Текст книги "Нежный фрукт"

Ирина Комиссарова
Пентюх Петров

– Петров, – сказала Наташка сурово. – Ты почему мне замуж не предлагаешь?

– А чего тебе, так плохо? – апатично поинтересовался Петров, сосредоточенно потирая круглый белобрысый затылок.

– Дело не в том, что плохо. – Наташка нахмурилась. – А в том, что в определенном возрасте женщине хочется стабильности.

– Женщине в возрасте? – переспросил Петров. – Хы-хы-хы.

– Именно. Раньше, между прочим, женщина в двадцать лет считалась старой девой.

– Да ну? – Он потер шелушащийся нос. – Это где?

– На Руси, вот где. В России.

– Да ну, – повторил Петров. – Это, может, на селе…

Наташка вдруг так разозлилась, что лицо у нее пошло некрасивыми красными пятнами.

– Всё, Петров, – прошипела она. – Раз ты ко мне так относишься, то… Все!

От возмущения волосы у нее на голове зашевелились, как змеи Медузы Горгоны.

– Да как так-то? – удивился тот. – Ты куда?

– Потом узнаешь, – отрезала Наташка. – Потом. Только поздно будет. Ухмыляйся, ухмыляйся… Скоро перестанешь.

Она развернулась на сто восемьдесят градусов и полетела прочь, почти не касаясь каблучками земли. Как разъяренная гарпия. Ну или Горгона – она, кажется, тоже умела летать. Напрасно Петров кричал вслед: «Э! Э!» и «Честное слово, я не ухмылялся!» – Наташка осталась непреклонна. «И не вздумай мне звонить!» – крикнула она через плечо в качестве последней точки над «и».

«Правильно мама говорила, что он пентюх, – злобно думала она. – Пентюх и есть. И гадина. Ухмыляется он… Между прочим, это мужчина должен добиваться руки женщины, а не наоборот. Вон Карасюк, между прочим, добивается. Второй, между прочим, год».

Наташка закусила губу и вытащила из сумочки телефон.

– Я сейчас подъеду к универу, – сердито сказала она в трубку. – Жди меня у входа.

И не дожидаясь возражений, дала отбой. Звонила она не Карасюку, а вовсе даже Пашке Синельникову. Синельников учился на социологическом и был ужасно, просто даже возмутительно крут. Вообще говоря, крут был не он сам, а его папа, но не вызывало сомнения, что Пашка в самое ближайшее время тоже развернется на полную катушку. Несколько раз он подвозил Наташку домой на своей «Тойоте», и старушки у подъезда каждый раз взволнованно шушукались. Мама души не чаяла в Синельникове и, значительно поднимая брови, говорила, что за ним любая девушка будет как за каменной стеной. Наташка равнодушно пожимала плечами. Конечно, как за стеной – он такой же непробиваемый и неинтересный.

И нахальный. Когда Наташка добралась до универа, прошло от силы полчаса, а по Пашкиной физиономии казалось, что он ждет тут целые сутки.

– Ну чего за дела? – прогудел он недовольно. – Торчу здесь, как…

– Слушай, – перебила его Наташка. – Ты меня в ресторан недавно приглашал?

– Не помню, – пожал плечами Синельников. – А чего?

Наташка тяжело вздохнула. Уж чем-чем, а обходительностью Синельников определенно не страдал.

– Не придуривайся, – раздраженно сказала она. – Ты меня раз в месяц куда-нибудь приглашаешь, а я каждый раз отказываюсь.

Пашка щелкнул зажигалкой.

– Почему? – спросил он так, словно Наташкины слова были для него новостью.

– Потому что у меня уже есть парень! Вернее, был.

– М-м, – кивнул Синельников, затягиваясь «Давидофф». – И чего?

«Какой пень, – мелькнуло у Наташки в голове. – Жуть. По сравнению с ним Петров просто гений».

– Ты, может, хочешь, чтобы я тебя опять пригласил? – поинтересовался Синельников, почесывая ухо.

– Нет, это, может быть, ты хочешь? – уже начиная терять терпение, спросила Наташка.

Синельников сделал рот буквой «О» и выпустил круглое колечко дыма. Выражение лица у него при этом было весьма дурацкое.

– Можно, – сказал он весомо, выждав минутную паузу. – Я тебе позвоню вечерком.

Наташка не удостоила его ответом. Шагая к корпусу, она мысленно решила, что вечером отошьет Пашку самым решительным образом. Чтобы знал. То-то он озадачится… Нет уж, Синельников все-таки не вариант, будь у него даже три «Тойоты». И «Лексус» в придачу. Второго такого чурбана свет не видывал.

Мобильный в сумочке робко запищал. «Петров», – подумала Наташка, снова суровея. Однако эсэмэс было не от Петрова, а от Карасюка. «Почувствовал, наверно, что появился шанс», – усмехнулась Наташка, сразу почувствовав себя роковой женщиной и объектом всеобщих желаний. Петров, конечно, просто бессовестно избаловался и упустил из виду, что такие, как она, на дороге не валяются. Она, между прочим, уже сто раз могла выйти замуж, если бы захотела.

– Здорово, Львовна, – перекрывая шум голосов в холле, крикнул Васечка Глинский, самый обаятельный мальчик на курсе. А то и на целом факультете.

Когда-то у Наташки был с Васечкой короткий и бестолковый роман. Встречались-встречались, хохотали и целовались в подъезде, а потом как-то незаметно перестали. Остались друзьями. И очень просто. С Васечкой все было просто.

«Не то, что с Петровым», – угрюмо добавила мысленно Наташка.

– Ты чего такая злая? – весело спросил Глинский. – Дай конспекты по истории.

– Не дам, – сказала Наташка. – А злая, потому что с Петровым разошлась.

– Ого, – все так же весело удивился Васечка. – А я думал, вы вот-вот поженитесь.

– Я тоже думала. – Наташка негодующе сдула челку со лба, как будто челка была во всем виновата. – А теперь передумала.

– Ну! Ты что, вообще не хочешь замуж? В принципе?

– В принципе как раз хочу. Но не за Петрова.

– Ну, выходи за меня, – совсем развеселился Глинский. – И дай конспекты.

«Забавно было бы, – подумала Наташка. – Мама в обморок упадет от неожиданности. А Петров умрет от ревности».

– Сейчас вот возьму и поймаю тебя на слове, – сказала она, усмехаясь.

– Ну, лови. – Васечка широко раскинул в стороны руки, словно собирался немедленно рухнуть в Наташкины объятия.

– Дурень ты, Глинский, – укоризненно покачала головой она. – Разве такими вещами шутят?

– А чего сразу «шутят»? Меня мать постоянно агитирует: женись-женись. Ты красивая и характер у тебя нормальный, когда не злишься… Поживем, не понравится – разойдемся. Ты готовить умеешь, Львовна?

Наташка закатила глаза и направилась в аудиторию.

«Ужасный обалдуй, – осудила Наташка Глинского. – Даже Петров куда ответственней, хоть и пентюх… Зато Васечка симпатичный. Все девчонки обзавидуются. И веселый. Вот только брак – это не хиханьки. „Не понравится – разойдемся“, ну уж нет. Она не по парку гулять намеревается, а семью строить… Интересно, этот обнаглевший Петров даже не собирается звонить? Мириться с ним никто и не думал, но хотя бы извиниться за свое хамство он может?»

Петров не звонил. Зато во время лекции пришла еще одна эсэмэска от Карасюка с просьбой как можно скорее встретиться и поговорить. Наташка озабоченно наморщила лоб и, поразмыслив, отправила Карасюку ответное послание.

Хотя она ни словом не обмолвилась о разрыве с Петровым, Карасюк, судя по всему, и впрямь имел недюжинные телепатические способности. Едва завидев Наташку, он с ходу, ни секунды не мешкая, предложил ей руку и сердце. Конечно, он делал это не впервые, но никогда еще его предложение не приходилось настолько кстати.

«В самом деле, – думала Наташка, пристально разглядывая Карасюка, точно видела первый раз в жизни. – Если так подумать… Нет, а в самом деле… Он, конечно, не такой мистер Твистер, как Синельников, и не такой обаяшка, как Васечка, зато ужасно положительный и надежный. И верный. Вон сколько меня добивается… Он-то не будет воспринимать меня как само собой разумеющееся, как этот мерзавец Петров, который за весь день даже не соизволил позвонить».

Если разобраться, у Карасюка не было никаких существенных недостатков. Да и к женитьбе, судя по всему, относился всерьез. Обещал создавать для Наташки достойные условия и заверял, что она никогда не пожалеет, если согласится выйти за него замуж. «И ведь создаст, – сказала себе она. – Он ужасно цельный».

– Ладно, – сказала Наташка. – Ты иди. Я до дома сама доберусь. Как раз все обдумаю.

На самом деле не собиралась она ничего обдумывать. Все яснее ясного. У нее возраст, ей нужно вить гнездо и хранить очаг. А Карасюк, если уж на то пошло, – практически идеальная кандидатура. Во всех отношениях лучше Петрова. Как там – из двух зол выбирают меньшее… Нет, не то. От добра добра не ищут, вот. Вечером она осчастливит Карасюка согласием, и он будет всю жизнь носить ее на руках.

– Иди-иди, – повторила она.

Карасюк торопливо закивал и зашагал в сторону метро.

«Вот так вот, – сказала себе Наташка. – Вот так вот, Петров. А я тебя предупреждала… Теперь поздно. Даже если ты меня на коленях будешь умолять. Так тебе и скажу: поздно, Петров, раньше надо было думать».

Телефон в сумочке требовательно заверещал. Наташка вытащила его наружу и взглянула на дисплей.

Звонил Петров.

Сжав губы в тонкую вредную линию, Наташка нажала кнопку приема.

– Тебе чего? – В ее голосе звенели ледяные сосульки. И сталь тоже звенела.

– Э-э… – произнес Петров робко. – Ты, Натка, что ли, еще сердишься? Ты, это, ты все неправильно поняла. Ты, может, думаешь, что я против на тебе жениться? Так я не против, а наоборот!

Наташка непроницаемо молчала.

– Слышишь? – нерешительно осведомился Петров. – Ну ты чего? Я ж, это, как его…

– Дурак, – язвительно подсказала Наташка.

– Ну да, ну пусть дурак… Ну прости дурака. Я ж тебя, это… ну ты понимаешь… Очень-очень!

– Ты целый день прождал, чтобы мне это сообщить?

– Ты ж сама не велела звонить, – удивился Петров. – Короче. Хочешь, прям щас пойдем подадим заявление?

Наташка выдержала драматическую паузу.

– Поздно, Петров, – сказала она грустно. – Поздно. Раньше надо было думать.

Она нажала на отбой и глубоко вздохнула. Потом встряхнула волосами и изо всех сил поспешила домой.

«Эх, – думала она на бегу, – как же все-таки быстро может измениться жизнь. Р-раз – и нате вам пожалуйста. Главное – знать, чего хочешь. И с кем».

Она влетела в подъезд и, не дожидаясь лифта, запрыгала вверх по ступенькам.

С грохотом ворвавшись в квартиру, Наташка рухнула на диван и засмеялась. На шум пришла мама и вопросительно посмотрела на дочь.

– А я тут замуж выхожу! – объявила Наташка радостно.

– Прямо тут? – спросила мама. – Ну и за кого?

В Наташкиных глазах заплясали маленькие, но очень счастливые чертики:

– За Петрова, мам, конечно, за этого бессовестного пентюха Петрова. За кого же еще?

Дмитрий Шеварухин
Супер-Бабай

Все началось как всегда, от скуки и безденежья. На дворе стоял месяц май. Сидели мы впятером у Генкиного гаража, потягивали дешевое пиво, от которого бы все жители Велкопоповицка вымерли бы, как тараканы от дихлофоса. Бабай жаловался нам, что свою девушку не может порадовать даже походом в дешевую кафешку. Мы сочувственно вздыхали и пытались, как-то успокоить его. И тут Гена достал старенькую кассету, зашел в гараж. А там у него отец в свое время электричество провел, ну и поставили там старый магнитофон. Зарядил Генка в него кассету. Зашипело, затрещало что-то непонятное.

Я спросил:

– Ген, это что, Мерилин Мэнсон с Борисом Моисеевым распеваются?

Генка потрошил магнитофон и соединял какие-то проводки.

– Да это я кассету просто на улице нашел, решил вот послушать, что там.

И в этот момент из мафона пошла чистая запись. Мы были просто в восторге.

Играл: Bobby McFerryn – Don’t Worry be happy. Мы начали улыбаться, щелкать пальцами, подсвистывать и подвывать в такт.

– У-уу-уууу-ууу-у-у!! Донт вори би хепи!

Настроение улучшилось, прилив позитива сделал свое дело и у нас начали рождаться свежие идеи, как помочь Бабаю. Кстати, Бабаем его начали звать не мы, а его родители. За то, что он все, что узнавал, пытался применить на практике. А так как многое он узнавал от Фунтика, последствия их деятельности поражали своими разрушительными последствиями.

Но на этот раз нас удивил не Фунтик, а Пашка. Будучи самым правильным из нас, он всегда отговаривал нас от очередной авантюры. Но тут его прорвало.

– Давай мы тебя с крыши на страховочном тросе спустим к окну твоей девушки. Вот она обрадуется. Я с братом сто раз с пятиэтажек спускался, тебе даже делать ничего не придется, я сам тебя спущу. Оборудование у меня есть…

Бабай задумался. Так как Паша серьезно увлекался альпинизмом, эта авантюра не представляла особой опасности, по сравнению с тем, что он выделывал раньше.

Глядя на бабаевские раздумья, я добавил:

– А чтобы было интереснее, оденешься в роскошный фрак и подаришь ей цветы. Я попрошу у сестры, чтоб из театра своего чего-нибудь вынесла, там точно есть что-то подобное.

В бабаевских глазах вспыхнул характерный маниакальный блеск.

– Я сегодня в восемь за ней должен зайти. Успеем подготовиться?

После лихорадочных приготовлений ровно в полвосьмого мы стояли на крыше пятиэтажки, распаковывая инвентарь.

Паша сразу начал крепить свои веревки и ремешки. Фунтик притащил какой то газетный сверток. А мне предстояло как-то оправдываться за то, что мне вытащила из театра сестра. Когда я достал из огромного пакета ЭТО, Бабай побледнел и замер, а остальные задохнулись от хохота.

– Это ты называешь хорошим костюмом? – обреченно взвизгнул Бабай.

– А почему нет? На мой взгляд, это лучше, чем все эти пиджаки и галстуки, – начал распинаться я.

Фунтик, аккуратно разворачивая газету, с авторитетным видом добавил:

– Любая девушка о таком мечтает.

Бабай нахмурился и, грозно посмотрев на меня, сказал:

– А если она подумает, что я ненормальный?

– Тогда мы все слезно попросим у нее прощения за то, что не рассказали ей о твоем сумасшествии раньше, – заверил его я.

– Ладно. Давай сюда, – проворчал он.

Я передал ему неказистый костюм супермена. После того как ему все-таки удалось облачиться в супергероя, мы просто разрыдались от смеха.

Костюм оказался слегка маловат и плотно обтягивал пухловатое тело Бабая, а на его ногах красовались начищенные до блеска туфли. Глядя на его вечно хмурое выражение лица, создавалось впечатление, что коротко стриженный бандит решил почему-то, что он супермен и собирается это доказать наглядно. Хотя, в сущности, так и было.

Фунтик наконец развернул газету и достал небольшой горшок с какой-то пальмой.

– Вот! Из дома стянул. Красивая, да? И не завянет, как розы.

С этими словами он всучил растение Бабаю. Тот в свою очередь попытался испепелить взглядом сначала многострадальную пальму, а потом Фунтика, но он невозмутимо и по-идиотски улыбался, даже не сообразив, что цветы в горшках девушкам не дарят.

Гена достал фотоаппарат и, стараясь не трясти его от смеха, сделал несколько фотографий хмурого супермена с пальмой.

Более-менее отсмеявшись, Паша закрепил страховку на нашем герое, и мы начали спуск. Надо отдать Бабаю должное, он внимательно слушал Пашу и без намека на страх плавно свесился с крыши. И вот весь растопыренный, как нашкодивший кот, которого держат за шкирку, с горшком в левой руке он добрался до четвертого этажа и предстал во всем великолепии перед окном возлюбленной.

Заглянув в него, он понял, что это конец. Он глядел на свое психоделическое отражение в стекле, из-за которого на него вылупились ошарашенные родственники его девушки и орава открывших от удивления рты детишек, сидевших за праздничным столом и, видимо, справлявших какое-то семейное торжество. С надеждой взглянув вверх, на наши хохочущие головы, Бабай понял, что просить нас затащить его обратно просто бесполезно и выхода у него нет, придется выкручиваться самому. И он спокойно, как будто делает это каждый день, настойчиво постучал по стеклу.

Отец семейства нерешительно приоткрыл форточку.

Сделав еще более серьезное, чем обычно, лицо, Бабай совершенно хладнокровно поздоровался.

– Драсти Виктор Васильевич. Это вам.

Покачиваясь на поскрипывающем тросе, супергерой неуклюже запихнул пальму в форточку.

Онемевший от происходящего, Виктор Васильевич чуть не уронил горшок с растением.

– Э… Я тут пролетал мимо и решил вот заскочить….

При всем этом действе от нас, с крыши дома, раздавался уже не хохот, а дикий рев. И продолжительное время мы были просто не в состоянии вытягивать Бабая обратно.

Повисшую в комнате тишину разорвал радостный детский вопль.

– Ула!!! Ко мне на день лождения супелмен плилетел!!!

Поняв, что терять уже нечего, Бабай продолжил, обращаясь уже к мальцу.

– Я прилетел по заданию межгалактического совета, чтобы передать тебе поздравления от имени всех разумных жителей галактики Млечного Пути. Они желают тебе счастья, здоровья и чтобы ты родителей слушался и учился только на пятерки, – выпалил Бабай через форточку, словно маятник, раскачиваясь на потрескивающем тросе.

Мать именинника звучно икнула, со звоном уронив вилку.

– А ты меня летать научишь?! – быстро сориентировался мальчуган.

– Обязательно научу, только когда подрастешь, а пока тебе права на полеты не выдадут, – нравоучительно ответил Бабай.

Дети радостно заголосили, упрашивая Бабая научить их летать.

Взрослые вопросительно уставились на родителей малыша. Те в свою очередь уставились на дочь, Наталью. О наших похождениях Наташка уже успела наслушаться и, поняв, в чем дело, выкрутилась, прошептав родителям, что попросила ребят сделать сюрприз братишке на день рождения.

Минут десять шокированные взрослые наблюдали за радостными детьми, столпившимися перед форточкой, из которой супермен авторитетно поучал их основам безопасности и жизнедеятельности, после чего у Паши все-таки хватило сил вытянуть его обратно. Но уже через пять минут по сотовому его срочно вызывала Наташка для продолжения представления.

В общем, пришлось в тот вечер Бабаю веселить ребятню. А к ночи они с Наташкой вытащили два пакета всякой вкуснятины и две бутылки вина, которые собрали для нас Наташкины родители. И мы всю ночь провели на этой крыше, хохоча над супер-Бабаем, который так и не снимал костюм. А он в свою очередь гордо обнимал Наташку, которая уже через год стала счастливой женой супергероя.

P.S. И кто сказал, что супергероев не существует?