Текст книги "Шиворот-навыворот"

Собачьи няньки

Первый день учёбы в четвёртом классе принёс Дианке Прищепкиной сплошные разочарования. Не прошло и пяти минут после начала торжественной линейки, как у неё под глазом образовался огромный болезненный синяк. И ладно бы она с кем-нибудь подралась, это ещё куда ни шло. А то ведь заработала она этот фингал в результате того, что двое пацанов тузили друг друга кулаками и совершенно случайно задели её.

Елена Ивановна, классный руководитель, до того растерялась, что не знала, на кого в первую очередь обрушить свой гнев. И, как ни странно, досталось на орехи вовсе не зачинщикам драки, а именно ни в чём не повинной Дианке.

– Вот скажите, пожалуйста, почему именно ваша внучка оказалась рядом с драчунами, – строго выговаривала она бабушке Гале, которая пришла с внучкой на торжественную линейку. – Все девочки, как девочки, а ваша Дианка вечно суёт нос туда, куда её не просят. Словом, плохо ей в жизни придётся, – отчеканила Елена Ивановна и посоветовала приложить на глаз что-нибудь холодное.

Бабушка Галя грустно смотрела на учительницу, разумеется, ей стало обидно за свою ненаглядную внучку. И хотя она ранее дала себе слово ни при каких обстоятельствах не вступать в пререкания с учителями, всё же не вытерпела и, как школьница, огрызнулась:

– Во-первых, моя внучка не суёт свой нос куда попало, просто она живая и подвижная, как ртуть. Во-вторых, ещё бабушка надвое сказала насчёт того, что, мол, плохо ей в жизни придётся. Она – неравнодушный человек, и я ею, представьте себе, горжусь.

Вконец испортилось настроение у Дианки, когда на уроке Елена Ивановна, назначая дежурных, стала разъяснять их обязанности.

– Ребята, теперь дежурные должны не только следить за чистотой в классе, но и непременно докладывать мне, кто из учеников и какие именно провинности допустил. Тогда, я думаю, у нас будет больше порядка, и дисциплина повысится.

С этого момента началась ужасная кутерьма в классе. Дежурные, а ими были в этот день Кирилл Сысоев и Маша Колычева, быстро освоившись со своей новой ролью, с радостью и взахлёб сообщали учительнице, кто и какие пакости успел сегодня совершить.

– Елена Ивановна, а Таня Сомова на уроке ела булочку!

– Елена Ивановна, а Инна Славкина подставила подножку Зине Бутылкиной!

– А Ванька Петров вытащил из кармана большого паука и сунул его за шиворот Коле Потехину!

Словом, в этот день жалобы из уст дежурных на учеников сыпались как из рога изобилия.

Кому-кому, а Дианке всё это страшно не нравилось, она сидела на уроках пунцовая от возмущения и всё порывалась подойти к Елене Ивановне и выложить ей правду-матку в глаза. Наконец, ей это удалось сделать, когда прозвенел последний звонок, и ребята один за другим уже покидали класс.

Девочка подошла к столу, за которым сидела Елена Ивановна, и без всяких обиняков, как могла она это делать, заявила:

– Елена Ивановна, ну разве это хорошо, когда ученики шпионят и доносят друг на друга. Меня, например, дома так не воспитывали, поэтому, когда наступит моя очередь дежурить, я ни за что не буду кляузничать, делайте со мной, что хотите, всё равно не буду. Мне это противно.

Учительница, сдвинув тёмные шнурочком брови, пристально смотрела на Дианку, затем она начала постукивать по столу костяшками тонких пальцев.

– Так-так, голубушка моя, тебе, я вижу, опять больше всех надо… Я, признаться, не понимаю, почему ты опять оказалась в нашем классе, если мне не изменяет память, твоя бабушка ещё весной говорила, что вы, мол, перейдёте из этой школы в другую. И что же? Тебя не приняли в другую школу! – Елена Ивановна насмешливо смотрела на свою ученицу.

– При чём здесь другая школа! – запальчиво, поджав губы, произнесла наша героиня, – вы мне зубы не заговаривайте, я вам говорю про ваш неудачный эксперимент с доносами.

Елена Ивановна при этих словах вся так и вспыхнула и медленно поднялась из-за стола.

– Ты что это себе, Прищепкина, позволяешь! Почему так дерзко и вызывающе разговариваешь с учительницей! И потом, что это за словечко ты ввернула в свой лексикон – «доносы». Не доносы, между прочим, а замечания. И ты мне это брось твердить про какое– то там шпионство. А разве ты не слышала про печальный прошлогодний случай, когда братья Копейкины принесли в школу какой-то балон с газом, из-за чего вспыхнул пожар. Так, слава Богу, всё обошлось. А могло быть иначе.

Кстати, если бы кто-то из добросовестных ребят тогда заранее сообщил о преступной затее этих хулиганов, на нашей школе не было бы сейчас этого позорного пятна. Тебе ясно? Я ведь исключительно из хороших побуждений вменила в обязанности дежурных рассказывать о происшествиях в классе.

В ответ Дианка хмыкнула и передёрнула худенькими плечиками.

– По вашему, это «чп», когда, например, кто-то жуёт на уроке булочку или кто-то кому -то подставил подножку, – с насмешливой миной на лице спросила она.

Елена Ивановна в ответ на это только развела руками.

– Моё мнение, – сухо продолжала Дианка, – ничего хорошего из кляузников не выйдет в жизни. А насчёт поджигательного балончика – так это, как говорит моя бабушка, совсем из другой оперы. Тут, конечно же, нельзя держать рот на замке.

Выдав этот замечательный перл, наша героиня, довольная собой, с гордо поднятой головой выпорхнула из класса и стремглав помчалась домой.

А на следующий день в классе появилась новенькая – Маша Краснощёкова. Она уже сразу отличилась тем, что опоздала на занятия ровно на 20 минут. Класс с любопытством уставился на неё. Когда фамилия человека вполне соответствует его внешним данным, это, что ни говори, феноменальное явление. Так и у Маши, с её привлекательным лунообразным лицом. На щеках её, круглых, пухлых, вовсю играл здоровый румянец. Улыбка у девочки была простодушная и, быть может, несколько наивная, взгляд больших карих глаз приветливый и чуть-чуть рассеянный.

Словом, девчонка, как девчонка. Нимало не смущаясь, что явилась на урок с опозданием, она с достоинством села на парту и первым делом вынула из ранца, что бы вы думали? Учебники и тетради?

Ничего подобного. На передней парте, куда её посадили, красовался большущий кусок румяного, с яблочной начинкой пирога. Как ни в чём не бывало Маша Краснощёкова львиную часть его тут же отправила себе в рот.

Одноклассники буквально онемели в предвкушении грандиозного скандала и во все глаза уставились на новенькую. Елена Ивановна тут же остановила урок и холодно осведомилась у новенькой:

– Скажи, пожалуйста, Маша Краснощёкова, ты всегда на уроках вот так закусываешь?

– Почти всегда, – важно пояснила Маша с набитым ртом, – видите ли, у меня зверский аппетит, я просто не могу терпеть до конца урока.

– Ах, вот оно что! Ну, ну! – едко заметила учительница, и, уже строго глядя на новенькую, с суровыми нотками в голосе отчеканила:

– Так вот, или ты со своими вредными привычками расстаёшься раз и навсегда, или… – Елена Ивановна помолчала, а потом решительно закончила:

– В любом случае, мне придётся вызвать твоих родителей.

На эту тираду Маша, с неохотой спрятав еду, ответила:

– Моих родителей вы всё равно не вызовите, потому что их у меня просто нет.

– А кто же тебя воспитывает, бабушка? – уже с любопытством глядя на бойкую ученицу, задала риторический вопрос Елена Ивановна.

– Бабушки у меня тоже нет. Вернее, она есть, но когда мать меня бросила, а отец умер, то бабушка воспитывала меня всего два месяца, а потом стала ворчать, что такая обуза, как я, в её возрасте ей не под силу. Тогда меня взял к себе дедушка, это папин папа.

– Ну и как жизнь с дедушкой?

– Клёвая. Мы с ним дружно живём, он добрый и меня почти никогда не ругает.

– Ну хорошо, посмотрим дальше, что

с тобой делать, вот только жаргончики, типа «клёвая» оставь, пожалуйста, при себе, – усталым голосом произнесла учительница.

Зинтересовавшись новенькой, которая совершенно не была похожа на других, Дианка подошла к ней на перемене и, не давая ей опомниться, буквально закидала её вопросами. Она, по правде говоря, прямо умирала от любопытства. Интересно, какое хобби у этой несколько странноватой нестандартной девчонки. В самом деле не булочки же и не пироги – главное у неё в жизни.

– Что я люблю больше всего? – повторила Маша, и на щеках у неё появились две довольно милые ямочки. – Во-первых, я очень люблю животных, особенно собак, прямо обожаю и, кстати, они ко мне тоже липнут, как мухи на мёд. У меня, когда я иду в школу, постоянно с собой какой-будь лакомый кусочек для собак.

Маша помолчала, потом нагнулась к правому Дианкиному уху и заговорщическим тоном зашептала:

– После уроков я тебе что-то очень важное сообщу. Мне всё равно нужна хорошая помощница, а то я одна, честно говоря, просто запырхалась, а ты девчонка, сразу видно, клёвая.

Дианка, надо сказать, два последних урока то и дело ёрзала, поглядывая на Машу Краснощёкову и с нетерпением ожидая звонка. Наконец, прозвенел звонок и она, облегчённо вздохнув, собрала учебники и стала ждать свою новую подружку.

Когда они шли домой, то выяснилось, что Маша живёт неподалёку от дома, где живёт Дианка. Собственно, это один и тот же жилой квартал, вот только их дома ещё разделяют четыре многоэтажных дома.

– В нашем доме, вернее, дворе, – сбивчиво стала рассказывать Маша, – есть одна беспризорная, чёрная, как ночь, собака. Добрая-предобрая, ко всем ластится, никого никогда не укусила, словом, собачка классная. Я её очень люблю. Ну так вот, взяла я над этой собакой, мы её Марусей зовём, шефство, постоянно кормлю её… Но мы с дедушкой моим не так богато живём, вправду сказать, бедно. Дедушкина пенсия не такая большая, по правде говоря, малюсенькая, но я ещё за папу немножко получаю, а ни мама, ни бабушка совсем ничего не присылают. Бедный дедушка пытался на мою мать-кукушку, как он её называет, подать алименты, но каких-то бумаг у него не хватает. Он помыкался-помыкался, да и плюнул на всё это.

– Да ты ближе к делу говори, – нетерпеливо подстёгивала её Дианка.

– Вот я и ближе к делу… понимаешь, у Маруси скоро родятся щеночки, а значит, ей нужно усиленное питание, как говорит мой дедушка. Но Маруся стала такая обжора, что я не успеваю ей носить еду.

– А, я догадалась, что ты хочешь сказать! Ты хочешь, чтобы и я подключилась к этому делу.

Маша обрадованно замотала головой.

– Да вообще-то я в два счёта это сделаю, – обещала Дианка, – давай, показывай свою Марусю, и я уже сегодня принесу для неё что-нибудь вкусненькое.

Маша долго водила подружку между сараями, наконец, рядом с одним, по всей вероятности, заброшенным сарайчиком где не было даже двери и где на крыше зияли сплошные дыры, она остановилась. Затем Маша, как мальчишка, засунув два пальца в рот, свистнула, и из сарайчика сначала осторожно высунулась унылая чёрная собачья морда, с обвисшими ушами и добрыми печальными глазами. Потом собака ласково взвизгнула, узнав свою юную опекуншу, и уже смело вышла вся из своего ветхого укрытия. Из-за своего обвисшего живота она казалась неуклюжей и не бегала бойко, как другие собаки, а тяжело ковыляла, переваливаясь с боку на бок, как утка, медленно виляя облезлым тощим хвостом. Всякий дурак поймёт, что положение этой собаки весьма незавидное, тем не менее Маруся, видимо, привыкла к своей нелёгкой участи и явно не собиралась проливать собачьи слёзы.

Наоборот, она в присутствии своей маленькой хозяйки то и дело жизнерадостно гавкала, всячески ластилась к Маше, своим шершавым языком лизала её руки, нос и щёки. И хотя Маруся наверняка проголодалась, пока Маша была в школе, но в силу своего интеллигентного воспитания не спешила ткнуться носом ей в сумку, а деликатно ждала, пока девочка вытаскивала бутерброд с колбасой.

«Бедный дедушка Машин, бедная Маша и бедная Маруся!» – такие мысли вихрем пронеслись в голове нашей сердобольной Дианки, в эту минуту из её ясных глаз чуть ли не полились слёзы. Так было ей жалко всех, кто был так или иначе втянут в эту собачью драму.

Наша наблюдательная героиня заметила, что у дворовой собаки был какой– то явно виноватый взгляд, она словно оправдывалась перед всеми. «Что делать, такая у меня жизнь, не я её придумала, Я бы и рада её изменить, но не в силах, потому что я – круглая сирота».

Грустное выражение не сходило с Машиного милого круглого личика. Она глубоко вздохнула, потрепала ластившуюся к ней Марусю за уши и печально сказала:

– Ты, Дианка, думаешь, что только один голод грозит нашей Марусе? Эх, как бы не так. Меня больше волнует то, что кто-нибудь её или отравит, или просто убьёт, а то и покалечит.

– Да за что же это её вдруг убьют! – возмущённо воскликнула Дианка, – что она сделала людям плохого, наоборот, у собаки должны быть к людям претензии, ведь её кто-то когда-то вышвырнул на улицу, как ненужную вещь.

– Но Марусю пол-двора просто-напросто ненавидит, хотя она, можешь себе представить, отличный сторож. Если кто-то чужой ночью приходит в наш двор, так она сразу даст сигнал. Но есть в нашем дворе один мужик со странной фамилией Пяткин. Так вот он не раз злобно мне заявлял, что обязательно порешит мою собаку, так как она ему якобы не даёт спать.

Да и сынок этого Пяткина, негодяй и хулиган, тоже хвастался, что его папочка и щенков и собаку скоро утопит в болоте. Я и не знаю, что мне делать, эти выродки прямо не дают Марусе житья. Я видела, как однажды Пяткин здоровой палкой бил по голове Марусю, хорошо эту отвратительную картину увидел мой дедушка и пристыдил его.

Голос у Маши задрожал, она закрыла лицо руками и начала тоненько всхлипывать.

– Не плачь, Маша, – утешала подружку Дианка, – мы этого Пяткина выведем на чистую воду, я обо всём расскажу своим родителям, и мы обязательно что-нибудь придумаем для Марусиной безопасности. – Тут она не преминула задать Маше каверзный вопрос:

– А почему бы вам с дедушкой не взять эту несчастную собаку к себе домой, а я бы приносила туда еду.

Маша в ответ безнадёжно махнула рукой.

– Ничего не получится. Мы уже с дедушкой проводили этот эксперимент. Дело в том, что у нас 8 лет живёт вредная кошка Тася, если честно, мы даже не знаем, как она вообще к нам попала. Эта рыжая Таська до того чувствует себя хозяйкой, что даже нами командует, привели мы как-то в дом Марусю, так Тася просто сдурела, чуть не выцарапала бедняжке глаза.

Дианка уже не слушала Машу, а, как ужаленная, побежала домой. Едва ступив на порог своей квартиры, она не успела ещё раскрыть рот, как все домашние догадались, что она в очередной раз преподаст им какую-то оригинальную задачку.

– Ну что, прищепка, опять у тебя что-то стряслось? – с лукавой улыбкой сказал папа, откладывая в сторону свою родную газету, где он работал журналистом. Кстати говоря, когда с папиных уст срывается слово «прищепка» – это значит, что он в хорошем настроении, и из него вполне можно вить верёвки.

– Папа, мама, бабушка Галя, я вам сейчас такое скажу, – затараторила Дианка, – нам надо срочно спасать одну несчастную беспризорную собаку по кличке Маруся, у неё скоро появятся щенки, сейчас за ней ухаживает лишь одна моя подружка Маша, она у нас новенькая в классе. Но они с дедушкой живут бедно, еды не хватает, Маруся голодает, а ей нужно усиленное питание… и вот вы меня хоть режьте на кусочки, но я буду каждый день носить ей свои котлеты, кашу и колбасу… Но это ещё не всё… – Дианка перевела дух и окинула своих родных умоляющим взглядом.

О, этот Дианкин пронзительный взгляд светло-васильковых глаз, он способен растопить самые чёрствые сердца. И что же происходит дальше? Мама Лариса с её слабенькими нервами хватается за голову, где бьётся одна мысль: « только бы не в дом тащила свою собаку, тут от этих чертенят Маньки и Миньки нет живого места, всё обкромсали!»

Самое слабое звено, это, как мы уже убеждались не раз, это папа и бабушка Галя. Однако, как ни странно, на сей раз оно без колебания устояло под натиском младшего члена семьи. И папа, и бабушка Галя в один голос заявили, что пусть Дианка хоть целую кухню раздаст этой нищей Маруське, а вот насчёт жилья… Может, Дианка запамятовала, но тут уже есть квартиранты, пускать ещё одну хвостатую жилицу, притом, с будущим потомством – это уже, право, ни в какие ворота не лезет.

Чтобы хоть как-то сгладить ситуацию, папа, вставая с кресла, торжественно обещал своей дочке, что за три дня он непременно смастерит собаке конуру, где она могла бы с щенками приютиться.

Кстати, слово своё он сдержал. Вскоре во дворе, к радости Дианки и Маши, появился уютный, самодельный деревянный домик для Маруси. Глаз не оторвать от него, не домик, а сказка. Уж папа постарался на славу: это сооружение с великолепными узорами, отделанное сказочными персонажами, и конурой-то назвать как-то язык не поворачивался. Кстати, Маруся так полюбила своё новое жилище, что на первых порах всё полёживала там, от сладкой неги высунув язык, выходя лишь по великой нужде.

Теперь у неё стало аж три заботливые няньки, на подмогу Маше и Дианке пришла и закадычная Дианкина подружка Настя Перепёлкина. Теперь будущей зубастой мамаше можно было жить– не тужить.

Но не тут-то было. Дело в том, что всё свободное время девчонки с удовольствием пропадали у собаки, а про уроки они, неудобно сказать, и думать забыли. Когда же дневники у всех троих запестрели от двоек, родители отстающих учениц, в том числе Дианкин папа, получили хорошенький нагоняй от педагогов.

В итоге бедную собаку, которая вот-вот должна была вывести на свет потомство, взрослые хотели изъять и куда-нибудь определить. Судьба Маруси, словом, висела на волоске. Собачьи няньки еле-еле её отвоевали. Они с такой искренностью проливали слёзы, клятвенно обещая наверстать учёбу, что им с большой натяжкой поверили, и собаку пока оставили в покое.

Тогда перед детьми встала нелёгкая задача: как сделать так, чтобы, как говорится, и волки были сыты, и овцы целы. Тогда Дианка решила привлечь к делу новых помощников, хотя бы ещё пятерых ребят из числа самых добросовестных, на которых можно было смело положиться.

Впрочем, долго искать их не пришлось. От желающих не было отбоя. Один мальчик из третьего «а» класса Гриша Поручиков, прослышав о беременной собаке, принёс в дар детскую коляску, которая осталась от младшей сестрёнки.

– Будем малышей, пока они не вырастут, возить на прогулку, зверям ведь тоже нужен моцион, – рассудительно сказал он.

В общем, собралась дружная компания, составили график дежурства. На дежурных возлагалась почётная обязанность не только кормить Марусю, но и зорко охранять её и щенков от посягательства недобрых людей, тем более последних хватало в данном жилом районе. Кроме Пяткиных, к примеру, ещё человек 10, а может, и больше, ратовали за то, что от бездомной полоумной собаки надо во что бы то ни стало избавиться.

Загадила, мол, всё вокруг, к тому же плодится, как крольчиха, воет, скулит и гавкает, облаивает уважаемых людей – нет житья от неё.

Странно, что именно безобидная Маруся встала некоторым жильцам поперёк горла, а ведь таких, как она, беспризорных, в здешних местах хоть пруд пруди. Как же уберечь Марусю и её потомство? Днём эта задача легко решаема, а вот ночью… Не будут же дети в ущерб сну караулить собаку! Впрочем, сами они и не против, но, разумеется, родители не позволят это делать.

Размышляя об этом, Дианка и Настя Краснощёкова пригорюнились.

– Опять щенков, наверное, утопят, – со вздохом проговорила Настя, – как в прошлом году, – уныло добавила она, – мы даже не успели поиграть с ними.

И тут Дианку осенило, она даже подскочила:

– Слушай, давай попросим каких-нибудь старушек, с чьих окон можно наблюдать за Маруськиным домиком, посматривать по ночам за собакой, в случае чего, пусть звонят в полицию.

Маша недоверчиво смотрела на подругу.

– Ты что с ума сошла! С какой это стати какие-нибудь дряхлые старушки будут по ночам не спать и сторожить нашу собаку. Им что больше делать нечего! Да и как у нас язык повернётся сказать об этом. Они нас просто пошлют куда подальше, вот и всё.

– Не пошлют, а, представь себе, даже ещё спасибо скажут. Ты просто ничего не понимаешь. Я знаю, что многие бабушки ночью страдают бессонницей, и вместо того, чтобы спать, они слоняются из угла в угол. Так не лучше ли в это время заняться полезным делом, – выпалила Дианка. Но Маша в ответ громко рассмеялась, до того нелепой показалась ей идея подружки.

Но делать нечего, ночной сторож нужен был позарез, и подружки тотчас же занялись его поисками. К великой их радости, бабульку, плохо спящую по ночам, нашли на второй же день. Это была Елизавета Степановна Реброва – пожилая женщина, лет 75. Выяснилось, что жила она одна, и два окна её скромной однокомнатной квартиры как раз выходили во двор. Оттуда, как на ладони, было всё видно, стоило только отдёрнуть шторы.

Однако Елизавета Степановна – щуплая старушка, со сморщённым сухоньким лицом, с лукавой улыбкой – страсть как не любила делать что-то, по её выражению, за зря, даже если это было какое-то благое дело.

Она усадила нежданных гостей на разноцветные стульчики и, внимательно их выслушав, покачала своей маленькой головкой.

Затем беззвучно пожевала своими бесцветными губами.

– Видите ли, девоньки, в чём дело. Да, я действительно ночью больше бодрствую, чем сплю, а вот днём нет-нет, да и приляжу…

– Ура! – закричала от радости Дианка и подскочила с места. – Значит, вы и покараулите нашу Марусю.

– Погоди-ка, девонька, радоваться, – осадила её Елизавета Петровна, – мне следить за вашей беспризорной собакой как —то себе в убыточек будет.

– Но вы ведь всё равно не спите, – искренне удивилась Дианка, не догадываясь, к чему клонит бабуля.

– Всякая работа должна быть оплачиваемая, – строго пояснила хозяйка. – Представьте себе, если б я работала где-то ночным сторожем, мне бы наверняка платили зарплату. Почему же я на вас должна ни за понюх табаку трудиться?

Маша с Дианкой растерянно переглянулись.

– Мы и рады бы вам заплатить, но только денег у нас нет, – разочарованно протянула Маша.

В конце концов под нажимом хозяйки обе стороны заключили между собой устный договор. Первое: старушка по ночам, когда не спится, добросовестно глазеет в окно, второе: девчонки в ответ трижды в неделю моют ей полы и, когда надо, ходят в магазин за молоком и хлебом.

К радости ребят, Маруся не подкачала, благополучно ощенилась, да ещё в выходные дни: не надо было думать о школе, а целых два дня можно было забавляться с щенками.

Новорождённых было целых четыре, все красавчики, но разномастные. Один беленький, другой рыженький, третий чёрненький, а четвёртый какой-то персиковый.

– Давайте так их и назовём по цвету, – предложила Маша, – Черныш, Рыжик, Персик и Снежок.

Никто не спорил. С утра до вечера ребята не отходили от щенков, то и дело их тискали, гладили, с умилением смотрели, как они, забавно причмокивая, сосут молоко. Надо сказать, что Маруся с появлением на свет детёнышей, стала как-то по-другому смотреть на детей. Теперь у умной собаки в глазах появился тревожный недоверчивый блеск. Она ни на минуту не забывала о своих малышах, хлебала из миски как-то рассеянно и всё время посматривала на щенков.

А когда Гриша Поручиков взял своего любимого щенка Персика и посадил его в детскую коляску и принялся возить, то бедная Маруся так занервничала, что с громким жалобным лаем побежала следом за коляской и не успокоилась до тех пор, пока у Гриши не забрали Персика и не положили опять в собачий домик. Что и говорить, дети ни в чём не знают меры, и, если бы не Машин дедушка, они, наверное, остались бы во дворе до самого утра.

– Так, ребята, дело не пойдёт, – решительно сказал Машин дедушка. – Позабавлялись, пора и честь знать. И, между прочим, маленьких собачек, как и маленьких детей, очень вредно постоянно тискать.

Они, чего доброго, заболеют. Оставьте их лучше в покое, собака сама со своими детьми разберётся. Вот тебе, пацанёнок, – обратился он к Грише Поручикову, – приятно было бы, если б тебя тискали целый день?

Гриша смутился и виновато опустил голову.

– То-то же! А теперь – по домам, – скомандовал дедушка, – а мы с внучкой сейчас будем кормить Марусю.

Что и говорить, с появлением на свет забавных разномастных щенков Персика, Черныша, Снежка и Рыжика жизнь у ребят с ближайших дворов прямо-таки забурлила. Невозможно было оторвать их от собачьей конуры. Дианка и Маша Краснощёкова, те вообще засыпали и просыпались с мыслью о милых и прелестных комочках.

В то время, когда маленькие опекуны с головой ушли в собачьи дела, не дремали и те, кто люто ненавидел Марусю и её выводка.

В один прекрасный день, как обычно придя на своё рабочее место, дети были страшно ошеломлены представленной их взору картиной. Щенки были в полном одиночестве. Маруся куда-то исчезла. Со слезами на глазах Дианка и Маша громко её звали, обошли все закоулки и заброшенные сараи, куда только ни заглядывали – Маруся как в воду канула.

На малышей было жалко смотреть. По всей вероятности, они сильно проголодались, так жались друг к другу и так жалобно верещали, что сердце буквально разрывалось при взгляде на них.

Одним словом, встал ребром вопрос: что в первую очередь делать? То ли объявить глобальные поиски матери щенков, то ли найти способ срочно накормить последних. Но всё же, кто таким изощрённым жестоким способом наказал мирную собачью семью?

Расстроенная Дианка мрачным голосом заявила:

– Тут и думать нечего. Я прекрасно знаю, кто украл Марусю. Уверена, что это проделки мерзавцев Пяткиных, ведь он нам не раз угрожал, что расправится с Марусей.

– А как доказать, что именно эта семейка украла собаку? Ведь никто ничего не видел. Может, Маруси уже и в живых нет! – с рыданиями в голосе сказала Маша. Нечего и говорить, что она больше всех переживала, ведь, как мы знаем, Маруся изначально была именно её питомицей.

Но Дианка сердито оборвала подружку:

– Хватит ныть! Слезами горю не поможешь. Лучше пойдём сначала к бабе Лизе и спросим, почему она не укараулила Марусю.

Однако от Елизаветы Петровны, которая то ли от систематического недосыпания, то ли ещё от чего-то была явно не в духе, девчонки толком ничего не могли добиться. Баба Лиза, услышав новость, что пропала собака, как девочка, обиженно поджала губы и, хмурясь, отрезала:

– Ничего не слышала и ничего не знаю…

– Ну вот, а мы вам, как договаривались, три раза полы мыли и два раза ходили в магазин, – попеняла ей Маша.

– Знаешь, что, дорогуша, я свою вахту несла исправно, пять раз за ночь подходила к окну, всё было в порядке, а вот на рассвете я задремала, может, в это время кто-то и подкрался, если б я не спала, так я бы его, разбойника, за милую душу шуганула бы.

К обеду голодные щенки уже не пищали, а орали благим матом. Дети пробовали совать им в рот мочёный хлеб, но малыши с отвращением его тут же выплёвывали. И тут Оля Метёлкина с просиявшим лицом сказала:

– Ребята, в квартире, напротив нас, недавно окотилась кошка. Три котёнка у неё. Я сама видела. Хорошо, если б эта кошка покормила и наших бедных щенков.

– Выдумала тоже! – усмехнулся белоголовый, с носом-картошкой Витя Петушков. – Во-первых, кто нам эту кошку даст, а, во-вторых, будут ли щенки пить противное кошачье молоко?

– Да они с голодухи, как клещи, к кому угодно присосутся, – поддержала Олю Дианка. – Вот только как бы так сделать, чтобы кошку взять украдкой.

– Очень просто, – ответила Оля, – эта кошка давно уже прижилась на нашем балконе. Сейчас и котят за собой туда таскает. Я её возьму и принесу сюда.

И Оля Метёлкина в предвкушение успеха вприпрыжку побежала домой. Вскоре она вернулась с сияющим лицом, держа в руках рыжую пятнистую и пузатую кошку. Та, как змея, извивалась, дико сопротивляясь, и так истошно визжала, хоть уши затыкай.

Увы, уже через десять минут ребята убедились в том, что эксперимент с кошкой потерпел полное фиаско. Животное с таким остервенением отбивалось от слюнявых самозванцев, что чуть было не выцарапало им глаза своими острыми коготками.

Бедные сосунки, которые не попробовали в этот день и грамму кошкиного молока, как малые дети, жалобно верещали, справедливо требуя своего. Как же теперь быть? На расстроенных нянек жалко было смотреть, по Машиному лицу, например, ручьём лились слёзы.

В конце концов, в голову всем пришла блестящая мысль, что они всё делали не так, как надо. Ведь кормящая кошка просто-напросто привыкла к одним условиям, а чужая обстановка её, вероятно, отпугивала.

Решили идти вместе с щенками и ошалевшей кошкой на Олин балкон.

Там взору ребят представилась довольно умильная и даже, представьте себе, немного поэтическая картина. Тоже четверо, как и щенков, котяток, словно Маруся и рыжая кошка сговорились, производя их на свет, мирно спали на жёлтой Олиной шляпе, смешно подрагивая миниатюрными лапками. Очевидно, они не подозревали о существовании маленьких конкурентов на кошачье питание.

Рыжая кошка, увидев своё потомство в целости и сохранности, со счастливой мордой ринулась к ним. Обняла лапками прильнувших к ней котят и стала старательно вылизывать всех по очереди.

А когда ребята сделали очередную попытку подсунуть к ней знакомых нам щенков, она с прежней яростью стала фырчать на них, говоря всем своим видом: « Какого лешего вы ко мне привязались! Я не знаю ваших чертенят и знать не хочу!» На шум пришли соседи-хозяева рыжей кошки – тётя Феня и дядя Кузя. Узнав в чём дело, они, держась за животы, прямо умирали от смеха.

Однако ругать детей за попытку эксплуатировать чужое животное они не стали. Собственно, это было бы с их стороны, мягко говоря, весьма неприлично. Ведь их кошка нахально приватизировала соседский застеклённый балкон, и никто им за это не тыкал в глаза.

Короче, вместо скандала тётя Феня и дядя Кузя, как люди, умудрённые опытом, дали детям добрый совет: покормить малышей обычным коровьим молоком, только из пипеток.

Ну что ж, пипетки, так пипетки. Ребятам не составило большого труда их раздобыть. Нашли и молоко. Правда, с первых минут процедура кормления шла не так гладко, как хотелось бы. Малыши с непривычки плевались, но, как говорится, голод не тётка, пипетки сделали своё дело.

Между тем два глобальных вопроса по-прежнему стояли ребром. Первый: куда же делась Маруся и как её отыскать? Второй: куда определять на ночь щенков? Оставлять в конуре одних-одинёшенек – очень опасно.

В любом случае без помощи взрослых не обойтись. Машин дедушка, когда внучка со слезами рассказала ему о печальных событиях дня, громко на весь двор возмущался, грозя неизвестно кому кулаком. Затем он со вздохом сказал, раз такое случилось, щенков пока можно взять домой. Единственно, чего они с Машей побаивались, это свою домашнюю кошку Таську, которая была большой эгоисткой и охотницей пребывать на освоенной территории без разных других приживалок.