Текст книги "Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было"

Глава 1
Народ «древних монголов», основателей «Монголо-татарской империи» – кем они были на самом деле? Подлинное название и самоназвание этноса «древних монголов»

То, что патриотично настроенного автора интересует история Отечества – закономерно, равно как и то, что его отношение к традиционной историографии может быть не только критичным, но и скептичным. Каждый исследователь имеет право на оригинальные суждения, а читателя интересует лишь, насколько новая концепция убедительнее прежней.

Л. Н. Гумилев

Первым из историков советской эпохи, кто решился подвергнуть достаточно решительной критике легенду о «монголо-татарском нашествии и иге», содержащуюся в официальной историографии, был Лев Николаевич Гумилев. Общеизвестно, какую цену пришлось заплатить великому ученому за то, что он решился отстаивать свое мнение в эпоху тоталитаризма. И притом не все свои мысли и выводы он мог излагать открытым текстом, что понятно, надеюсь, многим.[5]5
  Явно выраженное нежелание быть приспособленцем и подхалимом в науке и в жизни, способность иметь и высказывать свое мнение в окружении «красных профессоров» и их прихлебателей обошлись Л. Н. Гумилеву очень дорого. Со студенческой скамьи замеченный как «инакомыслящий» (34, 23), он был четырежды арестован и отбывал в лагерях два срока лишения свободы, по 5 и 10 лет, именно вследствие травли за его «инакомыслие». После первого «срока» будущий ученый участвует в Великой Отечественной Войне (полевая артиллерия), доходит до Берлина в составе действующих на переднем крае войск, но это, как видим, никак не учитывалось «правоохранительными органами» и не повлияло на суровость второго необоснованного наказания. Но учитывалось всегда диктатурой «вождей пролетариата» происхождение неугодного им человека, в данном случае то, что Л. Н. Гумилев был сыном «офицера-белогвардейца», поэта Николая Гумилева, расстрелянного «народной властью».
  Да и в период «хрущевской оттепели» и позже открытое несогласие с «общепризнанным мнением» в исторической науке грозила Л. Н. Гумилеву высшей мерой наказания. Даже неоткрытое несогласие с утвердившимися в официальной науке постулатами могло в те времена оказаться достаточным для ученого, чтобы не только быть отреченным от науки, но и вообще лишиться возможности изучать историю и хоть как-то излагать свои мысли на бумаге. В одном из своих последних интервью, незадолго до своей кончины Лев Николаевич сказал: «Простите – вот я мог бы гораздо больше сделать, если бы меня не держали 14 лет в лагерях и 14 лет под запретом в печати. То есть 28 лет у меня вылетели на ветер! Кто это сделал? Это сделали не власти. Нет, власти к этому отношения не имели. Это сделали, что называется, научные коллеги. Так вот, этих, которые сидят в университетах, в институтах научных, в издательствах – вот их как-то надо подвести к тому, чтобы делали дело» (34, 166–167).


[Закрыть]

Полагаю, что в своих трудах по истории Евразии Л. Н. Гумилев сделал наиболее важное для своих последователей. Как он и писал в своей работе «Из истории Евразии», которая была опубликована после его кончины, Л. Н. Гумилев предоставил нам обширнейший систематизированный материал и, по «неясным» вопросам истории – «постановку проблемы, в которой содержится решение, пусть и в неявном виде» (34, 127).

После выхода в 1970 г. книги Л. Н. Гумилева «В поисках вымышленного царства», опять началась его травля, продлившаяся 15 лет. Видимо, поняли апологеты европоцентризма в исторической науке, хоть и с запозданием, что очень много противоречащего «общепризнанному мнению» сумел написать великий ученый. Но главное: в указанной своей работе Л. Н. Гумилев сделал «очень важный», по его собственному выражению, негативный вывод: «очевидно, источники не собирались сообщать правду, и историки, доверяя им, сконструировали «ложную историю монголов»[6]6
  Речь идет о двух источниках, на которых основаны как восточная («мусульманская» и китайская), так и официальная европоцентристская ложная история монголов. Один источник – это персидский «Сборник летописей Рашид ад-Дина» (начало XIV в.). Другой источник – китайская «Юаньская история» и ее приложение в виде «халха-монгольского народного эпоса» под названием «Тайная история монголов» или, по-другому, «Сокровенное сказание», которые были написаны на китайском языке (иероглифами) и «обнародованы» только после свержения династии монголо-татар в Китае в конце XIV в.(8, 255).
  Ниже будет детально рассмотрена степень достоверности указанных источников относительно темы данной работы (кроме указанных и производных от них, больше нет подобных источников, содержащих присущую им определенную легенду-схему о войне «татар до Чынгыз-хана» и «этнических первомонголах»). И станет более или менее ясно, кем и с какой целью была сочинена немаловажная в деле искажения истории Монголо-татарской державы и татарского народа, а значит, и истории России в целом, легенда, содержащаяся в данных двух источниках.


[Закрыть] (30, 221).

Вынесенный в заголовок данной главы вопрос считается одним из наиболее запутанных и до сих пор считающихся нерешенными в официальной исторической науке (34, 128), (87, 28–29).

Сочиненная китайскими и персидскими историографами, и поддерживаемая различными историками до настоящего времени практически в неизменном виде официальная концепция истории «древних монголов» подвергалась ранее и подвергается, особенно в последнее время обоснованной критике.

Но до сих пор не получены вразумительные ответы на главные вопросы: об этнической принадлежности «древних монголов», соплеменников Чынгыз-хана, о том, чем объясняются их успехи в создании Монголо-татарской державы, и о причинах последующего ее распада и необъяснимого «бесследного растворения» самого «этноса древних монголов» среди других народов, обитающих и доныне на обширнейшей территории Евразии.

На первый взгляд это кажется странным, особенно если учитывать, что сведений об этносе «древних монголов» имеется достаточно, чтобы сделать обоснованные выводы и дать ответы на рассматриваемые вопросы. Сохранились сведения самого разного характера, включая историографические, лингвистические, антропологические, географические и многие другие, несмотря на исчезновение массы основных документов государства «древних монголов» и на уничтожение китайскими властями множества, как дословно излагается в китайских же летописях, «книг на татарском языке и бумаг с татарскими письменами» с момента свержения монголо-татарской династии Юань в Китае, в Монголии и Восточном Туркестане, с конца XIV в. и вплоть до XIX в. включительно (111,15–16).

Обратимся вначале по вопросу об этнической принадлежности первооснователей Монголо-татарско державы и их лидера Чынгыз-хана к работам Л. Н. Гумилева, затем будем дополнять и уточнять его сведения по спорным вопросам сведениями из работ других историков, например, таких, как Ахметзаки Валиди Туган.[7]7
  Ахметзаки Валиди Туган – историк, философ, тюрколог. Профессор Венского (Австрия), Стамбульского (Турция), Боннского и Геттингенского (Германия) университетов. Почетный профессор Манчестерского университета (Великобритания) и ряда других европейских и американских университетов. Родился 10 декабря 1890 г. на территории современной Республики Башкортостан Российской Федерации (деревня Кузян Стерлитамакского района). В 1909–1917 гг. – преподавательская и научная работа в России. С самого начала 1910-х гг. Ахметзаки Валиди Туган поддерживал дружеские отношения и научное сотрудничество с русским академиком В. В. Бартольдом. Это знакомство продолжалось до самой кончины академика в 1930 г. В 1919–1923 гг. Ахметзаки Валиди Туган участвовал в гражданской войне против большевиков – после окончательного разрыва с правительством Ульянова-Ленина В. И., вызванного односторонним отказом последнего от достигнутых за год до того соглашений по автономии башкирского правительства, созданного после Февральской революции А. Валиди, и главой которого он являлся. В 1923 г., несмотря на предложение Сталина И. В. о «прощении и сотрудничестве», Ахметзаки Валиди Туган эмигрировал за границу. Занимался научной и преподавательской деятельностью в Турции и Германии. Автор более четырехсот работ, большая часть – по истории тюрок и Монголо-татарской державы. Умер Ахметзаки Валиди Туган 26 июля 1970 г. в Турции, похоронен на кладбище «Караджаахмет», г. Стамбул. Ахметзаки Валиди Туган до гражданской войны придерживался взглядов о единстве Российской империи и общей исторической судьбе русского народа и татар-мусульман (14, 59). К татарам-мусульманам он относил, естественно, и себя (там же, 62). Работа Ахметзаки Валиди Тугана «История тюрок и татар» (13) впервые была написана автором на татарском языке и издана на татарском же языке в Казани в 1912 г. (переиздана в 1915 г.). Также эта работа была переведена на башкирский язык и издана г. Уфе в 1994 г., вместе с его трудом «История башкир», написанным в эмиграции. Мной в данной работе используются сведения также из других работ Ахметхзаки Валиди Тугана, написанных им как до гражданской войны в России, так и в период его жизни в эмиграции.


[Закрыть]

Основной причиной наличия до сего времени в европоцентристской (а также в китайской) исторической науке легенды о «древнемонгольском чуде» и поддержки общепризнанной концепции истории происхождения Чынгыз-хана из рода «этнических первомонголов – предков халха-монголов» и создания ими Монгольской империи является политизация историографии, несомненно, имевшаяся и в момент создания данного мифа.

Для облегчения внедрения в общественное сознание россиян мнения о вековечном превосходстве над ними Западной цивилизации, в европейской историографии был поддержан персо-китайский миф о «древних монголах» – полудиких кочевниках, каким-то чудом (то есть, совершенно случайно) сумевших создать огромную евразийскую державу с передовыми для своего времени, «отвечающими потребностям всего сообщества народов этого государства» законодательством, системой государственного управления,[8]8
  Ахмет Заки Валиди Туган на основании данных В. В. Бартольда и Говарда (13, 251–252).


[Закрыть] экономикой и культурой.[9]9
  Г. В. Вернадский (18), (19), Марко Поло (81).


[Закрыть] Указанный миф был сохранен и в советской историографии.

Наиболее объективный и беспристрастный анализ истории Монголо-татарской державы дал Л. Н. Гумилев. При рассмотрении «загадки древних монголов», вопроса об их этнической принадлежности, полагаю необходимым руководствоваться определением этноса, данным Л. Н. Гумилевым: «Этносы – естественно сложившиеся несоциальные коллективы людей – различные народы». Этносы состоят из людей, которых отличает, наряду с другими признаками (антропологическими, лингвистическими и т. д.) определенный, присущий только членам данного этноса, стереотип поведения, усваиваемый ими в раннем детстве от родителей и соплеменников и по которому они узнают друг друга. Неотъемлемым, также приобретаемым с раннего детства объективным признаком (выражением) этого стереотипа является самоидентификация представителя этноса, выражающаяся в этническом самоназвании.

То есть этносы – это объекты (системы), созданные самой природой и развивающиеся по естественным законам. Соответственно этнос имеет «самобытную культуру», свое название, которым обозначают его члены других этносов – этноним, который в большинстве случаев совпадает с самоназванием этноса.

Нельзя искусственно создать тот или иной этнос – например, «советский», либо другой «народ» – это будет уже система политическая, социальная общность людей, а не этнос как таковой.[10]10
  Также приведу определения различного уровня развития этноса, принятые в официальной исторической науке. Племя, тип этнической общности и социальной организации людей эпохи первобытнообщинного строя. Характерны: кровнородственная связь между его членами, деление на роды и фратрии, общность территории, некоторых элементов хозяйства. Самосознания и самоназвания, обычаев и культов, для позднего этапа – самоуправление, состоящее из племенного совета, военных и гражданских вождей. Образование союзов племен, завоевания и переселения вели к смешению племен и возникновению более крупных общностей – народностей. Пережитки племенной организации сохраняются у некоторых народов и в классовом обществе (94, 1025). Народность, исторически сложившаяся языковая, территориальная, экономическая и культурная общность людей, следующая за племенем и предшествующая нации. Народности возникают в различные исторические эпохи, начиная с рабовладельческой вплоть до современной. Многие народности, (особенно мелкие), могут постепенно сливаться с более крупными и более развитыми народностями и нациями (там же, 874). Народ, различные формы исторических общностей – племя, народность, нация (там же, 872). Нация (от лат. natio – племя, народ), историческая общность людей, складывающаяся в процессе формирования общности их территории, экономических связей, литературного языка, некоторых особенностей культуры и характера» (там же, 881).


[Закрыть] И данная общность не будет обладать теми качествами, которыми обладает этнос, даже будучи наделенным «своим языком, письменностью» и т. п. И главное – не будет обладать единством и устойчивостью как система, объединяющими качествами того или иного уровня. Продолжительность «жизни» этноса, согласно выводам Л. Н. Гумилева, составляет не менее 1500 лет.

Этносы сосуществуют и развиваются во взаимодействии со своими соседями по его «месторазвитию»,[11]11
  Месторазвитие (определение ученых-евразийцев), или родина этноса – неповторимое сочетание элементов ландшафта, где этнос впервые сложился как система (31, 829). «Речь идет именно об этноландшафтных зонах, т. к. они образуются в результате взаимодействия, симбиоза человека и ландшафта, когда они начинают дополнять друг друга» (34, 175).


[Закрыть] в виде устойчивой системы – суперэтноса: «Почти все известные нам этносы сгруппированы в своеобразные конструкции – «культуры» или «суперэтнические целостности». Названия «культур» условны: Византия, Западная (Романо-германская) Европа, Россия, Великая Степь, Китай, мусульманский мир и т. д. Но каждая из них является своеобразной целостностью исторического бытия, а не случайным обобщением, принимаемым для удобства классификации» (34, 173).

Суперэтносы – долго, но не вечно живущие этнические системы. Их границы подвижны не только в пространстве, что связано с крупными вековыми вариациями климата, но и во времени. Причиной тому служат как внутренние закономерности этногенеза, так и взаимодействие с соседями. Принципиальное значение для контакта имеет знак комплиментарности взаимодействующих суперэтносов. Положительная комплиментарность двух основных суперэтносов нашей страны – российского и степного – явилась залогом как создания Московского государства, а вслед за тем и территориального расширения Российской империи, так и нерушимости СССР в годы Второй мировой войны. Комплиментарность есть неосознанная и неопределенная какими-либо видимыми причинами взаимная симпатия различных суперэтносов, этносов и даже отдельных персон.

Именно комплиментарность послужила поводом для дружбы Александра Невского и сына Батыя Сартака. Но видимо, она же имела место и на уровне этносов: русских и татар, так как политическая зависимость Руси от Сарая не помешала открыть в столице Золотой Орды еще в 1260 г. епископскую кафедру с русским епископом, а затем, после «Великой замятни», принять на Русь чингизидов и рядовых монголов… Иван IV положил конец политической самостоятельности Орды, но это не помешало говорить в Кремле по-татарски и даже посадить на престол Касимовского хана» (там же, 177–178).

Напрашивается вывод, что этнос «древних монголов» должен, несмотря на развал их державы, существовать до настоящего времени. И обладать при этом в достаточной мере признаками и свойствами, которые имел в период становления и могущества своего государства.

Представляется, что господствовавший долгое время в государстве и обществе обширной и могущественной державы этнос должен был оставить свой язык на обширнейших территориях именно как язык общения многих народов. Также этот народ должен был сохранить антропологические признаки большинства своих представителей и многие другие свои признаки. И главное, должны были представители данного этноса сохранить способность идентифицировать себя как единый народ, общность, и сохранить свой стереотип поведения и свое этническое самоназвание.

Официальная история предлагает свой вариант ответа на это: этнос, то есть народ «древних монголов», мол, сохранился частью в Монгольской Народной Республике, и в основном – примерно 70 % от общего их количества – во Внутренней Монголии – автономном районе Китайской Народной Республики, в виде современного народа халха-монголов. Халха-монголы (самоназвание «халха»), как утверждают официальные историки, сохранили язык своих предков «древних монголов», антропологические признаки (монголоидная раса континентального типа) и навыки основного способа хозяйствования (кочевое скотоводство). Как утверждают официальные историки, сохранилась также склонность к соответствующему образу жизни у основной части данного народа – в виде привычки жить в передвижных жилищах, юртах. На остальных территориях Монголотатарской державы, как утверждают официальные историки, этнос «древних монголов» не сохранился, так как был ассимилирован завоеванными им же народами, притом за очень короткое по историческим меркам время – разные авторы называют разные периоды времени – примерно от 10–20 до 100 лет. Соответственно, надо полагать, именно поэтому «древние монголы» так и не успели оставить нигде письменных документов на своем (старом халха-монгольском) языке,[12]12
  Данная официальная версия основана на некоторых сведениях из двух источников, уже упомянутых выше – китайской «Истории династии Юань» (конец XIV в.) и персидского «Сборника летописей Рашид ад-Дина» (начало XIV в.). Соавторами персидского источника были Рашид ад-Дин, придворный вельможа ханов Хулагуидов в Персии, и китаец Пулад Чинсанг.


[Закрыть] написанных не позднее XVIII в. и свидетельствующих об их государственной деятельности (111).

Чтобы оценить достоверность приведенного выше варианта официальной истории создания Монголо-татарской державы предками халха-монголов, постараемся установить, какими на самом деле этническими признаками и свойствами обладал данный этнос «древних монголов» – «монголов до Чынгыз-хана».

Л. Н. Гумилев в своих работах этнос первооснователей Монголо-татарской державы, и соплеменников ее первого верховного правителя Чынгыз-хана, также как и официальные историки, называет «древними монголами». Но посмотрим, соответствуют ли приводимые Л. Н. Гумилевым в своих работах этнические признаки и свойства «древних монголов» признакам и свойствам этноса современных халха-монголов. Причем в достаточной мере, чтобы первых можно было считать предками вторых, и если не соответствуют, то попробуем определить, какому из современных народов признаки этноса «дресних монголов» соответствуют более всего.

Во-первых, как было отмечено выше, имеется множество исторических данных, что и название, и самоназвание данного этноса обозначались одним и тем же словом – «татар»: касаясь вопроса о происхождении Чынгыз-хана, Л. Н. Гумилев указывает на точку зрения русского академика, историка-востоковеда В. П. Васильева[13]13
  Васильев Василий Павлович родился 20 февраля 1818 г., в г. Нижний Новгород. Окончил Казанский университет в 1837 г. Член-корр. Академии наук по разряду восточной словесности историко-филологического отделения с 9 декабря 1866 г. Академик историко-филологического отделения Российской Императорской Академии наук (история и древности восточных народов) с 11 января 1886 г. С 1840 по 1850 гг. научная работа в Китае. С 1851 г. профессор Казанского университета по кафедре китайской и маньчжурской словесности. Владел китайским, маньчжурским и халха-монгольским языками. Умер 27 апреля 1900 г., в г. Санкт-Петербург. Похоронен в с. Каинках Свияжского уезда Казанской губернии. См. портрет (Приложение № 1).


[Закрыть] (31, 412). Притом сведения из трудов В. П. Васильева очень редко приводятся в официальной истории Монголо-татарской державы, а если и упоминаются, то не раскрывается суть их содержания – просто указывается, что точка зрения академика В. П. Васильева «не обоснована». Л. Н. Гумилев так определяет отношение официальных историков-западников к точке зрения В. П. Васильева: она «не является общепризнанной» (там же).

Рассмотрим, какие сведения из древнекитайских источников содержатся в трудах В. П. Васильева, и какие выводы, «не признанные» историками-западниками, сделал русский академик на основе этих сведений. И главное, рассмотрим также, как согласуются данные В. П. Васильева по рассматриваемому вопросу с данными из других источников, в том числе с данными, полученными позже после кончины академика, уже в XX в.

В. П. Васильев пишет: «мнение наше о происхождении названия монгол разнится от толкований, принятых другими, мы полагаем, что имя это не носили действительные подданные Чингиз-хана до принятия им императорского титула (в 1206 г.), и что не только тот улус, в котором он родился, но и единоплеменные с ним поколения, если и имели только общее название, то оно было не иное, как татар»[14]14
  В. П. Васильевым были обнаружены и переведены многие исторические источники, до которых после свержения в Китае власти монголо-татар в конце XIV в. не добрались китайские историки Минской династии, сочинившие новую «историю монголов» на китайском языке в течение одного года, при этом предварительно уничтожив все обнаруженные ими «книги на татарском языке и бумаги с татарскими письменами» (111, 15–16). И удивляло русского академика то, что многие документы, содержащие совершенно отличающиеся от общепринятой версии сведения о татарах Чынгыз-хана, не были занесены в официальные каталоги китайских исторических источников (17, 170). Объяснение здесь простое – эти документы не были обнаружены китайцами при «чистке» историографии в XIV в. и позже.


[Закрыть] (17, 159).

При этом В. П. Васильев подчеркивает, что два наименования – «татар» и «татань», встречающиеся в китайских источниках, означали одно и то же племя – татар. Второе наименование – «татань», появляется в связи с искажением названия «татар» в китайском языке[15]15
  В китайском языке в слове «татар» звук «р» меняется в данном случае на «нь» («татань»). Но бывает так, что «р» просто опускается или меняется на другой звук: вот еще примеры о данной особенности китайского языка – название «персы» на китайском языке будет звучать так: «по-сы» (73, 110). Другой пример: «Каракорум в китайских источниках передается как «Хэ-ла хэ-линь» (111, 40).


[Закрыть] (17, 135).

В. П. Васильев избавляет нас от путаницы, внесенной историками-западниками благодаря «помощи», оказанной европейцам со стороны китайцев и персов в виде предоставления им легенды «об этнических первомонголах, соплеменниках Чынгыз-хана»: «Нет необходимости думать, что имя татар, или татань было прежде Чингиз хана общим для всех племен, которые после прозвали монголами» (здесь и далее выделено мной. – Г. Е.). Европейским ориенталистам, давно знакомым с этим именем, не знаю почему, захотелось отделить слово татар от татань. Первое, говорят они, было название одного только поколения (племени, народа. – Г. Е.), которое было покорено Чингиз-ханом, второе общее всем народам Монголии. Но Мэн-хун пишет[16]16
  Учтем, что пишет Мэн-хун свои «Записки о монголо-татарах» в 1219 г., и это данные очень хорошо знавшего Чынгыз-хана и его соратников человека, представителя императорской ставки – военного командования Южного Китая у средневековых татар. Мэн-хун участвовал в разработке межгосударственных соглашений и принимал участие в боевых действиях войск Сунской династии (Южный Китай) против агрессивной империи Цзинь (Маньчжурия и восточная часть Китая), совместно с войсками молодой державы Чынгыз-хана. То есть, сведения Мэн-хуна – это сведения военного, дипломата и разведчика. И главное – сведения Мэн-хуна дошли до нас в первозданном виде, уцелев при чистке китайской историографии.


[Закрыть] татар также и татань, потому что китайский язык всегда искажает иностранные названия. Китайское слово татань никогда не было исключительно общим названием всех племен, живших в монголии. Это было название только одного племени, которое было занесено к горам Инь-шань», вероятно, в VI–VII вв. н. э. Это племя (народность) было «потом, может быть, оттеснено далее на север…», и «…во время владычества киданей (X–XI вв.) история застает их на северо-западе от дансянов» (направление на Алтай и Джунгарию. – Г. Е.).

Татары и позже упоминаются в летописях как группа племен, «окружавших Шато»,[17]17
  Другое историческое название этих местностей (Северо-запад современного Китая) – «Татарская степь» (Махмуда Кашгари, см. (53, 133)). Шато – часть Татарской степи. В. П. Васильев пишет «Шато» (иногда «Шамо») относительно одной и той же местности – это степь между Монгольским Алтаем и Тянь-Шанем (17, 136). Карта на Приложении № 7.


[Закрыть] и оттуда, с запада, по данным китайца Мэн-хуна, они приходят снова на восток Евразии. Именно тогда «поколение татар при Чингиз-хане стало царственным» (17, 136–137), а вовсе не было им «уничтожено» – вопреки утверждениям официальных историков. Напротив, этническим названием родного племени Чынгыз-хана было наименование «татар», и оно не было до эпохи монголов, до конца XII – начала XIII в., вопреки «общепризнанному мнению» историков-европоцентристов, исключительно «собирательным наименованием разных племен», а было, прежде всего, названием и самоназванием конкретного этноса.

Указанием одной только общепризнанной точки зрения о «собирательном значении названия татар» был вынужден ограничиться в своих работах и Л. Н. Гумилев (например – 31, 413). Но притом он замечает, что этническое наименование может быть одновременно и названием конкретного этноса, и собирательным наименованием «различных племен» (там же) – например, «русскими» собирательно, называют всех россиян западноевропейцы. Но применение этнонима в собирательном смысле никоим образом не означает, что это исключает то, что данное наименование является также и названием и самоназванием конкретного этноса.

В. В. Бартольд[18]18
  Бартольд Василий Владимирович (1869–1930), академик Петербургской Академии наук с 1913 г., позже был также академиком АН СССР. Труды по истории Средней Азии, Ирана, Арабского халифата, ислама и истории востоковедения (94, 11).


[Закрыть] также о названии и самоназвании «древних монголов», первооснователей державы Чынгыз-хана и его соплеменников высказывался вполне конкретно: «В рассказах о монгольских завоеваниях VII–XIII вв. завоеватели всюду, (как в Китае, так и в мусульманском мире, на Руси и в Западной Европе) именуются татарами» (8, 559). По мнению этого русского академика, так же как и по мнению В. П. Васильева, соплеменники Чынгыз-хана «называли себя татары, татарский народ» (там же, 255).

Рассмотрим вопросы о соотношении в истории названий «татары» и «монголы», о происхождении «имени монголов», которые также считаются «доныне не решенными исследователями» (87,28) и, более того – «далекими от удовлетворительного разрешения» (3, 185). Как мы увидим, эти вопросы также были достаточно четко и обоснованно прояснены в трудах академика В. П. Васильева: «Мэн-хун ясно говорит, что татары даже не знали, откуда взялось название монгол. Мухури (ближайший соратник и соплеменник Чынгыз-хана. – Г. Е.) при свидании с китайскими чиновниками постоянно называл себя татарским человеком. Следовательно, название монгол было, на первых порах, чисто ученое и официальное, и таким образом, эти два названия ввели в недоумение не только европейских ученых, но и Рашид-Эддина и, может быть, его современников, которым показалось, что название монгол должно или нужно было существовать с давнего времени» (17, 137).

Таким образом, «название «монгол» было чисто официальное», было названием державы Чынгыз-хана и ее подданных (там же, 137), поэтому к татарам как к этносу привилось слабо (т. к. было уже имя и самоназвание сложившегося родного народа Чынгыз-хана – татар). Также примерно, как в бывшем СССР в составе советского народа, кроме русских – преобладающей нации, по имени которой называли иностранцы всех советских людей русскими, было много других национальностей, так и среди подданных Монгольской империи – «монголов», кроме татар впоследствии было множество других этнических групп. В том числе были и предки современных халха-монголов.

Остановимся чуть подробнее на сведениях В. П. Васильева о происхождении названия «монгол»: как пишет Мэн-хун, «…прежде был народ мэнгу, который был страшен чжурчженям,[19]19
  Чжурчжени, предки маньчжуров, основатели империи Цзинь (другая транскрипция этого названия – Кинь) на северо-востоке Китая (см. карту на приложении № 18).


[Закрыть] и старшина которых провозгласил себя императором. После они были истреблены; однакож, когда Чингиз-хан основывал империю, перебежавшие к нему цзиньские подданные научили его принять название этого народа, чтобы навести страх на цзиньцев» (17; 80), тогда и появилось слово «монголо-татары» – по-китайски звучит «мэн-да» (там же, 216). Название, принятое Чингиз-ханом, имело двоякий смысл: иероглифы имели значение, а звук напоминал народ, некогда враждебный цзиньцам» (там же, 161).

С момента провозглашения империи в 1206 г. «Тэмучэнь принимает титул Чингиз-хана… и дает своей державе имя Монгол» (там же, 134). Имя державы дословно звучало, как передает китайский автор, «Мэн-гу», в значении «получивший древнее» в соответствии с иероглифами, которыми писалось на китайском языке, в письмах к китайцам и к цзиньцам, название державы Монгол (там же, 161). Другой вариант перевода данного иероглифа В. П. Васильевым – «сохранить древнее» (1890 г.).

Заметим, что слово «мэнгу»[20]20
  Отмечу, что слово «мэнгу» («мэнге») не просто «тюркское», а именно старотатарское, во многих тюркских языках данного слова нет. На современном татарском языке слово «мэнге» означает «вечно» («manga» – можно воспроизвести по английским правилам чтения). Хотя в современном татарском официальном литературном языке данное прилагательное почему-то заменено существительным – «Мэнгелек» («вечность»), соответствующее природе языка прилагательное «вечный» («вечная») по-татарски будет – «мэнгел» («mangol»). Еще в конце XIX – начале XX в. подобной замены в татарском языке – прилагательного существительным – не наблюдается (98, 157). Но, как видим, получилось в современном официальном татарском языке так, что и прилагательное, и существительное – только в случае с этим словом – обозначается одним и тем же словом «мэнгелек». Хотя с другими словами-наречиями и образованными от них прилагательными татарского языка подобного не произошло. Например: прилагательное «тогэл» («точный», «точное»), а существительное будет – «тогэллек» («точность»). Подобных примеров можно приводить много. Ударение обычно на последнем слоге.
  Приведем для примера еще одно из образованных аналогично со словом «мэнге» прилагательных: «Jingu» («джингу») – «победа, побеждать, преодоление», от данного слова прилагательное – jingel («джингел») – «легкий», или «легко преодолеваемый». Существительное будет – «джингеллек» (Jengellek) – «легкость». И никто из татар никогда не скажет «Jingelek» вместо «Jingel». А если сказать по-татарски «вечные», будет: «мэнгеллэр», или, даже если совсем уж по-современному литературному, то слово «вечные» будет: «мэнгелэр». На современном официальном татарском «монголы» будет «монголлар».


[Закрыть] на древнетюркском (старотатарском) языке означало «вечно, вечный» (63, 17), (87, 113).

Подчеркивая, что «прежние мэнгу», истребленные чжурчженями задолго до основания Монголо-татарской державы, были народом, совершенно отличным от родного этноса Чынгыз-хана, В. П. Васильев объясняет, что Чынгыз-хан и его соратники выбирали вначале название державы, а уже затем иероглифы, подходящие по смыслу этого названия – «Мэнгу» (для переписки с цзиньцами). И для этого подошли китайские иероглифы «получить древнее», другой вариант – «сохранить древнее». Так Чынгыз-ханом и его соратниками было подобрано название державы и династии – «Мэнгу» («вечно», а прилагательное от него «мэнгел» – «вечный», «вечная»). И это слово, многократно транскрибированное разными авторами, и превратившись в слова «монгал» (68), «магул» (13, 234–235), «моал» (88), «монгол» и дошло до нас.[21]21
  Пожалуй, в истории самое распространенное определение любой державы – «вечное». Например: «Москва – Третий Рим, будет стоять вечно», или – Вечный город – Рим.


[Закрыть]

Тут еще совпадало и звучание иероглифов с названием народа «мэн-ву» (менгу, мингу), который был задолго до этого «страшен чжурчженям», врагам татар Чынгыз-хана. Так название, а затем уже иероглифы и были, как видим, подобраны: И «в этом имени («мэнгу». – Г. Е.) другие совсем иероглифы, а не те, которыми писали имя прежних мингу, и название (державы), принятое Чингиз-ханом, имело двойной смысл: иероглифы имели значение, а звук напоминал народ, некогда враждебный цзиньцам» (17, 161).

Ниже мы увидим, как было использовано создателями легенды об «этнических монголах – соплеменниках Чынгыз-хана, врагах татар» это созвучие имени древнего народа, когда-то «страшного чжурчженям» и уничтоженного ими, задолго до рассматриваемых событий, с названием державы Чынгыз-хана, перешедшим на ее подданных: «Монгол» («Мэнгел» – «Вечная»). Данное слово не означало в то время этническую принадлежность, хотя поначалу относилось в основном именно к средневековым татарам, первым основателям державы Чынгыз-хана и его соплеменникам.

Вот еще некоторые сведения по истории родного этноса Чынгыз-хана из китайских источников, переведенных В. П. Васильевым: «Вышедшее из Маньчжурии под давлением киданей[22]22
  Империя киданей образовывается на восточной территории нынешнего Китая к началу XI в. От названия народа, создавшего эту империю – кидани («катай») и произошло современное название Китая (17, 18). Кидане периодически наступали на запад, на территории древних уйгуров и татар, но, несмотря на свою 100-тысячную армию, «ничего не могли с ними поделать» (IX–XI в.) (там же, 23), (там же, 25–27). В 1115 г. империя киданей была разгромлена совместными ударами татар, уйгуров и чжурчженей, на ее территории чжурчженями создается империя Цзинь. Ахметзаки Валиди Туган относит киданей, бывших в тот период «императорами над Китаем и руководителями управлений», к тюркской народности (хытай, катай) (13, 232).


[Закрыть] – воинственных полукочевников – одно отдельное поколение, поселившееся у Иньшаня, называлось датанями (татарами); это имя сделалось известным в Китае при Танской династии» (начало VII в). Во время владычества киданей история застает их на северо-запад от дансянов, тугухунцев и тукюэ» (17, 136) – от гор Иньшань в сторону Алтая и Джунгарии (Шато), см. карты на приложениях № 7 и № 8.

В 870 г. летописцами отмечаются совместные с тюрками-шато боевые действия древних татар против «китайского бунтовщика Пансюня». Имеются сведения о том, что татары предоставляли убежище лидерам тюрок-шато – последние в трудные для них времена «убегали к датаням» (татарам).

Отмечается, что древние татары были искусны в конной езде и стрельбе, имели множество верблюдов и лошадей. «Названия их поколений и старшин остались неизвестными для истории; известны только имена Чжаваньцу, Цзэгэ» (17, 165–166) – несомненно, это имена, до неузнаваемости искаженные китайской транскрипцией. В. П. Васильев поясняет также, что тюркские племена, обитавшие в степи Шато (см. карту: приложение № 7), – тукюэсцы, или шатосцы, «прозванные так от степи Шато, находящейся на запад от Баркюля» (озеро в Джунгарии. – Г. Е.), в VII–IX вв. мигрировали на восток, «на северную сторону хребта Инь-шань» (там же, 136).

Те же племена описываются и у Л. Н. Гумилева, он называет шатосцев «тюрками-шато, потомками среднеазиатских хуннов» (32, 354); (там же, 483). См. также карту-приложение № 8.

«К этому же времени история относит и появление в этой местности татаней (татар) маньчжурских. В IX в. история не упоминает уже о шатосцах в этих местах; напротив, при Киданьской династии являются здесь дадане (татары). Следовательно, оба рода смешались друг с другом и были оттеснены натиском киданей и тангутов царства Ся, далее на север» и на запад, и уже при Чынгыз-хане, совершив, по выражению В. П. Васильева, «круговое вращение» своей миграции, татары Чынгыз-хана пришли с запада (со стороны Шато – Джунгарии), куда они расселились к тому времени на восток Евразии, где «поколение татар при Чингиз-хане стало царственным» (17, 136–137). См. карту, приложение № 7.

Как отмечает В. П. Васильев, в китайских хрониках сообщается о некоторых характерных чертах данного этноса. Одновременно с тем, что были они «все мужественны и искусны в сражении», древние татары также «занимались хлебопашеством». Они умели изготавливать оружие и изделия из железа и меди уже в IX–X вв. (17, 165). «Киданьцы, хотя и торговали с датанями (татарами), но не пропускали к ним железа. Когда же цзиньцы завладели землями на юго-восток от Хуанхэ, железо и медь перешли к татарам и они наделали себе оружия» (там же), поскольку в 1115 г., на месте разгромленной чжурчженями (с помощью татар) империи киданей возникает империя Кинь (Цзинь).

Далее летописи свидетельствуют: «Когда Цзиньское государство было сильно, то датане (татары) ежегодно приносили дань, когда же на (цзиньский) престол вступил Вэй-ван, то датаньский (татарский) государь Тэмучэнь провозгласил себя императором Чингизом» (там же, 165).

Таким образом, примерно с VII–VIII вв. шло «смешение» множества отдельных тюркских родов[23]23
  «Род – коллектив кровных родственников, ведущих происхождение от общего предка, носящих общее родовое имя. Счет родства ведется по материнской (материнский род) или по отцовской (отцовский род) линии. Возник на рубеже верхнего и нижнего палеолита. Роды объединялись в племена. Распался с возникновением классового общества. Пережитки родоплеменного деления сохранились у многих народов» (94, 1142).


[Закрыть] в один этнос «татар» и расселение их на Иньшане, Джунгарии, Алтае, Урале, Волге и Северном Причерноморье.

Главную роль в образовании нового этноса играли древние татары, тюрки-шато и часть уйгур (17, 136–137). Включал в свой состав этнос татар в ходе расселения по Евразии и «другие тюркские роды», обитавшие в Великой Степи (87, 102). И, как выразился Л. Н. Гумилев, «в XI в. новый взрыв этногенеза создал этнос монгол» (34, 59). Но соплеменники Чынгыз-хана, как мы знаем уже из работ В. П. Васильева и Л. Н. Гумилева, и «до Чынгыз-хана», в XI–XII вв. «назывались татары» (там же, 41), (30, 270).

Необходимо привести также пояснения относительно распространенного мнения «о делении разноплеменных кочевников Центральной Азии на «белых, черных и диких татар». Истоки ложного представления о подобном смешении и одновременно делении средневековых татар в следующем: подобное разделение существовало, но исключительно внутри одного народа датань (татар), и относится проявление этого деления в названии примерно к VIII–X вв. Тех татар, которые жили поблизости к Китаю, китайцы называли «образованными (жэ, то есть «спелый». – В. П. Васильев) датанями», они занимались хлебопашеством. Отдаленные же от Китая назывались «дикими датанями» (шэнь «сырой». – В. П. Васильев)..» (17, 165).

Как видим, иероглифы для обозначения слова «дикий» китайцы применяли те же, что и для обозначения слова «сырой», и применялось это выражение для обозначения древних татар, «отдаленных от Китая» – то есть тех татар, об образе жизни которых китайцы не имели достаточного представления. Соответственно, китайцам в рассматриваемое время был достаточно хорошо известен только восточный край средневекового татарского мира. И необходимо здесь пояснить одну особенность языков восточного происхождения – слово «сырой» может означать вовсе не слово «дикий» в смысле уровня культуры. «Сырой» означает именно отдаленность – и в прямом, и в переносном смысле – от конкретного народа, его культуры, языка и т. п.

Например, в татарском языке тоже есть выражение «сырой» в подобном значении, говорят о человеке «чи татар», «чи урыс» и т. п. Что в дословном переводе будет звучать – «сырой татарин», «сырой русский» и т. п. Это означает, что человека определяют как наделенного «плотью и духом», всеми свойствами своего народа, не подверженного влиянию каких-либо других народов (народа) в самом широком смысле этого слова, учитывая происхождение, язык, культуру и т. п., а отнюдь не определяя уровень собственно «цивилизованности» данного индивидуума.

Соответственно, как пишет академик В. П. Васильев, татарский народ («поколение») и при Чынгыз-хане «подразделялось на три рода: черное, белое и непокорное. В Юаньской истории[24]24
  Отмечу, что Юаньская история, сочиненная китайской династией Мин после свержения власти монголо-татар в конце XIV в., излагала свою версию событий и исключительно в своих, китайских интересах, в полном соответствии с легендой-схемой об «этнических монголах», о чем будет подробней изложено ниже.


[Закрыть] упоминается два рода татар: чахан (белый) и анги-татар, последнее, вероятно, то же самое, что и непокорное; но нигде не упоминается о черных татарах, и это покажется весьма естественным, когда узнаем, что сам Чингиз-хан принадлежал к этому поколению, и потому что официальный язык везде словом Монгол заменил прежнее название поколения (татар)» (17, 135).

Мэн-хун пишет о соплеменниках Чынгыз-хана: «(Это) поколение происходит от шато'сцев и составляет особенный род. Они разделяются на три вида: черных, белых и непокорных (диких)» (там же, 216). «Князь Субутай происходит от белых татар» (там же, 217). «Нынешний император Чингиз, его полководцы, министры и главнейшие чиновники, все принадлежат к черным татарам (харачин?)» (там же). «Главнокомандующий всех войск, канцлер всех провинций, великий князь Мухури – черный татарин, китайцы зовут его Мэ-хоу-ло; в бумагах пишут Моу-хэ-ли, – все это от исковерканности южного и северного (китайского. – Г. Е.) наречия» (там же, 221). Также Мэн-хун отмечает: «Я сам при свиданиях с ним (Мухури) слышал, как он называл себя всякий раз татарским человеком» (там же, 220).

И еще приведем примеры того, что наименование «татар» относилось к конкретному этносу, а не было «собирательным названием кочевых племен».

Академик В. В. Бартольд о татарах «до Чынгыз-хана»: «В анонимном Муджмал ат-таварих (около 1126 г.), в списке государей назван татарский государь Симун буйуй (или биви?) джайар» (8, 559).

Известный современный ученый, выдающийся историк-ориенталист С. Г. Кляшторный пишет: «…Во всяком случае, в X–XII вв., этноним «татары» был хорошо известен не только в Срединной империи (в Южном Китае. – Г. Е.), но также в Средней Азии и Иране. Так, наряду с караханидскими тюрками, татары достаточно часто упоминаются в стихах известнейших персидских поэтов. Газневийский поэт Абу-н-Наджми Манучихри (XI в.) пишет о красивом юноше с «тюрко-татарским обликом«…имам Садр ад-дин Харрамабади (XI–XII) в касыде, посвященном султану Искандеру, упоминает некоего «татарина»» (53, 133).

Еще сведения из восточнотуркестанских и китайских источников, обнаруженных уже много позже В. П. Васильева: «Во всяком случае, в колофоне пехлевийского манихейского сочинения «Махр-намаг», переписанного в Турфане[25]25
  Турфан – город в Уйгурии, на северо-западе современного Китая.


[Закрыть] между 825–832 гг., среди местных вельмож упомянут и глава татар (tatar ара tekin)» (там же, 132).

«Между 958 и 1084 гг. упомянуты три посольства к различным китайским дворам, совместно отправленные государями ганьчжоуских уйгуров и ганьсуйских татар для заключения военного союза против тангутов» (там же) – и здесь татары определенно упоминаются как этнос – равно как и уйгуры.

«Важное дополнение к этим известиям содержится в двух китайских манускриптах 965 и 981 гг. из пещерной библиотеки в Дуньхуане.[26]26
  Город в северо-западной части КНР, граница провинции Ганьсу с Уйгурским автономным округом.


[Закрыть] Там прямо сказано, что центр государства татар был Сучжоу, то есть на границе Ганьсу и Восточного Туркестана. Об этих же татарах сообщают хотано-сакские документы IX–X вв» (там же).

Отметим, что все приведенные из работ С. Г. Кляшторного сведения о татарах согласуются с утверждением В. П. Васильева о том, что татары Чынгыз-хана пришли, по данным Мэн-хуна, именно с запада, из Шато. То есть, именно на западной стороне от средневекового Китая указывают места обитания «татар до Чынгыз-хана» более ранние китайские источники, переведенные В. П. Васильевым. Ниже вернемся к вопросу о времени и масштабах расселения по Евразии древних и средневековых татар – или, как их назвали официальные историки, «монголо-татар» и их непосредственных предков.