Текст книги "История 27 Донского казачьего полка в Первой мировой войне. Полковые истории"

«28-го. Вторник. Спал хорошо. Наша сотня пошла в помощь в 29 полк. Полк искали долго, дорогой я оставался соединять порванную линию. Прибыли в полк 29 и не успели позавтракать, как началась стрельба, и когда мы пошли врассыпную, то снаряды рвались повсюду, но Господь спас. До вечера полк стоял в лесу, и ночевать пошел в Водыне. Лёг спать в 3 ч».

«29-го. Среда. Разбудили очень рано, но напрасно, и я снова лег спать, меня будили разов 5 есть рыбу, но никак разбудили. Опять дождь. Весь день стояли, и вечером пошли на помощь нашей 3-ей сотни, на которую наступал противник с пулеметами, и мы возвратились назад вечером по лесу при заходе солнца, любуясь таким видом: лес, горки, бугры и вот конница спускается и вытягивается из леса. Только что въехали в деревню, как меня снова послали в этот лес наблюдать. Был вечер тихий лес, бугры и вот мы стояли. Получили приказание и присоединились к сотне. Ночью искали всю ночь 29 полк. Прежде всего – спать, хотя я успел найти хлеба».

30 июля 1915 год. 27 ДКП участвует в арьергардных боях по прикрытию отхода пехоты на Седлец. Неприятель вёл массированный обстрел позиций полка и отступающих сотен, стремясь нанести максимальный урон. Оставление деревни Пржеборы и Седлеца. Из дневника прапорщика Кузнецова:

«30-го. Четверг. Разбудили очень рано, и мы поехали в свой полк. По прибытии я спал, но потом нас выгнали снаряды и всех разогнали по лесу. Начали постепенно отходить. В д. Пржеборы спешилась наша сотня, но потом ушли, не сделав ни одного выстрела. Потом снова пришли, но было поздно и опять ушли, и прямо до Седлеца. Дорогой сильно обстреливали снарядами и пулями. Я был квартирьером. Вечер провел с панёнками.

31-го. Пятница. Ночью на заре разбудили и поехали из города, потом вернулись. Всё утро пили вино и спирт, так как награбили в Седлице. Меня послали в батальон. Искал долго под снарядами. Усачёв упал. Вошли в Седлец и по нём отходили. В батальоне слабый поручик, но там была боевая сестрица. Весь день я был у них, и пили, и катались на велосипеде. Вечером спали в Чепелине. До этого меня проманежил Шиверёв».

В период с 20 июля по 1 августа, не смотря на непрерывный артиллерийский обстрел и атаки превосходящих сил пехоты, в дивизии были убиты всего 14 казаков, 50 лошадей. Среди офицеров было 4 раненых, среди нижних чинов 57 казаков, 47 лошадей; контужены 2 офицера, 22 казака, 9 лошадей; без вести пропали 3 казака. Потери минимальные и говорящие о высокой выучке всего личного состава 5 Донской дивизии и 27 ДКП в частности. В результате июльских боёв «русский фронт, выйдя из-под фланговых ударов, отошёл на линию Осовец – Ломжа – Брок – Венгров – Любартов – Ковель…». Германский план окружения и уничтожения русских войск потерпел неудачу. «Несмотря на столь тяжёлые условия борьбы с противником, у которого было превосходство сил и полное обеспечение боевыми припасами при большом числе орудий, русские армии отошли к основной позиции и не позволили противнику ни отрезать, ни окружить даже одной части». После разделения Северо-Западного фронта 5-я Донская казачья дивизия, вошедшая в состав 2-й армии Западного фронта, продолжала вести ежедневные тяжёлые бои, отражая «фронтальный натиск преимущественно вдоль Нарева и Бобра и фланговый в обход крепости Брест-Литовск». С оставляемых позиций первыми отходили пехотные части. И лишь затем – казачьи полки, оставлявшие за собой разъезды.

1 августа 1915 год. 1 августа 5 Донская дивизия вышла на берега Буга. Армия деморализована огромными потерями, бездарным командованием и отсутствием боеприпасов. И как закономерность этого, в пехотных полках панические настроения и нежелание воевать. Здесь вновь, как и 29 июля, по просьбе начальника 55-й пехотной дивизии генерал-майора П. М. Захарова, казакам пришлось водворять порядок в 219-м пехотном Котельничском полку и соседних с ним частях, солдаты которых покинули окопы и разбежались. Это поручение было выполнено 28-м и 29-м донскими полками, которые развернувшись в лаву, прочёсывали местность в тылу дивизии и возвращали беглецов на позиции. Едва казаки успели это сделать, как по всему фронту 35-го корпуса началось сражение. В это время 27 ДКП находился в прикрытии 55 пехотной дивизии. Из дневника прапорщика Кузнецова:

«1-го Августа. Суббота. Утром начали отход, и я присоединился к полку, но до этого выпив спирту и взяв книги. Полк отдыхал, но скоро пошёл опять назад, а наша сотня была в боковом арьергарде. Ничего мы не сделали и ушли. Пришли в д. Дубливице. Постояв, ушли спать назад, но это был не сон, а мучение. Наутро пошли блукать».

2 – 4 августа 1915 год. 27 ДКП находился в прикрытии 35 корпуса, и прикрывал отход пехоты на деревню Дубливице под сильным артогнём. 3 августа полк снова в прикрытии, противодействуя неприятельской кавалерии обойти левый фланг. При этом произошёл упорный бой у деревни Секлюки, когда казаки спешившись отбили несколько атак германцев. Противник сильно потеснил нашу пехоту находившуюся между деревнями Секлюки и Золотовка артиллерийский огонь противника достиг своего апогея. Вся деревня Секлюки загорелась и всей 1 бригаде, стоявшей у восточной ее окраине, пришлось отойти на одну версту назад. Из воспоминаний очевидца этих событий:

«Бой разгорался с каждой минутой. Противник наседал на нашу пехоту, а резервы все еще не подходили; тогда бригадный командир Генерал Поляков приказал, оставшимся 3-м сотням нашего полка, в конном строю выдвинуться вперед и в случае отхода нашей пехоты атаковать немцев и опрокинуть их. Одна сотня пошла впереди лавой, а две другие сзади ее развернутым фронтом. Дойдя на 200 – 300 шагов до своей пехоты сотни остановились и, несмотря на ураганный артиллерийский и ружейный огонь противника, стояли точно силуэты, выжидая момент атаки. То там, то здесь снаряд выхватывал 1 – 2 человека вместе с лошадью, но соседи стояли как манекены. Наконец сзади нас появилась пехота, прибывшая на помощь и цепь за цепью проходила сквозь строй наших сотен. Контратаки не было, но моральное впечатление, произведенное на пехоту полным пренебрежением казаков к смерти, было настолько велико, что солдаты бегом бросились вперед и сломили немцев, отбросив их в свои окопы».

В ночь со 2 на 3 августа штаб 5 Донской дивизии получил приказание о выдвижении донцов на боевую линию с задачей обеспечения правого фланга 2-й армии. 3 августа во взаимодействии с 5-м Сибирским корпусом донцы поддержали контратаку трёх пехотных полков. Части корпуса, «прикрытые лавою казаков, развернулись… и, несмотря на сильный артиллерийский огонь из тяжёлых и лёгких батарей, наносящих нашей пехоте большие потери, перешли в наступление, поддержанные огнём казачьих батарей. Батареи противника делали 40 выстрелов в минуту и буквально забрасывали свинцом и чугуном опорные для русских деревни и высоты. Однако, несмотря на ожесточённое сопротивление, немцы не выдержали атаки нашей пехоты и к 7 час. вечера очистили деревни Сельце, Кмохи, Войтков».

4 августа 27 полк продолжает отражать атаки противника на свои позиции. В следующие дни бои за эти населённые пункты возобновились с новой силой, так как неприятель, стараясь не потерять темп наступления, беспрерывно их атаковал: «казачьи части в разных пунктах помогали пехоте удерживать занятые пункты, а в других местах атаковали вместе со своей пехотой». Но всё же русским войскам ввиду подавляющей огневой мощи противника, сметавшей всё на своём пути, пришлось отступить. Из дневника прапорщика Кузнецова:

«2-го. Воскресенье. Очень долго блукали по лесу. Наша сотня пошла в Дубливице. Сперва хорошо было стоять. Выпили спирту. Потом, спешившись, перешли на другое место. 2 деревни уже ограбили. Я потерял револьвер, но это была шутка адъютанта. Снаряды рвутся вовсю, но так, что перелеты, но вот начались рваться без конца, и мы решили вовсю текать в разные стороны. И тут уже без конца посыпались они по видимой цели. На яру меня лошадь обманула, седло съехало под пузо, но я каким-то чудом не упал. Сел на лошадь вестового, приехал и Усачёв, пришел без коня, а я его поймал. Отошли назад и стали на поле, под открытым небом.

3-го. Понедельник. Сон плохой, так как холодно. Утром наша сотня прикрывала отход, но скоро, так как конница заходила нам с левого фланга. Перешли за речку. Кто куда, а я с казаками в 2 деревни. Нас там угостили в столовой и дали выпить. Потом нашли склад, и все набрали всего полно. Но не дали до конца дело довести. Все весёлые разбежались. Меня назначили в батальон. Я опять был в 2 деревнях, но ничего не нашли. Из батальона уехали и пошли на другой край. Шли долго, и за это время я с лавочкой напились порядком пьяными. Под конец ничего никто не помнил. Адъютант где-то потерялся.

4-го. Вторник. Спал шикарно. Опять ехать. Голова страшно болит и так и думаю, что вырву, но нет, кое-как прошло, потому что я рысил и ветер прохватывал. Прибыли, и меня потребовали в штаб бригады. Еду в штаб 50 пехотной дивизии для связи. Живётся хорошо. Были страшные бои, и мы смотрели за ними со штабом издали. Ая-яй, как это творится. Они только посмеиваются и говорят, что наши хорошо идут, а люди то-те, которые идут, как себя чувствуют, это для них ничто не значит».

5 августа 1915 год. После тяжёлых арьергардных боёв 27 ДКП был определён в резерв дивизии в поселке Клещели. Казаки приводили себя в порядок, чинили обмундирование, амуницию и сбрую, чистили и кормили лошадей. Из дневника прапорщика Кузнецова:

«5-го. Среда. Спал хорошо. День идёт хорошо. Делать нечего. Кушанье шикарное. Думаем отходить. Ужин был без хлеба абсолютно. Вот тут у меня пропал куда-то один день. Но ничего, вообще спал в дивизии, и ночью подняли уходить. Днём я уехал искать свою дивизию. Нашёл поздно вечером. Дорогой грустно и скучно при воспоминании о доме, о церкви, о завтрашнем празднике».

Читая сводки того времени, может сложиться мнение, что в этот период русская армия отступала хаотично и в беспорядке. Однако это кажущее ощущение. Все перемещения наших дивизий, корпусов и армий были санкционированы вышестоящим начальством. «Мы отступали на заранее подготовленные инженерным ведомством позиции, иногда даже укрепленные колючей проволокой, – вспоминал генерал-майор Д. И. Ромейко-Гурко, летом-осенью 1915 г. начальник штаба 14-го армейского корпуса 3-й армии. – Когда немцы подходили к такой позиции, они разворачивались и производили усиленную разведку, обыкновенно на другой день. На следующий день они обычно открывали по нам артиллерийский огонь, а на третий энергично атаковали. Мы же отступали на следующую, заранее укрепленную позицию. Рядом с нами шел 3-й Сибирский корпус. Он действовал более энергично, задерживая немцев иногда более суток. Так продолжалось около 10 суток. Стреляли мы мало, так как в снарядах и патронах был большой недостаток».

В то же время германские военачальники строили планы относительно дальнейшего развития кампании 1915-го в Беларуси. Единодушия по поводу того, как именно нужно воевать дальше, у верхушки германской армии в то время не было. Начальник Генерального штаба, генерал пехоты Эрих фон Фалькенхайн, к примеру, считал, что после вытеснения русских из Польши крупных операций предпринимать не стоит. Он писал: «Еще 9 августа имелась, казалось, прочная надежда, что удастся помешать прорваться к востоку большим русским силам, стесненным в пространстве Нарев, Висла, Вепрж, Влодава, и уничтожить их… Но скоро, однако, выяснилось, что от этого придется отказаться… Противнику, очевидно, удалось своевременно извлечь свои главные силы из опасного для него района. В этом ему помогла сохранившаяся у него оперативная свобода в пространстве к северо-западу и северу от Брест-Литовска». Тем самым Фалькенхайн фактически признавал, что битву за Польшу германская армия не выиграла – русские выровняли фронт и, следовательно, развивать наступление смысла нет.

6 августа 1915 год. 6 августа 5-я Донская казачья дивизия была передана в распоряжение 1-го Туркестанского корпуса 2-й армии на участок у города Бельска на реке Белой – притоке Нарева. На этом участке фронта, между 50 пехотной и 11 стрелковой Сибирской дивизии образовался разрыв, к которому германцы стянули свои ударные части. 1-я бригада по приказу командира Туркестанского корпуса выдвинулась вперёд. 27-й полк препятствовал переправе немцев через реку Белую, ведя точный ружейно-пулемётный огонь. 12-я Донская батарея «не переставала обстреливать колонны немцев, появившихся у восточной окраины Бельска». Три сотни 33-го Донского полка (2-я бригада) заняли юго-восточную окраину Бельска и окопались, «ружейным огнём отбивая наступление немцев и неся при этом большие потери от сильного огня противника из тяжёлых и лёгких батарей». Удерживая позиции, казаки 2-й бригады, «пропустив отходящие пехотные части, ружейным огнём сдерживали на каждом шагу наступающих немцев, дабы дать возможность пехоте устроиться на новой позиции». Таким образом, 5 Донская дивизия обеспечивала промежуток, образовавшийся между флангами 50-й пехотной и 11-й стрелковой Сибирской дивизий, не допуская прорыва немцев. Из дневника прапорщика Кузнецова:

«6-го. Четверг. Спал, как убитый, достигший всего – разулся, бельё сменил и теперь в тёплом. Рано встали и поехали в Клещели. Здесь я был в церкви право-славной и служил молебен Св. Николаю, но беда, что не был в обедню. Днём получил сообщение переходить и идти на помощь 1 Туркестанскому корпусу. Шли рысью по сильному дождю. Приехали в 11ч., закусив, лёг спать в тёплом». Н. С. Кузнецов.

7 августа 1915 год. С утра казаки 5 Донской дивизии вели ожесточенный бой в районе г. Бельска, прикрывая отход 12-го Туркестанского пехотного полка. Тем временем, командование 2-й русской армии выказывало сильное недовольство неудачными действиями конницы. На этом негативном фоне им одновременно отмечалась стойкость 5-й Донской казачьей дивизии, которая, несмотря на систематический отход соседей, продолжала без всяких просьб и ходатайств отлично выполнять указанные ей задачи. Так, высокую доблесть проявили казаки 5-й Донской казачьей дивизии (27-й, 28-й, 29-й и 33-й Донские казачьи полки, а также 12-я и 13-я Донские казачьи батареи) в бою 7 (20) августа 1915 г. у Бельска (примерно в 40 км южнее современного польского города Белосток). В спешенном строю они задержали наступление противника и надежно прикрыли отход 2-й пехотной и 11-й Сибирской дивизий, которые получили своевременную возможность закрепиться на новой позиции. Заслуги донцов отмечались одновременно в сводках по 1-й и 2-й русским армиям.

К вечеру 7 августа пехотные части соединились и вместе с казаками отошли к линии Бресто-Граевской железной дороги. Отступая, донцы нанесли чувствительный урон германской кавалерии: в тот момент, когда «спешенная немецкая конница пыталась обойти фланг нашей пехоты», она «сама подставила фланг казакам и понесла большие потери». Попав под убийственный ружейно-пулемётный огонь, германцы в панике бежали.

Противник был обозлен до крайности на казаков 5 Донской дивизии. Это подтверждает следующий факт. В деревне Стрыков (Северо-западный фронт) раненый казак 2-й сотни 29-го Донского казачьего полка Сергей Доманов, попав в плен, подвергся изуверским истязаниям. Ему выкололи глаза и отрезали уши. Изверги нанесли пленному множество ран, а затем до смерти затоптали ногами. Многострадального воина погребли жители деревни после ухода немцев.

В ходе этих боёв отличились многие казаки 27 ДКП, представленные к Георгиевским медалям. «Наградить ГМ 4 ст. за отличия, показанные ими в бою 7. 08. 1915 г. у города Бельска»:

Приказный Тарасов Василий Иванович представлен к ГМ 4 ст. №521157.

Казак Синебрюхов Анисим Ефимович представлен к ГМ 4 ст. №521158.

Казак Карташов Пётр Григорьевич представлен к ГМ 4 ст. №521159.

Приказный Харланов Василий Филимонович представлен к ГМ 4 ст. №521160.

Приказный Зимин Тимофей Дмитриевич представлен к ГМ4 ст. №521161.

Приказный Изварин Тимофей Михайлович представлен к ГМ 4 ст. №521162.

Приказный Новоайдарсков Леон Андреевич, представлен к ГМ 4 ст. №521163.

Казак Рытиков Григорий Александрович представлен к ГМ 4 ст. №521164.

Казак Грешнов Никифор Никифорович представлен к ГМ 4 ст. 521165.

Казак Исачкин Григорий Григорьевич представлен к ГМ 4 ст. №521166.

Доброволец Гвяздов Матвей Иванович представлен к ГМ 4 ст. 521167 (В казачьих полках во время 1 Мировой войны кроме казаков служили и добровольцы многих национальностей, если казаки принимали их в свою среду).

Казак Бодрухин Козьма Прокофьевич представлен к ГМ 4 ст. №521168.

Казак Домащенко Стефан Акимович представлен к ГМ 4 ст. №521169.

Казак Пономарёв Василий Михайлович представлен к ГМ 4 ст. №521170.

Казак Колесников Иван Иванович представлен к ГМ 4 ст. №521171.

Приказный Цыганков Павел Давфдович представлен к ГМ 4 ст. №521172.

Казак Черепахин Иван Аникеевич представлен к ГМ 4 ст. №521173.

Казак Изосимов Сидор Семёнович представлен к ГМ 4 ст. №521174.

Казак Волокитин Фёдор Леонтьевич представлен к ГМ 4 ст. №521175.

Приказный Жданов Виталий Сергеевич представлен к ГМ 4 ст. №521176.

Не строевой старшего разряда Тихановский Николай Иосифович представлен к ГМ 4 ст. №521177.

Приказный Ретивов Михаил Стефанович представлен к ГМ 4 ст. №521178.

Из дневника прапорщика Кузнецова:

«7-го. Пятница. Взбудили опять рано. Спал хорошо. Дивизия стоит, не получив ещё задачи. Половина дня прошло. Сел на 15 минут в карты и выиграл 35 р. Поехали на позицию. Местность, хоть шаром покати. Шли лавой. Пехота отступает. Страшные бои. Лошадь свою загонял с приказаниями. Видел Белякова и Жорку Попова. Спешивались. Всё прошло благополучно. Вечером – страшный дождь мы все намокли. Ночью ездили квартиры искали. Едем, потом стоим, потом ещё 5 сажень проедем, станем. Ночью все мокрые добрались до дому».

8 августа 1915 год. После тяжёлых боёв 7 августа 27 полк был определён в резерв в деревне Щиты. Тем временем, командир 2-й бригады генерал П. Н. Мышецкий, за всё время боёв показал себя инициативным и решительным военачальником. Принятие ответственного решения потребовалось от него и в ночь на 8 августа. В штабе бригады одновременно были получены два противоречивых приказа: генерала Г. М. Ванновского, назначившего место ночлега полков, и начальника 11-й Сибирской дивизии, приказавшего прикрыть её левый фланг, который оказался под угрозой разгрома. В этой ситуации П. Н. Мышецкий решил действовать по обстановке: выделить охранение в угрожаемый район, выслать разъезды и выдвинуть артиллерию. Решительность командира 2-й бригады получила полное одобрение Г. М. Ванновского, приказавшего продолжать обеспечение левого фланга 11-й Сибирской дивизии. Из дневника прапорщика Кузнецова:

«8-го. Суббота. Спал хорошо. Дождь опять идёт целый день. Пока стоим. Весь день идёт дождь. Скучно. Сделал поручения каптенармусу. Я и упустил из вида, что суббота сегодня. Вечером ужинал в собрании. 5-я сотня всех встревожила, спешно выступив, хотя было только приказано седлать. Потребовали к командиру полка и я поехал для связи».

Полк на марше.

9 августа 1915 год. Германские войска утром 9 августа, после массированной артподготовки атаковали позиции русской пехоты 50 и 67 дивизий у деревень Парцево и Спички, и на ряде участков выбили обороняющихся из окопов. Для восстановления положения, генерал Ванновский отправил на помощь 50 пехотной дивизии 27 ДКП. После восстановления положения, полк был отведён в лес во избежание потерь. Из дневника прапорщика Кузнецова:

«9-го. Воскресенье. Ночью не спал. Утром тоже. Дела очень хороши. Полк на месте. Вечером был бой, и артиллерия гудела сплошным гу-гу-гу. Я и упустил из виду, что сегодня воскресенье. Одно читаю книги. Наша бригада ходила в бой, но только мокро сделала и простояла всю ночь в лесу».

10 – 12 августа 1915 год. 27 ДКП находился в резерве в районе деревень Новины и Орешково. 11 августа полк меняет дислокацию. 12 августа 1915 года 5-я Донская казачья дивизия перешла в распоряжение 16-го армейского корпуса. Ей была поставлена задача: воспрепятствовать продвижению противника в обход и охват левого фланга 47-й пехотной дивизии, а также поддерживать связь между этой дивизией и правым флангом Гренадерского корпуса, местонахождение которого было неизвестным. Задача непростая, с учётом несанкционированного отхода пехоты. К вечеру взаимодействие с пехотой бы установлено. Из дневника прапорщика Кузнецова:

«10-го. Понедельник. Спал лучше, чем вчера. День очень жаркий. Дивизия перешла. За мной прислали. Опять по фронту движение на старое место. Ехали хорошо. Обоз следом растянулся. Приехали в лес и меня отправили в разъезд. Обстановка плохая: речка, болото непроходимое. И только днём переезд. Вообще, коннице здесь нельзя никак быть. В лес не доберёмся. На ночь стали в деревне. Сперва хорошо устроились спать, но что-то отзывают. На пути стали ночевать, хотя было уже 4 часа.

11-го. Вторник. Выспались хорошо и пообедали, а теперь собираемся дальше ехать. Прибыли в полк. Дорогой видели сестриц. Полк перемещается. Был разговор о войне, о положении создавшемся. Одна беда, да и только. Вечером переезжали в другую деревню. Меня неожиданно перевели в первую сотню. Вечер был очень и очень хороший. Дочитал «Виновата ли она?» Спать легли с командиром в 11ч. вечера.

12-го. Среда. Встал в 7 ч. утра. Спалось хорошо. Потребовали в штаб – и вот послали в пехоту. Пехота отходит. Пули свистят и снаряды без конца. Я пишу на полотне железной дороги. Вечером пришла к полку пехота, так как до этого времени была наша бригада вместе. Напились чаю, читаю «Варвары 20 века». Очень долго сидел с книгой. Спал урывками. Ночью пошли отходить».

13 – 15 августа 1915 год. 13 августа полки 5 Донской дивизии вместе с приданной Туркестанской казачьей бригадой прикрывали отход пехоты через Беловежскую пущу за реку Нарву, отражая непрерывные атаки германского авангарда. Отступая, казаки разрушали дороги, взрывали мосты, устраивали завалы на пути противника. 14 августа немецкая конница и пехота незаметно подошли к позициям 27 ДКП и пехоты, началась артподготовка. Но, не смотря на это противника с потерями отбили. Полк стал отступать после отхода пехоты. Утром 15 августа полк занял оборону, давая возможность пехоте в порядке и без паники отступить. После отхода стрелков, казаки, прикрываясь стрелковым огнём, так же стали отходить. Из дневника прапорщика Кузнецова:

«13-го. Четверг. Ехали долго и медленно. Сплю при каждой стоянке. Из деревни нас вышибли. Разместились в доме управляющего. Хорошо закусил и пообедал, поспал – теперь и в полк можно ехать. Полк скоро нашли и отдохнули. Получил покупки. Вечер божественный, очаровательный. Лес кругом – знаменитая Беловежская Пуща. Мы расположились по обе стороны шоссе. Луна смотрит сквозь деревья и слышится мандолина – это Путорош играет. Лег спать вечером. Ночью подняли, и сотня пошла портить шоссе. Начали рубить, валить и рыть, а луна приятно смотрит на нас. Деревья падают на шоссе.

14-го. Пятница. Вот и проработали до зари. Кончили и поехали, но недалеко. Меня послали в разъезд наблюдать за противником из пущи и постепенно отходить. Утром прогремели первые выстрелы орудийные, и началась потом обыкновенная история – гу-гу-гу. Виделись и долго сидели с Володичкой Зацепиным. Сегодня роковой день, когда я покинул реальное училище со смехом и весельем. Сидели весь день в пуще. Конница противника близко подошла незаметно, но мы ничего не могли сделать, так как пехота обстреляла нас. На буграх замечаем большое движение немцев. Пехота пошла в наступление. Мы обстреляли и отошли за окопы. Скоро все мы снялись, так как пехота отходила, а мы прикрывали и пошли следом. Шли всё время пущей по большой дороге. Как красиво и весело. Чудится, что это только картинное. Всю дорогу Харламов рассказывал про командира, «купанье», «отпуск», «чёрт». Уже позже взошла луна, пробивая свои лучи сквозь деревья. Стали и ждали распоряжения. Долго это было, так что выспались. Тронулись дальше.

15-го. Суббота. Меня позвали к командиру полка, но нет, другого послали. Сегодня Успение. Праздник большой. Господи помоги и спаси! Сегодня, но в 14-ом году я был на гулянье с барышнями за р. Доном, в лесу. Утром стали на позицию. Я стоял самый правофланговый. Сейчас все на месте в училище. Получил ножичек. Получил приказание отступать, а куда – неизвестно. Начал собирать, прикрывая это стрельбой. Собрал и поехал в лес, а там кое-как выбрались на большую дорогу. Вспоминал свое гулянье в 14-ом году и как целовался с Нюсей Аф. Кое-как попали на след полка. Поехали по болоту, Усачёв упал в болото. Один казак упал в воду и выкупался. Приехавши, хорошо пообедал с вином. А потом белье переменил, поужинал и отправился в 9 ч. вечера в окопы. Ночь, тихая, лунная, кругом лес. Иду один, и мне чудится, что я это в театре с барышнями, в саду, а луна как помню точь-в-точь светила, но всё это было в 14 году. Ночью в окопах всё время работали, но я больше спал».

16 августа 1915 год. С утра полк находился в прикрытии, не давая противнику смять арьергард отходившей русской пехоты. Вечером 27 полк занимал позицию на реке Нарве от деревни Буды до устья реки Пчелки, получив приказ не допустить форсирования водной преграды немцами. Ночью, после того как позиции полка были обстреляны германцами, в некоторых сотнях полка возникли панические настроения и офицерам полка пришлось приводить казаков в чувство и подбадривать. Из дневника прапорщика Кузнецова:

«16-го. Воскресенье. Сегодня упустил из виду, что воскресенье. Встал в 7 ч. Днём опять спал, но плохо, вспоминается Подчаша Воля – грудь ныла кругом. Меня разбудили идти домой, и обедать, и там же ночевать, [ничего] не вышло. Правее нас отступили и вот мы тоже отходим, но дорогой остановились и вот я пишу дневник. Кругом отступают. Видим разъезды. Погода, хотя солнце и печёт, но есть ветерок и так хорошо. Стали на позицию. Я всё время был наблюдателем и сделал 5 выстрелов из винтовки. Пулемет сняли на ночь. А цепь мы усилили. Расставил секреты, закусил и лёг спать. В 12 ч. ночи поднялась стрельба, секреты ушли, и все начали отходить. Когда меня разбудили, то начал наводить порядки. Пошёл в наступление на кусты, но там, конечно, ничего не было. Снова всех водворил на место и заснул. На заре намочил дождь». Н. С. Кузнецов.

17 августа 1915 год. В середине августа немцы с новой силой обрушились на армии фронта. Тяжёлые бои опять закончились отходом войск на новые рубежи. После 17 августа русские армии заняли линию Гродно – Свислочь – Пружаны – верховье р. Яссельда, «вновь ускользая от германской ловушки у Брест-Литовска». Затем центральная группа армий была отведена ещё дальше, «в зависимости от действий на флангах, для выравнивания фронта».

5-я Донская казачья дивизия вела бои на р. Нарве вместе с бригадой 41-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта В. П. Широкова. Дивизия имела задачей защиту берегов реки на участке деревня Рыбаки – Бровск. 27 полк в составе бригады (27 и 28 ДКП) под сильным артиллерийским и пулемётным огнем на позиции у д. Пысовка. Осколком снаряда был ранен, но остался в строю командир 27-го Донского полка полковник П. И. Тарасов. Боеприпасов катастрофически не хватало. Особенно в дефиците были снаряды. В артиллерийском дивизионе насчитывалось не более 20 снарядов на орудие. Ближе к вечеру полк отвели на новые позиции. Из дневника прапорщика Кузнецова:

«17-го. Понедельник. Утро было прохладное. Замечали накопление немцев в лесу. Пулемёт жарил по мне и по стодолу (сарай из камыша – прим. ред.). Днём в 12 ч. начался артиллерийский огонь. Сперва ничего было, но потом начали бить по этим домам, где мы были. Два снаряда разорвались над нами с вестовым, так что осколки падали в 2-х шагах. Вот страшно-то, Господи! Сначала очумели. Бежать некуда. Вот мы и стали, как вкопанные, а тут ещё пулемет бьет правее. Отбежал к другому стодолу. Снаряды так и сыплятся по всему двору, ранило свиней, один попал прямо в халупу. Со мной был урядник Иларионов, так вот его ранило, но меня Бог хранил. Кое-как на четвереньках вылез из-под пулемета и этих снарядов. Слава тебе, Господи! Отступили на новые позиции в лес, но скоро и оттуда отступили. Дождь проливной идёт. Уже в сапогах мокро, плащ пропустил воду] и брюки, и рубаха тоже. Снова стали, ещё раз на новые позиции. Дождь весь день идёт. Шинели нет, промок до костей, холодно, ноги не чувствуют. Развели костер, и, слава Богу, – тепло, тепло. Я разувался и сушился. Кое-как заснул без шинели на сене, но, наверно, поэтому и простудился. Ходил в будку греться и спал там до 1 ч. Получили приказание отходить. Поехали. Поднялся ветер сильный, ноги не чувствуют. Все замерзли».

18 – 20 августа 1915 год. 18 августа отступление русских войск и 5 Донской дивизии через место Свислочь продолжалось; казачьи полки вели разведку и арьергардные бои. В ежедневных ожесточённых столкновениях, указывалось в журнале военных действий, «продвижение частей немцев… развивается медленно и сдерживается огнём казаков». Люди и лошади измотаны, но держатся. Теперь бои шли за обладание берегами р. Свислочь. Русским удалось отойти на новые рубежи не замеченными противником, который всю ночь вёл артиллерийский огонь по оставленным деревням.

Кроме артиллерии, немцы использовали авиацию и бронированные автомобили, а 20 августа и дымовые снаряды. Создав дымовую завесу, германцы под её прикрытием «повели наступление на фронт 218 и 266 полков и сбили эти полки, один из них буквально разбежался». Вынужденные загнуть свой правый фланг, подвергшийся угрозе со стороны противника, казачьим сотням снова пришлось задерживать бежавшую пехоту и буквально силой гнать её в окопы. При этом командир 218-го пехотного Горбатовского полка «с разведчиками, стоя на линии железной дороги у Казейки, лично задерживал по группам отступающий свой полк». К вечеру в казачьих полках не осталось ни одного патрона, и генерал П. Н. Мышецкий отвёл войска за главные позиции пехоты, оставив на переднем крае лишь «сильные разведывательные части». Генерал Ванновский приказал 27 ДКП выдвинуться для помощи и оказать поддержку 28 полку, атакованному превосходящими силами противника. 20 августа полк на позиции, занимает оборону. В полдень начинается сильный артобстрел и разгорается бой. Казачьи батареи ведут ответный огонь, рассеивая противника.

Потери дивизии за период с 11 по 20 августа составили 9 убитых, 24 контуженных, включая 2 офицеров; 6 пропавших без вести. Противопоставить всесокрушающему валу огня и стали германской армии, русским частям было практически нечего. Как отмечалось в журнале военных действий дивизии, «на всем фронте наши спешенные сотни сдерживают ружейным огнём наступающие части противника». Из дневника прапорщика Кузнецова: