откуда пробивался слабый свет. Это был коридор гарема. Он подтянулся на руках, вылез в коридор, встал во весь рост и огляделся. Мажвад хорошо помнил все, что ему на бумаге нарисовала беглянка из гарема шаха.

Этой беглянкой оказалась дочь одного из уважаемых людей Табасарана. Во время одного из набегов нукеры шаха похитили ее на стойбище этегов. И вместе с такими же пленницами, в крытой арбе, в сопровождении усиленной охраны, она была увезена в гарем шаха, расположенный в крепости Нарын-кала.

Беглянка объяснила Мажваду, через кого и как можно выйти на Шах-Заду, как в гареме подготовить нужных людей к ее побегу.

План побега Шах-Зады детально был разработан Махмуд-беком в присутствии Мажвада, Халида и Халила.

«Вот дверь, ведущая в покои Шах-Зады. Она, как условлено, полуоткрыта, – рассуждал Мажвад. – Оттуда, как и было сказано, пробивается слабый красный свет».

Мажвад подошел к двери, прислушался. Тихо. Протиснул серьгу в проем двери, отошел, спрятался за шторами, висящими перед окнами коридора.

Через мгновение Мажвад из покоев Шах-Зады услышал шорохи. Одновременно его ноздри уловили мягкий аромат женских духов.

– Мажвад! – прошептала Шах-Зада, высовываясь за приоткрытой дверью.

– Торопись, доченька, дорога каждая минута! – Мажвад в свою очередь поторопил ее.

Шах-Зада вышла из своих покоев вся бледная, худая, дрожащая. Мажвад укрыл ее плащом и оглянулся. Где-то рядом тяжело скрипнула створка двери. Он поднял девушку на руки, на голову накинул капюшон от плаща и тенью проскользнул по широкому коридору. И в конце коридора Мажвад, мужчина огромных габаритов, казалось, неповоротливый, как каменная глыба, со своей драгоценной ношей на руках легко исчез из поля зрения.

Теперь им с Шах-Задой надо было спешить, потому что там, в гареме, уже раздавались крики, свист плетки, удары палок, стоны, шум от топающих по коридорам тяжелых сапог, страшная ругань и плач множества женщин…

В последнюю минуту Мажвад с Шах-Задой успели ускользнуть в подземный ход.

На вторые сутки Шах-Зада уже была в Урочище оборотня в объятиях сына и сестры Мирзы Калукского. Сейранат приняла Шах-Заду в свою семью, как родную сестру. Счастью матери радовались жители всего стойбища.

В гареме шаха Шах-Зада в последнее время видела один и тот же сон: будто в другой жизни она являлась царицей Гипербореи, царицей змей Саидой, принцессой Заррой, принцессой Очи Балой. В огромных дворцах из золота, слоновой кости, красного и черного гранита, окруженная свитой, она восседала на золотых тронах, принимала иноземных царей, дипломатов. На ее плантациях, в садах работали тысячи людей; ей все поклонялись, к ней все прислушивались. Во сне Шах-Зада свободно говорила на языках, с которыми в этой жизни никогда не сталкивалась. На следующий день после такого сна она все еще могла свободно говорить на этих языках. Она ничего не понимала, боясь, что ее признают сумасшедшей, и никому не рассказывала о своих снах.

В одну из ночей во сне – а ей казалось, что она не спала, – в сакле Мирзы Калукского ее посетил глубокий старец. Он с головы до ног был одет во все белое. Даже его замшевые сапоги были снежно-белого цвета. В руке он держал огромный посох из слоновой кости. Он поведал ей странную историю, связанную с ее снами.

По утверждению почтенного старца, Шах-Зада не простая сельская женщина. В ее жилах течет древнейшая кровь великих царей. Она бессмертна. Она не умирает, а переходит из одной жизни в другую в совершенно другом качестве и в другом облике. Она была царицей Гипербореи, принцессой Очи Балой, принцессой Заррой. Мать Шах-Зады являлась праправнучкой из рода Исина, которую в древние времена выкрали люди, пришедшие из степей. «Твоя встреча, – вкрадчиво говорил старец, – с Мирзой Калукским была не случайной, она была определена небесами. Через три столетия судьба сведет тебя еще с одним представителем из рода Исина – Хасаном. В той жизни с Хасаном ты столкнешься с неимоверными трудностями, которые неистово преодолеешь. Когда на земле свою миссию закончит пятая раса людей, ты опять вернешься на нее в качестве Индиго. Тебя вечно будут защищать меч, посланный гуннам Небесами, и Небесный камень. С их помощью ты преобразуешь ваш мир».

Он так сказал и растворился в темноте.

* * *

Надыр-шах, когда ему доложили об исчезновении Шах-Зады, потерял дар речи, у него чуть не случился сердечный приступ.

– Как она сумела сбежать из гарема?! – шах был страшен в ярости. – Вокруг моего дворца стоит тройная цепь охраны, крепость охраняется со всех сторон. Мимо них не должна пролететь даже птица! Женщина может попасть в мой гарем, но обратной дороги ей из него нет! Шах-Зада, что ты со мной наделала?! Пойми, нет Шах-Зады – нет шаха Надыра! Нет шаха Надыра – и Персии конец! – сокрушался шах, пораженный страшной потерей любимой женщины.

Он палачам приказал обезглавить гаремного евнуха-казначея, всех охранников, которые в то время стояли на страже гарема, и весь отряд нукеров, которые в ту ночь стояли на часах в крепости.

В ту же ночь шах снялся с лагеря и вместе с гаремом отправился в Самурский реликтовый лес. В тиши леса он несколько дней заливал свое горе вином. Иногда выходил из шатра в темную ночь и подолгу изучал уходящие в черную даль горные хребты. На тех хребтах жили люди, которые не покорялись ему и отказывались признавать его Владыкой Вселенной. Там жили люди, которые осмелились похитить его любимую женщину из-под носа охраны. Вдруг словно пелена спала с его глаз. Зачем он войной полез в этот дикий край? Ради денег? Нет. Богатства его хватило бы на несколько таких империй, как Персия. За славой? Слава его звучала с берегов Индийского океана до Скандинавии. Тогда зачем он прибыл сюда? Скорее всего, за такой женщиной, как Шах-Зада. Она стоит целого государства, тысячи, сотни тысяч других женщин. В то время, когда он начал считать Шах-Заду своей, ее выкрали дикари. Без Шах-Зады ему весь мир опостылел, погасло Солнце, исчезла Луна.

«Берегитесь, горцы! Я не хотел всех своих воинов ввести в Дагестан – держал их на предстоящие военные баталии с Россией и Турцией. – А теперь я превращу ваши горы в ад, долины в огненные реки!»

Все мысли шаха были заняты Шах-Задой. Он накажет всех горцев, кто станет на его пути к любимой, он выбьет из них мятежный дух!

Он в гневе приказал палачам отрубить головы почти всем пленным горцам. Но горы, выстроенные из отрубленных голов горцев, не напугали их. Наоборот, горцы еще больше ожесточились, и их нападения на дружины шаха стали чаще и кровопролитнее.

* * *

В этот раз шахский гнев чудом обошел командиров его личной охраны. Военачальники, боясь ярости шаха, с утра до вечера муштровали отряды, стараясь продемонстрировать шаху свое усердие, готовность отдать за него жизнь. В дружинах усилилась требовательность, дисциплина. За малейшее нарушение правил внутреннего распорядка командиры нещадно истязали своих воинов плетьми, били палками, за неповиновение сажали в зиндан, казнили. В лагере Иран-Хараб и в других лагерях, раскинутых по побережью Каспийского моря, из казематов слышались стоны и вопли воинов, которых подвергали наказанию.

Шах был подавлен предательствами своих ханов, активизацией оппозиции в столице его государства, поражениями, сопутствующими изо дня в день на кавказском фронте. Он отошел почти от всех дел. С небольшой горсточкой нукеров из личной охраны шах отправлялся на охоту в безлюдные урочища и возвращался чернее тучи, с непреходящей болью в груди.

Он ночевал то у одной, то у другой жены, но нигде не находил душевного покоя. Ему везде мерещились глаза Шах-Зады. Ночами он ворочался в постели, с растущей тревогой думая о близких и друзьях, которые его предали.

Сторонники Али Кули-хана после принятия крутых мер со стороны шаха временно примолкли. Зато за спиной Надыр-шаха стали плести интриги Амир Арслан-хан и его сторонники.

Амир Арслан-хан, игнорируя приказ Надыр-шаха навсегда покончить с междоусобицами и соперничеством между сердарами, стал собирать около себя перебежчиков из других дружин, недовольных шахом командиров. К нему отовсюду потянулись противники шаха, его тайные и открытые враги.

…В столице Персии между ханами разгорелись междоусобные войны, назревал государственный переворот. Надыр-шах срочно отправился в Персию. Но в результате заговора придворных ханов, родных и близких людей Надыр-шах был убит.

Так бесславно закончилась жизнь шаха Персии, завоевавшего полмира. Из-за распада Персидской империи и начавшейся междоусобной борьбы между его родственниками и наследниками за шахский трон Персия на некоторое время перестала интересоваться Дагестаном.

2006 г.

Зарево над Ичкерией

Глава 1

Чир-Юрт в годы советской власти являлся одним из самых крупных населенных пунктов Чечено-Ингушской Республики. Чир-Юрт был промышленным гигантом Северного Кавказа. Там действовал самый крупный цементный завод на Северном Кавказе, где работало несколько тысяч человек. В населенном пункте функционировали школы, библиотеки, Дома культуры, больницы с развитой инфраструктурой и с большим количеством поистине интеллигентных сотрудников. Главным богатством Чир-Юрта была сырая нефть, без использования которой не обходилась ни одна власть.

С приходом к власти Михаила Горбачева, с затеянной им перестройкой, в жизни населенного пункта настали черные дни. Перестроечные процессы, происходящие в стране, и приватизация государственной собственности поставили крест над будущностью Чир-Юрта. Цементный завод обанкротился, учреждения, предприятия, вся социальная инфраструктура пришли в упадок. С молчаливого одобрения властей, подстрекаемые националистами-реваншистами, в республике разыгрались межнациональные столкновения между чеченцами и ингушами. С той и другой стороны стали косо смотреть на иноверцев, особенно на русских, проживающих в республике.

За передел страны и доступ к ее материальным благам между правящими кругами и либерально настроенными лицами разыгрались столкновения. Процессы, проходящие в стране, приобрели более крутые обороты с приходом к власти Бориса Ельцина, который объявил парад суверенитетов. С его легкой руки одна республика за другой стала выходить из состава Советского Союза. В результате Советский Союз развалился на части. В республиках, которые приобрели суверенитет, в раздробленной, растасканной России националисты, религиозные экстремисты, реваншисты затеяли большие и малые войны. Заполыхала и Чечня…

Удобное географическое расположение Чир-Юрта, огромные залежи сырой нефти, расположенные в подземных кладовых, предопределили его трагическую судьбу. Цементный завод разрушили, оборудование забросили, рабочих выкинули на улицы. Все хорошие специалисты-славяне, нефтяники-азербайджанцы, представители других народов стали возвращаться на свою историческую родину. Казалось, в сложившейся ситуации Чир-Юрт полностью опустеет, но вдруг его население стало увеличиваться в разы.

Дело в том, что Чир-Юрт расположен на выходе из Аргунского ущелья, или Волчьих ворот, как называют эту местность старожилы. Аргунское ущелье и Чир-Юрт славились нефтеперегонной и нефтедобывающей промышленностью. Его залежи «черного золота» не давали покоя ни некоторой части правящей федеральной «верхушке» России, ни чеченским националистам, ни охочим до чужого добра западным нефтяным магнатам. Сюда в восточном одеянии, в хороших европейских костюмах, на дорогих автомобилях вместе с небритыми местными баями стекались «деловые люди» с Востока и Запада.

За чеченскую нефть и Каспийское море с его бессметными биологическими и углеводородными запасами воинствующие силы запада готовы были утопить народы Кавказа в собственной крови. Они, игнорируя интересы России и требования ООН о сохранении мира во всем мире, руками самих чеченцев подрезывали крылья Чечне. Западные «стервятники» умело регулировали пульс жизни мятежной республики и там, вопреки всем требованиям России, осуществляли свои коварные планы.

За Чир-Юртом и Аргунским ущельем открывается горная зона Ножай-Юртовского, Веденского и Шатойского районов. Она являлась вотчиной боевика Шамиля Басаева. Именно через эти места летом 1999 года в Ботлихский, Цумадинский и Новолакский районы Дагестана ворвались бандитские формирования Басаева и Хаттаба. С чего, собственно, и началась Вторая чеченская война…

* * *

Дагестан еще со времен Александра Македонского подвергался нашествиями иноземцев, то с севера, со стороны половцев, печенегов, сарматов, то с юга, со стороны Персии, Турции. Как правило, Дагестан подвергался опустошительным нашествиям с юга.

Несколько веков назад южный маршрут выбрал и персидский шах Надыр – самый грозный завоеватель Востока из династии Сасанидов. А в 1999 году международные бандитские формирования, вооруженные идеологией радикального ислама, прошедшие боевую подготовку в афганских, пакистанских и чеченских лагерях, по приблизительным подсчетам около полутора тысячи боевиков, с севера вторглись в населенные пункты Цумадинского и Ботлихского районов Дагестана. Около пяти тысяч моджахедов перешли границы Новолакского района.

А в Карамахинской зоне Буйнакского района вооруженные отряды религиозных экстремистов выступили против конституционного строя Российской Федерации и Дагестана.

Над Республикой Дагестан нависла угроза отторжения от России и распада. В случае победы над Дагестаном и его разгрома, вслед за этой республикой развалятся республики Северного Кавказа. Тогда нависнет угроза над государственной целостностью России.

Это был открытый, наглый вызов чеченских боевиков соседям, всему дагестанскому народу, каждому жителю Дагестана, всей России. Виданное ли дело, чеченские братья с целью захвата территории братской Республики Дагестана объединились с международными бандитскими формированиями!

Агрессия против Дагестана началась второго августа 1999 года в цумадинском направлении, в частности, с селений Кенхи и Хилди Чеченской Республики Ичкерия. Первоначально силы правоохранительных органов Республики Дагестан зафиксировали в пределах Цумадинского района отряд боевиков численностью до пятисот человек. Отмечалось передвижение вооруженных религиозных экстремистов из Чечни в сторону сел Эчеда и Хвани Цумадинского района Дагестана. Во главе экстремистов находился лидер ваххабитского движения в Дагестане Багаутдин Магомедов, в 1999 году передислоцировавший свой штаб из Кизилюртовского района Дагестана на территорию Чечни.

Второго августа на Гигатлинском перевале, на подступах к контрольному пропускному пункту Цумадинского районного отдела внутренних дел, произошло вооруженное столкновение сотрудников МВД республики с боевиками незаконных вооруженных формирований в количестве до пятидесяти человек, проникших из близлежащих чеченских сел Кенхи и Хилди. Для оказания помощи местному населению в район боевых действий были направлены сотрудники специальных подразделений внутренних войск МВД России, дислоцированных в Республике Дагестан. Личный состав МВД был переведен в казарменное положение. Военные вертолеты, находившиеся в распоряжении внутренних войск МВД России, нанесли несколько огневых ударов по скоплению боевиков. В результате обстрела были уничтожены три автомашины с боевиками, которые, понеся потери, отошли на исходные позиции в селение Кенхи.

«Третьего августа в местности Дача, в двух километрах от селения Агвали Цумадинского района, боевики из трех машин открыли огонь по милиционерам и военнослужащим, – рассказывал Хасану на сельских посиделках участник этих событий, его друг, майор милиции Ахмед Ахмедов. – Нас направили в Чечню из Дербентского ГОВД в составе группы полковника Магомеда Гафарова. Все, что видели и слышали, мы фиксировали на карманную видеокамеру».

Нападение боевиков было отбито шквальным огнем сотрудников милиции. Перестрелка шла более получаса. В этом бою погибли милиционеры патрульно-постовой службы Цумадинского РОВД: старший сержант Сулейман Сабидуллаев и сержант Закарья Гусейнов, боец специального назначения сто второй бригады, прапорщик Магомед Берцинаев. В районную больницу с огнестрельными ранениями были доставлены командир отделения специальной роты сто второй бригады Алексей Каюрет и боец спецназа Сергей Чернышов. В район боевых действий перебрасывались дополнительные силы органов внутренних дел, находящиеся на территории Цумадинского района. Этой операцией руководил заместитель министра внутренних дел Республики Дагестан полковник Магомед Омаров.

За провокационными вылазками в Цумадинском районе последовало открытое вооруженное нападение бандитских формирований на Ботлихский и Новолакский районы, произошло вооруженное противостояние в Карамахинской зоне Буйнакского района. Сохранилась реальная угроза нападения бандитов на Хасавюртовский район Дагестана. Кроме этого, Басаев и Хаттаб вели приготовления к массированным военным действиям в ряде северных и южных районов Дагестана…

* * *

Ледяные пики Главного Кавказского хребта на севере Дагестана погружались в вечернюю мглу. В стане Шамиля Басаева засверкали десятки огней. Шамиль Басаев верхом, уронив поводья на луку седла, возвращался в свое логово. В вечернем тумане конь под ним, казалось, не шагал, а скользил по мягкой траве: она гасила стук копыт. Шамилю Басаеву чудилось, что он не едет верхом, а плывет над землей, как божий посланник, как верный спаситель всех мусульман будущего Кавказского халифата. Они в этом походе его не только поддержат, но и прольют кровь всем, кто станет на его пути, за священное дело мусульман. Ему казалось, он давно завоевал их сердца, стал для них мифической личностью, полубогом. Кровавые расправы, учиненные над противниками, газават, объявленный им Москве, хитрые и коварные проделки за спиной Аслана Масхадова – все это ему казалось неопасным для него, легко выполнимым одним мановением пальца.

Тоска, запоздалая боль и посетившая на какое-то время совесть защемили сердце Басаева. Он вдруг засомневался: «К чему все это – обман и ложь, бесцельные сражения и зря пролитая кровь? Не живешь, а тонешь в затхлом болоте. Не успеваешь вытащить из липкой грязи одну ногу, вторая там еще глубже вязнет. Где же твердь? Куда безбоязненно ступить твердой ногой? Почему судьба отвернулась от меня?» – Шамиль Басаев все мрачнел, сердце наполнялось злостью на себя и неповоротливых правителей свободной Ичкерии.

Он любил Аслана Масхадова – со временем тот стал непримиримым врагом. Уважал Ахмада Кадырова – муфтий отвернулся от него. «Что случилось? Была же когда-то другая жизнь: веселая, беззаботная, не было подстав, предательств… Добры и совестливы были люди, умели радоваться успехам, делиться горем, чтили доблесть и мудрость, отвергали двоедушие и скудоумие. Куда все это ушло? Куда? Кто это все у нас отнял?..»

Перед логовом бандитов Шамиля Басаева встретили дозорные. Они поинтересовались у своего командира результатами проведенных им переговоров с Надыром Хачилаевым, Махачем Махмудовым и Багаутдином Магомедовым. Поддержат ли мятежные командиры Дагестана со своими отрядами газават, объявленный Шамилем Басаевым и Хаттабом в северном и южном Дагестане? Дозорные своим докучливым любопытством, неуместными вопросами сбили Шамиля Басаева с кипучих дум. Он с раздражением отталкивался от назойливых боевиков:

– Что за глупые вопросы? Видите, я бодрый, энергичный и возвращаюсь к своим боевым друзьям. Значит, все дела идут по плану!

В начале переговоров все действительно складывалось так, как он запланировал. Шамиль Басаев, Хаттаб, Надыр Хачилаев, Гилаев, Багаутдин Магомедов и Махач Махмудов собрались на переговоры за Волчьими воротами, в урочище селения Хилди. С южного Дагестана вместе с «важными персонами» бандитского подполья, имена которых почему-то не разглашались, были приглашены личности, носящие псевдонимы Артист, Волкодав и Пеликан. Переговорщики условились: во время ведения боевых операций в Ботлихском, Цумадинском и Новолакском районах Дагестана «воины Аллаха» будут действовать сообща. Не возникло споров и при определении, кто будет командовать объединенными силами. Поскольку у Шамиля Басаева и его воинов боевого опыта диверсионных войн больше, объединенными силами будет командовать он.

Спор между лидерами вооруженных бандитских формирований возник совсем по другому вопросу: откуда начать боевые действия. Багаутдин Магомедов настаивал, чтобы в первую очередь захватили Буйнакский, Казбековский и Кизилюртовский районы, поскольку жители Карамахи и Чабанмахи с оружием в руках готовы с ними выступить в любую минуту. Надыр Хачилаев призывал выступить на Новолакском и Хасавюртовском направлениях, а после завершить свой поход парадным маршем на центральной площади города Махачкалы.

По имеющейся у Шамиля Басаева информации, население Ботлихского и Цумадинского районов Дагестана с распростертыми объятиями ждет его у себя с боевыми отрядами. Он был уверен, что эти горные районы принесут ему успех, а его боевикам – уверенность в дальнейших действиях. Но для этого ему придется убедить в верности своего плана Багаутдина Магомедова, Махача Махмудова и некоторых не согласных с ним полевых командиров. Выступив через Веденский район Чечни, он молниеносным ударом покорит эти районы, которые станут плацдармом для его дальнейших военных действий в Дагестане. Его боевики, не останавливаясь на достигнутом успехе, через Новолак (Хасавюрт) и Агул (Дербент) двумя группами двинутся в сторону города Махачкала и воссоединятся на центральной площади перед Домом правительства.

После долгих споров командиры боевых отрядов пришли к компромиссному решению: военные операции начнут в Ботлихском, Цумадинском, Новолакском направлениях, а дальше будут действовать по складывающимся обстоятельствам…

* * *

Шамиль Басаев в поход, хотя сам настаивал на нем, отправлялся с тяжелым грузом на сердце. Его терзали противоречивые мысли. Он чувствовал, что в этот раз недостаточно подготовился к походу. Перед самым выступлением в поход из северных районов Дагестана к нему потекла противоречивая информация, что для успеха сделано не все. Да и боевики в отрядах были не те, на которых он мог полностью положиться.

«Не воины ислама, а ничтожные разбойники без роду и племени сопровождали меня в поход на Дагестан! – потом, после сокрушительного поражения в Дагестане, сокрушался Шамиль Басаев. – Разве можно было с такими растяпами на равных бороться с отборными отрядами дагестанской милиции, армии, с более чем двадцатью тысячами ополченцев с разных уголков Дагестана?!»

Дагестанская милиция, ополченцы, весь народ хорошо понимали, что захват боевиками Ботлихского, Цумадинского, Новолакского районов – это начало трагедии, краха всего Дагестана. А без Дагестана им на этом свете нет жизни. И они поклялись драться до последнего патрона или умереть.

Нервничал и Махач Махмудов. Накануне наступления боевиков на Ботлихский и Цумадинский районы Дагестана он занервничал, стал вести себя непонятно, даже предательски.

– Господин Махмудов, мы не слепые и не склерозные… Помним, в Дагестане нас били и с твоей помощью! – Шамиль Басаев бросил на него ненавидящий взгляд. – Но не добили… Мы, чеченцы, живучие, как волки! Что ты все время уходишь в тень, молчишь? Случайно, не задумал перебежать на другую сторону? Все ходишь задами, будто что-то вынюхиваешь, выуживаешь в нашем стане? Какие коварные планы ты против нас вынашиваешь, говори?! Чего ты все терзаешься, играешь в войну, как подставной игрок, говори?! Может, тебя совесть замучила, хочется переходить к своим, говори?! От чего трясешься перед этими ментами, словно провинившийся блатной, говори?! Может, тебе мало платим, говори! Если мало, добавим, говори! На Аравийском полуострове нефтедолларов много, таким, как ты… у нас всем хватит!

Махача Махмудова так цинично в последнее время никто не оскорблял. Его рука машинально потянулась к пистолету, но он передумал осуществлять задуманное: не место и не время.

– Чего же ты своей гнилой подозрительностью все время ко мне лезешь, Шамиль? – грудью пошел на него Махач. – Думаешь, я тебя боюсь?! Думаешь, я такой же продажный наемник, как те, которые под твоим началом в «платках» копошатся в Чечне? Меня, как этих продажных арабов, за доллары не купишь и не продашь! Я не скуплюсь даже на целую гору долларов! У меня есть свои планы, свои счеты к русским генералам!

– Знай, Махач, – Шамиль Басаев все накручивал себя. – В этот раз мы твоему Дагестану, – его глаза злобно засверкали, – хребет переломаем, мы его растопчем! Посмотри, сколько нас! Какие «волки» сопровождают меня на Цумадинский, Ботлихский и Новолакский районы! Не думай, Махмудов, что мы ничего не видим и не слышим! Мы давно за тобой следим, знаем, где ты спишь, где трапезничаешь, куда – ха-ха-ха, – он зло рассмеялся, – в туалет ходишь!.. Нет, не думай, что среди чеченцев нет прозорливых умов, аналитически мыслящих командиров! Ошибаешься, сосед! Мы всматриваемся в корень жизни! Мы заглядываем далеко за кордон! После каждого заседания генерального штаба, где ты принимаешь участие, мы в свои планы вносим определенные коррективы. Слушай мой приказ: начиная с сегодняшнего дня, я лишаю тебя самостоятельности в действиях и передвижениях… Шаг влево, шаг вправо от наших совместных действий – расстрел! И не бойся ты дагестанских властей и их милиционеров: у нас там все куплено! Я прожил немалую жизнь, но никогда не видел, чтобы под знаменем свободного «волка» собралось такое количество воинов, желающих пойти на Дагестан! И все как на подбор: злые, кровожадные, обученные, готовые вгрызться в глотку даже самому дьяволу!

Хвастливая самоуверенность Шамиля Басаева развеселила Махмудова.

– Шамиль, ты своими хвастливыми речами меня не напугаешь! – заскрежетал зубами Махач. – Не мели ерунду, перед тобой не зеленый юнец! Да, меня гложет тревога: «Что же будет завтра?». Сегодня, находясь в шаге от смерти, только несмышленый ребенок не задумается над исходом сражения с дагестанскими джигитами! В народе говорят: «Много волос на голове, но все их можно сбрить одной бритвой! Велико стадо, но овцы, мала стая, но барсы»!

– Если о моих воинах так плохо думаешь, тогда зачем идешь с нами?

– Идти больше не с кем! – с горечью в сердце признался Махач Махмудов. – Оскудел Кавказ, в нем почти не осталось смелых джигитов и мудрых вождей. На Кавказе все больше становится высокомерных самохвалов, трусливых собак, беззубых ворчливых волков! – Махач больно уколол Шамиля, хлестнул коня нагайкой и ускакал к своим воинам.

* * *

Боевая группировка Шамиля Басаева состоялась из небольшого отряда всадников, полтары тысячи пеших моджахедов, вооруженных автоматами, пулеметами, гранатометами, огнеметами, горной легкой артиллерией, самоуправляемыми реактивными снарядами. Банды Басаева и Хаттаба к местам назначения, куда позволяли дороги, добирались на транспорте. Там, где заканчивались дороги, по горным трапам шли пешком.

Хотя во время передвижения боевики старались сохранить тишину, топот сапог отражался от придорожных скал, бряцание оружия разносилось далеко в горы. Отряды моджахедов в лесных массивах, в горах пугали горных козлов, баранов, джейранов. С птичьего полета серые горные вершины, с глубокими лощинами, оврагами, зелеными долинами, узкими полосками лесных массивов, виднелись живыми мутно-зелеными потоками. Под лазурным небом голубыми лентами поблескивали большие и малые реки Дагестана. Когда из-за кочующих стай свинцовых туч выглядывало солнце, мириадами звезд искрились горные вершины, покрытые огромными ледяными шапками.