Текст книги "Огненный шар. Книга 2"

Глава 19

В городе были только поздней ночью. Машина постоянно останавливалась, сворачивая в лесопосадки, и стояла по два-три часа, пока не закончится бомбежка. Хорошо, что не было сложных раненых бойцов.

Лиза и Ин ухитрялись делать во время стоянок перевязки раненым. Командир тоже немного ожил, стал требовать, чтобы его вернули обратно на позицию. Он держался только благодаря уколам, которые Ин делала ему через каждые пятнадцать минут.

– А вы что тут делаете? – спросил командир, когда пришел окончательно в себя. – Кто вам разрешил оставлять передовую?

Жан растерялся, а Ник сразу нашел ответ:

– Начальник госпиталя приказал сопровождать всех раненых в город и вас в том числе.

– Кто он такой, этот начальник! Пусть командует в своей больнице, а здесь я командир. Кто остался вместо меня?

– Замполит, – ответил Жан.

– Он молодой и ничего не может. Везите меня обратно.

– Ну, сейчас, – теперь не выдержал Жан. – Приказали – значит все. Смотри, раскомандовался тут. Его от смерти спасают, а он кочевряжится.

Командир скривился от очередного приступа боли и замолчал.

– Ты как с командиром разговариваешь? – шепнул сидящий рядом раненый солдат.

– Может, я за его жизнь беспокоюсь, – ответил Жан. – С кем тогда до Берлина идти?

– О, как это еще далеко. А что, до Берлина дойдем? – спросил другой солдат.

– Дойдем, только позже, а сейчас сопи молча и кряхти по-тихому.

Лиза сидела в стороне и не могла оторвать взгляда от Жана. Она узнавала его строптивый характер.

Он заметил ее взгляд и улыбнулся.

– Ты видел когда-нибудь себя в зеркало? – спросила она и протянула руку, чтобы поправить ему растрепанные волосы.

– Потом посмотрю. А что?

– У тебя лицо чумазое.

– Ты бы видела его там, в бою, – сказал Ник. – Что он там творил…

– А что?

– Я был просто поражен. Как он ненавидит, оказывается, фашистов.

– Их все ненавидят, – заметил все тот же солдат.

– Так он подбил два танка в придачу, – с гордостью сказал Ник.

– Жан, правда?

– Я не знаю.

– Все орден хотел, – снова вставил свое слово солдат.

– Иди ты! Можешь мой орден нацепить на себя, если дадут. Я просто душу отводил. Видишь, снова бомбят. Ничего, вернемся, и я еще хочу повеселиться, – потер руки Жан.

– Неужели?

– Ты что, думаешь, мы здесь просто так болтаемся, от нечего делать?

Лиза подвинулась поближе и прижалась к Жану.

– Я так по тебе соскучилась, – прошептала она. – Всех святых перебрала, чтобы с тобой ничего не случилось.

Жан сжал ее ладонь и взглянул в глаза.

– Спасибо.

– Страшно было?

– Да. В наше время об этом только в книжках пишут, а там половина всего – вранье, – шептал Жан. – Здесь я на себе все испытал и больше не хочу.

– Скоро все закончится, – успокоила Лиза.

– Не хочу, чтобы все так быстро закончилось. Я ведь тогда не увижу тебя, – шептал Жан, положив голову ей на плечо.

– Мне жаль, но это все равно когда-то произойдет.

– Знаю. Мы больше не встретимся?

Грузовик сильно тряхнуло на кочке, он выехал на дорогу и помчался быстрее в сторону города.

Навстречу ползли, громыхая гусеницами, танки и самоходки. Грузовики с солдатами тянули за собой пушки.

– Враг нас не возьмет, – сказал Ник. – Смотри, какая техника…

– Это точно, – согласился разговорчивый солдат. – Мы им еще покажем…

– Покажем, покажем, – согласилась Ин. – Только тебе сначала надо немного подлечиться, а там ты им дашь за Ленинград.

Она сделала очередной укол командиру и посмотрела на Ника.

– Когда этот госпиталь будет? – спросила она. – Что-то едем и едем… Скоро утро, наверное, будет, а конца пути не видно.

– Если эта черепаха больше разгонится, то мы все пойдем пешком, – ответил Жан. – Эта техника должна в музеях стоять, а не ехать.

– Да эту машину всего два года как выпустили. Ей еще ездить лет двадцать как минимум, – ввязался в разговор другой солдат.

– Ах, ну да. Я что-то попутал, – согласился Жан. – У меня это бывает.

– Еще бы, когда все гремит вокруг. Я в первый день войны чуть слух не потерял, – стал рассказывать солдат. – Наш город немцы так бомбили, что половина домов просто в руины превратилась. Вот тогда я узнал, что такое страх. Даже свой адрес забыл, где проживал, пока не отошел от всего происходящего.

– Сейчас, я вижу, ты отошел, – догадался Ник. – Разговорчивым стал.

– Сейчас – да. Теперь мне взрывы не страшны.

– Оглох? Ничего не слышишь?

– Нет, просто привык.

– Бывает, – согласился Ник и выглянул за борт.

Впереди на перекрестке бойко регулировала движение транспорта и военной техники молодая девушка в форме.

– О, гаишники и тут стоят, – усмехнулся Жан. – Куда ни посмотри – везде они.

– Гаишники – это что? Вот у нас в деревне поставили шлагбаум, так коровы его просто развалили, вышли на дорогу, и председатель колхоза, который ехал навеселе, сбил одну. Пришлось ему платить за машину и за корову. Вот влетел! – стал рассказывать случай из жизни солдат.

– Ты хоть знаешь, о чем речь? – прервал его Жан. – Гаишники – это менты, ну, полиция, которая следит за движением, не забывая при этом о своем благосостоянии.

– Это те, что в царской России? – переспросил боец, сделав удивленное лицо.

– Какой еще царской? Вот недоросль. В Советском Союзе, а потом в России.

– А это не одно и то же?

Жан понял, что его снова понесло не в ту сторону, махнул рукой и прижал к себе Лизу.

– Ты не замерзла?

Машина резко свернула в переулок и остановилась.

– Кажется, приехали, – радостно произнес солдат.

– Выгружаемся, – скомандовал водитель и открыл борт.

Ник с Жаном подхватили на носилках командира и понесли за встречающей медсестрой. Остальные шли следом сами, в сопровождении Лизы и Ин.

– Что город такой пустой? – заметил Жан, когда вышел с Ником на улицу. – Будто вымер весь.

– Почему? Вон видишь, кто-то идет. Надо спросить, где мы находимся.

Ник пошел навстречу приближающемуся человеку.

– Скажите, что за район? – спросил он.

В ответ он увидел страшное до ужаса лицо с проваленными глазами.

Нельзя было понять, кто это, мужчина или женщина. Исхудавший человек, будто тень, пошатываясь, пошел прочь и вскоре исчез за поворотом.

– Что это? – спросил Ник.

– Это голод, – ответил Жан. – Город уже которую неделю живет в блокаде. Еды нет. Нет ничего… Говорят, еще будет лютая зима, которая впереди.

– А Сталин? Он что, этого не знает?

– Знает, но ничего не может пока сделать. Немцы наседают кругом. Говорят, они уже к Москве подошли.

– Ну надо же что-то делать! – расстроился Ник.

– Мы с тобой ничего не сделаем, но чем можем, тем поможем, пока здесь.

Ребята свернули к зданию госпиталя, передали носилки с командиром медицинским работникам и стали выяснять обстановку в городе. Оказалось, что все очень сложно. На складах вообще нет продуктов. Люди умирают от голода и болезней, которые заполонили город. В питание пошли домашние животные и всякая химия, вроде столярного клея, из которого варят студень и едят. Встречаются даже случаи людоедства…

– Идите и получите свои пайки, – позвал их дежурный по госпиталю.

Паек заключался в трехстах граммах хлеба, двух кусках сахара и консервной банке с килькой.

– Это на день? – удивился Жан.

– А тебе что, мало? Гражданские вообще ничего не видят, а паек получают не все, – объяснил дежурный. – Вы, как бойцы, получать будете здесь у нас, но придется и работать. Вы, я так понимаю, вроде командированных. Пройдите к главному врачу – он вам все подробно объяснит.

Жан взглянул на Ника.

– Кто нас сюда откомандировал? – спросил Жан.

– Ваш командир сказал. Тот, что несколько минут назад умер.

Ник побледнел.

– Он не мог умереть. Мы его сюда живым доставили.

– Сердце не выдержало, – пояснил дежурный солдат. Умер он.

Ник прохаживался по небольшому коридору и поглядывал на дверь.

Наконец появились девушки.

– Это правда? – набросился с вопросом Жан. – Командир умер?

– Лиза сегодня остается дежурить в госпитале, – объявила Ин, стараясь не отвечать на вопрос о смерти командира. – Я отдыхаю и приду завтра. Кто останется с ней в помощь? Здесь людей не хватает.

Жан подошел к Лизе.

– Кто-кто? Я, – ответил Жан.

– Мы где находимся? В каком районе? Как попасть домой на эту Морскую улицу?

– Большая или Малая Морская? – спросил подошедший врач.

– Малая Морская, – Ник подошел ближе к врачу.

Тот объяснил, как туда пройти. Оказалось, что она совсем недалеко.

– Нам завтра на смену? – спросила Ин.

– К восьми вечера быть здесь.

– Значит, будем.

Они расстались, и Ник с Ин вышли на улицу.

Сыпал мелкий снег с дождем. Мерзкая погода заставила их быстро зашагать по улице в направлении дома.

Почти у самого дома зазвучала сирена.

– Воздушная тревога, – спокойно сказала Ин. – Как я уже к этому привыкла! Мне почти ничего не страшно.

– Это плохо. К этому лучше не привыкать, – ответил Ник, прижимая к груди сверток с пайком. – Сейчас придем домой и устроим пир. Я сам устал, просто валюсь с ног.

– Еще бы. Ты не отдыхал почти трое суток. Поешь и ложись спать.

– А ты?

– Я тоже. Завтра вечером в госпиталь, сменять Жана и Лизу.

В небе замаячили лучи прожекторов, и послышался нарастающий гул.

– Наши?

– Вряд ли. Им что над городом делать, – предположил Ник. – Скорее всего, фашисты.

Минут через десять где-то недалеко с крыш послышались залпы зениток, и несколько «мистер шмитов» пролетело прямо над домами. Они сбрасывали зажигательные снаряды на крыши, которые ярко светились, а потом взрывались.

– Так и город спалят, – заметил Ник, задирая голову вверх.

– Смотри, их там кто-то сбрасывает вниз, – Ин показала пальцем на крышу, заметив на ней несколько человек.

– Они и на наш дом тоже кинули, – воскликнул Ник и, схватив Ин за руку, потащил в подъезд, а потом по лестнице наверх, на крышу.

Здесь тоже было человек пять. Это были подростки. Они быстро скидывали зажигалки вниз, пока те не разорвались.

Яркие вспышки освещали всю крышу и появлялись одна за другой.

– Берегите глаза, – крикнула Ин, и они с Ником бросились помогать.

– Вы откуда, пацаны? – спросил Ник, когда все было кончено.

– Из этого дома, – объяснили ребята. – У нас каждую ночь дежурство. Кругом каждый защищает свой дом от пожара. Фашисты спалить хотят Ленинград, а мы не даем.

Ник с гордостью посмотрел на молодых людей. Их грязные лица были полны решимости вступить снова в схватку с этими зажигалками.

– Берегите глаза. Этот огонь, как сварка, обжигает их, и человек потом слепнет, – предупредила Ин.

– Ерунда. Мы их не боимся, – отвечали мальчишки.

– И все же берегите глаза. – Ин посмотрела с крыши вниз, и у нее закружилась голова.

Она схватила за руку Ника и отпрянула в сторону.

– Оказывается, я боюсь высоты, – призналась она. – Я этого и сама до сих пор не знала.

– Еще бы! Все-таки седьмой этаж. У меня знакомый вообще с табуретки упал и сломал шею. Так и остался инвалидом на всю жизнь.

Вдруг Ин вздрогнула и уставилась в небо на серые тучи.

– Смотри, шар, – тихо произнесла она.

За тучами появился и неподвижно повис небольшой светящийся шар.

– Это луна. Ты что, не видишь? – Ник тоже стал всматриваться. – Луна, точно.

– Посмотри левее, – повернула ему голову Ин. – Вот это луна, а это не луна.

Ник стал переводить взгляд с одного светила на другое.

– А что это? – тихо спросил он.

– Что-то мне так становится нехорошо. Я чувствую какую-то слабость в теле и снова страх.

– Так что это? – повторил Ник.

– Не знаю. Это что-то далекое, неземное.

Ин прижалась к своему молодому человеку и увидела, как подростки исчезли в проеме крыши: разбежались по своим квартирам.

Ник напрягал зрение, пытаясь определить происхождение светящегося чуда.

– Он тебе ничего не напоминает? – спросила Ин.

– Вроде нет, – пожал он плечами.

– Это огненный шар. Он следит за нами. Ты-то забыл, как сюда попал?

Ин теперь почувствовала, как задрожала рука Ника. Она покрепче взяла ее и сжала.

– Он за нами, – продолжала уже шептать Ин. – Он нас ищет.

– Это тот, благодаря которому мы появляемся в разных временах истории?

– Он самый. Если бы не тучи, то сейчас нас здесь уже бы не было.

– А Жан с Лизой? Мы же появились все вместе, поэтому и исчезнуть должны вместе.

– Шар нас не обнаружил. Видишь, он уходит в сторону.

– Значит, он послан за нами?

– Да, этой самой Люсией Петровной.

– Жива старушка, – сказал Ник.

– Если ее не станет – я не представляю, что с нами тогда будет.

– Мы можем здесь остаться навсегда?

– Может быть, не знаю. Но я бы не хотела быть здесь.

– Конечно, лучше у нас, – согласился Ник. – Но тогда я с тобой расстанусь на неопределенное время, и встретимся ли снова когда – неизвестно. – В голосе Ника прозвучала грустная нотка.

– Ты пойми, если бы мы остались здесь навсегда, то стали б такими же смертными, как все остальные, и неизвестно, что с нами стало бы тогда дальше.

Ник долго молчал, провожая удаляющийся шар взглядом, пока он вообще не скрылся за облаками. Он тяжело опустился на железную крышу и склонил голову.

– Ты, наверное, права, – согласился он. – Дай бог здоровья этой чертовке, чтобы мы встретились где-нибудь еще в веке так двадцать первом.

– Фантазер ты, Ник, – уже спокойно сказала Ин. – Ты все мечтаешь…

– Все может быть. Свела нас судьба таким необычным образом, и мне трудно представить что-то другое.

Глава 20

Жан выложил свой и Лизин паек на стол и устало опустился на стул.

– Я сейчас умру, – сказал он. – Умру от усталости.

Она подошла сзади и обняла его за плечи.

– Ты же знаешь, что я тебе не дам этого сделать, – прошептала она.

– Холодно что-то, и дров совсем не осталось. Нашу помойку, что была во дворе, давно растащили. Надо было запастись этими дровами раньше.

– А кто знал?

– Я знал. Как-никак, историю учил немного. Отец сам историк и вдалбливал мне, что Ленинград ждет в дни блокады, а я только ушами хлопал. – Он поднял голову и взглянул в лицо девушки, поцеловал в носик.

– Не ругай себя, ты здесь не виноват, – сказала она. – Я сейчас на стол накрою и поедим.

Жан тоскливо смотрел на холодную буржуйку.

– Может, эту табуретку разделаем на дрова, – предложил он.

– А что, давай. Все же теплее будет, – тут же согласилась Лиза. – Как Ник и Ин тут ночевали в холодной квартире? Не представляю.

– Они грелись вместе в спальне, – намекнул Жан.

– В таком случае и мы не замерзнем, – улыбалась Лиза, не отпуская из своих объятий Жана.

– Табурет не будем ломать?

– Почему? А утром ведь будет холодно.

– Утром еще погреемся, – уже смеялся Жан.

– Давно я твоей улыбки не видела, – заметила Лиза и, оставив Жана, уселась перед ним. – Улыбнись еще…

– Смех без причины – признак дурачины, – ответил он пословицей.

– Ну и подурачься.

Жан помотал головой.

– Устал?

– Еще как, но сегодня, отвечаю, не замерзнем. Готовь стол, а я с табуреткой разберусь.

Он в один миг разломал табурет, сложил доски в топку и зажег огонь.

– Через полчаса будет жарко, – сказал он. – Слушай, Лиза, меня не покидает мысль о шаре, который видели ребята. Тебе ничего не кажется?

– Кажется. Это именно тот шар, который нас разлучает и соединяет. Другого просто в природе нет.

– Выходит, тетушка в городе?

– Не знаю.

– Значит, она может появиться и здесь. Она знает эту квартиру и наверняка сообразит, что мы в ней.

– Вот и хорошо. Ты же хотел с ней поговорить, чтобы в следующий раз она снова организовала нам встречу. У меня такое предчувствие, что мы скоро расстанемся. У тебя как?

– Давай завтра скажу.

– Понимаю, – согласилась Лиза. – Устал.

– А слушай, может, и нам на эту крышу сейчас пойти? Посмотрим, что там творится, – предложил Жан.

– Сейчас есть будем, – сказала Лиза. – А там видно будет. Ты бы лучше набрал в ведро воды и поставил на печку. Тебе надо ополоснуться. Что ты там, в госпитале, под душем мылся – это ерунда. Там была ведь холодная вода. Смотри, не заболей мне.

– Будет выполнено, – отчеканил Жан.

Он поставил полное ведро воды на печку и встал у окна.

– Уже темно? – спросила Лиза, раскладывая на столе паек.

– Никого. Двор темный, даже крысы разбежались.

– Почему?

– Потому что от дворовой помойки ничего не осталось. Все растащили, что только можно. Так мы на крышу пойдем?

– Если ты так хочешь.

– Давай быстро – туда и обратно. Может, тоже что-нибудь увидим.

Они накинули на плечи куртки и поднялись на крышу.

– Какая тишина вокруг, – заметила Лиза. – Даже не слышно взрывов за городом. Может, все уже и кончилось?

Жан взглянул на Лизу и обнял ее за плечи.

– Нет, милая, все только начинается.

– Ты первый раз меня так назвал – милой, – заметила Лиза.

– Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты для меня милая всегда. Вот скажи, что ты во мне нашла тогда?

– У меня не было другого выхода, – с иронией ответила Лиза. – В наглую появился в моем доме, залез в постель… Ладно бы в человеческом обличии, а то каким-то невидимкой.

– И ты ведь не испугалась?

– Испугалась, но почувствовала тогда тебя каким-то близким, поэтому и позволила себе все. Сначала думала, что мои фантазии врут, а когда появился ты в необычном виде, решила все и проверить. Все равно тебя я не видела, и стыдно мне нисколько не было…

– Ну и…

– Вот тебе и ну… Теперь ты здесь.

– Нет, а когда я проявился?

– Тогда лишний раз убедилась, что интуиция меня не подвела. Там, в твоем времени, ты, наверное, успехом пользуешься у девчонок?

– Там нет у меня никого. Вернее, была, потом мы поссорились.

– С тобой невозможно поссориться, – заметила Лиза.

– А мы поссорились из-за пустяка.

– И у тебя с ней что-то было?

– Нет. Я раньше думал, что девчонки в нашем времени вообще без комплексов, а вы, в восемнадцатом веке, замкнуты на своем воспитании. Оказывается, я ошибался. У нас встречаются такие тормоза, что только удивляешься.

– А ребята?

– Они тоже. Но у нас проще, у нас есть интернет и там можно увидеть все, что хочешь.

– Даже любовь?

– И не только. Любой секс. – Жан взглянул на небо. – А когда это видишь, хочется и самому попробовать, узнать, отчего люди так получают удовольствие.

– Но это же…

– Нет. Это нормально. Мне не стоит тебе читать лекции – у тебя с этим все в порядке, а есть такие, кто смотрит и рожи воротит. Спрашивается: зачем тогда смотришь, чтобы лишний раз себя успокоить в своей непорочности? Это все обычный и дешевый бред. Я лично такой человек: если мне нравится – смотрю. Если нет, то и не лезу вообще туда.

– И что больше тебе в этом интерне нравится?

– Интернете, – поправил Жан. – Если о сексе – то все. О любом сексе – все.

– Его что, так много?

– Много его разновидностей. Есть чисто мужской секс, женский, есть такой, как у нас с тобой, и куча других.

– Ну, что женщины любят друг друга – понятно.

– Это лесбиянки, – дополнил Жан.

– А мужчины?

– Они тоже любят друг друга. Это геи.

– Ну, такое тогда и у нас есть, – сказала Лиза.

– Это было, есть и будет, пока существует на земле человек. И если ему это нравится – почему бы и нет? Лично я осуждать никого не собираюсь и не буду это делать никогда.

– А тебе что больше?

– Мне с тобой. Ты же делаешь все…

– А мне с тобой, ты тоже делаешь все. И мне твой этот, как его…

– Интернет.

– Да, интернет совсем не нужен. Я сама его еще научу.

Жан заулыбался.

– Ты у меня молодец, как и я у тебя, – сказал Жан.

– Вот поэтому мне всегда очень трудно с тобой расставаться. Я же знаю тебя всего-всего… каждую клеточку твоего тела и поэтому не могу без тебя. Засыпаю – вижу тебя, иду – снова ты. Где бы ни была – ты со мной везде.

– Лизочка, ты знаешь, с каким бы удовольствием я на тебе женился. Ты такая стройненькая, нежная, хрупкая моя девчоночка. От твоего прикосновения ко мне я просто схожу с ума. У нас там говорят, что это аморально – в моем семнадцатилетнем возрасте не то что заниматься, но и думать об этом стыдно. Все говорят и все делают. В вашем времени так же?

– Ну, не всегда. Мне вот скоро будет шестнадцать, и мне все это еще рано.

– Я думаю, что нам эти моральные запреты уже не нужны. – Жан крепче обнял Лизу. – Снова снег пошел, идем домой. Там уже, наверное, тепло.

Лиза встала, посмотрела по сторонам на небо, которое было серое и не видно было даже луны, и сказала:

– Я обязательно буду добиваться от тетушки еще встречи. Она знает наши с тобой отношения – она меня поймет. Главное, чтобы была жива и здорова. Она же очень старая.

Они спустились в квартиру. Печка хорошо разогрелась и давала большое количество тепла, которое расползалось по всей квартире.

– Значит, шара мы так и не увидели, но он нас может забрать только всех вместе, – рассудил Жан. – Поэтому неважно, кто его увидел. Раз он уже появился – значит, он ищет нас, чтобы разлучить. Значит, Люсия Петровна где-то здесь в городе и наверняка ищет с нами встречи.

Они сели за стол. Жан открыл консервы, нарезал маленькими кусочками пайку хлеба и аккуратно все разложил на столе.

Лиза придвинула свой стул поближе к Жану и, прижавшись к нему, стала медленно есть.

Жан просто повалился на кровать. Его сырое после душа тело немного дрожало, и Лиза прикрыла его одеялом.

Она немного повозилась в гостиной, еще сломала несколько последних дощечек и кинула в топку. Послышался треск, и по квартире еще больше стал распространяться теплый воздух.

Она потушила свечку в гостиной и зажгла в спальне. Жан просто отключился от усталости.

Она разделась и улеглась рядом, обняв его уже горячее тело.

Ночью Жан раскрылся, и одеяло упало на пол. Ему становилось жарко. Лиза лежала, положив свою голову на его грудь, и при тусклом свете свечи изучала его стройное тело. Она нежно гладила его своей маленькой ладошкой и готова была просто проглотить это создание, чтобы оно не досталось никому. Потом она подняла голову, поцеловала в губки, носик, глаза и, немного успокоившись, снова прижалась к нему.

Он крепко спал, а она думала, как же много уже пережил этот мальчишка, который сумел ее свести с ума, покорить своим существованием… Лиза нежно сжимала пальцами его грудь, стараясь не нарушить сон, и не могла наглядеться. Она давно дала себе клятву, что сделает все, чтобы хотя бы еще раз в жизни встретиться с ним в любом времени, и тогда она, Лиза, будет самая счастливая девчонка на свете.

Она осторожно поднялась и потушила уже почти догоревшую свечу, вернулась и снова коснулась его тела.

Жан обнял ее и прижал к себе.

– Ты спишь? – тихо спросила Лиза.

– Сплю, – ответил сонным голосом Жан, и она почувствовала прикосновение его губ к своей груди.

– Жан, ты спишь – это тебе снится, – зашептала Лиза взволнованным голосом.

– Я знаю, – отвечал он, целуя ее плечи.

– Ты как лунатик. Только потухнет свеча, ты тут как тут.

– Ты мой сон, сладкий сон, – шепчет Жан. – А во сне можно делать все, что захочешь.

– Это чтобы потом утром вспомнить?

– Утром я тебя и так увижу, а здесь, во сне, вот ты какая… прекрасная.

Лиза чувствовала его прерывистое дыхание над своим лицом, потом его тело, которое осторожно прижимало ее к кровати.

– Ты же устал?

– Да, я устал, поэтому с тобой и отдыхаю. Завтра будем спать до вечера, а там в госпиталь на заработки пайка.

Лиза прижимала молодого человека к себе и чувствовала, как уже его плоть желает проникнуть в нее…

Утром поспать долго не пришлось. Кто-то настойчиво стучал в двери.

Жан открыл глаза. В комнате было уже светло. Он снова прислушался, и стук повторился.

Жан прикрыл одеялом Лизу и тихо встал, прошел в гостиную, встал у двери.

Стук снова повторился.

Он вспомнил, что стоит совершенно голый, тихо вернулся в спальню, чтобы надеть нижнее белье, и опять вернулся к входным дверям.

– Кто там? – тихо спросил он.

– Зотовы здесь жили? – послышался слабый женский голос по ту сторону. – Мне бы кого-нибудь из них увидеть, если кто из них остался.

Жан вздрогнул, услышав эту фамилию. Он вернулся, чтобы прикрыть в спальню дверь, и решил открыть.

На пороге стояла очень старенькая женщина в черном платке и с котомкой в руке.

– Ты не Зотов, – сразу определила она, взглянув на Жана. – А кто-нибудь еще есть?

– Есть, внучка. Вы проходите. – Жан провел старуху в гостиную. – Садитесь, я сейчас позову.

Он усадил гостью на стул у стола, а сам поспешил в спальню.

Когда он вышел, то обомлел. Старуха сняла свой черный платок, распустила свои редкие рыжие волосы и смотрела на него черными как смоль глазами.

– Сейчас Лиза выйдет, – заикаясь, пробормотал Жан. – Вас не Люсия Петровна случайно величать?

– Именно так, – кивнула она головой. – А ты, я так полагаю, Жак?

– Жан.

– Да, да, Лиза говорила, Жан. Как, Жан, дела?

– Нормально. Может, чай будете? У нас сахар есть.

– Чай выпью, – не стала отказываться Люсия Петровна. – Где же Лизочка?

Вышла из спальни Лиза и, увидев свою тетушку, бросилась в ее объятия.

– Жанчик, это Люсия Петровна. Она нас нашла, – торжествовала Лиза. – Как ваше здоровье, тетушка?

– Слабенькое, – пожаловалась старуха. – Плохо стала видеть и много чего путаю.

– Жан, наливай чай. Как хорошо, что вы нас нашли! Мы вам очень рады!

– Очень, – буркнул Жан, понимая, что скоро наступит конец их встречи.

– Это тот самый мальчик, о котором ты мне всегда говоришь? Хорошенький, внимательный, вежливый. – Люсия Петровна бросила на него пронзительный взгляд.

– Мы сейчас в госпитале работаем, – стала рассказывать Лиза. – Там паек дают солдатский. Прожить можно.

– Ты уж меня, племянница, прости, что так получилось. Стара стала и многого не понимаю. Кто бы мог подумать, что вы здесь окажетесь. Тут просто какой-то ад. Я пока шла, столько насмотрелась…

Жан налил всем по стакану чая и присел рядом.

– Ничего страшного, тетушка, мы уже привыкли.

– К этому нельзя привыкнуть, – твердо заявила она. – Здесь повально умирают люди. Что это за время, что за год?

– Сорок первый, осень, – ответил Жан. – Идет война, и Ленинград в блокаде. Можно хоть как-то помочь этим людям?

– Нет, сынок, я здесь бессильна… Я могу только одно – побыстрее вас отсюда убрать.

– В другое место?

– Нет. Я могу вас отправить в то время, из которого вы сами. И все.

– И все?

– Да. И все.

– А если мы все вас попросим еще организовать встречу? Это реально?

– Я уже и не знаю. Может не получиться теперь у меня. Ты знаешь, сколько мне лет, сынок?

– Догадываюсь, – тихо ответил Жан. – Я как-то считал, точно не помню, но примерно лет так двести пятьдесят.

– Чуть больше, – поправила она.

– Вот бы мне так, – позавидовал Жан.

– Не дай тебе бог столько жить, – возразила Люсия Петровна. – Что бы ты делал все это время? На кого бы был похож?

– Не знаю, – пожал плечами Жан.

– На мумию фараона. На такую, как я. Живи столько, сколько тебе положено.

– А сколько мне положено?

– Племянница, что он такой любопытный? Если будешь знать свое будущее – тебе не интересно будет жить. Суть в этом и заключается. Поэтому живи, сколько тебе определил Бог. Ты такой красивый и умный мальчик, а с такими годами будешь старым, как сухарь, и весь сморщенный от времени. В голове твоей будет одна пустота… Не спеши взрослеть. Старость сама придет, ты и не заметишь как.

Жан пожал плечами.

– А о тебе, Лизочка, родители спрашивали. Я сказала, что ты гостишь в моем поместье и скоро будешь. Государь свою крепость почти достроил. Еще замахнулся на большие дела. Сама знаешь, какой он заводной и неугомонный. Сам спокойно не живет и другим не дает, людей мучает работой. Сказал, что городу быть на берегах Невы уже через пару лет. Всех отправляет учиться за границу, все воюет со шведами, строит корабли да мосты…

– Передавайте Петру Алексеевичу от меня большой привет, – сказал растроганный Жан. – Пусть себя бережет. Он еще нужен для России. А вам здоровья и еще долгих лет жизни.

– Куда еще больше, – возразила Люсия Петровна. – Дольше меня и так только памятники существуют.

– И все равно. Я надеюсь, что вы устроите нам встречу. Я вашу племянницу очень люблю.

– И я тоже, – поддержала Лиза. – Хотела попросить еще недельку здесь задержаться. Тетушка, вы же можете…

Люсия Петровна улыбнулась, сверкнув на удивление ровными белыми зубами.

– На недельку я еще согласна, – сказала она и устремила свой пронзительный взгляд на Жана. – Любишь его?

– Очень, – ответила Лиза.

– Жаль тебя, Лиза. Я уже тысячу раз пожалела, что ехала однажды в поезде с этими молодыми людьми. И ты теперь мучаешься, и он места себе не находит. А он хорош. – Люсия Петровна протянула к Жану свою морщинистую худую руку и взяла его за ладонь. – Чувствую, он тоже тебя любит.

Жан взглянул на сидящую рядом Лизу, прижал ее к себе другой рукой и поцеловал.

– Государь тоже любит молодых. Кому нужны старые люди? – вздохнула Люсия Петровна.

– С такими-то способностями, как у вас? – удивился Жан. —…

– Это все, что я могу.

– Но не все же это могут? – возразил Жан.

– Другие могут что-то другое, а я только это. Ну, мне пора идти, детки. Через неделю вам надо выйти снова на Дворцовую площадь в полночь. Вы должны быть там ровно в двенадцать ночи, – Люсия Петровна встала. – Вот и все, мне пора.

– Так вы сейчас куда? – спросила Лиза. – Может, останетесь?

– Не могу, Лизочка. Надо еще к своим заехать. Там князь Меньшиков тоже что-то затевает, просил о встрече… Дел много.

Старуха направилась к двери.

– Так вы в восемнадцатый век? – спросил Жан.

– А куда мне еще, только туда.

– И все же вам здоровья, – пожелал снова Жан. – Я буду ждать еще встречи с Лизой.

– Ох, и хитрец он у тебя, – улыбнулась Люсия Петровна.