Текст книги "Из жизни энтомологов, или Теория «неидеальной монетки»"

Сентябрь 1975, Буэнос-Айрес

Первой операцией, в которой принимал участие помощник резидента ГРУ по Южной Америке Анатолий Хабаров в составе группы АОС-3/7, стала ликвидация Херальда Мотца – доктора, в своё время сотрудничавшего с печально известным Йозефом Менгеле – врачом, имевшим среди заключённых Аушвица кличку «Ангел Смерти».

В 1941 году Мотц успешно закончил медицинский факультет в Гамбурге и был направлен для прохождения пятилетней практики врача-ассистента сначала в полевой госпиталь в Польше, а затем в концлагерь Аушвиц в подчинение доктора Менгеле, который сделал запрос в министерстве на двух помощников-врачей.

Значительную часть работы Менгеле и его ассистента в лагере составляли опыты над заключёнными, включая анатомирование живых младенцев, кастрация мальчиков и мужчин без использования анестетиков, испытание женщин ударами тока высокого напряжения с целью тестирования их выносливости и многие другие зверства. Однажды Мотц по поручению начальника стерилизовал группу польских монахинь при помощи рентгеновского излучения.

За почти два года своей работы в Аушвице Менгле и его подручный заработали репутацию самых страшных и зверских нацистов. Они лично встречали поезда узников, приезжавших в лагерь, и решали, кому из них предстоит работать в лагере, кто пойдёт на их опыты, а кто сразу же отправится на смерть в газовую камеру.

Среди их экспериментов были попытки изменить цвет глаз детей впрыскиванием различных химикатов в радужную оболочку, ампутации органов без наркоза и прочие. Люди, оставшиеся в живых после этих опытов, вскоре всё-равно умерщвлялись, как ненужный отработанный материал.

Под конец войны после освобождения Аушвица Мотц и его начальник были арестованы и переведены в концентрационный лагерь Гросс-Розен. В апреле 1945 года, переодевшись в форму солдатов, обоим преступникам удалось бежать на запад Германии, где они выдавали себя за обычных солдат. Однако, сначала им не повезло – переодетые беглецы были задержаны американским патрулём, к сожалению не были опознаны, как преступники и содержались как обычные военнопленные в лагере возле Нюрнберга. Через два месяца их отпустили, так как личности пленных не смогли точно установить, пришлось верить сказанному. А доказательств их причастности к преступлениям не были доказаны, слишком много фашистских преступников пытались скрыться, всех выявить не представлялось возможным.

Потом пути обоих убийц разошлись: Мотц долгое время скрывался в Баварии под чужим именем и в 1949 году сумел переселиться в Аргентину с помощью системы «крысиных троп». В последствии, после подтверждения своего медицинского образования, устроился на работу врачом в психиатрическую клинику. Для подтверждения якобы утерянного диплома бывшим нацистским врачам в Аргентине требовалась лишь успешная трёхмесячная практика в больнице и свидетельство двух человек о том, что они лично знали и видели, что указанный человек в Германии работал врачом. Такие нашлись в составе организации «ОДЕССА», организованной в конце войны по личному указанию райхсляйтера Мартина Бормана и состоящей из выживших немецких офицеров и поддерживающих своих соратников в Южной Америке.

В сентябре 1975 года доктор Бауэр, он же Хералд Мотц, был найден повешенным на дверце гардероба в собственной квартире на проспекте Либертадор в Буэнос-Айросе. Рядом с трупом лежала предсмертная записка, написанная рукой погибшего: «Эти люди снятся мне каждую ночь. Я так больше жить не могу и хочу. Я заслужил божью кару». В крови Мотца при вскрытии нашли большие дозы барбитуратов и антидепрессантов.

Уголовное дело о самоубийстве в следствии возможного психического заболевания было закрыто через шесть месяцев.

Это была первая показательная казнь нацистского преступника сотрудниками «Осы». И первое успешное дело с участием Анатолия Хабарова.

Август 1968, Прага, Чехословакия

Особым заданием сотрудников «Осы» стало участие в операции «Дунай» в Чехословакии в августе 1968 года, когда в страну для подавления массовых протестов вошли более трёхсот тысяч солдат и офицеров, а также около семи тысяч танков армий стран Варшавского договора. Наиболее крупный контингент войск был выделен от СССР, поэтому в подготовке операции участвовали все подразделения секретных служб страны, в том числе ГРУ, и отдельно сотрудники программы «Оса».

21 августа 1968 года на аэродроме «Рузине» в Праге высадились передовые подразделения 7-й воздушно-десантной дивизии министерства обороны СССР. Десантники заняли и блокировали основные структуры аэродрома, куда стали приземляться советские транспортные самолёты с десантом и боевой техникой, впоследствии беспрепятственно вошедшие в город и блокировавшие сопротивление чешских вооружённых сил. Успешность операции была возможна, в том числе, благодаря тайным подготовительным операциям «Осы», три группы которой прибыли в Чехословакию за две недели до вторжения войск. Им удалось тихо, без привлечения внимания полиции и прессы, точечно устранить в результате «несчастных случаев» трёх политических лидеров первого и второго звена, ответственных за конкретное руководство действиями недовольных масс в городах на местах, а также за отражение событий народного недовольства в средствах массовой информации: в том числе зарубежных радиостанций, работающих на территории страны. За успешное выполнение поставленных задач все сотрудники «Осы», участвовавшие в операциях получили очередные воинские звания. Награды были вручены, в том числе Марку Хабарову, но без официального оповещения, лишь секретным приказом начальника управления.

 
                                                 * * *
 

В начале 80-х сотрудники «Осы», в частности АО-3/4—5, были направлены в Польшу, где получили задание по ограничению влияния американской разведки на развитие контактов с польской «Солидарностью». Благодаря успешным действиям агентов и компрометации американского атташе по культуре, ответственного, в том числе за контакты с лидерами сопротивления, Советский Союз предотвратил государственный переворот по военному типу в этой стране и отсрочил хотя бы на некоторое время выход Польши из соглашения стран «Варшавского договора».

 
                                                 * * *
 

В конце 70-х, начале 80-х годов в СССР усилилась тенденция перехода сотрудников секретных служб на сторону врага. В основном это были работники внешней разведки, консульские служащие и сотрудники внешнеэкономических министерств. Перебежчиков из ГРУ было значительно меньше, сама структура управления не позволяла этому происходить. К тому же, предатели знали, что после бегства из страны, чаще всего неумолимо последует заслуженное наказание.

В 1978 году руководством страны была поставлена задача по тайной ликвидация бывших советских агентов, пересекших «линию фронта» и нанёсших максимальный вред для работы спецслужб. Подразделение «Оса» получила задание устранить трёх самых заметных предателей – бывших сотрудников ГРУ, бежавшим на запад. Результатом этой работы в течение трёх лет скрупулёзной подготовки стало устранение в 1980 году агента швейцарской резидентуры военной разведки, продавшего американцам данные более пятидесяти сотрудников ГРУ и внешней разведки СССР. А также агента «Поль», бежавшего в США в 1982 году с данными по космической программе, нанёсшего очень ощутимый урон развитию отечественной космической отрасли. В конце 1983 года был устранён сотрудник секретной службы в Греции, перебравшегося в 1981 году в Англию с секретными данными о тайных переговорах СССР с Лигой арабских государств. По заданию управления в 1984 году был также ликвидирован бывший сотрудник «Внешторга» в ГДР, тайно выехавший в Западную Германию с планами строительства подземных тоннелей на территории Восточного Берлина. А также сотрудник «Внешвоенторга», бежавший в Эфиопии в посольство Австралии и выехавший впоследствии в США. Эти операции не обставлялись в качестве показательных наказаний, но в самом управлении, а также в специальных высших заведениях в последующие годы эти устранения преподавались, как успешная ликвидация предателей, перешедших на сторону врага.

В число успешных совместных операций сотрудников «Осы» с внешней разведкой стало сопровождение, внешнее прикрытие и тайный выезд в СССР британского агента Джима Вайта, сдавшего советским спецслужбам во второй половине 1970-х годов более 400 британских агентов, работающих по всему миру, и нанёсший тем самым весьма чувствительный удар по работе МИ-6.

Побег криптоаналитиков АНБ Мартина Вильмса и Митча Бернона в СССР в 1980 году тоже прошёл под прикрытием и активном участие оперативников подразделения Хабарова, планировавших и прикрывающих проведение операции.

То, что об этом не упоминалось даже в западной прессе, говорило о квалифицированности работы агентов «Осы». Их автономные действия порой оставались незамеченными не только для противника, но даже для коллег из КГБ и внешней разведки.

 
                                                 * * *
 

Особой главой работы подразделения стало вторжение советских войск в Афганистан, запомнившейся не только успешными действиями, но и первыми серьёзными потерями личного состава. В Кабуле погибли четыре сотрудника из оперативного подразделения, командированные для подготовки высадки советских войск. Марк Хабаров был изначально против привлечения сотрудников отдела к операциям в этой стране, но решение было принято на самом высшем уровне и лежало вне его компетенции.

«Использовать квалифицированные кадры нашего отдела в Афганистане для ликвидации главарей Талибана без специальной подготовки – это всё равно, что забивать гвозди яйцами Фаберже. Мы потеряли совершенно неоправданно наших сотрудников в Кабуле. Из трёх агентов, посланных весной 1984 года в Пешавар, мы лишились двоих. Непростительно. Тогда наш отдел был ещё не совсем готов к работе на этой территории среди горных афганских племён. Однако, всего за год мы подготовили несколько специалистов, готовых, в том числе и в первую очередь ментально работать на этой специфической территории».

Для «Осы» это был бесценный опыт ведения скрытых военных действий в непривычной горной местности и среди особой категории населения, сопротивлявшейся наравне с военными. Накопленный профессиональный анализ столкновений внёс большой вклад в подготовку сотрудников подразделения. В частности, уже к лету 1985 года отделу Марка Хабарова удалось проследить и уничтожить практически всю цепочку финансирования северо-восточных племён Талибана за счёт поставок опиума-сырца через Таджикистан. Отчасти делалось это по заданию руководства, отчасти было его личной инициативой и имело свой дальний интерес. По заданию Хабарова его сотрудники из групп ОАС-3/9—10 не только перехватывали весь товар, но им удалось взять под свой негласный контроль часть денежного потока от продажи наркотиков, ликвидировав четырёх главарей бандформирований и уничтожив всё цепочку поставщиков, поставив на их места своих людей. Тогда в руках сотрудников его отдела оказались значительные суммы незарегистрированных денег, поступающих на специальные счета сначала в Пакистане, а затем в банки стран с непрозрачной налоговой системой, в частности островов карибского бассейна. Через своих агентов Марку удалось регулярно переводить крупные поступления на предъявителя в финансовые учреждения некоторых офшорных государств, тем самым накапливая, как он считал, неприкосновенный запас для сотрудников отдела на пенсию или на всякий случай, например на «чёрный день». Об этих накоплениях, местах размещения и их размерах не знал никто, кроме самого Марка. Конечно, по отдельным позициям перемещения денег некоторые посвящённые сотрудники были в курсе, но целой картины и масштаба не знал никто. Непререкаемый авторитет Хабарова и беспрекословное подчинение его приказам не позволяло даже задуматься о неправомерности его действий. У Марка были свои далеко идущие планы.

9 апреля 1984, Москва

– Отец, что-то случилось? Почему такая конспирация? У нас появились тайны от мамы?, – Анатолию было весело, настроение соответствовало весенней солнечной погоде. Они с отцом гуляли уже четверть часа по парку на Воробьёвых горах, где аллеи хорошо просматривались и можно было уже издалека заметить посторонних.

– Нет, ничего не случилось. И тайн от мамы у нас, конечно же, нет. Вернее, их нет у меня, а у тебя может и есть какие-то личные. Я, например слышал, что Полина беременна, и вы собираетесь пожениться, а мама не в курсе. Не порядок. Так что, поговори с мамой, она переживает.

– Ну, от вас ничего не скроешь. Хорошо, обязательно с мамой поговорю и с Полиной познакомлю. Но, я так понимаю, моя личная жизнь – не главная тема разговора. Так, по какому поводу мы вышли подышать свежим воздухом в месте столь отдалённом от чужих глаз?

– Сын, надо поговорить. Разговор будет долгий, сложный и очень для меня важный, – полковник Хабаров был нечасто столь задумчив, как сейчас, – дело в том, сын, что я… болен. Давно и, как говорят медики, серьёзно. Я уже несколько месяцев назад заметил, что со мной что-то не в порядке, но всё как-то оттягивал походы к врачам. Сейчас этим эскулапам не нравятся мои сосуды и клапаны, похоже, мне предстоит очень серьёзная операция на сердце. Видно, годы в концлагере не прошли бесследно, и сердце работает всего на 10% от необходимого объёма. Если не делать операцию, врачи дают не больше шести месяцев, да и то, если без нагрузок и стресса. Риск операции – пятьдесят на пятьдесят. Мама, конечно, в курсе, но без страшных подробностей, так что, давай пока ей всё не рассказывать. А нам надо поговорить, я должен тебе многое рассказать.

Сейчас идёт 1984 год – не самый простой из всех, за последнее время сменилось несколько генеральных секретарей, один старее и слабее другого. Сейчас наконец-то у руля страны встал Андропов, но он очень болен, я думаю, он долго не протянет и многое сделать не успеет. Поэтому, у меня есть вполне законные основания полагать и опасаться, что через некоторое время многое может измениться, к руководству страной придут новые силы, новое поколение руководителей и неизвестно, как они будут политически ориентированы. У меня есть опасение, что Советский Союз, под давлением и не без помощи Запада при псевдодемократических потугах нового руководства, может прекратить своё существование, как страна, и развалится на отдельные республиканские государства. И это в лучшем случае. Возможен и полный развал страны вплоть до гражданских войн во многих спорных точках на территории бывшего СССР. Нынешнее руководство страны уже не в состоянии управлять такой махиной, и начинается так называемая «война элит» за власть. Заметный развал экономики под гнётом гонки вооружений и сомнительные успехи войны в Афганистане, а также коллективное давление Запада настолько серьёзны, что я уверен, страна долго не продержится, слишком много факторов говорят в пользу такого сценария. Начнётся смута, разруха, обнищание и войны. Ты, я вижу, не сильно удивлён, наверняка ты уже тоже думал о происходящих переменах. Ладно, послушай дальше старика.

На случай таких радикальных перемен у меня есть пару идей, как быть с подразделением «Оса» и вообще несколько мыслей о твоём будущем, если позволишь. Я изначально создавал наш отдел так, что бы вы смогли работать, выживать и быть востребованы в любых условиях, при любых режимах и любой власти. Но, если Союз развалится, мы потеряем внутриполитический и международный ориентир нашей работы. На руины советской системы слетятся вороны – нагрянут западные специалисты разных сортов, и разведка, убеждён, будет в первых рядах. И я не уверен, что новое руководство не сдаст нас противнику в качестве подарка доброй воли. А я не могу позволить уничтожить результаты нашего многолетнего труда и потерять специалистов такого уровня, как вы.

Конечно, я уже предпринял кое-какие меры, что бы имена сотрудников и векторы нашей деятельности не всплыли наружу в полном объёме. В этой неразберихе и частой смене руководства как в стране, так и в нашем управлении, мне удалось изъять практически всю важную документацию по «Осе» и её агентах. Я подчистил с маминой помощью все записи в архивах и отделе кадров, насколько это было возможно. Мы оставили документы только на тех сотрудников, кто погиб, уже ушёл с активной работы или выбыл из списка управления. И ещё пару человек из группы обеспечения, не вовлекавшихся за последние годы в активные текущие мероприятия. Так что, если придёт новое руководство управлением, оно не найдёт никаких данных об активно действующих сотрудниках и большинстве их операций за рубежом. Твои данные я не стал убирать, но хорошо подчистил. Двоих человек я убрал из списка полностью, так было надо и я позже объясню почему. Но, дело даже не этом.

Анатолий, ты, на мой взгляд, сильнейший аналитик в нашем отделе на сегодняшний день. Подожди, сын, не перебивай, просто послушай. Ты являешься, конечно, одним из лучших оперативников, но, как аналитик и организатор, ты во сто крат сильнее. И, если со мной что-то случится, именно ты должен возглавить отдел и взять на себя руководство программой «Оса». И тогда именно тебе придётся решать, что делать с нашими сотрудниками, если моё предположение о грядущем развале Союза окажется пророческим. Вы – уникальная структура. И в целом, и каждый по одиночке. Специалистов такого уровня в мире – единицы. Вы – профессионалы высочайшего класса, и было бы непростительно потерять таких специалистов. И тут встаёт вопрос, как быть, если новой России и её руководителям ваши услуги не понадобятся. Что, если новые кремлёвские хозяева умышленно развалят нашу структуру. По наивности и некомпетентности, а то и по заданию новых западных кураторов.

В этом случае, на мой взгляд, есть два возможных варианта. Первый: остаться, переждать и попытаться прижиться в новых условия в надежде на то, что когда-нибудь, через несколько лет после распада Союза, новый руководитель новой страны и руководители спецслужб поймут, как бесценны ваш опыт, знания и умения. И тогда вас можно будет реактивировать с учётом новых реалий работы спецслужб.

И есть второй вариант, более рисковый: в случае развала страны уйти на частные хлеба. Уверен, такая организационная единица, как ваша, сможет без труда существовать автономно и самостоятельно. А ваши навыки настолько уникальны и востребованы во всём мире, что от заказчиков самого разного толка, убеждён, не будет отбоя. И тут, кроме вашего профессионального и материального интереса, у меня есть ещё и свой личный интерес. Вернее, наш, семейный. И это моё тебе, если хочешь, личное отцовское завещание, прости за патетику.

Знаешь, мы с мамой и дедом скрывали от тебя, вернее просто не рассказывали, что до войны, когда я жил в Польше, у меня была другая семья, правда недолго. Мы поженились в 1939 году, перед самым началом оккупации. Мою жену звали Сарра, и, когда фашисты вошли в страну, она была беременна нашим сыном.

Ей удалось выжить благодаря тому, что её отец отдал в обмен на её свободу и возможность бежать в другую страну все материальные и денежные средства, которыми владели наши семьи до войны. Это были приличные суммы как монетарные, так и драгоценности, картины, банковские вложения. В том числе он отдал семейную реликвию: уникальное и бесценное кольцо с огромным бриллиантом, подаренное Сарре на нашу свадьбу и спрятанное в банковской ячейке. Ей удалось благополучно выехать из оккупированной и горящей страны, она добралась до Южной Африки, там родила нашего сына и в 1948 году перебралась в Израиль. Будучи уверенной, что я погиб в концлагере (а мне пришлось в Москве с помощью твоего деда подчистить пару справок из советских архивов по лагерю Майданек), она через много лет вышла замуж, и неё есть уже внуки и даже правнук. Сарра живёт в Тель-Авиве и, я надеюсь, счастлива.

Однако, речь о другом. Я уже почти двадцать лет неофициально и почти тайно занимаюсь поиском человека, ограбившего тогда в начале войны наши семьи и ответственного за их гибель. Правда, я нашёл его уже давно и, наверное, смог бы ликвидировать ещё тогда. Но, дело в том, что он мне пока нужен.

Но, обо всём попорядку. Итак, в 1938 году тогдашнее руководство нацистского рейха приняло программу по экспроприации еврейского имущества, денег, вкладов, предметов старины, антиквариата, драгоценностей – короче всё, что представляло собой хоть какую-то ценность. При тогдашних нацистских идеологических установках сделать это цивилизованными методами было невозможно. Оставался альтернативный способ – грабить оккупированные европейские страны и «неполноценные» народы, в первую очередь эта программа касалась еврейского народа.

Уже при аншлюсе Австрии в марте 1938 года Германия получил около восьмидесяти тонн золота и огромные финансовые активы в виде недвижимости и коллекций произведений искусства «врагов рейха», в основном евреев. При аннексии Чехословакии весной 1939 года нацистам удалось забрать почти весь золотой запас этой страны и большие культурно-исторические ценности. Фашисты облагали контрибуцией всех евреев, вынуждая их «добровольно» сдавать имевшееся у них банковское и ювелирное золото, финансовые сбережения, а также предметы старины в обмен на безопасность их семей и возможность выезда из оккупированной страны.

В 1938—1939 годах при банке Германии были сформированы несколько специальных групп, целями которых было выявление граждан, владеющих хоть какими-то материальными ценностями, их экспроприация, инвентаризация и дальнейшее сохранение. В том числе в нескольких приватных банках.

И руководить одной из самых важных и центральных групп назначили некоего Тео фон Штрелах – сына и наследника частного банковского дома, аристократа, интеллигента, человека образованного, честолюбивого и истинного арийца до мозгов костей. Этот господин в течение шести лет методично и со знанием дела грабил еврейские семьи по всей Европе, дотягиваясь даже до Америки и Азии. Грабил, отнимал последнее и в конце концов без сострадания отправлял своих жертв в лагеря смерти, тем самым подчищая следы. Именно он отобрал всё имущество наших семей, из-за него погибли мои родители и родители Сарры. Он – косвенный убийца твоего деда и бабушки. Правда, благодаря ему, некоторому количеству детей из богатых еврейских семей удалось выехать из страны и спастись, в том числе моей первой жене. Это была его фирменная фишка: дать выехать детям и убить их родителей. Благородно и в то же время иезуитски подло и преступно.

К концу 1944 года на счетах его банка, а также в банках Швейцарии, которая также «для себя» скупала у Германии награбленное золото, накопились немалые суммы. Фон Штрелах удалось вывезти всё или многое из награбленного его группой «солдат культуры» и накопившегося в семейном банке, то есть часть так называемого «еврейского (или нацистского) золота» в Аргентину. Возможно среди этих средств есть и так называемая «партийная касса» нацистского руководства. Короче, он вывез почти всё, что имел. Всё, кроме денег, переведённых и хранящихся на секретных счетах в Швейцарии. Но и этими средствами он владеет практически единолично. Во всяком случае, на сегодняшний день он является единственным владельцем паролей доступа к этим счетам. К тому же, в Швейцарских банках хранится ещё кое-какая ценная информация. Именно поэтому он мне пока нужен. Но, об этом тоже несколько позже.

В Аргентине по приезду фон Штрелах образовывает частный фонд. Просто фонд Кая Герлаха, так он называется и по сей день. Без особого названия, без внешних атрибутов, без помпы. И все вывезенные деньги и другое имущество он вкладывает в него. Деньги хоть и партийные, но фонд его личный.

На базе фонда открывается всего-навсего одна школа, но не простая, а специальная, закрытая, принимающая и дающая образование исключительно детям бывших нацистских преступников, бежавших от возмездия союзников из фашисткой Германии. Им не только дают образование, но и финансируют обучение в любом самом лучшем университете мира. Тем самым возникает солидная полу-активная сеть выпускников школы, готовая в любой момент на своих местах работы в самых разных сферах деятельности стать действующей армией.

Через некоторое время и, предполагаю, не без контролирующей функции американцев и их попустительстве, фонд Герлаха становится на ноги и решает вкладывать деньги во всё то, что приносит большую и быструю прибыль. Наркотики и оружие. Для отмывания денег формируются финансовые структуры и частные банки на территории Европы и Азии. На эти деньги они финансируют не только профашистские движения и продвигают нацистские идеи во многих странах, но и активно финансируют исламский терроризм во всём мире. Антиизраильские организации частично тоже у них на зарплате.

Американцы и англичане знают об истинном лице фонда, но ничего не предпринимают. Во-первых, по договорённостям фонд не работает на их территории, а во-вторых, в руководстве фонда трудятся многие из тех нацистских преступников, которым удалось избежать наказания, так как им позволили выехать с территорий, подчиняющихся после капитуляции Германии американцам и англичанам. Возможно их выпускали только после вербовки. А, может, у господина Герлаха есть что-то такое, что позволяет ему держать американцев в узде. И это тоже один из поводов, почему он мне пока нужен живым, я хочу получить то, что хранится у него на чёрный день. Вот такой фонд и его руководитель Тео фон Штрелах.

Единственным, кто с самого начала, ещё с 1938 года, был в курсе всех событий и мог претендовать на эти деньги, являлся райхсляйтер Борман, ну и, возможно, связанный с ним начальник тайной полиции гестапо Мюллер. Борман предположительно, не смог вырваться из горящего Берлина и погиб в мае 1945. Это точно не известно, но, ни в окружении Герлаха, ни среди членов попечительского совета фонда лиц, похожих на указанных господ, нет. Если бы Борман выжил, он бы взял управление фондом, гласное или негласное, на себя. Но, нет, мы проверяли. Предполагаю, что эти господа, если выжили, скорее всего находятся на территории США, просто так им не дали бы раствориться в этом мире. Возможно они работают на ЦРУ, а значит решили не светиться, пожертвовав деньгами, ради сохранения спокойствия и жизни.

А теперь, о моих и наших интересах. Ещё в самом начале я решил не информировать управление о моих наработках. Если бы я это сделал, у меня безвозвратно забрали бы дело, и мне оставалось бы лишь устранение фон Штрелах, как личная месть. А для меня это было бы мало. Я хочу разрушить всю структуру, все подразделения по миру. И ещё есть деньги в Швейцарии. Но, об этом тоже несколько позже.

Если вам удастся когда-нибудь в будущем создать самостоятельное подразделение и обосноваться где-нибудь в Европе, например в той же Швейцарии или лучше в Австрии, то я вижу в вас единственную силу, способной разворошить и разрушить этот гадючник Штрелахов. И, при этом, иметь собственную немалую финансовую выгоду. Какую-то долю капитала можно и нужно будет направить на благородное возвращение части награбленного фашистами потомкам их владельцев. Остальное – ваши деньги и ваше решение.

Но, запомни, сын, эту операцию надо готовить долго, тщательно подбирать людей, планировать свои шаги на несколько лет вперёд. Фонд Герлаха – серьёзный и могущественный противник. Должен признаться, что Фон Штрелах хоть и хороший грамотный финансист, но он не учёл многих вещей. У него есть очень сильный отдел безопасности со своими квалифицированными сотрудниками. Это, чаще всего бывшие военные или работники спецслужб. Возглавляет его некий Шарпинг – тоже бывший сотрудник немецкой, а потом и аргентинской разведки. Но, они – не ваш уровень. Ваша подготовка на несколько порядков лучше. К тому же, Герлах и Шарпинг не удосужились организовать настоящие отделы разведки и контрразведки, и это нам на руку. Однако, нельзя его недооценивать, он – сильный противник, ты должен быть готов к самым неожиданным поворотам. Сеть фонда располагается по всему миру, у них обширные связи в спецслужбах многих стран, наверняка есть свои люди и в ООН, и в Интерпол. С наскоку без серьёзной подготовки не получится. К тому же, на кону не только деньги, но и ваши жизни. В этих кругах обходятся без привлечения закона, там работает своя система возмездия. Поэтому повторяю, никаких импровизационных налётов, никаких непродуманных акций, только самым серьёзным образом продуманная и организованная комбинация действий.

Сын, подумай хорошо, это очень сложное и важное решение. Я не настаиваю, в конце концов у тебя своя жизнь и ты должен решить, как она сложится. Подумай.

Кстати, решение о твоём назначении на должность руководителя отдела уже лежит на столе у председателя. Не воспринимай это, как давление, решение ещё можно переиграть.

И ещё, Анатолий, кое-что важное. Если ты решишь когда-нибудь начать самостоятельную деятельность, выбирай только ту работу, когда цель устранения этого заслуживает. Я научил вас не воспринимать вашу работу, как обычные убийства, а как беспрекословное выполнение задания и приказа руководства. Не раздумывая и не сомневаясь. Но, когда ты действуешь сам, твой разум должен быть в ладах с совершаемым поступком. Берись только за ту работу, после выполнения которой твоя совесть не будет вступать в противоречие с принципами.

Знаешь, Анатолий, есть ещё одна тема, о которой я хотел бы с тобой поговорить. Я знаю, отцы ведут иногда такие тягостные сентиментальные разговоры, словно хотят оставить какое-то личное наследие, завещание, что ли. Сделать родительское послесловие. Не осуждай меня, но я не знаю, как пройдёт операция, а сказать тебе хочется так много.

– Отец, ты уже когда-то пытался поговорить со мной серьёзно, как со взрослым, – Анатолий улыбнулся, – помнишь, в 1963 году, когда тебе должны были сделать операцию на желудке, мы пришли к тебе с мамой вечером перед наркозом. Ты тогда попросил меня сесть к тебе на кровать поближе и сказал, что, если что-то непредвиденное случится, то я остаюсь старшим мужчиной в семье. Помнишь?

– Конечно.

– Ты тогда ещё говорил со мной о книгах, искусстве, музыке. И я помню очень хорошо, как ты попросил меня не читать книгу Куприна «Яма», мол через пару лет, не раньше. Я ещё очень смутился, ведь я её уже начинал читать, но ничего не понял. Я дал тебе слово и держался, пока тебя не выпишут. Зато потом прочитал от корки до корки. Смешно, как такое сейчас всплывает в воспоминаниях.