Текст книги "Практикум по истории России XVIII века"
Автор книги: Галина Леонтьева
Жанр: Прочая образовательная литература, Наука и Образование
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
62
1773 год, 17 сентября. Манифест Е. И. Пугачева яицкому войску
Манифест 17 сентября 1773 г. был провозглашен вблизи хутора казаков Толкачевых, где собрались около 80 яицких казаков и калмыков. Текст Манифеста был написан за два дня до этого яицким казаком Яковом Почиталиным, который впоследствии стал секретарем Военной коллегии, образованной Е. И. Пугачевым. Это обращение к казакам стало началом крестьянской войны.
* * *
Самодержавного амператора, нашего великого государя Петра Федаровича всероссийского и прочая, и прочая, и прочая.
Во имянном моем указе изображено яицкому войску: как вы, други мои, прежним царям служили до капли своей до крови, дяды и отцы ваши, так и вы послужити за свое отечество мне, великому государю амператору Петру Федаравичу. Когда вы устоити за свое отечество, и ни истечет ваша слава казачья от ныне и до веку и у детей вашых. Будити мною, великим государям жалованы: казаки и калмыки и татары. И каторые мне, государю императорскому величеству Петру Федаравичу, винные были, и я, государь Петр Федарович, во всех винах прощаю и жаловаю я вас: рякою с вершын и до устья и землею, и травами, и денижным жалованием, и свинцом, и порахам, и хлебным правиянтом.
Я великий государь амператор, жалую вас. Петр Федаравич.
Пугачевщина. Т. 1. Из архива Пугачева. Манифесты, указы и переписка. М., 1926. С. 25.
63
1773 год, 17 октября. Манифест Е. И. Пугачева «Всему миру» Авзяно-Петровского завода
Авзяно-Петровские заводы, принадлежавшие заводчику Е. Демидову, были крупнейшими предприятиями Южного Урала. В октябре 1773 г. Е. И. Пугачев направил к работным людям этих заводов своего сподвижника А. Т. Соколова с Манифестом, который должен был вовлечь в восстание работных людей. Помимо увеличения числа своих сторонников, Е. И. Пугачев стремился использовать военную продукцию заводов: пушки и ядра. Последующие события показали, что работные люди уральских заводов откликнулись на призывы Манифеста и влились в ряды восставших.
* * *
Самодержавнаго императора Петра Феодоровича всероссийскаго: и прочая, и прочая, и прочая.
Сей мой имянной указ в завод Авзянопетровскому Максиму Осипову, Давыду Федорову и всему миру мое именное повеление:
Как деды и отцы ваши служили предкам моим, так и вы послужите мне, великому государю, верно и неизменно до капли крови и исполните мое повеление. Исправте вы мне, великому государю, 2 мартила и из бомбами и в скорым поспешением ко мне представте; и за то будите жалованы крестом и бородою, рекою и землею, травами и морями, и денежным жалованьем, и хлебом, и провиянтом, и свинцом, и порохом, и всякою волностию. И повеления моего исполните, со усердием ко мне (приезжайте), то совершенно меня за оное преобрести можите к себе мою монаршескую милость. А ежели моему указу противится будите, то в скорости восчувствуити на себя праведны мои гнев и власти всевышняго создателя нашего избегнуть не можете. Никто вас от сильныя нашия руки защитить не может.
1773 г. октябрь 17 дня. Великий государь Петр Третии всероссийски.
Пугачевщина. Т. 1. Из архива Пугачева. Манифесты, указы и переписка. М., 1926. С. 33–34.
64
1774 год, 31 июля. Манифест Е. И. Пугачева помещичьим крестьянам
После неудачной осады Казанского кремля 17 июля 1774 г. Е. И. Пугачев вместе с остатками своей армии переправился на правый берег Волги. Это были районы развитого помещичьего землевладения, где проживало много крепостных крестьян. Руководители крестьянского движения рассчитывали на недовольство крепостного населения, поэтому в Манифесте наиболее ярко отразились антикрепостнические и антидворянские настроения. Отчасти Манифест достиг своей цели – на правобережье Волги крестьянская война разгорелась с новой силой.
* * *
Божиею милостию, мы Петр третий, император и самодержец всероссийский: и протчая, и протчая, и протчая.
Обевляется во всенародное известие. Жалуем сим имянным указом с монаршим и отеческим нашим милосердием всех находившихся прежде в крестьянстве и в подданстве помещиков, быть верноподданными рабами собственной нашей короне и награждаем древним крестом и молитвою, головами и бородами, волностию и свободою и вечно козаками, не требуя рекрутских наборов, подушных и протчих денежных податей, владением землями, лесными, сенокосными угодьями и рыбными ловлями, и соляными озерами без покупки и без аброку и свобождаем всех прежде чинимых от злодеев дворян и градцких мздоимцов – судей крестьяном и всему народу налагаемых податей и отягощениев. И желаем всем спасения душ и спокойной в свете жизни, для которой мы вкусили и претерпели от прописанных злодеев-дворян странствие и немалые бедствия. А как ныне имя наше властию всевышней десницы в России процветает, того ради повелеваем сим нашим имянным указом: кои прежде были дворяне в своих поместиях и вотчинах, оных противников нашей власти и возмутителей империи и разорителей крестьян ловить, казнить и вешать и поступать равным образом так, как они, не имея в себе христианства, чинили с вами, крестьянами. По истреблении которых противников и злодеев-дворян, всякой может возчувствовать тишину и спокойную жизнь, коя до веки продолжатца будет. Дан июля 31 дня 1774 году. Петр.
Пугачевщина. Т. 1. Из архива Пугачева. Манифесты, указы и переписка. М., 1926. С. 40–41.
65
1774 год, август. Манифест Е. И. Пугачева в Березовскую станицу с призывом к донским казакам вступать в ряды повстанцев
После поражения под Казанью Е. И. Пугачев отказался от похода на Москву и Петербург. Численность восставших резко сократилась, поэтому Е. И. Пугачев был вынужден искать новые источники пополнения своих рядов. В качестве такой базы рассматривалось казачество Нижнего Поволжья и Дона.
* * *
Божиею милостию мы, Петр трети, император и самодержец всероссийскии: и прочая, и прочая, и прочая.
Обявляется Березовской станицы господину атаману и всем живущим во оной Донскаго войска казакам и во всенародное известие.
Довольно уже наполнена была Россия о нашем от злодеев главных сенаторов и дворян укрытии вероятным слухом, но и иностранные государства небезызвестны. Не от чего ж иного сие воспоследовало, как во время царствования нашего разсмотрено, что от прописанных злодеев-дворян древняго святых отец предания закон христианской совсем нарушен и поруган, а вместо того от их злое вредного вымыслу с немецких обычаев введен в Россию другой закон и самое богомерское братобритие и разные христианской вере как в кресте, так и протчем неистовства. И подвергнули, кроме нашей монаршей власти, всию Россию себе в подданство, с наложением великих отягощениев, и доведя ее до самой крайней гибели, чрез что, как Яицкоя, Донское и Волское войско ожидали своего крайнего разорения и истребления. Что нами обо всем выше прописанном отечески соболезновав, сожалели и намерены были от их злодейского тиранства свободить и учинить во всеи России вольность. За что нечаянно лишены мы всероссийского престола и вменены злоумышленными публикованными указами в мертвые. Ныне ж по промыслу всевышней десницы волею его святою вместо совсем забвения имя наше процветает. И по прежде обязанной присяге, признав и уверяясь о точном нашем имяни, приняли и склонились под наш скипетр и корону живущеи Оренбурской, Казанской и Оренебурской губерней с приписными городами и уездами народ, також Башкирская, Калмытская орды, и поселенные по реке Волге Саксоны и Волское казачье войско и оказывают ревность и усердие в службе нашей охотно без всякого от нас принуждения. Того ради заблагоразсудить соизволили чрез сей наш всемилостивейшии указ дать знать о нашем шествии с победоносной армией как означенной Березовской станице, так и всему природному Донскому казачьему войску. Что естли оное возчюствует наше отеческое попечение и пожелает вступить за природного своего государя, которой для общаго спокойствия и тишины претерпел великия странствии и немалые бедствии, то б желающые оказать ревность и усердие для истребления вредительных обществу дворян явились бы в главную нашу армию, где и сами мы присудствуем; за что без монаршей нашей милости и на первой случай не в зачет жалованья по десяти рублев награждения оставлены не будут. А для сведения всему Донскому войску повелеваем: сей указ станица от станицы пересылать вниз по течению реки Дону, а, списывая со оного, копии для надлежащего исполнения оставлять в каждой станице. Во свидетелство того мы собственною рукою подписали и государьственною нашею короною укрепить соизволили.
Писан августа … дня 1774 году. Петр.
Пугачевщина. Т. 1. Из архива Пугачева. Манифесты, указы и переписка. М., 1926. С. 41–42.
66
1774 год, сентябрь. Циркуляр графа П. И. Панина
(публикуется выборочно)
Автор циркуляра граф Петр Иванович Панин (1721–1789), герой Семилетней и русско-турецкой войн, был назначен главнокомандующим карательных войск, направленных на подавление восставших.
* * *
1774 года августа 25 дня по указу Ея Императорского Величества и поданной мне мочи, за собственноручным подписанием, на усмирение производимого ныне в государстве бунта изменником с его сообщниками и самозванцем Пугачевым <…> Всех взбунтовавшихся и заразившихся сим бунтом Ея Величества подданных, изменников и сообщников его, предполагаю я сим по государственным законам поступать по нижеписанному:
1. Во всех тех городах и селениях, в которых обыватели поднимали свои руки или способствовали только поимке и предательству в руки изменников на убийство своих воевод, всяких постановленных от Ея Величества начальников, собственных помещиков, священников и всякого звания верноподданных, и тех, как самих убийц, так и предателей, заводчиков, изготовя наперед по христианскому закону, казнить смертию отрублением сперва руки и ноги, а потом головы и тела, класть на колесы у проезжих дорог.
2. Всех без изъятия последователей за таковыми бунтовщиками сечь жестоко при весилице плетьми.
3. Ради такой кары, при всех тех селениях, которые бунтовали, или хотя ослушными противу законного начальства оказывались, поставить и впредь до указу не велеть снимать по одной весилице, по одному колесу и по одному глаголю, для вешания за ребро.
4. Если заводчиков убийств учрежденных начальников, собственных помещиков, священников, настоящими обличениями изыскивать будет уже нельзя, то в таковых селениях, где начальники, священники и всякого звания верноподданные умерщвлены или преданы их же поселянами, принуждать к выдаче заговорщиков метанием между ними жребия, для повешения третьего, а ежели и сим средством они их не выдадут, то и действительно сотого между таковыми по жребию повесить, а остальных всех возрастных пересечь жестоко плетьми.
5. Всех поселян, возвращенных сими средствами в прежнюю подданническую верность к Ее Императорскому Величеству нашей всемилостивейшей Государыне и в должное повиновение своих начальников, помещиков, утвердить в том целованием евангелия и креста, объявив, что кто и за сим дерзнет впредь каким-либо образом приобщаться к бунтовщикам или утверждать самозванца Петром Третьим, который двенадцать уже тому лет, всему государству известно, подлинно скончался, или кто сделает малейшее ослушание воеводам, канцеляриям, всяким над собою начальникам и собственным помещикам, а другие таковых заводчиков или подсыльных от государственных бунтовщиков не свяжут и в ближайшую канцелярию или в воинскую команду не представят, за то в самой скорости присланными из войск команды генерала графа Панина, все в таковых селениях, без изъятия возрастные мужики, будут казнены мучительнейшими смертями, жены и дети их отданы в рабство, а земли во владение в верности пребывшим всегда к Ея Императорского Величества подданным и помещикам.
7. В тех селениях, в которых собственными обывателями, что казенного или помещичьего разграблено, оное принуждать обратно возвращать, с тем угрожением, если что из такого награбленного и собственно собою невозвращенного впредь отыщется, то таковой непременно будет повешен.
Дмитриев-Мамонов А. И. Пугачевский бунт в Зауралье и Сибири. СПб., 1907. С. 146–147.
67
1774 год, 4 ноября. Протокол показаний Е. И. Пугачева на допросе в Московском отделении Тайной экспедиции Сената
Допрос вел генерал-губернатор Москвы князь М. Н. Волконский (1716–1786), который вместе с начальником Тайной экспедиции С. И. Шешковским вел дознание всех обстоятельств дела Е. И. Пугачева. В протоколе показаний упоминается купец А. Т. Долгополов, авантюрист, сумевший получить от Екатерины II деньги за обещание заманить и поймать Е. И. Пугачева, к которому Долгополов также втерся в доверие, назвавшись купцом Иваном Ивановым. Упомянутая в документе Софья Дмитриевна Пугачева (урожденная Недюжева), дочь казака есауловской станицы, с 1760 г. стала женой Е. И. Пугачева, который позднее ее бросил. После его казни Софья с детьми была заключена под стражу в крепости Кексгольм, где и умерла летом 1803 г.
* * *
1774 года ноября 4 дня пополуночи в 10-м часу в тайную експедицию прибыл генерал-аншеф, сенатор и кавалер князь Михайла Никитич Волконский, и в Судейскую камору привезенной сего числа из Синбирска злодей Пугачев его сиятельству представлен.
Злодей без всякого спроса пал на колени и сказал: «Виноват пред Богом и пред государынею». Потом его сиятельство уличал его, злодея, бесчеловечными зверскими злодеяниями.
Оный злодей сказал: «Мой грех, подбили меня люди. Да уж таперь виноват». Людей же изъяснял точно самых тех, о коих у графа Петра Ивановича Панина показывал, не прибавляя никого больше. Наконец сказал, что: «Я уж сам был этому не рад, да яицкие казаки делали што хотели».
Потом его сиятельство с сим извергом исторически говорил с начала: каким он образом, где и когда на содеянное им злодейство в скверное свое серце посеял, и кто ему первые были в сем зле пособники, даже и во все время кто его и чем подкреплял.
На что он, злодей, говорил точно так, как у графа Петра Ивановича Панина в допросе показал, хотя оной ему был здесь и не читан.
После сего он, злодей, спрашиван был о знаменах. Злодей говорил, что-де во многих крепостях браны были знамена, а какие они, – он не знает, потому что брали и к нему приносили яицкие казаки, но ис которой крепости имянно взято, – он не знает, только того знамя, кроме казаков, из других мест никто не привозил.
Потом злодей спрашиван о Долгополове, ржевском купце. Злодей сказал, что у него такого и не бывало, а привез к нему подарки подлинно купец Иван Иванов. А Долгополов говорил, что он никогда Иваном Ивановым не назывался.
После сего его сиятельству представлена первая жена его Софья. Оная о злодее сказала: «Чорт ево знает, што он это наделал. А я о злодействе его прежде никогда от него не слыхивала, и он меня бросил уже три года».
Емельян Пугачев на следствии. Сборник материалов и документов. М.,1997. № 4. С. 216–217.
68
Из записок А. Т. Болотова о казни Е. И. Пугачева
После неудачной осады Царицына в августе 1774 г. Е. И. Пугачев с небольшим отрядом переправился на левый берег Нижней Волги, где был схвачен яицкими казаками и выдан полковнику И. И. Михельсону. 10 января 1775 г. предводитель крестьянской войны и его соратники были казнены на Болотной площади в Москве.
* * *
Мы нашли уже всю площадь на Болоте и всю дорогу на нее, от Каменного моста, установленную бесчисленным множеством народа. Я неведома как рад был, что случился со мною такой товарищ, которого все полицейские знали и которому все там коротко было известно. Он, подхватя меня, не бегал, а летал со мной, совался всюду и всюду, для приискивания удобнейшего места для смотрения. И мы вскоре за сим увидели молодца, везомого на превысокой колеснице в сопровождении многочисленного конвоя из конных войск. Сидел он с кем-то рядом, а против его сидел поп. Повозка была устроена каким-то особым способом и совсем открытая, дабы весь народ мог сего злодея видеть. Все смотрели на него с пожирающими глазами и тихой шопот и гул оттого раздавался в народе. Но нам некогда было долго смотреть на сие шествие, производимое очень медленно, а мы, посмотрев несколько минут, спешили бежать к самому эшафоту, дабы захватить для себя удобнейшее место для смотрения. Весь оной в некотором и нарочито великом отдалении окружен был сомкнутым тесно фрунтом войск, поставленных тут с заряженными ружьями, и внутрь сего обширного круга непускаемо было никого из подлого народа. Но товарища моего, как знакомого и известного человека, а при нем и меня, пропускали без задержания, к тому ж мы были и дворяне, а дворян и господ пропускали всех без остановки. И как их набралось тут превеликое множество, то судя по тому, что Пугачов наиболее против их возставал, то и можно было произшествие и зрелище тогдашнее почесть и назвать истинным торжеством дворян над сим общим их врагом и злодеем.
Нам с господином Обуховым удалось, протеснившись сквозь толпу господ, пробраться к самому эшафоту и стать от него не более как сажени на три, и с самой той восточной стороны оного, где Пугачов должен был на эшафоте стоять, для выслушивания читаемого ему всего сенатского приговора и сентенции. Итак, имели мы наивыгоднейшее и самое лучшее место для смотрения, и покуда его довезли, и довольно времени для обозрения эшафота и всего окуржающего оной, довольно еще просторного порожнего внутри круга. Эшафот воздвигнут был посреди оного, четверосторонний, вышиною аршин четырех и обитой снаружи со всех сторон тесом, и с довольно просторным наверху помостом, окруженным балюстрадом. Всход на него сделан был только с одной южной стороны по лестнице. Посреди самого сего помоста воздвигнут был столб, с воздетым на него колесом, а на конце утвержденным на него железною острою спицою. Вокруг эшафота сего в разстоянии сажен на двадцать поставлено было кругом и со всех сторон несколько виселиц, не выше также аршин четырех или еще ниже, с висящими на них петлями и приставленными лесенками. Мы увидели подле каждой из них приготовленных уже палачей и самих узников, назначенных для казни, держимых тут стражами. А таким же образом лежали некоторые и другие из их злодейского общества, скованные, при подножии самого эшафота.
Не успела колесница подъехать с злодеем к эшафоту, как схватили его с ней, и, взведя по лестнице на верх оного, поставили на краю восточного его блока, против самых нас. В один миг наполнился тогда весь помост множеством палачей, узников и к ним приставов, ибо все наилучшие его наперстники и друзья долженствовали жизнь свою кончить вместе с ним на эшафоте, почему и приготовлены уже были на всех углах и сторонах оного плахи с топорами. Подле самого-ж Емельки Пугачова явился тотчас секретарь, с сенатским определением в руках, а пред ним, внизу и подле самых нас, на лошади верхом, бывший тогда обер-полицмейстером г. Архаров <…>
Он (Пугачов) стоял в длинном нагольном овчинном тулупе, почти в онемении и сам вне себя, и только что крестился и молился. Вид и образ его показался мне совсем несоответствующим таким деяниям, какие произвел сей изверг. Он походил не столько на зверообразного какого-нибудь лютого разбойника, как на какого-либо маркитантишка или харчевника плюгавого. Бородка небольшая, волосы всклокоченные и весь вид его ничего незначущий и столь мало похожий на покойного императора Петра третьего, которого случалось мне так много раз и так близко видать <…>
Как скоро окончили чтение, то тотчас сдернули с осужденного на смерть злодея его тулуп и все с него платья и стали класть на плаху для обрубания, в силу сентенции, наперед у него рук и ног, а потом и головы. Были многие в народе, которые думали, что не воспоследуетли милостивого указа и ему прощения, и бездельники того желали, а все добрые того опасались. Но опасение сие было напрасное: преступление его было не так мало, чтоб достоин он был какого помилования. К тому-ж и императрица не хотела сама и мешаться в это дело, а предала оное в полное и самовластное решение Сената; итак, должен он был неотменно получить достойную мзду за все его злодейства. Совсем тем произошло при казни его нечто странное и неожидаемое, и вместо того, чтоб в силу сентенции наперед его четвертовать и отрубить ему руки и ноги, палач вдруг отрубил ему прежде всего голову, и Богу уже известно каким образом это сделалось: ни то палач был к тому от злодеев подкуплен, чтоб он не дал ему долго мучится, ни то произошло от действительной ошибки и смятения палача, никогда еще в жизнь свою смертной казни не производившего; но как-бы то ни было, но мы услышали только, что стоявший там подле самого его какой-то чиновник вдруг на палача с сердцем закричал: «Ах, сукин сын! Что ты это сделал!» и потом: «ну, скорее – руки и ноги». В самой тот момент пошла стукотня и на прочих плахах, и в миг после того очутилась голова г. Пугачова взоткнутая на железную спицу на верху столба, а отрубленные его члены и кровавый труп, лежащий на колесе. А в самую ту-ж минуту столкнуты были с лестниц и все висельники, так что мы, оглянувшись, увидели их всех висящими и лестницы отнятые прочь. Привеликой гул от аханья и многого восклицания раздался тогда по всему несчетному множеству народа, смотревшего на сие редкое и необыкновенное зрелище.
Сим образом совершилась сия казнь и кончилось сие кровавое и странное позорище. Надлежало потом все части трупа сего изверга развозить по разным частям города и там сожигать их на местах назначенных, а потом прах разсевать по воздуху…
Записки А. Т. Болотова. Т. 3. СПб., 1873. С. 486–491.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
