Текст книги "Золотая ветвь"
Автор книги: Галина Романова
Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)
– Скакал через лес, говорите? – поинтересовался орк.
– Налетел на наш отряд, лоб в лоб, – отрапортовал приведший его орк. – Видать, так торопился, что по сторонам не позаботился смотреть!
– Видать, не просто так спешил! Не на подмогу к своим! – высказался сидящий орк. – Его обыскали?
– Так точно, мой Паладайн! При нем ничего нет, кроме оружия и припасов в дорогу.
– А точно все осмотрели?
– Так точно! Разве что в рот не лазили и, – орк наклонил голову, посмотрев на штаны пленника, – кое-куда пониже. Ну да он не баба, чтобы туда чего прятать! Но ежели мой Паладайн отдаст приказ, то мы можем…
Тиндара передернуло, когда он представил, как его будут осматривать.
– Взять! – подтвердил его худшие опасения Верховный Паладайн. – Да обыскать… с пристрастием!
– Хрюма, Такта, Огга! – гаркнул державший его орк. – Работенка для вас есть!
Из толпы зрителей выступили три орка… нет, орчихи. От мужчин их отличали разве что длинные косы, менее торчащие челюсти и явно выпиравшие из-под мундиров груди. Державший лорда орк отступил, и Тиндар оказался в окружении трех орчих. Он попытался сопротивляться, но куда там! Пока две держали, третья ловко стянула с него одежду, после чего все три принялись от души лапать его, отпуская вполголоса непристойные шуточки. Тиндар едва не терял сознание от унижения и отвращения, и когда его наконец швырнули к ногам Верховного Паладайна, он сжался в комок, зажмурившись и отчаянно желая умереть.
– Ничего нет, мой Паладайн, – отрапортовала одна из орчих. – Мы осмотрели везде…
– Кроме его мозгов! Наверняка он везет донесение в себе! Эй! Шамана сюда!
Шаман оказался не старым еще орком, по одежде практически ничем не отличавшимся от остальных. Но в его глазах чувствовалась такая сила, что при одном взгляде на него Тиндара передернуло.
– Приготовьте его! – негромко распорядился шаман, выслушав распоряжение Верховного Паладайна. И три орчихи потащили пленника к дереву, прикрутив его к стволу так, что он не мог пошевелить даже пальцем.
– Слышь ты, светловолосый, – одна из них задержалась и коснулась пальцами его щеки, – ты ничего! Если останешься живым и тебя не продадут в рабство, возьму тебя к себе. Запомни – меня зовут Хрюма!
Она жадно поцеловала его в губы и отошла, облизываясь.
Тиндар уже и так находился в полуобморочном состоянии и, когда шаман вытащил откуда-то из-за пазухи мешочек и дунул в лицо пленника смесью черного порошка, едва не потерял сознание. Он слышал о том, как шаманы орков читают пленников. После этой читки эльфы в лучшем случае теряют рассудок, а в худшем умирают в страшных мучениях. Ему уготована смерть, но все лучше, чем стать игрушкой в лапах той темноволосой. И как только могла Видящая…
Волна ненависти затопила сознание Тиндара. Пусть ему суждено умереть сейчас, он был готов к смерти. Эльф крепко зажмурился, стиснув зубы, и приготовился терпеть страшную боль. Он не должен бояться. Он должен держаться твердо, чтобы показать всем, как умеют умирать настоящие лорды. Этот сброд недостоин того, чтобы лицезреть его слабость.
Если бы он тогда настоял на своем! Если бы просто поторопил Видящую и, если понадобилось, увез бы ее силой! Сейчас они были бы на полпути к Ордену. И ничего бы этого не было…
И он бы никогда не узнал, что этот неистовый орк явится в замок и учинит там бойню! А он бы пришел все равно и, не найдя своей жены, перебил бы всех! Его не остановило бы то, что там были женщины и дети. Эти орки – самые жестокие существа в мире. Они наслаждаются болью своих жертв и радуются чужой беде. И тот орк… как там его звали? Кажется, Хаук… Этот Хаук без трепета прошел бы по трупам. Даже странно, что его могла остановить эта девушка. А ведь ей достаточно было прикрикнуть на него и признаться ему в любви!
Видящая призналась в любви к орку! К убийце, насильнику и… Если бы он знал тогда все! Он бы не допустил, чтобы они встретились. Он бы лучше убил эту девушку. Пусть на него легло бы проклятие Ордена – все лучше, чем знать, что одна из Видящих по доброй воле стала женой орка! Орка!
– Готово, мой Паладайн! – Шаман посмотрел на потерявшего сознание пленника. – Он скакал с донесением к своим правителям о том, что некая волшебница, которую они называют Видящей, стала женой орка по имени Хаук.
– Хаук? – Верховный подался вперед. – Какого Хаука?
– Я видел его в памяти этого светловолосого, – кивнул шаман. – Это капитан Хаук аш-Гарбаж. Несколько дней назад он ворвался в замок светловолосых в человеческом городе под названием Ирматул и разгромил его, чтобы найти и вернуть себе жену.
– Хаук, – медленно повторил император орков. – Вот ты где! Среди людей… И, конечно, не мог просто сидеть на месте. Обязательно надо было высунуться… на свою голову! Эй! Отвяжите этого и приведите в чувство! Он нам больше не нужен!
Тиндар закашлялся, когда ему в лицо выплеснули ведро воды. Он лежал на траве, во всем теле была слабость, голова отчаянно кружилась. Его силой поставили на колени и, оттянув за волосы голову, заставили посмотреть в лицо Верховному Паладайну.
– Ты принес мне хорошую весть, светловолосый! – сказал тот. – Я доволен тобой. И в награду… в награду я дарю тебе жизнь и свободу. Иди, куда хочешь, и делай, что хочешь! Отпустить его!
Совершенно ошеломленный, Тиндар молча опустился на траву.
Ласкарирэль смогла встать на ноги и покинуть землянку орчихи-целительницы только через несколько дней. За это время в Ирматуле произошли некоторые изменения.
Князь Далматий по-прежнему находился между жизнью и смертью. Его лицо, руки и грудь обгорели так сильно, что лучшие целители только беспомощно разводили руками. Все это время князь пребывал в беспамятстве, лишь иногда стонал во сне. Уверенные, что дни его сочтены, многие бароны и знатные горожане уже втихомолку начали раздумывать над тем, кто станет новым князем. Дошло до того, что в соседнюю Великую Паннорию был послан гонец – многие помнили, что когда-то Вольное Княжество Ирматул было частью Паннории. И теперь было решено просить на освободившийся трон кого-либо из представителей Паннорской династии. К счастью, гонец был замечен в виду городских ворот. Ему дали возможность отъехать подальше от города и там меткой стрелой «сняли» с коня.
Власть в Ирматуле временно принадлежала сенешалю и сотнику орков Уртху. Эти двое заправляли всем с такими ловкостью и умением, словно всю жизнь готовились замещать больного правителя. Третьим возле них постоянно отирался юный Терезий, о существовании которого многие бароны знали, но никто не воспринимал всерьез – ведь каких-то семь лет назад князь Далматий публично отрекся от собственного сына, обвинил его в убийстве родной матери и вообще в том, что юноша продался темным силам, и изгнал из дворца. Так что многие были уверены, что это либо самозванец, либо княжич-изгой и подстроил болезнь родителя.
Во дворце был еще один человек, мнение которого никто не спрашивал. А между тем у него были свои планы на будущее.
Стоя на коленях в княжеской часовне, княгиня Иржита молилась о здравии супруга. Часовня была пуста и казалась заброшенной – не горели свечи, не пели на хорах певчие, никто не читал молитв, никто не вел торжественных богослужений. Первосвященник погиб огненной смертью, вместе с ним пострадали и уже скончались от ожогов некоторые его помощники и служители – вера запрещала лечить тех, кто добровольно отрекся от мира и стал священником, – а оставшиеся в живых разбежались и жались по углам, как мыши при виде кота. В часовню уже несколько дней никто не заходил. Только княгиня Иржита, оставив прислужниц на пороге, простаивала на коленях долгие часы, склонив голову перед изваянием Творца. Губы ее непрестанно шевелились – она то повторяла слова молитв, то просто просила Бога о защите, то жаловалась ему на судьбу. Ей было двадцать лет, она всего два года была замужем и вовсе не хотела уходить в монастырь после смерти супруга.
В какой-то момент женщине показалось, что она в часовне не одна. Иржита скосила глаза вбок, туда, где ей почудился какой-то шорох. Точно – в стороне, за колоннами, на коленях стоял мужчина. В отличие от княгини, он держался прямо, хотя и боялся почему-то выйти вперед. И тем не менее она его узнала.
Княжич Терезий! В отличие от большинства придворных, княгиня Иржита предпочитала не сомневаться в том, что этот юноша – сын ее супруга. А вдруг так оно и есть? Тогда одним врагом больше. Так что не стоит сбрасывать его со счетов.
За несколько дней они всего два или три раза сталкивались во дворцовых покоях, но Иржита успела как следует рассмотреть новоиспеченного пасынка. Не то чтобы он был так уж хорош собою – одни раскосые глаза, в которых горело странное нечеловеческое пламя, чего стоили! Но он был молод, силен телом и духом и вполне мог приглянуться какой-нибудь девице. Не было сомнений – став князем, Терезий немедленно изгонит ее.
Но, с другой стороны, а почему это он должен непременно ее изгонять? Она моложе его, у нее нет детей от Далматия, она знатного рода… Они вполне могут стать супругами. Законы это допускают!
Через минуту план был начерно готов, и Иржита, последний раз осенив себя благословением, поднялась с колен и покинула часовню.
Придворные дамы и прислужницы мялись недалеко от входа, придавая лицам постное и благочестивое выражение. Иржита отпустила их, сказав, что хочет побыть одна, и затаилась в зарослях недалеко от входа в часовню.
Ждать ей пришлось недолго – вскоре из распахнутых дверей показался Терезий. Он шел один, в кои-то веки даже верные орки не следовали за ним тенью. Иржита неспешно вышла из кустов и направилась навстречу юноше, глядя в землю и стараясь выглядеть глубоко задумавшейся.
– Ах, – воскликнула она, когда чуть не столкнулась на узкой тропинке с Терезием, – прошу простить меня! Я вас не заметила! Я так рассеяна в последние дни…
– Вы шли в часовню? – Терезий посторонился, давая ей дорогу.
– И да и нет. Я только что была там, молилась о здравии князя.
– Я тоже. Тоже был там. И видел вас.
– О! – Иржита сделала вид, что смутилась. – Простите, если нарушила ваше уединение. Но я так переживаю! Моя судьба висит на волоске! Если князь Далматий умрет, я окажусь в полном одиночестве, среди врагов, без надежды на счастье! А я так молода, я так хочу жить и радоваться жизни!
Это была грубая игра, но, видимо, Терезий был не слишком искушен в общении со знатными дамами – он слушал ее совершенно серьезно.
– Не могу с вами согласиться, – сказал он наконец, – ибо преследую совсем иные цели. Да, я хотел бы, чтобы отец выздоровел, но лишь для того, чтобы подтвердить мой статус. Я – его сын. Однако он отказывается признать меня. Я не виноват, что родился таким, – княжич развел руками, словно у него вместо тела был какой-то бесформенный комок, – и он не должен был так поступать со мной. Я его единственный наследник. Уже хотя бы поэтому он должен узаконить мои права… Ведь если он умрет до того, как подтвердит мои права, я тоже окажусь в полном одиночестве…
Невольно он сказал больше, чем хотел. Иржита мигом увидела в этом свой шанс. Она порывисто схватила юношу за руку:
– Терезий… Можно мне звать вас просто Терезием? Как мы с вами в этом похожи! Мы просто обречены стать союзниками! Скажу по секрету, – она придвинулась к юноше поближе и воровато оглянулась, – что я опасаюсь самого худшего. Мой супруг не приходит в себя все это время. Лучшие целители уже махнули рукой. Я сама слышала, как сенешаль отдавал приказы разыскивать повсюду магов, чтобы они добились колдовством того, чего не смогла сделать лекарская наука. Но пока их найдут, может утечь много воды! Князь может скончаться, и тогда… Что нам тогда делать? Я – вдова без наследника, вы – непризнанный наследник… Нам судьба держаться вместе!
Говоря, она крепко сжимала руку юноши. Терезий сперва пытался отнять ее, но постепенно успокоился. Иржита осторожно пожала ему пальцы и заглянула в странные раскосые глаза. Она слышала об этом парне много такого, что приводило в трепет юных дев. Но на что не пойдешь ради того, чтобы сохранить власть!
– Да, я понимаю, – выдавил Терезий, с трудом отводя взгляд от ее карих глаз, – но не знаю, что мы сможем сделать… Я слишком долго был удален от всего этого. Проще сказать, со мной никогда не считались – отец полагал меня позором и выродком. Он не мог допустить, чтобы я когда-нибудь занял место возле его трона. У меня нет никакого опыта и…
– Положитесь на меня, – улыбнулась Иржита, чувствуя, что судьба наконец-то улыбнулась ей. – Я постараюсь что-нибудь придумать.
Дабы закрепить так неожиданно достигнутый успех, она внезапно потянулась, коснулась губами щеки Терезия и, словно устыдившись своего порыва, тут же ринулась прочь. Внутри у нее все пело – Творец услышал ее молитвы! Ей достался неопытный юнец, который может легко влюбиться в нее. И тогда она станет вертеть им, как угодно, а потом – как знать! – может стать полноправной правительницей Ирматула!
Глава 29
Князь пришел в себя внезапно. Очнувшись, он долго лежал, пытаясь сосредоточиться. Память упорно возвращала его к тем страшным минутам, когда в него вцепился заживо сгоравший Первосвященник. Что же произошло? Где он? Что с ним?
Рядом раздавались два голоса. Слов было не разобрать, да и голоса были мало знакомы.
– Кто здесь? – позвал князь слабым голосом. Говорить было больно, губы и челюсти почему-то слушались очень плохо. Даже язык повиновался с трудом, ворочаясь, словно бревно.
Разговор тотчас смолк, рядом что-то задвигалось.
– Мой князь? – Этот голос был определенно знаком. – Вы живы? Какое счастье!
Сенешаль дворца барон Сульперий. Он тоже был там, оттаскивал горевшего Первосвященника от своего повелителя. А кто второй?
– Отец?
Князь Далматий вздрогнул. Очень давно никто так не называл его. Только один человек в мире мог так произносить это слово. Один-единственный человек, которого он сам вычеркнул из жизни, испугавшись его второй природы. Тот человек, чью смерть он так хотел видеть еще несколько дней тому назад…
А, кстати, сколько прошло времени? День? Час? Месяц?
Князь попытался открыть глаза, но вокруг по-прежнему царил мрак.
– Темно, – выдохнул он. – Почему темно? Ночь?
– Отец, – всхлипнул ненавистный голос. – Ты…
– Мой князь, – вступил сенешаль, – я сейчас позову лекаря. Он сам скажет вам правду. Мы простые люди и не можем знать всех тонкостей.
Послышались торопливые шаги. Сенешаль ушел, но княжич остался – князь чувствовал его дыхание.
– Пошел, – прошептал он, – пошел прочь… Не хочу тебя ви… видеть… чудовище…
– Но отец…
– Я… тебе… не отец! – в три приема выдохнул князь и попытался приподняться. – Да откроет кто-нибудь эти окна или нет?
Снова послышались шаги, и князь был рад тому, что появился хоть кто-то, кроме этого урода, который имеет наглость именовать его отцом.
– Мой князь, – опять голос сенешаля, – вот лекарь, который пользовал вас. С ним и говорите о вашем состоянии. Я простой солдат…
Чуткие холодные пальцы коснулись запястья князя, пробежали по вискам. Лекарь осматривал больного, и князь терпел, сжимая зубы. Волной накатывала слабость. Он боялся потерять сознание и держался из последних сил.
– Ну что ты там возишься, лекарь? – прошептал он, когда ему надоела возня, которой он не видит. – Я буду жить?
– Трудно сказать, мой повелитель, – ответил лекарь. – Ожоги слишком велики. Мы сделали все, что в наших силах, но… Прошу принять во внимание ваш возраст и…
– Короче! Я скоро умру?
Лекарь колебался. Это было заметно даже по его молчанию.
– Мой повелитель, только Творец знает, когда прервется нить жизни. Я лишь пытаюсь не допустить того, чтобы она прервалась раньше срока. Но поелику и мне неизвестен точный срок, то могу сказать только одно…
– Короче!
– Несколько дней. Может быть, месяц…
Вымолвив эти слова, лекарь отскочил подальше, словно умирающий мог наброситься на него с кулаками. Терезий придержал его за плечи.
– А почему так темно? На улице ночь? Почему закрыты ставни? Вы думаете, если я одной ногой в могиле, то меня уже надо лишить солнечного света?
Напускным гневом и длинной тирадой князь старался изгнать из сердца смутную тревогу. Всего несколько дней! И конец!
– Мой повелитель, но… – судя по голосу, лекарь отчаянно трусил и пытался высвободиться и убежать, – но на улице день!
– Тогда почему…
– Да простит меня мой повелитель, но огонь… огонь…
– Ты ослеп, отец, – сказал Терезий, шагнув к изголовью постели. При этом он выпустил лекаря. И тот шарахнулся прочь.
Умирающему понадобилось какое-то время, чтобы осознать смысл сказанных слов.
– Нет! – закричал он во всю силу легких. – Нет! Только не это!
– Но, мой князь, – прогудел сенешаль, – это правда…
– И эту весть приносишь мне ты! – взвыл князь Далматий. – Ты, чья смерть была бы для меня лучшим лекарством и самым дорогим даром! Ты, чудовищное порождение черного колдовства! Ты проклятие моего рода! Ты…
Он попытался вскочить, но потрясение было слишком велико. Князь Далматий издал хрип, схватился обожженными, скрюченными руками за забинтованную грудь и рухнул на постель. Сквозь повязки проступила кровь – страшные струпья, которые оставил на его теле огонь, никак не желали заживать и опять принялись кровоточить. Боль была так сильна, что князь потерял сознание, и это, как ни странно, придало лекарю сил. Он кликнул своего помощника и принялся обрабатывать раны повелителя.
Сенешаль и Терезий отошли к окну. Снаружи действительно был яркий солнечный день – не верилось, что лето прошло и наступает осень. Княжич через плечо оглядывался на постель, где лежало тело его отца.
– Он никогда меня не признает, – прошептал молодой человек.
– Молись, мой мальчик. Авось все образуется. – Сенешаль с трепетом рассматривал свои руки. Пальцы тоже обгорели, но, по крайней мере, он уже мог кое-как шевелить ими. Вот разве что взяться за меч ему долго не придется.
– Нет! Я изгой! Мне нет места среди людей. Я каждую ночь просыпаюсь от страха, что опять начну превращаться, и если проснусь, то уже не могу сомкнуть глаз до рассвета, – Терезия передернуло. – Подумать только! Совсем недавно мне предсказали, что я либо погибну, либо буду жить долго и счастливо!
– Ты не умер, княжич, – сенешаль положил ему руку на плечо. – Значит, будешь жить!
– Но вряд ли стану князем! Бароны и городской совет посылали в Паннорию гонца…
– Знаю. Орки его перехватили.
– Орки! – Юноша перевесился через подоконник и взглянул на марширующих через двор наемников. – Только они да несколько моих друзей поддерживают меня. И заметь – среди них так мало людей, что их можно пересчитать по пальцам. Гиверт, ты да еще…
Он осекся – память сама вытолкнула на поверхность образ княгини Иржиты, которая не далее как позавчера предложила ему союз. Но вряд ли стоит всерьез рассчитывать на ее помощь – что сможет сделать женщина практически в одиночку?
Барон Сципий мог считать себя счастливым человеком. Этот год был для него удачным во всех отношениях. Во-первых, в самом начале года обожаемая баронесса родила-таки ему наконец после трех дочерей долгожданного сына-наследника. Во-вторых, не прошло и двух месяцев с этого события, как пришла весть о кончине двоюродного дедушки, оставившего любимому племяннику небольшой замок и тридцать домов с крепостными – как подарок продолжателю рода. В-третьих, присланные летом войска князя Далматия наконец-то избавили край от разбойников, которые тиранили его около пяти лет. Ну и наконец, в-четвертых, на полях созрел такой обильный урожай, что даже сейчас, когда были собраны всего две трети, барон довольно потирал руки и мысленно подсчитывал барыши.
И вдруг все нарушилось. Прискакал парнишка-пастух с ужасной вестью: с севера движется огромное войско орков.
Сначала барон Сципий не поверил бреду неграмотного пастуха – откуда здесь взяться оркам, когда их горы находятся гораздо дальше на северо-востоке. Их отгораживают от людей, во-первых, пространства Бросовых Земель, а во-вторых, Радужный Архипелаг, обитель эльфов.
Но пастух не соврал – уже на другой день с крепостной стены можно было увидеть марширующих орков. Было их около полутысячи мечей, не считая обоза, – грозная сила, учитывая, что в бою каждый орк стоит как минимум двух конных рыцарей или четырех пехотинцев. И это не были какие-нибудь оборванцы, ищущие легкой поживы – судя по доспехам, в Ирматул вторглась регулярная армия.
Дело запахло войной. Барон в спешном порядке раздал оружие всем взрослым мужчинам замка, крепостные сервы со всех окрестных земель либо подались в леса, либо поспешили под защиту крепостных стен. Сам барон лично встал во главе своих рыцарей на стену, готовый отразить удар и пасть в бою, если потребуется. Он не забыл снарядить в столицу гонца с лихой вестью. Но все обошлось.
Орки даже не взглянули на приграничный замок. Их колонна прошла как раз по последнему неубранному полю, втоптав спелые колосья в землю и захватив частично огороды сервов. При желании до них можно было достать стрелой из дальнобойного арбалета, но барон не стал этого делать. И когда последний орк скрылся за рощей, он первым поспешил в часовню – ставить свечи во славу Девы-Усмирительницы, отведшей беду от семейства Сципиев.
К столице они подошли в открытую.
Напуганные численностью войска, весть о приходе орков принесли сервы. Пригород торопился укрыться за прочными городскими стенами. Из уст в уста передавались рассказы о зверствах, чинимых орками на завоеванных ими землях. При этом горожане и селяне как-то забывали, что князя охраняют точно такие же орки. Как это – точно такие же? Это – наши орки! А к столице идут совсем другие!
Поначалу «совсем другие» вели себя соответствующе. Подойдя к Ирматулу, они почти мгновенно разбили лагерь, встав напротив главных ворот и послав по небольшому отряду к трем другим воротам. Только тогда стало ясно их точное количество: ни много ни мало – восемьсот пятьдесят мечей. Плюс прислуга в обозе, которая в тот же день начала собирать метательные машины и осадные башни. И плюс почти два десятка шаманов, которые демонстративно подтащили к главным воротам массивный железный треножник, развели под ним огонь и закололи трех черных кур и быка, чью кровь слили в котел и принялись варить из нее какую-то бурду. В это время остальные орки от нечего делать бродили под стеной на безопасном расстоянии и посматривали вокруг голодными глазами.
Стража на стенах с тревогой следила за этими приготовлениями. Никто не знал точно возможности орочьей магии, и на всякий случай люди приготовились к худшему.
Но увидеть ее в действии им так и не пришлось – на другой день орки выслали к воротам парламентеров.
В те дни во дворце царила суматоха, близкая к панике. Нет, никто не метался с криками, не рвал на себе волосы, не строил заговоров. Все ходили чинно и говорили шепотом.
Умирал старый князь Далматий.
Все усилия лекарей оказались тщетны. Он впал в забытье, еле дышал и лишь время от времени принимался бредить. Но его речи были столь отрывочны и бессвязны, что никто не пытался понять его слова. Он то ли кого-то звал, то ли, наоборот, прогонял, то ли молился, то ли ругался и плакал – все сразу. В конце концов, отчаявшиеся бароны собрались и пригласили мага. Тот не тратил много времени – осмотрел комнату, проверил у больного пульс, что-то подсчитал на восковой дощечке и приступил к чародейству.
Князя на испещренной рунами простыне уложили на пол, на котором предварительно маг нарисовал сложную звезду – пентаграмму, вписанную в гексаграмму. Бормоча заклинания, маг самолично нарисовал на руках, щиколотках и лбу князя понятные только ему одному руны, расставил по лучам обеих звезд зажженные свечи и усадил в уголке помощника – читать из толстой книги одно заклинание за другим. Сам же встал над распростертым телом, раскинув руки и запрокинув голову.
Бароны внимали всем его действам со священным трепетом. Никто не дерзнул молвить слово – все столпились в сторонке и молчали, пожирая мага глазами.
Еще трое зрителей находились здесь, но стояли в стороне. Терезий, на которого бароны исподтишка бросали вопросительные и подозрительные взгляды, сотник Уртх, которого в последние дни начали побаиваться, и сенешаль. Последний держался где-то посередине между баронами и молодым княжичем, служа своеобразной связующей нитью. Сначала он был среди баронов, но, заметив, что Терезий и Уртх о чем-то шепчутся, поспешил подойти к ним.
– Не нравится мне этот обряд, – говорил сотник княжичу. – Я, конечно, не знаток вашей, человеческой магии. Но поверь моему опыту шамана – ничего путного из этого не выйдет.
– Маг хочет, чтобы князь ненадолго пришел в себя, – объяснил подошедший сенешаль. – Он должен назвать преемника…
– У него уже есть преемник. – Уртх положил руку на плечо Терезию. – Его сын…
– Чудовище, которое он всю жизнь мечтал уничтожить, – мрачно пробормотал юноша.
– Верь рунам! – Сотник сжал руку. – Если ты не погиб на эшафоте, значит, будешь жить долго и счастливо!
– Но, боюсь, не в этом городе и не в качестве князя, – еще мрачнее проворчал княжич.
– Ну-ну, хватит мрачных мыслей! – осадил его сотник. – У меня нет сына, – по крайней мере, ни одна из женщин никогда не предъявляла мне младенца, зачатого от меня! – но я был бы рад, если бы смог и дальше быть тебе полезен. Не только как слуга!
– Спасибо. – Терезий накрыл ладонь сотника своей.
В это время заклинание мага вступило во вторую стадию – тело князя Далматия пошевелилось и медленно село, распахнув веки и открыв то, что оставил огонь на месте глаз. Все бароны невольно ахнули и подались кто вперед, а кто назад.
– Повинуйся мне, слушайся меня, внимай мне! – взмахнув руками, пропел маг.
– Что он делает! – зашипел сотник, оскаливая клыки. – Он же допрашивает его, как труп!
Несколько баронов вопросительно оглянулись на орка. Но в этот момент…
– Повинуюсь, – шевельнулись губы князя Далматия.
– Слушай меня, говори со мной! – воскликнул маг.
– Спрашивай…
– Скажи, кто будет твоим наследником? Кого ты назовешь своим преемником на троне Ирматула?
Терезий застонал, схватившись за голову. Уртх невольно шагнул вперед, словно собираясь драться за жизнь княжича со всем миром сразу.
– У меня… нет… преемника, – после паузы прошелестел надтреснутый голос.
– Отец, отец, – прошептал княжич. – Но почему?
– Плоть от плоти твоей, кровь от крови твоей… – забормотал маг.
– Выродок! – воскликнул Далматий. – Ей предсказали, что она не станет матерью! Она пошла наперекор предсказанию и родила чудовище! Я любил ее, но у нас не должно было быть детей! Он родился вопреки всему! Он родился с проклятием на челе! Его кровь отравлена! Мой род проклят! Проклят! Он не мой сын!
– Отец! – Не выдержав, Терезий рванулся к телу князя. – Мать ни в чем не виновата! Она любила тебя! Она хотела родить тебе сына…
Маг сердито зашипел, Уртх вместе с сенешалем кинулись к княжичу, пытаясь остановить, но тот оказался проворнее даже чародейных пассов. С быстротой молнии увернувшись от пытавшихся удержать его рук, юноша ворвался в звезду и упал перед телом отца на колени, обнимая за плечи. На миг взгляды их – если можно было бы назвать взглядом тьму пустых глазниц, – встретились.
– Тебя… – выдохнул Далматий и обмяк. Голова его склонилась Терезию на плечо, и юноша машинально прижал бесчувственное тело к себе.
Маг со стоном опустил руки. Повинуясь этому жесту, свечи разом погасли, и сразу всем показалось, что в зале сгустился мрак.
– Все кончено, – прошептал маг.
– Нет! – Терезий осторожно коснулся шеи отца. – Он жив!
– Пока еще жив, мальчишка, – прошипел маг, отступая и отряхивая руки с таким видом, словно испачкался в дерьме. – Его часы сочтены. И все из-за тебя!
– Что он сказал? – заторопились бароны, толкая друг друга локтями. Далеко не все слышали слова Далматия и тем более мало что в них поняли.
– Его последнее слово было обращено к юному Терезию, – громко и четко промолвил Уртх, быстро сообразив, что к чему. – Он назвал его сыном! А сын и есть законный наследник воли и дел отца! Я все слышал! У меня звериный слух. Князь признал, что его жена использовала магию, дабы зачать наследника, и этот наследник – перед вами!
Терезий обернулся на орка через плечо. Он все еще удерживал в объятиях тело отца, но в глазах его, когда он перевел взгляд на столпившихся баронов – многие посматривали на него с недоверием, – уже не было страха. Была решимость идти до конца.
– Возьмите тело князя, – произнес он, кивая двум-трем случившимся ближе всех. – И отнесите в его покои. Пока он жив, я не стану именоваться князем. Возможно, отец выздоровеет. Пока же я буду решать все вопросы от его имени… и от имени его ближайших советников.
Несколько баронов, до того входивших в Княжеский Совет, приосанились. Как бы дело ни повернулось в дальнейшем, пока они оставались у власти. И могли диктовать этой власти свои законы.
Под осуждающими взглядами мага и его ученика князя унесли. Бароны разделились – кто-то покинул дворец сразу, кто-то последовал за Далматием, весьма и весьма немногие предпочли остаться подле княжича, надеясь попасть ему на глаза. Но Терезий не стал говорить ни с кем. Едва убедился, что за князем снова ухаживают лекари – теперь, после магического обряда, совсем потерявшие надежду спасти пациента, – он ушел.
А буквально через несколько часов стало известно об осаде Ирматула. И о посольстве, которое прислали орки.
Послов было семеро, и держались они так, словно пришли не просить, а перечислять условия сдачи города. Двое из них были шаманами, что легко было определить по их одеяниям, а еще один – женщиной. Она отличалась от орков-мужчин более длинными волосами, выпиравшей из-под туники грудью и менее развитыми челюстями. Кроме того, ее лицо, лоб, шея и открытые до локтей руки не покрывала такая густая сеть татуировок, как у остальных. Тем не менее Уртх «читал» их с интересом – здесь был весь послужной список орчихи.
Терезий принял орков в Малом Парадном Зале, там же, где его отец всю жизнь разговаривал со своими наемниками. Он стоял подле трона, положив руку на правый подлокотник – как наследник, исполняющий обязанности правителя в отсутствие оного. Слева стоял сенешаль, на ступени пониже – Уртх. Возле трона нашлось место еще для трех баронов из Княжеского Совета. Вдоль стен через одного выстроились орки и княжеские мечники – общим числом три десятка. Однако, глядя на росписи, покрывавшие тела шаманов и на болтающиеся на их поясах амулеты, Уртх понимал, что и полусотни будет недостаточно, если эта семерка вздумает взяться за оружие.
– Вы вторглись в земли Вольного Княжества Ирматул, которым правит мой отец, князь Далматий, – ровным голосом промолвил Терезий. – Вы пришли с оружием. Этого достаточно для объявления войны, хотя мы не ссорились с вашим народом. Более того, вы сами видите, что трону князей Ирматула служат ваши собратья. Чем же тогда объясните это вторжение?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.